скачать книгу бесплатно
Джек уже понял: сейчас его единственная задача – от и до выполнять все, что скажут. Упав на левое колено, он нацелил автомат на рощу внизу.
– Хорошо ходят, – сказал Андрей. – Иди посмотри. Стоянка. Как подошли – пес его… А вот как свалили – смотри. – И, отойдя чуть в сторону, достал «уоки-токи».
След мотоцикла на траве прочитывался легко. И направление его Джек мог определить. Ну и…
– Ну и что? – спросил он. – Это мотоцикл снайпера ждал?
– М… угу. – Андрей вертел в пальцах веточку.
– А нам-то что? – добивался Джек. – Умотали они, и…
– Выхлопным пахнет. Принюхайся.
Джек добросовестно понюхал:
– Н-не…
– Пахнет, пахнет. Все другие запахи этот забил… А вот веточка, которую махди грыз. Пахнет от нее гнилыми зубами. И влажная. От слюны. Полчаса назад они тут были… Палочку эту, – он подкинул веточку и бросил ее в сторону, – грыз махди лет двадцати пяти, безалаберный, но с хорошей реакцией. Ниже меня на голову.
Джек, слушавший все эти разглагольствования как откровение, грустно сказал:
– Так я никогда не смогу.
– Не сможешь, – неожиданно сказал Андрей. – Этому надо с детства… даже не учиться, просто жить среди этого. Я ведь родился знаешь где? На Дальнем Востоке. Знаешь, как наша деревня называется? Занадыровка. А стоит на сопке Амба над речушкой Каюк. Не шучу, честно! – Он засмеялся, но Джек не понял, в чем юмор. – Отец меня на охоту с шести лет брал… Дик – тот тоже умеет, но похуже меня. И все-таки многому можно научиться. И научишься. А пока пошли-ка дальше. Впереди бой.
– Бой? – Джек нахмурился.
– А как же… Днем они долго не ездят, боятся наших вертушек. Значит, заныкались неподалеку. А неподалеку – Файран. Деревушка такая… если это можно назвать деревушкой… Вот там они и есть. – Он сделал шаг и весело сказал: – Так и воюем. Теперь главное – не напороться.
Они зашагали дальше. Но теперь Джек шел, словно на пружинах. О том, что впереди бой, было сказано так буднично, так спокойно… И ничего не изменилось кругом. А что должно было измениться? Природе-то на людей наплевать, особенно после того, они с нею сотворили в последние полвека. Люди могут резать и стрелять и друг друга, и кого угодно посреди вот таких холмов, в рощице, на берегу ручейка – и их крики, их боль, их кровь так и останутся их. Предельно чужими и холмам, и рощице, и ручейку…
– А остальные? – не выдержал Джек, поневоле рыская стволом по зелени внизу. – Остальные отделения?
– Файран на нашем пути, чуть вправо. Мы там и одни справимся. Махди там не больше полусотни.
Еще один урок. Соотношение 5:1 не в нашу пользу тут считается самое то для победы сил добра.
Джек поймал себя на том, что считает шаги. Это было глупо, он просто хотел чем-то занять мозг. «Тридцать шесть… тридцать семь… первая деревня в здешних местах, которую я увижу… сорок два… или сорок три?.. пусть сорок два… сорок семь… каким будет бой? Как я себя покажу? А Густав? А если меня убьют?.. Сорок девять… пятьдесят… Было много тех, кого убивали в первом бою…»
Усилием воли он заставил себя смотреть по сторонам. И увидел взлетевшую над рощей в паре сотен метров впереди стайку птиц.
– Эндрю. Птицы.
– Вижу, молодец. – Русский остановился. – Там кто-то тоже идет. Если человек стоит неподвижно, то птицы не беспокоятся так… Охотники или…
– Или? – Джек помимо воли облизнул губы, нервно поправил ремни шлема.
– …Или махди. Что все равно. Тут все – враги. Скверно… Ага!
«Ага» относилось к Эриху, который сигналил – вытянул руку с двумя разведенными пальцами, указывающими вперед и вниз. Потом махнул вперед, и Андрей заметно расслабился.
– Пошли.
– А эти? – Джек мотнул головой вниз.
– Их уже нет. Это был сигнал Анне. Теперь – все. Тихо. Чуть вниз.
Андрей двигался абсолютно бесшумно, и Джек старался ему подражать. Вроде бы получалось…
«Да когда же этот Файран?! Сколько можно так идти?! А мне страшно. Мне просто страшно, вот что все это такое… Раз мне страшно, значит, я трус? Страшно ли Андрею? Знает ли он, что мне страшно, что я трус?»
– Джек, – еле слышно, не останавливаясь и не поворачиваясь, сказал Андрей, – держись спокойно. За нами из кустов секут. Справа, двойная развилка, шиповник.
– Никого не вижу, – скосив глаза, ответил англичанин.
– Я тоже. Чую. Остановись и поправляй снарягу. Сосчитаешь до десяти – рви на кусты, он без оружия.
Удержав вопрос, Джек кивнул и, остановившись, сказал довольно громко:
– Иди, я догоню, – и начал возиться с клапанами подсумков на груди.
– Поскорей. – Андрей зашагал дальше, водя по сторонам стволом пулемета. Джек продолжал вертеть подсумки. И считал.
Неужели там правда кто-то есть?
А если не один?
Или один, но с оружием, и он, Джек, побежит прямо на выстрел?
Девять.
Десять.
Прыгнув в сторону и вперед, Джек метнулся к кустам, перехватив автомат для стрельбы. Он услышал, как захрустели кусты – кто-то бросился прочь. Джек прыгнул вперед, подобравшись в прыжке, прошиб кусты телом, приземлился с перекатом и увидел удаляющуюся спину в сине-зеленом драном халате, под которым отчетливо ходили лопатки.
Чувство, охватившее Джека при виде этой спины, трудно передать. Поднимая автомат, он поймал на мушку эту бегущую спину и уже знал, что очередь в три патрона, тренированно отсеченная на «двадцать два»[29 - У классических автоматов Калашникова нет функции огня фиксированными очередями. Солдат приучают «отсекать» очереди в три выстрела так: нажать спуск – произнести «двадцать два» – отпустить спуск.], раздробит позвоночник. Как на манекене-мишени…
Андрей появился перед бегущим так, словно вырос из-под земли. И встал, улыбаясь.
Человек в халате едва не врезался в него… но затормозил. Попятился, метнулся назад. И замер, увидев целящегося Джека.
Англичанин опустил автомат. Весь азарт пропал начисто. Это был мальчишка лет десяти-одиннадцати, чернокожий, замурзанный, с каким-то комом грязи вместо волос, в штанах, видневшихся из-под халата и не доходивших до щиколоток босых ног. Ребята из северных и западных графств Островов, в свое время поразившие Джека полупервобытным видом, по сравнению с этим… существом могли показаться принцами. Глаза черного мальчишки затравленно поблескивали.
– Тьфу ты, – раздосадованно сказал Джек и положил автомат стволом на плечо. Мальчишка метнулся влево. Джек – вправо. Мальчишка – вправо. Джек – влево и топнул ногой. – Ух!
Тот повернулся и сжался, увидев Андрея. Русский поднес к губам указательный палец, потом согнул ладонь приглашающим жестом.
Чернокожий подошел к русскому, и Джеку вдруг почудилось что-то знакомое… Ах да! Так к змее подходят разные там лягушки, как в фильмах на уроках биологии. Видно, что идти не хотят… и не могут не идти. Неужели тут так боятся белых?..
Джек моргнул. Произошло что-то… что-то странное. Чернокожий словно бы обнял Андрея за бедра… потом пополз вниз, запрокидывая голову, словно молящийся с картинки в исторической книжке, и руки соскользнули по ногам Андрея. Тот отступил, чуть толкнул ногой – и мальчишка тихо скорчился у сапог пулеметчика. Неподвижный. Мертвый.
Мертвый?!
Андрей спокойно вытирал о правое бедро нож – не стандартный, а короткий, широкий, с длинной, чуть изогнутой серо-желтой рукоятью. На зарезанного он не смотрел – ловко вдвинул нож куда-то справа под жилет, и тот исчез.
– Ты… зачем… – Джек ощущал только растерянность, больше ничего. – Эндрю… как это?..
– Погоди. – Русский достал «уоки-токи». – Иоганн, это я… Да. Тут махди прирезал… Да, с теми двумя был… Мелочь пузатая… Чего?! А, ну да… Понял, конец связи… Пошли, Джек. – Он опустил рацию в ее карман.
– Эндрю! – Джек, сжав кулаки, шагнул вперед. Наверное, лицо у него изменилось, потому что Андрей удивленно сказал:
– Ты чего?! Это же махденок!
– Это пацан! – Джек шагнул вперед снова.
– Не надо, – предупреждающе качнул головой Андрей. – Не сейчас.
Джек бросил взгляд на тело мальчишки, лежащее в траве. Удар был нанесен в печень впереди, под ребра, с поворотом. Джек качнул головой и процедил сквозь зубы:
– Ладно. Потом.
5
Файран Джек почувствовал по… запаху. И с гордостью подумал, что и он может нюхать. Хотя как все-таки Андрей унюхал того мальчишку, Джек понять не мог.
А Андрей снова шел впереди. Но сейчас, глядя ему в спину, Джек думал лишь о хладнокровно убитом местном пацане. Конечно, на войне убивают и режут, но… при чем тут этот бедняга?!
Внизу, в распадке между холмами и на их склонах, показались дома. Отсюда было еще не очень ясно, какие они, тем более что их закрывали довольно высокие кусты.
Андрей указывал вниз. Бросив туда взгляд, Джек увидел Иоганна: он стоял на опушке рощицы и крутил рукой над головой сигнал сбора.
Тормозя выставленной правой ногой, Джек заспешил за Андреем, тоже спускавшимся боком. Они успели к сержанту первыми, а Иоганн уже несколько раз развел руки в стороны, показывая: развернуться в цепь.
Ласло и Елена встретили остальных на опушке последней перед деревней рощицы. Метрах в двадцати, не больше, начинались первые дома, отделенные друг от друга глинобитными заборами, с плоскими крышами, прижатые к земле. В деревне было почти пусто. Три часа дня – война не война, все добывают хлеб насущный, или как там… Но возле второго дома сидел на скамейке часовой – темнокожий, но не негр, в каком-то дранье, но с автоматом на коленях. Он болтал с девушкой – она стояла рядом с высоким медным кувшином на голове. Второй часовой, моложе, прохаживался неподалеку, бросая на приятеля отчетливо завистливые взгляды.
С дерева мягко соскочил Жозеф. Надевая рюкзак, сказал:
– Во дворе – мотоциклы. Четырнадцать штук. Махди нет, окон во двор тоже.
– Спят, – усмехнулась Елена.
– Так. – Иоганн задумался на секунду. – Мы с Джеком снимаем часовых. Дик, Жозеф, Эрих, проберетесь во двор. Как только их командир выйдет на улицу – это моя забота, – ты, Дик, выстрелишь в дверь. Густав, Андрей, на параллельную улицу. Выстрелит Дик – Густав, стреляй в окно, там должны быть двое. Всех, кто будет выскакивать, убивать на месте. Анна, Ласло, Елена, останетесь здесь, следите за деревней. Заметите бегущих к нам – кого угодно, – убивайте. Все, пошли. Чтоб нам провалиться.
– Чтоб нам провалиться, – кивнула Елена…
…За сержантом Джек шел, ничего не спрашивая, хотя и не вполне понимал, как они будут снимать часовых, если те стоят на голой улице. А Иоганн вообще повел его на параллельную улицу, чуть впереди Густава и Андрея.
Под окнами проскакивали быстро, пригнувшись. Противоположная стена сияла беспощадной белизной – эти глинобитные заборы выглядели чужими, угрожающими… Низкие двери казались опасными, словно бы внимательно наблюдающими за белыми солдатами.
Скрип одной из дверей заставил Джека резко повернуться в ту сторону. Но Иоганн оказался быстрее: Джек лишь увидел, как наружу, задрав жидкую седую бороду, вываливается старик – в горле у того торчал нож, изо рта вместо вопля булькала кровь. Он свалился в пыль и несколько раз дернулся – от головы растеклась, потемнела и свернулась струйка.
– Третий дом. Здесь, – услышал Джек шепот. Иоганн, держа дробовик в правой, вдруг ловко подтянулся и распластался на верхнем краю стены. Джек, вжавшись спиной в белую глину забора, осматривал улицу, но видел только труп… да Густава с Андреем, в напряженных позах застывших по разным сторонам этой улицы через дом от него.
Перед лицом Джека появилась рука сержанта. Пошевелились пальцы, и англичанин, ухватившись за эту руку, приготовился карабкаться… и только теперь оценил, насколько на самом деле силен молодой швейцарец. Левой рукой он запросто затащил шестьдесят килограмм живого веса Джека и сорок – оружия и снаряжения – на стену.
В пыльном дворе было пусто. Росло дерево – старое, чудом пережившее бессолнечные годы. Под ним виднелось какое-то сооружение вроде колодца. Может, это и был колодец. Рядом с колодцем спал… Джек не знал такого зверя, он был похож на большую кошку яркой расцветки.
Иоганн показал рукой вниз и соскользнул во двор, нацелив автомат на дверь в дом. Джек соскочил тоже, прицелился в дверь на улицу.
Зверь поднял голову. Блеснули желтые круглые глаза – злые, внимательные и безжалостные. Как и большинство его соплеменников, Джек любил животных, особенно собак… но этот зверь походил на своих хозяев, он был так же зол и дик. И сейчас им двигал скорее страх, чем верность людям, – он увидел незнакомцев, испугался и решил их убить.
Одним движением зверь взметнулся – прыгнул вперед, на чужаков.
«Сванг!» – пропела рядом выхваченная сталь. Иоганн метнулся навстречу жуткому прыжку зверя, и Джек увидел, даже не успев удивиться, как левая рука швейцарца в полете поймала животное за шерсть под челюстью, а правая…
…Зверь мягко рухнул в пыль. Швейцарец, нагнувшись, вытер о мгновенно потускневшую шерсть длинный нож с плавно выгнутым клинком, обух которого был зазубрен. А левой рукой показал на стену.
Тень падала во двор – это Джек определил сразу. Но Иоганн все равно не полез вверх с ходу. Он на палец приоткрыл калитку и, указав Джеку на сидевшего на лавке, ткнул себя кулаком в челюсть. Показал на второго часового, мочившегося у другой стены, чиркнул пальцем по шее и ткнул в себя.
Джек кивнул. Иоганн, чуть прищурившись, улыбнулся и, достав из кармашка на РЖ, растянул за рукоятки «пилу Джигли». Теоретически Джек знал, как пользоваться этой штукой по обоим ее назначениям[30 - Изначально «пила Джигли» – всего лишь хирургический инструмент, стальная струна с пластиковыми ручками и напылением из алмазной крошки. За 10 секунд в умелых руках перепиливает человеческую ногу в бедре. Но часто ее используют для бесшумного убийства часовых.], не раз держал в руках, но… но впервые кто-то при нем собирался пустить этот инструмент в ход реально.
Подтянувшись, оба бойца легко перенесли себя на стену. Джек на четвереньках перебрался к первому часовому, все еще болтавшему с девкой. Иоганн, лежа на стене, ждал своего – застегивая штаны, тот как раз шел через улицу, продолжать обход.
Действовать надо было одновременно. «Девчонка», – успел подумать Джек. И увидел, как метнулись руки Иоганна…
Действовать дальше Джеку позволил наработанный в лагере навык. Мозг его был парализован ужасом происходящего – действовали руки.
Часового, пойманного Иоганном, хватило лишь на то, чтобы поднять руки к горлу. Глаза его выкатились из орбит, рот раскрылся, но вместо слов полилась толчками кровь; секундой раньше кровь забила сквозь пальцы. Часовой рухнул наземь, голова его отвалилась вбок. Кровь из раны хлестала фонтаном.
Захватив шею часового ремнем автомата, Джек вздернул его на стену, с омерзением ощущая, как бьется – совершенно не по-человечески – на ремне тело. Махди цеплялся пальцами за ремень и тихо хрипел, темное лицо полиловело. «Хватит, – понял Джек. А потом обожгла другая мысль: – Девчонка!»
Спрыгнув со стены, он подхватил слабо хрипящего бандоса. А девчонка… лежала в нескольких шагах у ног Дика. Напротив стоял Эрих, зорко оглядывая улицу. Дальше – Жозеф.
– Забыл про нее… – шевельнул губами Джек, стараясь не глядеть на скаутский нож, который вытирал новозеландец – тот самый, которым он вчера резал колбасу. Дик улыбнулся, кивнул, поднес палец к губам.
Иоганн указал рукой на забор и встал к нему спиной, сцепив ладони в замок на уровне пояса. Эрих, Дик и Жозеф ловко последовали во двор – замок, плечо, стена, прыжок…
– Зачем тебе их командир? – прошептал Джек, стоя у стены с автоматом наперевес.
– Поговорить, – сквозь зубы сказал швейцарец. – А ты молодец… – Он ловко набросил на запястья и щиколотки придушенного пленного глухие петли, затянул их. – Ну-ка, открывай глаза… – Плеснув в ладонь воды из фляжки, Иоганн вылил ее в лицо бандита. Тот заморгал, открыл глаза с невероятным усилием, дернулся потереть горло и застыл. – Не дергайся. И не кричи, а слушай… – Иоганн перешел на лингва-франка, возникший среди остатков местного населения в последние 20–30 лет синтетический язык; в лагерях его учили в достаточном объеме, он был прост, как и говорившие на нем существа, по крайней мере в массе своей. – Я могу тебе заклеить рот и обрезать уши, нос, вынуть глаза – тихонько, не спеша. Нравится? Вижу, что не нравится. Тогда я сейчас развяжу тебе руки, ноги – и ты позовешь командира. Из дома. Без шуток. Если сделаешь, как я сказал, я тебя отпущу. Согласен?
Черные глаза бандита бегали по бесстрастному лицу швейцарца. Потом задержались на нарукавном знаке Рот – и лицо помертвело. Но он все еще молчал.
– У меня нет времени ждать. – Иоганн решительным будничным движением задрал вверх подол накидки бандита. – Яйца у тебя лишние, я так решил.
– Я скажу… позову! – вырвалось у того.
– Давай. – Ловко освободив пленного от петель, Иоганн поднял его за шиворот и толкнул к двери в заборе, держа дробовик у его позвоночника. – И чтобы он вышел. Иначе – сам понимаешь. Я расстроюсь.
