Йоханский причал

скачать книгу бесплатно

Близнецы ждали родителей, с ними уже был немного успокоившийся Рик.

– Уильям, прежде чем дети начнут тебе рассказывать свою историю, я должна тебе кое в чем признаться, – Маргарет увела его на кухню. – Послушай, я говорила тебе, что у меня новая работа, но я сказала не все. – она принялась рассказывать, как именно она получила эту должность, что узнал Бэн, и что она согласилась работать с опасным человеком, и теперь обязана держать все его грязные дела в тайне.

– Спасибо, что рассказала, Маргарет. Я, признаюсь, не ожидал такого поворота событий в этом городке. Но я не виню тебя, что ты могла сделать, тебя поставили перед фактом. Откажись ты от этой сделки, кто знает, что бы было, и насколько опасен этот Филлип Труман.

– О, Уильям! – она обняла его так, как не обнимала уже многие годы. – Спасибо тебе! Но это еще не всё. Теперь в эту историю замешаны еще и наши дети.

– Как? – вскрикнул Уильям.

– Пойдем скорее, они ждут тебя, чтобы все рассказать.

Уильям сидел на кровати Эмми и думал. Все, что рассказали дети – полная чепуха. Они должны обо всем доложить в полицию. «Но тогда все, действительно, повесят на Рика.» – спорил сам с собой озадаченный отец. Молчание длилось несколько минут.

– Я знаю, что нужно делать, – наконец он заговорил. – Мы пойдем к мистеру Родригесу и расскажем ему все то, что Рик рассказал нам. В конце концов это же он, по словам Марии, убил ее мать и заварил всю эту кашу.

Все поддержали эту идею, но детям пойти разрешено не было. Они и так натворили дел, и теперь должны сидеть и смирно ждать, пока родители решают проблему.

Мистер Родригес уже никого не ждал.

– Что-то случилось, что-то не так было на похоронах? – Родригес выходил из опалённой двери, запахиваясь в темно красный вельветовый халат и пошел к забору, где стояли Гилласы.

– Нет-нет, все было замечательно. Мистер Родригес, я к вам насчет поджога. – начала Маргарет.

– Я же уже сказал, не было никакого поджога, это ошибка. – он развернулся и направился обратно в дом.

– Постойте, – вмешался Уильям, – У нас есть информация о мистере Трумане и его покойной жене.

Мистер Родригес остановился, медленно повернулся, посмотрел по сторонам, и кивком головы пригласил их зайти.

– Что, это полный вздор! Не убивал я ее мать, что она себе навыдумывала! – Родригес нервничал, Маргарет еще никогда не видела его таким встревоженным. – Давайте мы поступим так, вы сейчас пойдете домой и забудете все, что вам кто-либо говорил на этот счет, вам так будет спокойнее. Нечего влезать в чужие дела.

– Так не пойдет. – вмешался Уильям. – Мои дети теперь все знают, и если полицейские вычислят Рика Пенсона, то мои дети окажутся тоже под следствием, ведь они знали и скрыли преступление от правосудия. В конце концов правда всплывет, какая бы она ни была.

– Вы правы, мистер Гиллас. Хорошо. Я все вам расскажу, и вы сами решите, что делать с моим секретом.

Глава 9

– Все началось 30 лет назад, Филлип тогда был еще мальчишкой, его отец был влиятельным человеком, я делал для него мебель. В один из дней я привез ему в Йохан дубовые резные кресла, с темно-синими подушками, царские были кресла, дорогущие. Его носильщики по какой-то причине не явились, я не стал их ждать и зашел к нему во двор. Я решил сначала убедиться, что он дома, чтобы зря не тащить кресла, тяжелющие они были, понимаете. Так вот зашел я, дверь открыта была, ну я и не удивился, а кто ж на такого влиятельного человека нападать захочет, себе дороже выйдет. Смотрю, нет никого дома, я раз позвал – тишина, второй раз позвал – тишина. Я уже думаю, не случилось ли чего с мистером Труманом, я поднялся на второй этаж и слышу крики жуткие с другой стороны дома. Дом-то у него огромный был, понятное дело, почему меня у двери не услышали. Я побежал на крики, кричала женщина, она просила о помощи, она просила ее убить, вопли были жуткие, будто режут ее на живую. Мистер Труман, старший, конечно, не Филлип, женат был. Женку его я не знал, прятал он ее что ли от меня, но молва ходила, что красы она была невиданной. Вот бегу я на помощь, и думаю, жену его убивают, точно режут ее, как кобылу какую. Что делать я собирался – не знаю, никакого оружия-то при мне не было, я схватил, пробегая, с комода статуэтку бронзовую, Венера такая фигуристая, убить ею, думаю, можно будет. Подбегаю к дверям, откуда крики исходят, врываюсь, замахиваюсь, а там повитухи носятся, на кровати женщина рожает, все в крови, она кричит, а в углу мистер Труман бледный сидит, еле дышит. Я воду подал ему, под руку взял и увел оттуда. Не должен мужчина видеть женские муки, не могут самые крепкие мужи вытерпеть криков этих душераздирающих. А сам мистер Труман был еле живой, мы сели потом, он в себя пришел, я его всяко разно успокаивал, вроде получилось. «Не жена она мне» – говорит, я отвечаю: «Как не жена, а кто ж тогда?», и тут-то до меня доходит, какую я правду страшную вскрыл, какой гнойник расковырял, сестра его она младшая, от отцов они разных, а мать-то одна. Вот и выросли, и полюбили друг друга, и стали жить как муж с женой, Филлип тоже, оказалось, сын ее, а люди-то что скажут, грех это, нельзя так, вот он и взял себе красотку молодую как картинку, чтоб люди думали, что человек он порядочный. Все 9 месяцев ее на люди не показывал, чтоб никто не догадался, от кого ребенок родится. Детишек-то двойня родилась, два пацана, но умерли оба при родах, как-то они там лежали неправильно, задушило их тело матери, ну Бог наказал, не иначе, и сама сестра его, любовь всей его жизни, тоже через сутки скончалась в муках адских, я был с ним все время это, потом неделю у него прожил, поил его да кормил, ухаживал… Так и подружились мы. – Родригес посмотрел вверх, вздохнул, и на минуту прекратил рассказ свой.

– Он мне за молчание мое дело подарил. Похоронное агентство я выбрал. Решил, что связь такая будет, чтобы никогда не забывал, как любовь со смертью плотно связаны.

– Я что-то не понимаю, а мать Марии то, как ее там звали, жена Филлипа Трумана тут при чем, ее-то кто убил? – Уильям старался проявлять терпение, но уже не мог сдерживаться.

– Кто убил ее? Никто не убивал. А звали ее Марго. Сама она умерла, высохла она после родов, в тростинку какую превратилась, лечили ее лечили врачи, год возились, что только Филлип не делал, куда ее только не возил, не спас. Он знал, что похоронное агентство мне его отец подарил, всегда знал, но вот причину понять не мог, ни отец ему не говорил, кто мать его настоящая, ни я, а женка, когда скончалась его, сколько уже, 14 лет поди прошло, приехал ко мне с телом ее, и говорит: «Жги», я говорю: «Нельзя же жечь-то тело без документов надлежащих», а он ни в какую, не хотел он, чтобы жена его мертвой числилась, ни гроб не хотел, ничего. Документы он как-то разыскал на мой бизнес, говорит: «Не сожжешь ее – я бизнес твой дотла спалю, ни с чем останешься». Не мог я дело свое потерять, ну и сжёг ее никому ничего не сказав. А после, месяц спустя примерно, он все же устроил похороны ее, с пустым гробом, конечно. Людей тогда много пришло, и Михаэль Даги был там, не даст соврать. Прах ее Филлип забрал, развеял, наверное, этого уже не могу знать. А как дочь ее прознала, я понятия не имею, может разговор чей подслушала, может он ей что сказал, а та и не поняла толком, черт ее разберет.

Маргарет дописывала статью. Статейка вышла небольшая, на 2 абзаца, мол такой-то мистер Родригес такого-то числа увидел, что дом его загорелся, потушить – потушил, а обидчика так и не нашел. Зла ни на кого не держит, а в полиции настоял, чтобы дело закрыли, дверь он с крыльцом покрасит заново и вспоминать об этом более не желает.

Глава 10

– Томми, как ты смотришь на то, чтобы снова переехать к сестре и матери? – спросил отец, явно чувствуя некоторую неловкость и даже стыд перед сыном. Они ехали в машине в местный гастроном за продуктами, чтобы устроить прощальный ужин перед их отправкой домой.

Томми смотрел в окно и молчал. Он знал, что к этому все идет, особенно это стало понятно в тот вечер, когда родители вернулись от мистера Родригеса, они вели себя как настоящие муж с женой, папа решал проблемы семьи, а мама на него полностью полагалась, они смотрели друг на друга по-особенному, смеялись и даже немного заигрывая делали вид, будто в чем-то не согласны, хотя всем на свете было видно, что в их отношениях царит полное взаимопонимание. За окном мелькали дома. Папа ехал не слишком-то быстро, но за пять или шесть минут они проехали несколько перекрестков и уже добрались до нужного места. За весь путь на улице они встретили только Рауля с Пятой улицы, который возвращался домой с покупками из магазина.

– Почему бы им не переехать к нам? – наконец ответил Томми. Он много лет мечтал услышать от отца эти заветные слова, но сейчас это было вообще не кстати. – Наш дом больше и новее, школа там лучше, да и город больше.

– У мамы только начала налаживаться карьера, мы не можем с ней так поступить.

– Но, а я? Моя карьера тоже начинается именно сейчас! Ты сам мне твердил, что важно учиться сейчас, чтобы потом поступить в достойный университет и чего-то добиться в жизни. Сейчас ты снова хочешь уничтожить мои мечты, как сделал это много лет назад?! Я привык жить в Йохане, я привык к тому, что там есть причал, на который я могу пойти и подумать, помечтать о будущем, а какое будущее меня ждет в этом захолустье, а? Стать учителем в школе – это мой максимум?

– Томми, сын, ты оскорбляешь меня до глубины души. Я старался дать тебе все, что мог. Жизнь так сложилась, мы уже ничего не можем с этим поделать, нужно принять, как данное все то, что у нас есть, и двигаться дальше. Что же касается будущего, так ты еще школьник, ты сможешь закончить здесь школу и поступить в любой университет, который выберешь. Сама система обучения в местной школе ничем не уступает твоей нынешней, а я, как ты знаешь, могу работать из дома и ездить в командировки так же точно, как и делаю это сейчас, но ты уже будешь оставаться не один в пустом доме, а со своей семьей.

– Если вы с мамой снова решите разойтись, вы подвергнете этой пытке нас опять? – Томми уже представлял, как снова будет жить вместе с сестрой, только теперь, скорее всего, в разных комнатах, ведь он уже почти взрослый мужчина, и иногда ему необходимо уединяться, но сразу согласиться с отцом он явно не мог.

– Я не могу предсказать будущее, но очень хотелось бы верить, что нет. – спокойно ответил папа.

– А что говорит мама?

– Она сказала, что мы сделаем большую перестановку в доме. – как будто бы прочитав мысли сына ответил отец. – Нашу с мамой комнату мы разделим на две небольших комнаты для тебя и Эмми, мы с мамой переедем в комнату Эмми, а бабушкина комната будет моим кабинетом. Ты знаешь, возможно отсутствие у меня личного кабинета было отчасти поводом наших с мамой склок, ну и ее мать, конечно. – последние слова он произнес тихо, как будто только в конце понял, что он и кому говорит. – Прости Томми, я знаю, что тебе нелегко, у тебя уже появились новые друзья и…

– Нет у меня там друзей. – перебил его Томми. – Я подумаю, пошли в магазин.

Маргарет обещала провести подобный разговор с дочерью, но слишком была занята работой, поэтому за столом, когда Томми выбирал себе наиболее удобное место, Эмми узнала все впервые и самая последняя из семьи, а это она ненавидела почти больше всего.

– Что ты возишься с этими стульями, сядь тут. – она указала брату на стул рядом с собой.

– Я не могу, я же левша, тогда я вечно буду задевать тебя.

– Томми, уж один вечер я потерплю, я хочу насидеться с тобой рядом еще на год вперед, давай же, садись. – она потянула брата за кофту.

– Что, Эмми, родители решили съехаться, поэтому мне нужно найти стул, на котором я буду всегда сидеть за ужином. – Томми думал, что сестра уже знает, они не успели ничего обсудить, но он был уверен, что Эмми всегда в курсе всех событий.

– Мама! – закричала Эмми, – Мама, почему ты мне не сказала! Мы же обещали друг другу рассказывать все, а тут такое! Это не то, что можно забыть рассказать! А Томми, когда ты узнал?

– Да я только час назад, когда мы с папой ездили в гастроном.

– А папа, тоже мог бы взять и меня с собой, я как дура сидела разбирала бабушкин хрустать, пока вы обсуждали такую замечательную новость! А знаете что, – она резко вскочила из-за стола и побежала прочь. – Вот, вот что! – Эмми вернулась через несколько секунд с хрустальными бокалами в руках. – Мы сейчас будем это отмечать! И мы будем пить из этих старинных и драгоценных бокалов! Скажи-ка мама, мы хоть раз из них пили, а?

– Я помню, что в моем детстве бабушка доставала их на каждый праздник, потом стала все реже и реже. Думаю, они стояли в ее шкафчике лет 8, а то и 10 нетронутые. – она аккуратно взяла эту реликвию и пошла на кухню.

– Томми, я так счастлива! Скажи, ты прыгал от радости, когда узнал, а?

– Он прыгал. – ответил папа, улыбнулся, и пошел на кухню помочь Маргарет.

– Так выпьем же за то, что мы снова семья! – Эмми подняла бокал с вишневым соком вверх, – Выпьем за мой лучший день в жизни!

– Я слышал эту фразу раз 100 в жизни, – засмеялся Томми, – так какой же из дней все-таки лучший? Может тот, когда ты нашла камень в виде сердечка, или тот, когда нам исполнялось 12, и вы с мамой приехали к нам с огромным тортом, который ты съела почти в одиночку, или может любой из дней, когда ты видишь радугу после дождя, или все же сегодняшний?

Родители улыбались, сидели рядом и смотрели на двух своих уже взрослых детей.

– Ты знаешь, я думаю, что мы отлично их воспитали. – сказала Маргарет Уильяму, облокотившись головой на его плечо.

Глава 11

Джек Винтсон вставал в 4:30, он быстро умывался, хватал бутерброд с колбасой и пакетик сока с истекающим сроком годности, который его мать совершенно легально бесплатно выносила из гастронома после рабочего дня, как правило, в огромных количествах, и отправлялся на работу к мистеру Родригесу. До школы он успевал поработать 2 – 2,5 часа, обычно утром он предпочитал убирать старые могилки, подметать довольно большую территорию кладбища и дороги между церковью и офисом похоронного агентства, но при необходимости копать новые могилы ему приходилось тоже по утрам, в таком случае он вставал на пол часа раньше. Рассвет приходился часов на 6 утра, и когда люди выходили утром на работу, они уже шли по чистой улице Мелеха, а о том, кто ее подмел, они даже и не задумывались.

У Джека была рабочая форма, но принять душ после работы он не успевал, и в школу частенько приходил уставшим и потным. Никто из местных ребят не работал, кроме Рауля из 7 класса, он помогал отцу на автомойке, потому что отец работал в две смены, так как детей в семье было четверо, а мать последние несколько лет страдала болями в спине и на работу больше ходить не могла. Поэтому Джек не хотел распространяться о том, что и его мама не способна заработать достаточно денег для того, чтобы единственный сын смог позволить себе учиться, не думая о том, что он будет завтра есть. Но, откровенно говоря, мать Вонючки-Джеки зарабатывала не меньше остальных людей в этом городке, она работала продавщицей в гастрономе, у них был свой дом, денег могло бы хватать на них двоих, если бы не одно ее пристрастие, на которое у нее уходила большая часть заработной платы. Дело в том, что Клер Винтсон была художницей и большой любительницей искусства, она скупала на аукционах наброски не слишком-то известных художников за огромные деньги, меняла ценные вещи, доставшиеся от ее родителей на жалкие клочки бумаги с эскизами, которые ее сын Джек мог бы нарисовать, будучи еще ребенком. Половина их дома была оборудована в ее мастерскую, в которой она не могла ничего написать уже несколько лет, но каждый день после работы она шла туда и часами сидела перед мольбертом, так и не решавшись дотронуться кистью до холста. За свою жизнь Клер написала несколько десятков картин, некоторые она даже успела продать за хоть и небольшую, но довольно приятную цену, а одна картина висела в местной школе на входе, она называлась «Причал во время бури», там был мастерки изображен Йоханский причал, залитый водой от огромных волн, которые черной массой стояли над ним и в любую секунду были готовы с грохотом обрушиться на него, оживи картина всего на миг. Джек знал, что это картина его матери, она даже была подписана справа внизу небольшим автографом «Винтсон. К», но в школе на нее никто не обращал внимания, как и всегда бывает с тем, что стоит на одном месте целую вечность.