скачать книгу бесплатно
К счастью, Брейр не позарился ни на компанию, ни на все остальное. Просто забрал ключи и отправился наверх. Ника ждала, что сейчас он придет к ней, и им, наконец, удастся поговорить, но вместо этого услышала, как хлопнула соседняя дверь.
Глава 4
Закреп действительно работал. Стоило Брейру подумать о своей подопечной, как внутри, указывая направление, будто натягивалась струна. Чем ближе, тем отчетливее эта связь ощущалась.
И это было совершенно не то, что хотелось чувствовать после долгого выматывающего дня.
Кхассер был зол. У него под вечер еще больше трещала голова, и не только от похмелья. Внезапный благородный порыв на деле обернулся немалыми проблемами. Во-первых, все кому не лень подошли и спросили, как его так угораздило. Он сам не понимал как, поэтому был грубым. Во-вторых, распорядитель заставил его подписывать договор, согласно которому Брейр нес прямую ответственность за «избранницу». И в-третьих, самое обидное, что в следующем году он обязан явиться в Наранд на очередные смотрины. Никаких больше отсрочек, переносов и уважительных причин. Императору плевать, что кхассер забрал не умницу и красавицу, способную скрасить ночи стройным телом и интересными разговорами, а что-то мычащее и зеленое. Своим необдуманным поступком он сам себя загнал в ловушку.
Видать, совсем там отчаялись пристроить дочурку замуж и прислали в Наранд в надежде, что найдется какой-нибудь дурак и заберет ее.
Дурак действительно нашелся.
В постоялом дворе было тихо и уныло. Даже собаки не залаяли, когда он приземлился возле крыльца. Зато сразу почувствовал чужой напряженный взгляд. Безошибочно нашел нужное окно и в нем темный силуэт красотки из Шатарии. Как там ее зовут? Доминика? Да. Точно. Ника.
Он зашел внутрь, не без раздражения отделался от навязчивой хозяйки и отправился на второй этаж. Хотелось лечь и заснуть, но вместо этого он подошел к окну и уставился на темное небо с едкими проблесками тусклых звезд.
За стенкой ходило ЭТО.
Он прекрасно слышал, как оно мечется из стороны в сторону, как мерит свою комнату быстрыми нервными шагами, как вздыхает. Искренне надеялся, что сегодня оно не посмеет выйти из комнаты. Очень надеялся.
Но – увы…
***
Доминика просто не могла дотерпеть до утра. Ей хотелось разобраться с этим вопросом здесь и сейчас. Объяснить все и решить, как исправлять ситуацию. Наверняка в Андракисе есть маги, способные распутать морок.
Поэтому она решительно вышла из комнаты и постучалась в соседнюю.
– Да, – раздался усталый и совсем не ласковый голос.
Внезапно почувствовав робость, Ника зашла и замерла возле порога. В комнате было совсем темно, даже свечи на столе не горели. И в этих потемках угрожающе прорисовывалась внушительная фигура у окна.
Он смотрел на нее. Доминика чувствовала его взгляд, будто он прикасался. Не торопясь, проходя от макушки до пят. Только сейчас она сообразила, что плащ остался за стеной.
– Зачем пришла? – спросил кхассер без единой эмоции, но Нике показалось, что ее окунули в ледяную прорубь.
«Поговорить!»
Крик раздался только у нее в голове – язык по-прежнему не слушался, а голос хрипел, и вместо четкого ответа снова получилось невнятное мычание.
Брейр с досадой выдохнул, порывисто шагнул к столу и зажег одинокую свечу. В этой дыре не было магических светильников, приходилось довольствоваться неровным трепещущим на сквозняке язычком пламени.
Когда мужчина оказался рядом, Ника почувствовала, как от волнения задрожали колени. Кхассер был выше ее на целую голову, поэтому смотрел сверху вниз. В янтарных глазах плясали отблески огня, и казалось, что в них полыхает дикий пожар.
Молодой совсем, но ни у кого язык не повернулся бы назвать его юнцом. Сильный, порывистый, на одной волне со своим зверем. Доминике кхассер понравился. Она была рада, что именно он забрал ее. Осталось только как-то донести это до него.
***
В отличие от Доминики, Брейр был далек от радости. Он уже сто раз пожалел, что забрал ее с отбора. Страшная, как смертный грех. Зеленая. И постоянно мычит. Он, конечно, не ждал от этих смотрин ничего хорошего, но чтобы настолько…
Она снова пыталась что-то сказать, но вместо этого раздавалось лишь неразборчивое мычанье.
– Я не понимаю. Можешь не стараться, – отмахнулся и раздраженно вернулся к окну.
Смотреть на нее не было никакого желания.
Она продолжала возиться за его спиной, вызывая целую бурю тяжелых чувств. Раздражение, стыд, ярость. Он мог думать только об одном: как от нее избавиться? Кому отдать, чтобы не видеть зеленой лягушачьей кожи и скрюченных пальцев? И тут же вспомнил, что никому. Проклятый распорядитель со своим дурацким договором!
Тем временем она отыскала огрызок грифеля и клочок бумаги. Что-то нацарапала на нем и протянула Брейру.
Каракули. Незнакомые слова, неровные черточки и кружки. Он сердито смял лист и отшвырнул его в сторону. Хватит!
Зеленая притихла и настороженно уставилась на него блеклыми глазами.
– Значит так, – он подступил ближе, – я хочу, чтобы ты уяснила для себя одну вещь: я забрал тебя с отбора только по одной причине – из жалости. Тихо!
Ее мычание раздражало все больше, поэтому прервал ее взмахом руки.
– Теперь я вынужден вести тебя к себе и позориться перед своими людьми. – В голосе сквозило ничем не прикрытое сожаление, – То, что я тебя забрал – ничего не значит. Ты – никто. Досадная ошибка. Так что будь умницей, когда приедем, забейся в какую-нибудь дыру и не попадайся мне на глаза. Понятно?
К такому повороту Ника оказалась не готова, поэтому жалобно всхлипнула и попыталась отступить, но он поймал ее за локоть и дернул к себе.
– Понятно? – повторил с нажимом. Дождался, когда она сдавленно кивнет, и оттолкнул от себя: – Теперь проваливай!
Едва сдерживая рыдание, она выбежала из комнаты, пообещав себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволит ему узнать правду.
***
Утром, едва Доминика проснулась, к ней в комнату постучались.
– Уходите, – проворчала она, сама не понимая себя. Ее голос был все таким же ужасным, – я никого не хочу видеть.
Это была сложная ночь. Полная разочарования, слез и обиды. Ника все думала о тех словах, что ей в лицо бросил жестокий кхассер, и каждый раз кололо где-то глубоко-глубоко. Она не любила лечить саму себя – это забирало слишком много сил, но сейчас была готова и на это. Правда, боль сидела так глубоко и не в теле, а в душе, что магия высшей оказалась бесполезна.
Стук повторился. В этот раз настойчивее.
– Надоели, – прошипела она и, скатившись с кровати, поковыляла к двери.
Увидев зеленую кожу и длинный нос, девушка, стоящая на пороге, испуганно отшатнулась, охнула и зажала рот рукой. Но в этот раз Ника даже не подумала прикрываться. Наоборот, встала, нагло подбоченившись, так чтобы гостья смогла рассмотреть ее во все красе.
– Я одежду принесла, – заикаясь, сказала служанка и бочком протиснулась в комнату, – кхассер велел найти вам все необходимое. Здесь белье, платье, теплые чулки, обувь. Даже ольховый гребень. А еще он сказал, что вам скоро отправляться в путь, и приказал вас накормить…
Забота Брейра не впечатлила, поэтому Доминика раздраженно указала сначала на стул, а потом на дверь, требуя, чтобы ее оставили в покое.
Девицу не надо было просить дважды. Она поспешно положила стопку одежды и убежала, уже представляя, как будет рассказывать подружкам о жуткой постоялице. Точно ведьма! Вон какая страшнючая.
Тянуть время и капризничать не было смысла, поэтому Доминика послушно натянула простую хлопковую сорочку, темно-зеленое шерстяное платье, которое еще больше подчеркивало ее «красоту», кое-как причесалась.
Покрытые мороком волосы выглядели просто ужасно. Жесткие, непослушные, свисавшие неопрятными патлами. Пришлось от старой рубашки отрывать кусок подола, делать из него ленту и заплетать косу.
Внизу никого не оказалось. Только на одном из столов стояла тарелка с густой ароматной кашей, кружка парного молока и краюха свежего хлеба.
– П… проходите, – улыбнулась хозяйка, но улыбка вышла кривой и натянутой, – ваш завтрак.
Ника молча опустилась на лавку и принялась за трапезу. Неизвестно, куда ее повезет крылатый мерзавец, но силы ей точно потребуются.
Сам кхассер появился спустя пару минут. Зашел с улицы, стряхивая плеча дорожную пыль, и, увидев Доминику, решительным шагом направился к ней.
– Значит так, – сел напротив, выложил из нагрудного кармана запечатанное письмо и пальцами подтолкнул к ней, – записку отдашь Кайрону. В мое отсутствие он за главного, управляет моими землями. Он тебя встретит, поселит, найдет какую-нибудь работу, чтобы не бездельничала. Я там все написал. Не потеряй! А то подумает, что ты бродяга, и прогонит.
Ника оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на кхассера. Такой красивый. И такой гад.
– Передашь ему, что я пока отправляюсь в столицу. Буду позже, – Брейр нетерпеливо постукивал пальцами по столу. – Кивни, если понимаешь.
Она равнодушно качнула головой и снова вернулась к завтраку.
– Отлично. Экипаж готов. Как доешь – выходи…
Ника отодвинула почти полную тарелку, поднялась с лавки и, не взглянув на кхассера, направилась к выходу. Она не стала накидывать капюшон и вышла на крыльцо с гордо поднятой головой. Пусть смотрят. Прятаться она не будет.
Вчерашний возница распахнул перед ней дверь и даже придержал за локоть, помогая забраться в экипаж, потом проворно заскочил на козлы и тронул поводья.
Едва оказавшись внутри, Ника приникла к маленькому запылившемуся окну и успела увидеть, как кхассер взмывает в небо, делая резкие взмахи сильными крыльями, а потом стремительно уносится прочь.
***
Больше двух недель заняла дорога до поместья, принадлежавшего Брейру. На пути, пока добрались до подножия гор и начали подъем по хорошо накатанной узкой тропе, было все: и переправа через бурную реку; и изнурительный переезд по бурым холмам, где экипаж качало так сильно, что у Ники начиналась морская болезнь; и осенние ливни, размывшие дорогу настолько, что приходилось просить помощи у случайных путников, долгий густой лес, наполненный грозными голосами и шорохами; подозрительные таверны…
Ника все думала, что это отличное место для такого равнодушного, наглого и самовлюбленного гада, как ее кхассер: серые камни, угрюмые пещеры, обрывы, на краю которых кружилась голова. Но когда миновали очередной перевал и выбрались на широкую ровную площадку, у Ники захватило дух от красоты, которая раскинулась внизу.
Между двух низких хребтов притаилась широкая долина. Большую ее часть заливало расплавленное золото осеннего леса, ближе к центру виднелись ровные наделы темной земли, готовой к зимнему отдыху, а вдали раскинулся приземистый замок с тяжелыми башнями. По склону дальней гряды, пробив русло среди могучих утесов, сбегала узкая горная река. Она рассекала восточный край долины и обрывалась водопадом на ее границе.
Пока возница правил разбитое в пути колесо, Доминика подошла к краю обрыва.
Тут было так тихо, что оглушало биение собственного сердца. Хотелось опуститься на камни, сесть и смотреть, смотреть, смотреть, впитывая в себя красоту этого места. Здесь даже воздух был другим: кристально-прозрачным, прохладным и сладким. Каждый вдох как изысканный глоток вина, от которого кругом голова.
– Советую накинуть плащ, – сказал мужчина, заметив, как она дышит на пальцы, пытаясь их согреть, – Вейсмор – одно из немногих мест в Андракисе, где зимой по-настоящему холодно и порой идут такие снегопады, что дома заносит вместе с крышами. Это, конечно, не Сеп-Хатти, но тоже впечатляет.
Что такое Сеп-Хатти, Доминика не знала, поэтому просто пожала плечами. В Шатарии лето – это лето: можно купаться, ходить в тоненьких батистовых платьях и плести венки из одуванчиков. А зима – время теплых рукавиц и разговоров возле камина.
– Пора продолжать путь, – он еще раз ударил по колесу и поднялся, – через пару часов доберемся до поместья.
Ника послушно забралась внутрь и укуталась в походный плащ. Возница прав, дыхание зимы чувствовалось в каждом дуновении ветра. Пока еще легкое, едва уловимое, но коварное, постепенно пробиравшее до самых костей.
Всю оставшуюся дорогу она провела, не отлипая от окошечка. С упоением рассматривала золотые березовые рощи, старую водяную мельницу, поскрипывавшую большим позеленевшим от воды и времени колесом, пустые поля, очищенные от урожая, и луга, покрытые пожухлой травой, на которой все еще пасся скот.
Ника поймала себя на мысли, что могла бы полюбить это место… если бы не человек, которому оно принадлежало.
Потом они добрались до большой деревни, полукругом раскинувшейся у подножия холма. Экипаж прокатил мимо крепких домов с высокими фундаментами и резными наличниками, миновал центральную площадь, заставленную торговыми рядами, и начал подниматься к распахнутым воротам темного замка.
Возница поприветствовал стражников и беспрепятственно проехал на внутренний двор. Через минуту они остановились.
– Вот и приехали.
Сердце предательски сжалось, когда две веселые служанки, тащившие через двор доверху нагруженную бельевую корзину, громко рассмеялись. Доминике показалось, что это смеются над ней. Она снова натянула капюшон по самые глаза и выбралась наружу, стараясь держаться за широкой спиной возницы. Этот молчаливый, суровый мужчина, казалось, не замечал ее уродства. За время, проведенное с ним в пути, Ника даже стала забывать о мороке, наложенном Мойрой.
Но он никуда не делся.
Тем временем по широким ступеням сбежал молодой мужчина, одетый во все черное, и уверенным шагом направился к ним.
– Приветствую. Что у тебя? – бодро поинтересовался, и Доминика едва сдержала сдавленный вздох, потому что глаза у него были разного цвета. Совсем как у Влады, которая «помогала» им на отборе.
– Приветствую, лорд Кайрон. Кхассер велел доставить сюда девушку. Она из Шатарии.
– Выбрал все-таки? – усмехнулся разноглазый, бесцеремонно пытаясь заглянуть под капюшон. Доминика отпрянула, пытаясь от него увернуться. – Дикая какая, – усмехнулся и одним стремительным движением стянул капюшон с головы. – Эээ…
Кажется, даже ворона, до этого упорно каркавшая на самой высокой башне, и то заткнулась. А все, кто был во дворе, теперь смотрели только на нее.
– Брейр выбрал… ее? Ты уверен? – в разных глазах сквозило неприкрытое удивление
– Мое дело доставить, а не судить о выборе кхассера.
– Ммм… – Кайрон все не мог перестать ее рассматривать, – ну… Пфф… Остальные, видать, еще краше были.
Ника рассердилась. Выпрямила плечи, гордо вскинула голову и сунула ему в руки письмо, которое ей дал Брейр.
Мужчина развернул бумагу, пробежал взглядом по строчкам и озадаченно потер бровь:
– Ну что ж, Ника, пойдем. Попробую тебя пристроить.
Пристроил он ее к прачкам. Со словами «теперь ты будешь тут» завел в большое помещение, заполненное огромными деревянными кадками и паром, сделал широкий жест рукой, мол, любуйся, и ушел. А Ника осталась одна под взглядами притихших прачек. Чего в их глазах только не было: и страх, и отвращение, и брезгливость, и насмешка. Кто-то хихикал в кулак, а кто-то осенял себя защитными знаками.
– Ну что, красивая, давай знакомиться, – высокая, сухопарая женщина вытерла натруженные красные руки о подол и подошла ближе, – меня зовут Дарина, и я здесь главная. Как тебя зовут?
От всего происходящего кругом шла голова, и Ника на мгновение забыла, что не может нормально говорить. Снова замычала и вызвала новую волну насмешек.
– Немая, что ли?
Проглотив обиду, Доминика кивнула. Пусть уж лучше считают немой – меньше вопросов и меньше позора.
– Не повезло тебе, – Дарина без стеснения обошла ее по кругу, зачем-то потрогала спутанные волосы, – очень не повезло.
– Вы на ее руки посмотрите! Они же все скрюченные! Что она ими сделать сможет? Ни постирать нормально, ни расправить, – выступила вперед наглая коротко стриженая девица. – Нам придется все делать за нее!
– Зачем она нам? Пусть в кухню идет! – поддержала другая.
– Да? А варево после нее ты будешь есть?
