Поезд-фантом

Он ослабил свою хватку, и отступился от меня, чтобы попытаться успокоить Клару. Она продолжала плакать, а я смог приложить свою руку к моей бедной шее.

– Так это правда? – спросил он, показывая рукой вокруг.

– Смотря что, вы подразумеваете под этим. А вообще, я все вам объясню, как только, это станет возможно.

– Неужели существует параллельный мир? – прошептал он.

Я кивнул ему головой в знак согласия и повернулся к плачущей Кларе.

– Не плачь, – сказал я и попытался развернуть ее к себе, – а если бы ты сошла, то, как бы тогда мы все встретились?

Мои слова подействовали на нее должным образом, и она перестала плакать.

– Верно, – сказала она и повернулась к нам.

Ее отец протянул к ней руки, и она, с радостью, снова бросилась к нему в объятья.

– Все хорошо, родная, все хорошо, – говорил он ей, успокаивая ее, а заодно, и себя.

– Пойдем, нам надо спешить, – наконец, сказала она ему.

– Куда? – спросил он.

– Искать маму, – ответила Клара.

Я испугался, что следующим вопросом, он может вызвать новые подозрения у Клары, поэтому сказал, опередив его:

– Конечно, кого же еще, разумеется, маму Клары. Вы сели на поезд вместе, а теперь разминулись. Верно?!

Я снова так проникновенно посмотрел ему в глаза, что он, поняв меня, повторил за мной:

– Верно, конечно, так оно и было.

Слава богу, все обошлось, и Клара ничего не заподозрила. Писатель сказал ей, что давно не спал и очень устал, поэтому неважно себя чувствует. Но, чтобы успокоить Клару, он сказал, что никакого повода для беспокойства нет.

Надо отдать должное отцу Клары. Он держался очень мужественно. У любого другого человека, давно началась бы истерика от того, что с ним произошло. А этот вел себя спокойно, хотя, я могу себе представить, сколько у него сейчас было в голове вопросов, на которые он не мог найти ответа. Мне хотелось поскорее объяснить все ему, но никак не выдавалась подходящая для этого минута. При Кларе же наш разговор состояться никак не мог, так как она не должна была быть в курсе того, что происходит с ней на самом деле. А писатель продолжал держаться молодцом, стойко справляясь со своим волнением, а, может быть, даже, и страхом. Наконец, он начал расспрашивать Клару о делах, потом спросил, чем она занималась в последнее время. Клара, по – детски, рассказала ему все, что произошло с ней, а именно, что она сначала ехала в этом поезде с мамой, потом мама сошла. Она рассказала ему о встрече со мной и о том, как я, тоже, оставил этот поезд.

Выслушав ее рассказ, он задумчиво произнес:

– Понятно.

Хотя, «понятно», разумеется, ему ничего не было. Но, сопоставив, то, что рассказала ему она, с моим рассказом и с рассказами его жены, у него, мало помалу должна была вырисовываться картина всего здесь происходящего.

– Пойдем, я покажу тебе свою красивую заколку, – сказала Ольга Кларе, чтобы ненадолго занять ее внимание.

Клара послушно последовала за ней, и у нас, наконец – то появилась возможность объясниться. Как только дамы скрылись из вида, отец Клары сказал мне:

– Итак, что здесь происходит? Не соблаговолите ли вы мне это объяснить, милостивый государь?

– Охотно, – ответил ему я, – с чего начать?

– Как здесь очутилась Клара?

– Об этом я вам уже говорил в прошлый раз, когда вы не захотели меня слушать.

– Если бы сейчас слышали себя, ведь вы, взрослый человек, а говорите, бог знает что! – неистовствовал он.

– Когда люди находятся между жизнью и смертью, они попадают в некое третье измерение, – спокойно продолжал я, – этот поезд и есть это третье измерение. Клара сейчас в коме, но это вы видите только в том мире, откуда мы только что с вами прибыли, на самом же деле, она находится здесь, в этом поезде, а стало быть, между жизнью и смертью, вы понимаете меня?

– Я пытаюсь, – уже сдержанно сказал писатель, – следуя вашей логике, получается, что мы с вами сейчас находимся тоже, между жизнью и смертью?

– Верно.

– Но как такое могло случиться? – недоумевал писатель.

– Я вам все объясню, вначале, я скажу причину, по которой нам пришлось кое – что сделать для того, чтобы очутиться здесь.

– Извольте.

– Я и ваша супруга уже однажды были в этом поезде, пока находились без сознания.

– Это я понял.

– Прекрасно. Но мы очень хотели, да что там, были просто одержимы идеей, помочь Кларе.

– Это мне, тоже, известно.

– Но сделать это мы могли только одним единственным путем, вернувшись за ней на этот поезд. Что мы и сделали, попросив врача, чтобы он ввел нас в кому.

– Значит, мы все сейчас в коме?

– Именно, вам ввели снотворное, когда вы приехали сюда под предлогом сдачи анализов.

– Так это все было специально подстроено вами?

– Да, – признался я.

– Вы хотите сказать, что я приехал в эту клинику и меня, без моего ведома, ввели в кому?

– Простите, но так оно и есть.

– Вы понимаете, что я сделаю с вами и с тем врачом, который стал вашим сообщником?

– Не горячитесь, прежде, нам всем надо выйти из этого состояния, а там, делайте, что хотите, главное сейчас, это помочь Кларе.

– Не забывайтесь, что она моя дочь!

– Тогда не понимаю, в чем вы меня обвиняете? Вы столько дней спокойно наблюдали, как она лежит без сознания, и ничего не могли сделать. Вы хотите, чтобы это продолжалось всегда? Только проблема в том, что всегда это продолжаться не могло, у каждого человека свой срок, и Кларин, подходит к концу со стремительной быстротой, поэтому, я прошу вас поверить мне и начать действовать сообща.

Я опустил голову. Писатель молчал. Наверное, он размышлял над сказанным мной. Потом он посмотрел на меня и спросил:

– Вы можете мне честно ответить на один вопрос?

– Я попытаюсь.

– Зачем вам надо все это?

– Что вы имеете в виду?

– Помощь моей дочери.

– Я много лет жил ради своего бизнеса. Я не замечал ничего, что происходило вокруг меня. И тут, вдруг, я попадаю в аварию, а потом, вдруг, этот поезд… Здесь происходит ряд событий, которые мало – помалу, заставляют меня задуматься о своей прошлой жизни. В завершении всего, я встречаю вашу дочь, которая окончательно меняет мое восприятие многих вещей. Самое главное, это то, что я понимаю, как сильно она любит своих родителей, и, как хочет вернуться к ним. Она рассказывает мне о своей дружной семье. Я знаю, что ее очень любят и ждут дома. А куда возвращаться мне? К своей работе? Ведь у меня нет ни жены, ни детей, да чего уж там, друзей – то настоящих и то нет. Вот я и решаю, что просто обязан вытащить Клару из этого поезда и вернуть к родителям. Я был бы счастлив, если бы у меня получилось осуществить то, что я задумал. Но при попытке сделать это, я терплю неудачу. Не по своей вине. Меня просто выбросили раньше времени с этого поезда. Я не успел помочь вашей дочери. Дальше, я очнулся в больнице. Потом у меня была встреча с вами. После которой, я познакомился с вашей женой, которая, к моему счастью, тоже успела побывать в этом поезде, поэтому, в отличие от вас, не сочла меня сумасшедшим. Как видите, это все правда, даже вы сейчас находитесь здесь. Теперь, и вам никто не будет верить, что вы тут были, если, конечно, мы отсюда выберемся, хотя, вы вряд – ли будете кому – то говорить об этом.

– С чего вы это взяли?

– Не знаю, вы ведь боитесь поставить себя в глупое положение, по крайней мере, мне так показалось.

– Я намерен рассказать об этом поезде всем, так что, вы заблуждаетесь на этот счет, мой друг. Я же писатель, а это может быть прекрасный сюжет для моего очередного романа.

– Ваше дело, но я не советовал бы вам писать об этом.

– Почему?

– Не знаю, мне кажется это слишком личное, не для всеобщей огласки.

– Глупости!

– Как знаете, в любом случае, давайте, вначале, доживем до благополучного возвращения домой, а там…

– Вы правы, мой добрый друг.

Он впервые назвал меня так, и это означало, что он мне поверил, и, возможно, теперь, нам удастся найти общий язык. Я не ошибся. Он протянул мне руку и представился. Я последовал его примеру. Наше рукопожатие вышло достаточно крепким, и это, тоже, был хороший знак. На меня всегда производили хорошее впечатление люди с такой «твердой» рукой.

Потом я рассказал ему о том, что у нас совсем мало времени, по тому, что здесь и там оно идет по разному. Многое было тяжело ему объяснить, но он пытался понять, что я ему говорил, и, в конце концов, он стал прекрасно представлять полную картину всего происходящего.

– Скажите, Макс, значит, первым делом, нам нужно найти мою жену?

– Да, это самое главное, и вы можете в этом помочь. Как вы думаете, где бы она могла быть?

– В вагоне ресторане, конечно!

– Да?

– Конечно, она, наверное, покупает шоколадки для Клары. Она сделала бы именно так!

– Действительно, вот я «тупица», мне можно было и раньше догадаться, – сказал я.

– Не ругайте себя, у вас же нет детей, этим все сказано, – пытался успокоить меня писатель, не понимая, что своим заявлением об отсутствия у меня детей, он «бьет» меня в самое сердце.

Тем временем, появились рыжеволосая Ольга. Видимо, она больше не смогла занимать Клару, хотя того времени, которое она нам подарила, было вполне достаточно, чтобы урегулировать все разногласия. Ольга посмотрела на меня, и я прочитал в ее глазах вопрос, успел ли я объясниться с писателем. Я улыбнулся ей и кивнул головой. Она кивнула мне в ответ, поняв, что все в порядке. Я сказал ей, что теперь наш путь лежит к вагону – ресторану и спросил у нее, в какую сторону нам следует идти, чтобы попасть в него. Ольга хитро посмотрела на меня. Я же вспомнил, что она первый раз покинула свой вагон, поэтому, вряд – ли сможет подсказать нам что – нибудь.

– Ах, да, – махнул я рукой, – ты не знаешь.

– Отчего ты так решил? – спросила она, – знаю.

– Правда?

– Конечно.

– Но ведь ты говорила, что тебе нельзя было покидать твоего вагона?

– А до того, как мне стало нельзя это делать?

– Хорошо, и куда мы должны пойти вправо или влево?

– Это, смотря с какой стороны, начинается отчет вагонов на этом поезде, по ходу движения поезда, или против.

– Ты что, издеваешься? – спросил я, – о каком отчете ты говоришь, если тут вообще нет никакой нумерации, кроме одного вагона, где везде стоит только одна загадочная цифра «шесть».

– Это ты издеваешься. Учил тебя Иван, учил, да видно все без толку, ты забыл, где ты находишься? Здесь все по – другому, здесь мысль материальна.

Только тут я вспомнил, что здесь надо представить себе, что ты заходишь в вагон ресторан, тогда это и произойдет. Но как мне было объяснить все это писателю?

– Я понял, спасибо, что напомнила, – сказал я Ольге.

Потом я обратился к Кларе и сказал:

– Клара, помнишь, мы с тобой обедали в красивом сказочном месте?

– Да, – ответила она.

– Так вот сейчас, при переходе в следующий вагон, мы войдем не в обычный вагон, а в вагон ресторан.

– Хорошо, я согласна.

– И встретим там маму! – вмешалась Ольга.

Тут писатель сделал вдох и хотел что – то сказать, но я, предвидя его вопрос, дал ему знак, чтобы он замолчал. Потом я попросил его наклониться ко мне и прошептал ему тихо на ухо:

– Не удивляйтесь ничему. Здесь, действительно, мысль материальна, и, если, мы хотим что – то увидеть, то должны представить себе это. Понимаете?

– Не совсем.

– Это не поддается никакому логическому объяснению, но, если мы хотим попасть в вагон – ресторан, то сделать мы это можем одним единственным способом – это представить себе, что мы туда, действительно, попали. То же самое касается и встречи с вашей женой. Поэтому, Ольга сказала об этом Кларе. Ну, а теперь, очередь за вами. Если вы не послушаете нас и не сделаете так, как я говорю, то, боюсь, что в вагоне – ресторане, нам придется появиться без вас.

– Как все запутанно! – воскликнул писатель, – но, вы знаете, меня это даже начинает немного увлекать.

– Прекрасно, тогда вперед! – сказал я, приблизившись к входу в следующий вагон.

Я закрыл глаза и сделал шаг вперед. Когда я их открыл, то увидел перед собой огромный стол, накрытый на шестерых. Рядом со мной стояла рыжеволосая Ольга, которая держала за руку Клару. Другая рука Клары была в руке писателя, который восхищенно крутил своей головой в разные стороны. Он не мог поверить в то, что с ним только что произошло, и все повторял:

– Вот, дела, главное это не забыть, когда проснусь.

– Я обещаю вам, напомнить, – шутливо заметил я ему.

– Возьму вас в соавторы, – парировал он.

Мы приблизились к столу. К нам подошел официант и предложил присесть, сказав, что скоро появится Иван. Мы стали рассаживаться, как, вдруг, услышали голос матери Клары:

– Так, так. Даже не хотели подождать меня?!

– Мамочка! – закричала Клара и бросилась к ней.

– Здравствуй, доченька, как я скучала по тебе! – сказала она и, обняв дочь, прослезилась, – теперь, я никогда не оставлю тебя, я так сильно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, мамочка! Ты не переживай, я себя здесь очень хорошо вела.

– Ты, наверное, голодная?!

– Сейчас, немного да, а так, меня Иван кормил, ты не переживай, со мной все хорошо, только было немного скучно одной, но я знала, что ты вернешься за мной. Я постоянно мечтала об этом и просила Ивана, когда он спрашивал меня, чего я хочу, я отвечала, что хочу увидеть тебя и папу.

Они просидели, обнявшись несколько минут, мы не мешали им, зная, что они долго не виделись и им есть, что сказать друг другу. Лишь спустя какое – то время, к ним подошел писатель, и мы остались с Ольгой за столом вдвоем.

– Я рада за них, – сказала она мне.

– Да, – согласился я с ней, – главное, нам вернуться всем вместе назад.

Она мне ничего не ответила, лишь кивнула головой в знак своего согласия.

Наконец, к нам присоединилась Клара со своими родителями, и, едва мы все успели сесть на свои места, как с шумом распахнулись двери и перед нами появился Иван. Правда, сейчас он предстал перед нами в еще более необычном виде. Он был одет в белый смокинг и белую бабочку. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, а в руке он держал сигару.

– Доброй ночи, друзья! – обратился он к нам.

Я хотел встать со стула, чтобы поприветствовать его, но он показал мне рукой, чтобы я оставался на месте. Сам же, он, занял последнее шестое место за нашим столом, которое до сих пор пустовало.

– Вы прекрасно выглядите, – сказала ему мать Клары.

– Спасибо, – ответил учтиво Иван, а потом заметил, – чего о вас не скажешь.

Мать Клары посмотрела на свое черное платье, которое, хотя и было достаточно добротным, но никак не годилось для такого ужина.

– Вы ошибаетесь, – сказала она ему и зажмурила глаза.

В то же мгновение, ее платье превратилось в роскошный наряд, как раз, соответствующий случаю, а волосы сами собой уложились в красивую прическу.

Иван зааплодировал сообразительной даме и сказал:

– Вы не перестаете меня восхищать! Но, по – моему, в вашем наряде чего – то не хватает.

Он указал на ее шею, и на ней тот час появилось бриллиантовое ожерелье. Руки жены писателя прильнули к шее, чтобы прикоснуться к неожиданному подарку.

– Вот, теперь полный порядок, – сказал он, удовлетворенно.

Я последовал примеру матери Клары и представил, что я одет в черный смокинг. Сию минуту, он оказался на мне. Рыжеволосая Ольга поменяла свой наряд на темно – зеленое платье, расшитое драгоценными камнями.

– А тебе в каком платьице хотелось бы быть? – спросил у Клары Иван.

– В розовом, как у принцессы, – ответила она.

– Ты можешь закрыть глазки и представить себя в нем? – спросил ее Иван.

– Могу, – ответила Клара и закрыла глаза.

Потом она открыла их, и, увидев на себе прекрасное розовое платье, воскликнула:

– Ух, ты! Здорово!

Лишь писатель, никак не мог сообразить, что здесь происходит. Он сидел, смотрел на нас и не переставал удивляться происходящему. Наконец, его жена шепнула ему что – то на ухо, и он зажмурился. Со стороны, это выглядело довольно смешно, я не выдержал и усмехнулся. Писатель открыл глаза и уставился на меня. Мой смех не дал ему возможности завершить задуманное. Я извинился за свое поведение. И он снова зажмурился. Теперь я сидел тише воды, ниже травы. Слава богу, на этот раз у писателя все получилось и все захлопали в ладоши, когда увидели его в черном смокинге.

– Ну вот, теперь все в порядке, – сказал Иван.

– Простите, – сказала мать Клары, – но, по какому поводу нам устроили здесь такой прием?

Иван не ответил ей, только загадочно улыбнулся.

– Простите, но у нас очень мало времени, – сказал я.

– Да, я в курсе дел, – ответил Иван, – вы можете расслабиться, пока вы сидите за этим столом, считайте, что для вас время остановилось, оно начнет идти снова, лишь с той самой минуты, как вы покинете его.

– Здесь и такое возможно? – удивленно произнес писатель.

– Здесь, возможно все! – ответил ему Иван и предложил угоститься сигарой.

Писатель закурил.

– Простите, Макс, – обратился ко мне Иван, – вам я не предлагаю составить нам компанию, так, как мне известно, что вы не курите. Или я ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь, – ответил я.

К нам подошел официант, для того, чтобы принять заказ.

– Вот что, братец, – обратился к нему Иван, – принеси – ка каждому из нас самое любимое блюдо.

– Понял, – услужливо отозвался официант и удалился.

– Но, как он догадается о любимом блюде каждого из нас? – спросил писатель.

– Вы сомневаетесь? – спросил его Иван.

– Откровенно говоря, очень, – признался писатель.

– Не беспокойтесь, здесь найдется человек, который сможет ему подсказать, – усмехнулся Иван.

Через мгновение, к столу подошли шесть официантов и подали каждому из нас по огромной тарелке, накрытой сверху специальным колпаком.

– Что здесь? – спросил писатель.

– Здесь, то, что вы захотите, – ответил Иван.

– Но ведь я еще не решил, а блюдо уже принесли!

– Ну и что?

– Вы хотите сказать, что, если я съел бы сейчас, скажем, тарелку борща, то именно борщ и окажется под этим колпаком? – рассмеялся писатель.

– А вы не гадайте, а поднимите колпак и посмотрите, – предложил ему Иван.

Писатель последовал его совету и, подняв колпак, увидел, что перед ним стоит тарелка ароматного борща.

– Невероятно! – воскликнул он, – а если я передумаю и захочу чего – нибудь другого?

– Тогда, просто закройте тарелку колпаком и придумайте, чего бы вам хотелось больше всего, – отвечал ему Иван.

Писатель, как маленький ребенок, вовлеченный в интересную игру, закрыл тарелку колпаком и, видимо, задумался над тем, что бы он хотел сейчас съесть. Через несколько секунд он убрал колпак и на его тарелке, уже были свиные ребрышки.

– Вот бы пива сейчас! – воскликнул он.

– Ах, да, я забыл сказать, – произнес Иван, – вот из этого графина, что в центре стола, каждый может налить себе все, что пожелает.

Потом он повернулся к писателю и добавил, персонально для него:

– И, пиво, в том числе.

– Невероятно, – произнес писатель и взял графин.

Писатель поднес его к своему бокалу, и, едва, он его наклонил, как в бокал полилось пиво. Стенки бокала стали влажными от того, что пиво было холодным. Я никогда не был любителем этого напитка, но, наблюдая за происходящим, я, невольно, проглотил слюну. Увидев, мой пристальный взгляд, писатель обратился ко мне:

– Давайте бокал, я налью и вам.

– Спасибо, – ответил я на его любезность, но предпочел вместо пива, употребить немного крепкого кофе, предложив перед этим, напитки дамам. Мать Клары решила выпить красного вина, и я наполнил им ее бокал. Рыжеволосая Ольга ненадолго задумалась, а потом попросила меня налить для нее стакан молока. Я, хотя, и удивился, но просьбу ее выполнил. Это был, действительно, учитывая время суток, самый правильный выбор.

– А ты, что будешь пить, Клара? – спросил я.

– Я бы хотела лимонадику, – ответила она.

– Прекрасный выбор, сударыня, – сказал я ей, одобрительно.

– А я выпью, пожалуй, водочки, – сказал Иван, убедившись, что все остальные определились с напитками.

Я периодически подсматривал за Кларой. Меня умиляло то, что она часто накрывала колпаком свою тарелку. И всякий раз, когда она его поднимала, на тарелке появлялось красиво оформленное пирожное, причем, всегда разное. Я удивлялся фантазии этого ребенка и находился в полном восхищении от ее детских радостей. При появлении новой сладости, Клара радостно ахала и тыкала указательным пальчиком в самую середину пирожного. Потом, она старательно его облизывала, и, убедившись, что пирожное, действительно, вкусное, запихивала его целиком в рот. Никто из присутствующих за столом, не решился бы делать ей замечания, по поводу ее не совсем приличных манер, ведь сегодня, ей было позволено все. Она так долго была лишена каких – либо радостей, что эта ее шалость, казалось нам не только совершенно незначительной, но, даже, немного трогательной. Она заметила, что я смотрю на то, как она ест и рассмеялась. Я улыбнулся ей в ответ, и отвел от нее взгляд, чтобы не смущать. Теперь я убрал колпак с моей тарелки, и с удовольствием, отведал маминого борща. Иван произнес тост за наше здоровье и выпил рюмку водки. Потом он аппетитно захрустел соленым огурчиком. Не самая подходящая еда была выбрана им, на мой взгляд, под его белый фрак, но, я, разумеется, ни в коей мере, не имел намерения, делать ему замечания.

– Вы зря думаете, что нельзя есть такую пищу, будучи одетым, скажем, в белый фрак, – сказал мне Иван, улыбаясь, и показывая рукой на свое одеяние, – кто, вообще, в вашем мире придумал весь этот бред?

– Вам виднее, – ответил я ему.

– Извините, если я смутил вас, мой друг, – сказал он, – но я считаю, что нет ничего предрассудительного в том, что уплетаю этот огурец, будучи в белом фраке. Вкусно! А, если это вкусно, значит, вполне прилично. А неприличным, является как раз обратное, не есть того, чего хочется, чтобы соблюсти этикет.

Иван говорил это, а сам отрезал в это время маленький кусочек от картофелины, которая, также, лежала на его тарелке, и, составляла пару, надрезанному соленому огурцу. Он подцепил отрезанный кусок картофелины вилкой и поднес ко рту. Прожевав его, он снова посмотрел на меня и сказал:

– Вкусно, черт подери! Очень вкусно! Но, чтобы вас не смущать, я съем что – нибудь другое, наиболее подходящее для подобного случая.

– Ну, что вы, не обращайте на меня внимания, я переоценил роль этикета. Только и всего. Более того, я думаю, что вы абсолютно правы. Поэтому, я решил присоединиться к вам и отведать того, чего мне сейчас, действительно, очень хочется и что, кажется наиболее вкусным.

Я накрыл свою пустую тарелку колпаком, а когда открыл, то на ней, тоже, лежала картофелина и соленый огурец.

– Э, нет! – воскликнул Иван, – это никуда не годится, позвольте, тогда, уж я налью вам рюмочку водки.

Я не стал сопротивляться на этот раз и составил компанию Ивану.

– Скажите, Иван, а можно у вас спросить? – начала разговор мать Клары.

– Можно, – ответил он.

– Во – первых, я бы хотела вас поблагодарить за все, что вы сделали для нас и для Клары, – если бы не вы, я не знаю, что бы с ней было.

– Ну, не стоит благодарности, – засмущался Иван, – так, о чем, вы хотели меня спросить?

– А куда делся наш пятый товарищ, с которым мы сюда прибыли.

– О, прелестная и мудрая Ольга, только вы вспомнили о бедном поваре. Да вон и он сам, – Иван повернул голову в сторону огромной напольной вазы с цветами, стоявшей неподалеку, за которой скрывалась чья – то фигура.

– Что он там делает? Почему он не с нами?

– Выходи! – крикнул ему Иван и махнул рукой.

Потом, он повернулся к Ольге и сказал:

– Он здесь за тем, чтобы взять урок кулинарного мастерства, если я не ошибаюсь?

– Верно!

– Так вот, он был все это время занят именно этим.

– Молодец! Он не теряет времени даром! – воскликнула Ольга.

– И, как же его кулинарные успехи?! – ехидно спросил я.

– А это предстоит оценить вам, мои друзья, – ответил Иван.

Тем временем, к столу приблизился наш пятый товарищ, о котором мы только что говорили.

– Доброй ночи, – сказал он, – приятного апатита!

Мы поприветствовали его в ответ.

– Понравился ли вам ужин?

– Ужин превосходный, а почему бы и вам не присоединиться к нам, – сказала мать Клары.

– О, нет, я вначале хотел удостовериться, что все, приготовленное мной, пришлось вам по вкусу.

– Так это все приготовили вы? – изумилась мать Клары.

– Да, – скромно ответил он и опустил глаза.

– Не скромничайте, – сказал ему Иван, – у вас все получилось превосходно, вы прекрасный ученик. Ваше времяпрепровождение здесь, не прошло даром.

– Здесь я за несколько минут узнал столько нового, сколько не смог бы узнать за всю свою жизнь. Мне так повезло, что я попал сюда…