Свидание вслепую с миллиардером

– Понятно. А у меня папашка, – и столько пренебрежения в его тоне, что я даже внимательнее посмотрела на мальчика. Что ж там у них с отцом за отношения такие?

– Ладно, я пойду. Пока, – я развернулась, уже хотела выйти, но меня остановил оклик парня.

– Постой, я тебя провожу. – Он в спешке натянул куртку и сунул мяч в шведскую стенку. Подхватил рюкзак и подбежал ко мне. – А то, я смотрю, тебя уже собаки порвали. Когда успела? – парень кивнул на порванный рукав куртки.

– Это не собаки, – я улыбнулась. – Хотя если школьников можно назвать собаками, то да. Но это не педагогично, – я улыбнулась. – А ты не слышал, что меня утром снежками обкидали, и я расстелилась тут перед входом?

– А-а-а-а, так это ты была? – паренек явно удивился. – Так ты наш соц.педагог новый? – он даже удивленно приподнял брови. – А я-то думаю, что так парни из “е “ класса распереживались. Они-то думали, что ты старшеклассница, – Тимур рассмеялся, но тут же, словно поняв, что я учитель, а он ученик, нацепил на лицо отстраненное выражение. – Извините, что я вам “тыкаю”, – вдруг парень даже как-то подобрался.

– А я думала, ты специально, – я улыбнулась, и на лице мальчика тоже появилась улыбка.

– Что специально? – мы проходили мимо охранника, и мальчишка, словно невзначай, уронил ключи от спортзала около кружки с чаем Германа Никифоровича.

– Ну, пытаешься показать, что “мы с тобой одной крови: ты и я”, – процитировала я знаменитую фразу из “Маугли”. – Просто про тебя столько всего болтают, что я даже и не знала, что думать, – честно призналась я парню. Мы вышли из школы, громко хлопнув дверью. Это Тимур с силой приложился. А я, обернувшись в стеклянную часть двери, увидела встрепенувшегося Германа Никифоровича, которому махнула рукой. Он встал и, старчески шаркая ногами, пошел запирать двери изнутри.

– Не обращай внимания, – как-то кисло усмехнулся паренек. – Я не хотел обидеть, если что.

– Это я поняла. Ну ладно, мне в эту сторону, – я, естественно, несерьезно отнеслась к предложению школьника меня проводить.

– Я же обещал проводить, – напоминает паренек.

– Поздно уже, отец будет волноваться, – мягко отказываю.

– Не будет, – и парень показал рукой на одинокую машину на парковке. – Он приставил ко мне Терминатора, чтоб тот возил меня от дома к школе и обратно. Так что, думаю, мы можем подвезти тебя по дороге, – предложил Тимур, а я сперва хотела отказаться. И отказалась бы, но вот порванная куртка и мороз, который крепчал и заползал в разорванный рукав, перевесили чашу весов, и я согласилась.

Как оказалось, водителя звали не Терминатор, а Павел, и он был довольно вежлив. Ни слова не сказал против того, что им придется сделать крюк, чтобы отвезти меня домой. Я поблагодарила Тимура и Павла и, помахав им рукой, зашла в подъезд.

Глава 3.

Вчера вечером я так и не успела как следует обдумать наше общение с мальчиком. Я обычно всегда анализировала общение с учениками и вела свою собственную картотеку. Ту, что не отражается в отчетах и не показывается проверяющим из РОНО. Личную, где я вещи называла своими именами. Мне было так проще и легче.

Когда я зашла в квартиру, то мама уже спала или делала вид, что спит. Я поужинала, попыталась зашить пуховик, но выходило плохо. Поэтому решила, что лучше отнести в ателье и не мучиться. И, приняв душ, легла спать. Утром мама демонстративно со мной не разговаривала.

– Мам, в чем дело? – я видела, что она недовольна и, возможно, даже сердится, но не могла понять причину.

– А то ты не знаешь? – и губы недовольно поджала, смотря с осуждением.

– Не знаю, – я покачала головой в подтверждение, что действительно не в курсе. – Ты из-за пуховичка, что ли? – это единственное, что я могла предположить. Но мне ж не десять лет, чтоб сердиться из-за того, что я вещь порвала. Я на эти вещи сама зарабатываю.

– Надя, это маленький городок. Не Москва. Здесь все про всех знают, – мама с шумом поставила чашку на стол.

– И-и-и-и? Продолжай, – неужели про меня уже начали ходить слухи. Но я ж здесь еще и недели не прожила. Да я кроме школы и не хожу никуда! Откуда слухам-то взяться?

– Да что икаешь? – родительница завелась с полуоборота. – Разикалась она мне тут! Хочешь, чтоб про тебя сплетни поползли? – мать подбоченилась и пошла в наступление.

– Не хочу. Но я не понимаю, о чем ты вообще говоришь, – и правда теряюсь в догадках.

– Я видела, кто тебя привез вчера, – и взгляд такой: “Ну? Что ты теперь скажешь в свое оправдание?”.

– И что в этом такого? – я напряглась. Неужели мама могла подумать что-то плохое про меня и подростка. Это же бред бредовый!

– Ты хочешь, чтобы, когда Дима приехал за тобой, ему быстро в уши запели, что ты с Шалаевым здесь шоркаешься? – мама поджала губы. – Хочешь стать Шалаевской шалавой?! А что? Звучит!

– Первое: Дима не приедет, – я тоже разозлилась не на шутку. Я уже и забыла, как мама подвержена этим всем предрассудкам: “а что скажут люди”. – Твой любимый Дима нашел себе другую и ждет с ней малыша. А меня бросил, – я выплевывала слова, хоть и обещала сама себе всего неделю назад, что никогда не расскажу маме причину нашего расставания. Это никогда наступило слишком рано. – Второе: то, что меня подвез Тимур Шалаев, это еще не дает права никому меня оскорблять. Он ребенок, подросток. За рулем был водитель. У меня порван пуховик, потому что я упала, и мальчишка просто предложил помощь, – чем дальше я говорила, тем сильнее менялось выражение лица мамы. В конце моей фразы она схватилась за сердце и осела на стул.

– Как Дима бросил? – ошарашенно шепчет мать. – Совсем?

– А что? Можно бросить не насовсем? Понарошку? – мой пыл поугас, и сразу стало стыдно. – Да, мам. Он уже давно гулял от меня, и его девушке скоро уже рожать, – я грустно усмехнулась. – Хорошо хоть сказал до свадьбы.

– Хорошо, – мама медленно повторила за мной слово. – А машина Шалаева, что тебя вчера тебя привезла. Там не “Миллиардер”, что ли, был? – мама назвала отца Тимура кодовым именем, как его все называют на заводе.

– Нет, там был водитель и Тимур, – я усмехнулась. Жаль, что на меня не ведутся миллиардеры. Только карманные миллиардерчики. А было бы неплохо, конечно. И снова я вспомнила представительного мужчину, с которым познакомилась в клубе.

– С пуховиком-то что случилось? – мама словно по пунктам проходилась. И если я правильно поняла ее страдальческий взгляд, то пуховик ее расстроил больше всего.

– Упала и порвала, – как в детстве, каюсь, опустив голову.

– И в чем же теперь ходить будешь, ребзя? – родительница с осуждением покачала головой.