Трофей для зверя

Пообещав себе, что будет тренироваться еще больше, поспешила к королю. Чтобы ему ни понадобилось, нужно было поторопиться. Вейлор никогда не отличался терпением.

Еще на подходе к месту Мел почувствовала неладное. Во дворе был не только король, но и десятка два придворных. Все разодетые, в плащах, подбитых ярким крашеным мехом, румяные и оживленные, словно вышли на городскую площадь смотреть представление бродячих артистов.

Мелена шла мимо них, высоко подняв голову и игнорируя липкий интерес, тянувшийся к ней со всех сторон. Здесь же оказалась Тира и две другие девицы, которых она отправила на исправительные работы. При ее появлении они затряслись. Одна заревела, вторая только плотнее спряталась под тяжелый капюшон, а Тира сжала кулаки, но взгляда не отвела, хоть у нее и задрожала нижняя губа. В нем плескалась безудержная ненависть и злорадное ожидание расправы.

Мел заметила и двух стражников, стоявших чуть поодаль и напряженно ожидавших приказа.

– Мой король, вы звали меня? – склонила голову, а сама искоса смотрела по сторонам, замечая, как присутствующие подступили ближе, будто боялись пропустить самое интересное.

– До каких пор ты будешь нарушать мои приказы? – холодно спросил Вейлор.

– Я не понимаю… – покорно опустила взгляд.

– Ты нарушила мой запрет на применение силы во дворце.

При этих словах Тира расправила плечи и с видом оскорбленной королевы сдернула с головы капюшон, являя народу свою лысую голову. Люди охнули, Мел пожала плечами. Сожалений по этому поводу она не испытывала, зато теперь точно знала, на ком пыхтел Вейлор за закрытыми дверями.

– За это пять плетей.

Люди снова охнули. В этот раз одобрительно.

– Ты посмела сегодня спорить со мной по поводу пленника.

– Я забочусь о будущем Асоллы.

– Я – будущее Асоллы! – рявкнул король. – С этого дня андракиец больше не твоя проблема. Я забираю его себе.

– Боюсь, это невозможно, мой король, – твердо произнесла она, зная, что правителю это не понравится.

– Невозможно? – тихо прошипел он, подступая ближе и не сводя с ее лица бешеного взгляда. – Невозможно?!

– Да.

– Ты мне отказываешь? – прогремел король на весь двор.

Растерявшая всю свою смелость Тира накинула капюшон на свою лысую голову и поспешила протиснуться в толпу. Подданные в страхе попятились – никому не хотелось попасть под горячую руку. Молчаливые стражники сурово переглянулась, а Мелена не моргая смотрела прямо перед собой. Она все еще не пришла в себя после того, как тащила андракийца – в висках болезненно бился пульс, во рту пересохло, но когда начала говорить, ее голос не дрогнул:

– Его ошейник настроен на меня. Поэтому он должен быть под моим контролем.

– Так перенастрой на меня!

– Извините, но это невозможно. Его нельзя ни снять, ни изменить. Так было спроектировано… по вашему приказу.

– Значит, сделать новый ошейник! – прорычал он. – А пока приведи его на главный двор и посади в клетку для скота. Пусть народ смотрит. Пусть все видят, что ждет того, кто посмеет к нам сунуться.

Мысль о том, чтобы держать зверя в клетке на всеобщем обозрении показалась кощунственной.

– Ваше величество, этот пленник имеет огромную ценность. Нельзя выставлять его на потеху толпе. Он нам нужен.

– Ты опять со мной споришь?!

– При всем уважении, я не могу с вами согласиться.

Мелену коробило от того, что этот разговор проходит при свидетелях, ничего не смысливших в защите города. Король должен был вызвать ее к себе и выдвинуть свои требования. Должен был пригласить на этот разговор кого-то из генералов и советников. Они бы единогласно сказали, что нельзя кхассера сажать в клетку и показывать, как в зверинце, тогда Вейлор вынужден был бы согласиться с их доводами. А сейчас, перед своими прихвостнями, жадными до зрелищ и сплетен, он не слышал ничего! Ему важнее, чтобы его воля была исполнена, даже если то, что он требовал, не имело смысла.

– Повтори, что ты сказала?

– Я не могу с вами согласиться. Слишком опасно оставлять его в клетке среди толпы.

Никакая клетка не выдержит, и тогда все закончится бойней.

– Так выполняй свою работу лучше, чтобы не было опасностей! Вместо того чтобы ходить и пугать моих людей, займись делом! А за своеволие и за то, что посмела спорить – наказание увеличиваю до двадцати плетей! Немедленно!

В толпе раздалось одобрительное шушуканье, и торжествующе блеснули синие глаза Тиры. Вот для чего все эти люди вышли во двор. Посмотреть, как ее будут наказывать. Позлорадствовать.

– Как прикажете, мой король, – процедила сквозь зубы Мелена.

Подданные притихли. Лишь жадно, вытягивая шеи и не моргая, чтобы не пропустить подробностей, смотрели, как она расстегивает пряжку и скидывает плащ на кривую изгородь, потом снимает черный плотный камзол, оставаясь в одной нательной рубашке.

Коварный ветер, до этого неспешно круживший снег по двору, налетел на нее неожиданно зло и тут же проник под тонкую ткань, но холода Мелена не чувствовала – чужие взгляды обжигали. Она сняла рубаху и, не стесняясь наготы, ровным шагом подошла к позорному столбу. Один из стражников проворно перехватил узкие запястья кожаными ремнями, второй стоял с плетью на изготовке.

– Приступай! – нетерпеливо приказал Вейлор.

Первый же удар опалил кожу жгучей болью. Мел стиснула зубы, прикрыла глаза и принялась считать.

Один. Два. Три…

Спина горела.

Четыре, пять, шесть…

Со свистом рассекая воздух, плеть каждый раз ложилась на новое место, оставляя красную полосу на белой коже. Как-то отрешенно Мелена подумала о том, что стражник ее щадил. Если бы приказ выполняла она, то била бы по одному месту, в лохмотья разрывая кожу и сдирая мясо с костей.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Она чувствовала, как по спине бегут тонкие струйки крови, и все сильнее сжимала зубы, чтобы сдержать стон, готовый сорваться с губ. Казалось, что еще немного, и они раскрошатся в пыль.

– Двадцать! – громко объявил страж, последний раз опуская плеть на ее спину.

Мелена шумно втянула воздух, на миг задержала дыхание и медленно выдохнула, пытаясь найти точку опоры.

Когда путы, стягивавшие запястья исчезли, она медленно опустила руки – каждое движение причиняло боль в изувеченной спине – и обернулась к королю и его подданным.

Он улыбался, но Мел видела за этой маской жгучее разочарование. Он хотел ее слез и криков, но получил лишь пустой равнодушный взгляд.

– Надеюсь, ты усвоила урок?

– Да, мой король, – в ее голосе не было ни злости, но обиды. – Я могу снова приступать к своим обязанностям?

– Тебя никто от них не освобождал! – припечатал Вейлор, едва скрывая недовольство.

– Спасибо.

Все так же сопровождаемая чужими взглядами, Мел начала одеваться. От прикосновения легкой ткани к разодранной спине ее бросило в пот. Обжигающе больно. И это только начало. Скоро рубцы набухнут, воспалятся и начнут пульсировать, а разорванная кожа будет трескаться от каждого движения. И будет казаться, что не осталось ни одного живого места.

Чтобы достойно одеться и не поморщиться, пришлось потратить много сил, но никто из присутствующих не получил удовольствия увидеть, как ей больно.

– Я могу идти?

– Иди! И не забудь про новый ошейник.

Мел поклонилась и, развернувшись, прошла мимо притихших придворных. Она запомнила каждого из них, каждую усмешку и язвительно прошептанное слово.

Несмотря ни на что, ее спина была прямая, шаг уверенный, на лице не отражалось ни единой эмоции. Лишь оказавшись в темном проходе, она уперлась обеими руками в стену и, опустив голову, надрывно задышала. Ее трясло, зуб на зуб не попадал, казалось, что боль со спины растекается по всему телу.

– Проклятье, – оттолкнувшись от стены, продолжила свой путь, чувствуя, как ткань на спине пропитывается кровью.

Ей хватило сил наведаться на полигон и даже появиться на очередном пиршестве, где все те же придворные, которые наблюдали за ее наказанием, громко смеялись и пили эль из золоченых кубков, а король сидел на возвышении и наблюдал за ними с ленивой улыбкой победителя. Рядом с ним вилась Тира, выглядевшая совершенно счастливой. На ее голове красовался светлый парик с ярко-розовыми прядями, на шее – новое колье с рубинами – подарок щедрого любовника.

Глядя, как эта пустышка ласково льнет к его рукам и поправляет корону, сползшую набок, Мел впервые подумала, что король просто жалок.

К счастью, когда дело дошло до настоящего веселья, Вейлор отправил ее восвояси. Привычно отдав распоряжение стражам, Мелена ушла. Как бы она ни держалась, боль выматывала. Сил не было совершенно, и остаток пути она проделала, придерживаясь рукой за стену.

Перед дверью комнаты остановилась и устало прижалась лбом к шершавому дереву. Внутри поджидал кхассер, а это значило, что снова придется держать спину прямо. Показывать ему свою боль хотелось еще меньше, чем лживым подданным короля, но Мел знала, что от него не спрячешься и не закроешься, как от остальных. Даже если он будет просто молча смотреть, этот взгляд станет сдирать слой за слоем, с каждым мигом проникая все глубже.

– Надеюсь, ты спишь, – едва шевеля пересохшими губами, прошептала она и толкнула тяжелую дверь.

Увы, Маэс даже не думал спать. Наоборот, он ходил из стороны в сторону, насколько позволяли цепи, и напоминал хищника, вышагивавшего вдоль прутьев клетки. При ее появлении он обернулся, шумно втянул воздух, и в янтарных глазах заплясали первые черные вихри.

– Чего уставился? – огрызнулась Мел, проходя мимо.

Как же сложно было держать шаг ровным и не морщитьси держалась, сил оставалось все меньше. Ей отчаянно хотелось остаться одной, лечь, закрыть глаза и ничего больше не чувствовать. Но за спиной стоял Зверь, и его взгляд давил так отчетливо, что игнорировать не получалось.

– Чего тебе? – получилось тихо и как-то совсем не весело. Устала.

– У тебя кровь.

– У меня все отлично.

– Я чую ее запах, – его голос стал хриплым.

От этих слов и надломленного голоса по спине холодной волной прошлись мурашки. С кислой усмешкой она обернулась к нему:

– И как? Нравится?

– Нет, – слишком поспешно и зло.

Но разбираться в его интонациях не было желания.

– А я думала, ты будешь упиваться этим. Разве может быть что-то слаще крови врага? Может, хочешь посмотреть? Уверена, тебе понравится, – шагнула к нему, с каким-то внутренним разочарованием замечая, как поспешно он делает шаг назад.

– Нет, – Маэс сморщился так, будто ему под нос сунули гнилое яблоко.

Потом отошел в самый угол и плюхнулся на пол, громко звякнув цепями.

– Какой же ты воин, если боишься крови?

– Я не сказал, что боюсь, – хмуро ответил он.

– Значит, дело во мне. – Мел равнодушно пожала плечами, тут же получив новую порцию боли. – Не так аппетитна, как хотелось бы?

Проигнорировав ее слова, кхассер уставился мрачным взглядом в стену. На какой-то миг Мелене даже показалось, что он задержал дыхание.

Надо было отдать его на потеху Вейлору. Посидел бы в клетке перед толпой, глядишь, стал бы покладистей. Пусть бы в него тыкали палками, бросались камнями, смеялись и обзывали. Какое ей до этого дело? Если бы не уперлась, то отделалась бы всего пятью плетьми вместо двадцати, и было бы не так тошно.

Она ушла в купальню. Уже там, шипя и ругаясь на все лады, медленно стянула камзол, а следом нательную рубашку. Местами тонкая ткань присохла к ранам, и, сдирая ее, Мел чувствовала, как по спине снова катятся капли крови. Когда она закончила, и безнадежно испорченная, покрытая бурыми разводами рубашка упала к ногам, руки вспотели и дрожали, голова кружилась, а запах крови ощущался даже на языке.

Ей пришлось упереться руками в туалетный столик и стоять так, пока бешеный хоровод перед глазами не замедлился. Только после этого она смогла до краев набрать теплую купель, вылила туда два флакона со снадобьем – черное от заразы и воспаления, красное от боли – и, стиснув зубы, чтобы не закричать, опустилась в побуревшую воду.

Спина пылала, словно к ней прижимали раскаленные над огнем пруты. Каждая полоса на коже пульсировала, взрываясь искрами боли, и откуда-то изнутри поднималось ощущение, что еще немного – и вывернет наизнанку. Но Мел продолжала сидеть, покачиваясь из стороны в сторону и чуть ли не до крови кусая кулак. Лишь когда вода остыла, она выбралась из купальни, накинула на плечи ветхое полотенце и бережно промокнула спину.

В маленьком шкафчике нашлись бинты и средство для заживления – обычный набор воина. Понемногу зачерпывая прохладную мазь, Мел аккуратно прикасалась дрожащими пальцами к исполосованной коже. Там, где снадобье попадало на рану, нестерпимо жгло, потом накатывал холод, и боль медленно затихала.

Ей удалось пройтись по бокам и плечам, но до середины спины, где болело особенно сильно, дотянуться не могла. Сколько бы она ни крутилась перед зеркалом, никак не получалось. От ее неуклюжих попыток снова вскрывались распаренные рубцы, и из них сочилась кровь.

– Да какого черта?! – огрызнулась она на собственное бледное измученное отражение, взяла бинты с вонючей мазью и вышла в комнату.

Кхассер встретил ее убийственно тяжелым взглядом.

– Мне нужна помощь, кот, – бросила ему банку со снадобьем, – подъем.

– Издеваешься? – процедил сквозь зубы.

– Даже не думала, – развернулась к нему спиной, – приступай.

Мел слушала то, как он принюхивался – шумно, по-звериному, потом раздался шорох и звон цепей.

Маэс медлил.

– Наслаждаешься видом? – ухмыльнулась она, но голос жалко дрогнул, когда шершавые пальцы коснулись спины.

Он обводил каждую полосу, щедро накладывая мазь, его прикосновения были жесткими, но вместе с тем томительно медленными. Мел чувствовала горячее дыхание на своем плече и изо всех сил старалась не дрожать.

– Бинты давай, – холодно обронил кхассер, отбросив в сторону пустую банку.

Закрыв глаза, Мелена позволила ему перевязать себя и даже не пикнула, когда он слишком туго стянул повязку. Только когда все было закончено, просипела:

– Я не забуду твоей доброты, андракиец. Спасибо.

Ее благодарность звучала как издевка, но ей было плевать. Распахнув скрипящую дверцу, она достала из шкафа новую рубаху и теплый вязаный свитер из серой шерсти лаек.

– За что ты нас так ненавидишь? – задумчиво поинтересовался кхассер, наблюдая, как она одевается.

– А за что вас любить? Или тех, у кого кровь отравлена магией? Вы недостойны жить, – сморщилась, неловко потянувшись за плащом, – ваше место на самом дне, в изгнании. Или на цепи.

– Не слишком ли громкое заявление для той, которую выпороли у позорного столба?

При воспоминании о публичном наказании Мелена вспыхнула.

– Придержи язык, андракиец. Пока я его тебе не укоротила. И, может, раз такой болтливый, то ответишь на один вопрос: как так вышло, что у самого, по словам магистра воспоминаний, никчемного из кхассеров оказался на груди золотой амулет размером с кулак?

– Для нас золото не имеет значения, – ровно ответил Маэс. – Даже у простых воинов его предостаточно. Нам нужен аракит.

– Ах, да, вы же привязаны к самому бесполезному камню, валяющемуся в придорожной пыли. Сочувствую. – Спор с ним вытягивал последние силы. Полностью одевшись, она направилась к двери, но на пороге остановилась. – Запомни, кхассер, ты никто. Просто игрушка. И молись своим невежественным богам, чтобы не надоесть мне раньше времени.

Ледяная ухмылка, полная обещания стереть в порошок, стала ответом на ее слова.

Мел ушла. Ей хотелось побыть одной, забиться в какую-нибудь нору и просто утонуть в своем одиночестве. Она и вправду чувствовала себя как бездомная дворняга, которой некуда было приткнуться в этом огромном замке. Где-то вдалеке гремела музыка, по коридорам раздавались размеренные шаги и звон шпор патруля, сквозь цветные витражи внутрь заглядывала угрюмая луна. Мелена остановилась возле окна и долго смотрела на молочно-белый диск, то пропадавший среди облаков, то снова выплывавший на чистое небо.

Внезапно показалось, что только луна способна понять, как ей плохо, и Мел поднялась на самую высокую башню. Вышла на крохотную смотровую площадку и тяжело опустилась на каменный приступок возле стены. В кармане нашлось яблоко и горсть орехов. Плотнее закутавшись в плащ, Мелена приступила к скудной трапезе, не отрывая взгляда от тонувшего во тьме горизонта.

Спустя пару часов она вздрогнула и открыла глаза. С удивлением осмотревшись, поняла, что все это время проспала под открытым небом. В подбитом мехом плаще было тепло, но от долгого сидения израненную спину ломило. С громким кряхтением, придерживаясь за стену, Мелена встала и направилась к темному проему двери. Но, сделав всего несколько шагов, остановилась и медленно обернулась.

Вдали, там, где размытым призраком маячила Сторожевая гряда, чернильное небо озаряли ярко-алые всполохи.

– Невозможно, – прошептала она, не в силах пошевелиться.

И лишь когда полыхнуло истошно-огненным, Мел пришла в себя и, забыв о боли, ринулась вниз.

Она должна была сообщить, что захватчики из Андракиса прорвались в Милрадию.

В зале по-прежнему играла музыка, и разгорячённый народ выплясывал, забыв обо всем на свете. Танцы становились все более горячими, смех раскрепощенным и вызывающим. Тысячи негаснущих свечей отбрасывали блики на позолоту стен и ширились в высоких зеркалах, а в воздухе витал сладковатый аромат фруктового вина, смешанный с духами и горькими нотами пота.

Все эти пустышки и пустозвоны не вызывали в Мелены ничего, кроме глухого раздражения. Не обращая внимания на надменные, но трусливые взгляды, она продиралась через толпу разгоряченных тел, и горе тому, кто попадался у нее на пути.

– С дороги, – прорычала, и белокурый юноша, разодетый как кукла, отшатнулся от ее взгляда так, будто она ударила.

Несмотря на то, что король выразил публичное неодобрение, ее все равно боялись. Хорошо стоять в стороне и поддакивать, чувствуя себя в безопасности, но оказаться рядом – на это у них смелости не хватало.

– Опять ты? – глухо произнес король, глядя на нее поверх кубка, украшенного драгоценными кабошонами. – Тебе мало было плетей?

Мелена поклонилась и тихо, чтобы не слышал никто из присутствующих, сказала:

– Андракийцы пробиваются сквозь Сторожевую гряду.

– Прибыл гонец? – глаза короля настороженно сверкнули.

– Я сама видела вспышки. Это магия. Много магии.

– Если бы они прорывались, мы бы уже знали.

– Давно ли вы перестали верить моему чутью, ваше величество? – хмуро спросила Мелена.

– С тех пор, как ты стала пренебрегать моими приказами.

– А вы собираетесь пренебречь моим предупреждением только потому, что я приказала обрить вашу любовницу?

– Не только. И ты это знаешь. В последнее время ты слишком часто поступала так, как тебе заблагорассудится.

– Так отстраните меня. Снимите с должности главы королевской стражи и отправьте из Асоллы.

– Ты будешь говорить, что мне делать? – он угрожающе подался вперед. – Снова захотела к столбу? Я прикажу оставить тебя там на весь день. Без одежды, босой, и каждый, кто захочет, сможет взяться за плеть.

Мел смотрела на его раскрасневшееся от гнева лицо и отрешенно думала о том, что ей ничего не стоит сломать ему нос. Прямо здесь, сейчас, перед глазами толпы. Интересно, им понравится такое представление?

– Оставляйте, но сначала надо обезопасить вас… и ваш прекрасный двор. Я уже предупредила стражу. Отправила вестника в город и ближайшие деревни, но мне нужен ваш приказ и главный ключ, чтобы отправиться на полигон и запустить машину.

– Твои фантазии могут стоить нам слишком дорого.

– Вы сами говорили, что идут колебания у стены. А теперь хотите отвернуться от этого? Лишь потому, что об этом говорю я?

– Ты слишком много берешь на себя, Мелена. Я устал от этого.

– Это моя работа. Отдайте приказ и ключ, чтобы мы могли активировать защиту.

– Я хочу убедиться в том, что ты не ошибаешься.

В этот момент в окно ударила серая ворона. Отскочила и снова налетела на стекло, царапая его когтями и молотя крыльями.

Музыка оборвалась.

Король недовольно поджал губы и жестом приказал пажу запустить птицу. Она ворвалась внутрь с хриплым карканьем, сделала круг под потолком, спикировала над головами придворных так, что они испуганно пригибались и прикрывали головы руками. После этого ворона опустилась на позолоченный подлокотник трона и, хлопая крыльями, позволила королю вытащить из перевязи свернутую тонкой трубочкой записку.

Вейлор пробежался взглядом по строчкам и нахмурился. На рыхлых скулах заиграли желваки, когда он смял бумажку в кулак и поднял взгляд на Мелену.

– Отдайте приказ ваше величество, – повторила Мел. – Время поджимает. Мне нужен ключ.

– Мы будем танцевать? – раздался капризный голос Тиры. – Или эта… она хочет сорвать нам веселье?

– Пошли вон, – процедил король сквозь зубы.

– Ваше величество…

– Все вон! – прогремел так, что придворные в испуге шарахнулись кто куда. Хмуро наблюдая за их метаниями, король вытащил из-под одежды ключ, висевший на тонкой цепочке. Резко дернув, сорвал его с шеи и передал Мелене. – Действуй.

Как бы его ни раздражала глава королевской стражи, он отдавал себе отчет в том, что в сложное время она полезнее, чем сотня этих разодетых никчемных шутов.

Началась гонка со временем. Люди из ближайших поселений толпой хлынули за крепостные стены. Войска занимали позиции, а сама Мелена, забыв о том, что совсем недавно еле двигалась и морщилась от боли, делала то, что должна: отдавала приказы стражам и прислуге, направляла растерявшихся людей, контролировала запуск машины и принимала ежечасные отчеты с границы.

Новости были плохими: их защита пала. Проклятые андракийцы как-то смогли подтянуть к сторожевой гряде Сеп-Хатти, и те, словно тараны, проходили сквозь древний полог, открывая путь завоевателям. Крылатые звери уже кружились в небе Милрадии, из темного нутра смертельно опасных вихрей выступали рослые, вооружённые до зубов воины верхом на когтистых тварях. Их число неумолимо росло. Расчищая себе путь, они, словно свара диких псов, рвались вглубь Милрадии, сокрушая все на своем пути.

Их ярость была безгранична, и Мел как никогда ясно понимала, что в открытом противостоянии изнеженной Асолле, привыкшей к балам и вкусным пиршествам, не выстоять. Их единственная надежда была на защиту, разработанную Мортом.

К восходу машина была запущена. Надсадно гудя и изрыгая клубы черного дыма, она заискрила и втянула в свое нутро пульсирующий амулет кхассера. Завибрировала так, что все присутствующие попадали на пол, и, ударив лиловым лучом в потолок, пробила в нем огромную дыру. Люди с криками прятались кто куда, пытались укрыться от обломков, сыпавшихся на них сверху, кашляли от пыли и едкого дыма.

Выскочив на улицу, Мелена запрокинула голову и увидела, как луч впивается в рассветное небо, ширится, превращаясь в воронку. Потом ее края начали загибаться, подобно струям фонтана, и широким куполом опустились на землю. Сквозь марево занавеса небо казалось розовым и нежным, словно лепестки первых цветов.

Почему-то это не восхищало, а пугало.

– Контролируй, чтобы все работало! – на ходу крикнула Морту и унеслась обратно в замок.

Боль в спине снова давала о себе знать, усталость слепила глаза, но времени на отдых больше не было. Мелена заскочила в лазарет, залпом выпила все пузырьки, что подсунул ей перепуганный лекарь, и вернулась в главный зал, где вместо бала теперь шел военный совет.

Все давно было продумано до мелочей: и защита; и расположение войск вокруг замка; и тайные пути для отхода; и орудия, способные издали поражать летающих гадов. Все. Но когда орда андракийцев показалась на горизонте, в Асолле прекратили улыбаться и говорить, что все получится. Черная ощетинившаяся оружием волна стремительно приближалась к городу. Над ней маячили десятки крылатых силуэтов, издалека походящих на гигантских птиц.

– О, Трехликая, сколько их… – чуть дыша выдавил один из советников.

– Неважно сколько их. Защита сожжет каждого, – голос короля звенел, как стальной клинок.

Он напряженно наблюдал за приближением неприятеля. Ряждом с ним на крепостной стене стояли его генералы, три советника и трясущийся от страха слуга, в обязанности которого входило выполнять срочные поручения господ. Он был таким бледным, что сливался со снежными шапками на парапете и хрипло урывками хватал ртом воздух.

Мелена, кажется, тоже не дышала. Отсчитывая секунды, смотрела, как андракийцы все ближе подлетают к заветной черте, проходящей через опустевшую, размазанную по обе стороны от дороги деревню. Еще немного – и первые ряды влетят в ловушку. Еще чуть-чуть.

Десять секунд. Семь. Пять.

Взмыленные вирты неслись во весь опор, оглушая мирный пейзаж Асоллы криками и диким рычанием.