скачать книгу бесплатно
«Жигули» вдруг свернули на какую-то совершенно негородскую улицу, даже травой подзаросшую. Посреди улицы мальчишки играли в лапту – человек двадцать, все тоже плоховато одетые, они раздались перед машиной, и Денис запомнил прочно взгляд крепкого паренька со спутанной гривой каштановых волос – ловко подбрасывая мячик концом биты, он неотрывно смотрел на машину со смесью зависти и неприязни. Потом кто-то резко свистнул – и сразу за проехавшими «Жигулями» игра возобновилась. Пожилые люди с лавочек тоже провожали машину взглядами, но скорей равнодушными. Маленькие домики тоже тонули в зелени, как будто маскируя за ней свою непритязательность. Если не сказать нищету…
– Это еще ничего, – сказал Муромцев, когда машина проехала по красивому мостику через узкую речку. – Это не трущобы. Тут живут люди, у которых есть работа. Худо-бедно, но постоянная…
– Дерьмо, – неожиданно высказалась Валерия Вадимовна.
Денис вытаращил глаза. Мать выглядела не просто сердитой – злой, даже ноздри у нее то и дело раздувались и твердели.
– Дерьмо, – подтвердил Муромцев. «Жигули», плавно кренясь, выехали на широкий проспект, разделенный полосой лип. Тут был довольно много машин. – А вот и еще одно дерьмо – здание Совета директоров знаменитой «Энергии», нашего главного оппонента. Кстати, примечательно, – Муромцев засмеялся, – оно построено на месте так называемого ханского дворца. Одно время часть Верного была столицей уйгурского каганата. Есть довольно примечательные фотографии этого величавого сарая… – На взгляд Дениса, десятиэтажная сверкающая башня, украшенная знаменитым символом атома, тоже походила на сарай, только для элитных свиней. Такое – в минуте езды от кочковатой улицы с плохо одетыми пацанами! – А теперь вот… – Виктор Анатольевич указал в окно, но там уже возникла, медленно наплывая, высокая бело-голубая церковь с вознесенным в высоту тонким золотым крестом.
– Простите, это церковь Тридцати Тысяч? – спросил Денис, глядя на здание – стройное, не столько широкое, сколько высокое, совсем не похожее на виденные им сохранившиеся древние храмы.
– Да, – немного удивленно сказал Виктор Анатольевич. – Ты читал о ней?
– Я только знаю, что это самая знаменитая церковь города, – немного смущенно отозвался мальчишка. – Я не успел больше…
– Самая знаменитая, да… – с непонятной интонацией ответил Муромцев. – В самом начале Серых Войн на ее месте уйгуры похоронили заживо более тридцати тысяч русских детей. Был огромный котлован, туда сбрасывали живых и засыпали глиной, потом – следующий ряд… И так всех. Потом разожгли на этом месте огромный костер.
В машине стало очень тихо. Денис чуть опустил голову. Потом поднял ее.
– Что, страшно? – тихо спросил Муромцев, глядя в окаменевшее лицо мальчишки – со сведенными бровями и выступившими желваками на скулах.
– Нет, – отрезал Денис. И, помедлив, признался: – Непонятно. Непонятно, зачем?
– И хорошо, что непонятно, – сказал Муромцев. – Слышал старую пословицу: «Понять – значит простить»? Тебе хочется это простить?
– И все-таки, – тихо и упрямо сказал Денис, провожая взглядом в заднее стекло тонкую башенку храма. – Я хочу понять, какова цель. Цель, понимаете? Зачем?
– М-м? – Брови Муромцева поднялись. – Вот какие вопросы возникают?
– Конечно, – кивнул Денис. – Ведь у всего на свете есть своя цель. Даже у жестокости.
– У жестокости человека – да, – Виктору Анатольевичу явно доставлял удовольствие разговор. – А у жестокости муравья? Человек не может и не должен стараться понять ядовитого гада. Человек должен сделать так, чтобы гад никогда больше не жалил… – Он оглянулся на оставшуюся сзади церковь и негромко прочитал:
Тонкий крест стоит под облаками.
Высоко стоит – над светом белым.
Словно сам Господь развел руками,
Говоря: «Ну что я мог поделать?»[7 - Стихи В.С. Крапивина.]
– Это… ваши стихи? – спросил Денис.
Муромцев улыбнулся и покачал головой:
– Нет, что ты, Денис? Я даже не знаю – чьи. Просто прочел когда-то обрывки одной старой книги… и запомнил. Наверное, это было всегда. Вот такие несчастья…
– Ну и… – Денис хотел добавить слово, очень популярное среди мальчишек Петрограда, но смягчил реплику: – …Плохо, что всегда было. Было, а быть не должно.
– Не должно, – подтвердил Виктор Анатольевич. И добавил: – Кстати, ты и сам-то будь осторожней, когда приедете на место. Буржуи буржуями, уйгуры уйгурами, но в наших местах немало сектантов. Хасиды, например.
Димке слово ничего не говорило. Но Валерия Вадимовна посмотрела на сына тревожно, а Третьяков-старший, оторвавшись от газет, перекосился:
– Откуда эта плесень?!
– Щуку съели, зубы остались, – брезгливо ответил Муромцев. – Где-то кучкуются, как говорится. Не открыто, конечно, открыто никто не потерпел бы даже при здешнем бардаке. Но вот этой весной по республике от их рук погибло по меньшей мере восемнадцать детей. Мерзкое дело, даже здешние органы рыли землю всеми конечностями… Каких-то исполнителей нашли, но ничего не добились – фанатики, полоумные. Рады были «пострадать за веру».
– Кто это такие? – недоуменно спросил Денис.
Муромцев объяснил:
– Древняя секта. Весной, во время старинного праздника, приносят в жертву мальчишек. Пытают, потом обескровливают, кровь используют для приготовления ритуальных блюд.
– Правда, что ли? – Денис, если честно, не поверил.
– Иногда даже по нескольку человек крадут, – угрюмо сказал Муромцев, явно начиная думать о своем.
– Мальчишек? – Денис улыбнулся.
Это в сказочке про вампиров было самым смешным. Он представил себе, что кто-то попытался украсть хотя бы двух ребят из их школы. Хотя бы первоклашек. Ну вот получилось так. Да они бы любого загрызли до смерти, а голову принесли на палке в родной класс и сделали бы из нее пособие в подарок для старшаков… Что-то путают взрослые. Как всегда. Он решил не продолжать эту тему, удивляясь, что отец-то с мамой на него тревожно поглядывают. Тем более что впереди вдруг появилось – именно «вдруг», выросло из-за высоченных тополей – приземистое, похожее на старинный форт, здание, над которым развевался большой государственный флаг. Это было первое, что заметил Денис. Второе – виселицы.
Мальчишка онемел и распахнул глаза. Нет, самые настоящие виселицы, только каменные. Восемь штук стояли на площади перед зданием. И пять не пустовали.
Правда, как-то страшно это не выглядело. Трупы напоминали длинные темные мешки. И Денис сразу отвлекся, потому что «Жигули» резко остановились и Муромцев неприятным голосом сказал:
– Ну вот и еще одна… достопримечательность. Смотрите на бульвар.
Денис не верил своим глазам. Он не представлял себе, что такое можно увидеть наяву!
Со стороны бульвара – справа от дворца, за деревьями – надвигалась огромная толпа. Над нею мотались лозунги, какие-то портреты, флаги – государственные Семиречья (голубые с золотыми солнцем, лопатой и плугом), еще какие-то – белые с зеленой полосой поверху и с большим красным персиком в середине… Стало слышно, как люди слитно кричат: «От-став-ка! От-став-ка!»
От площади тоже шли люди. В центре – уступом – двигался клин пеших в черной форме и золотых глухих шлемах. Они шли медленно и тяжело, сдвинув, как древние воины в кино или учебнике истории, большие щиты с тем же гербом, что и на знаменах впереди. Сходство усиливали просунутые между щитами длинные палки, на концах которых то и дело вспыхивали сиреневые искры. На флангах пешего строя тоже неспешно двигались конные. Справа – казаки, все уже в возрасте, усатые, пригнувшиеся в седлах и покручивающие нагайки, с азартно-охотничьими лицами. Слева – в неправдоподобно ровном даже для пеших строю, на огромных лошадях – ехали кавалеристы в черно-алых мундирах и черных с золотым султаном каскетах, державшие на плече длинные палаши.
– Антипрезидентская демонстрация? – с интересом спросил Третьяков-старший, откладывая газеты. – Ого, все серьезно. Сто лет такого не видел.
– Она самая, – Муромцев подался вперед. – Организована, судя по всему, партией «Плоды Азии». Зачуханная партейка, хотел бы я знать, откуда у нее деньги на такое…
– А можно выйти посмотреть? – Денис приготовил фотоаппарат, у него даже пятки зазудели от азарта.
Взрослые – все четверо, включая водителя, – уставились на мальчишку недоуменно.
– Ну, а чего?.. – сбавил тон Денис.
– Это не спектакль, – покачал головой Муромцев. – О, небо, началось.
Денис жадно уставился вперед. Конные лавы, гарцуя, потекли с боков пешего строя вперед. Кто-то истошно орал в мегофон:
– Уберите фрицев! Фрицев уберите, вы что, очумели?!
– Идиоты, и правда, что они делают… – пробормотал Муромцев, вытаскивая откуда-то трубку рации. – Муромцев!!! Да! Почему…
Дальше Денис не слушал. Он приоткрыл дверь и боком бесшумно выскользнул из машины, наводя фотоаппарат.
На площади творилось невообразимое. Чем-то это напоминало, как ни странно, «стенку» – кулачный бой на двадцатое июля, например. Денис уже несколько лет ходил на них. Может быть, поэтому у мальчишки преобладал интерес – ему все еще казалось, что люди просто разминаются.
Пешие щитами и разрядниками теснили толпу обратно. Конные обтекали ее – точнее, только казаки, черно-алый строй замер и остался на месте. До Дениса только сейчас дошло, какие гул и шум стоят над площадью. И что кругом еще довольно много людей – в основном жавшихся к кустам и стенам домов.
Он успел сделать несколько снимков, когда сообразил, что прямо к нему скачут рысью двое всадников в черно-алом. Мальчишка щелкнул и их – и отшатнулся, его чудом не задело колено кавалериста. Совсем рядом захрапел конь, Денис поднял руку, отстраняясь; колено снова его толкнуло. Молодое, загорелое, синеглазое лицо склонилось ближе. Окованный бронзовой чешуей подбородочный ремень проходил под нижней губой.
– Пайонир! – выкрикнул молодой всадник, удерживая руку своего напарника, который…
Денис изумленно приоткрыл рот; всадник собирался ударить его палашом плашмя!!! Но почти тут же прогремел голос Муромцева:
– Zu stehen! Es ist der Bub aus dem Imperium, es ist der Gast des Landes! Zu stehen, Soldat![8 - Стоять! Это мальчик из Империи, это гость страны! Стоять, солдат! (немецк.)]
А еще через секунду Денис оказался в руках матери – Валерия Вадимовна обняла сына и рявкнула:
– Убери металлом, козел!!!
Сам же Денис уже в следующую секунду был буквально заброшен на сиденье и сопровожден толчком отцовского колена под зад.
– Должен сказать, Денис, это было редкостно глупо, – заметил как ни в чем не бывало Муромцев, садясь впереди и закрывая дверь. – Это Черные Гусары, немецкие гвардейцы президента. Не знаю, какой кретин выпустил их для разгона демонстрации… впрочем, я позвонил вовремя. А вот ты рисковал как минимум переломами. Если бы не галстук, мы могли бы и не успеть.
– На месте поговорим, – сказал Третьяков-старший, сбрасывая газеты на пол. – Мы можем ехать, Виктор Анатольевич, а то этот юный следопыт еще чего-нибудь натворит… Кстати, чем вызвано это буйное помешательство около президентского дворца?
– А все тем же, – охотно ответил Муромцев.
«Жигули» тронулись через площадь, и Денис мельком увидел за стеклами вестибюля дворца стоящих людей – они смотрели наружу напряженно, замерли неподвижно.
Ха, подумал мальчишка, а что ни говори, кадры-то получились наверняка! Жаль, он растерялся и не снял скачущих на него гусар!
– Все тем же, – повторил Муромцев. – Политикой Бахурева, в данном конкретном случае – тем, что три дня назад он национализировал «Фрукты-овощи», крупнейшую в республике компанию сельхозпродуктов, а генерального директора… – Муромцев выразительно провел рукой вокруг шеи. – Было за что, он содержал гарем на двадцать мест из несовершеннолетних девочек, отчислял в «фонд развития» по десять процентов заработной платы персонала и привлекал к уборке семи-восьмилетних детей, выплачивая им… не буду даже говорить. В общем, Функа повесили, компанию передали в госуправление – и тут же поползли слухи, что собираются сократить половину рабочих мест, как только закупят машины в Империи.
– Бред какой-то, – пробормотала Валерия Вадимовна.
Муромцев вздохнул:
– Это и есть самая сложная сторона нашей работы. Если у людей есть копейки, то они в горло вцепятся любому, кто попробует их отнять. И ни за что не поверят сразу, если сказать – я тебе копейки твои на рубли поменяю. Трудней всего не отмыть, одеть, обуть, накормить, это все можно прямо сейчас сделать, даже без нашей помощи, пожалуй, Бахурев справится. Трудней всего людям дать понять: ты – хозяин. Ты сам. Ты – человек, а не раб. Как же тяжело эта вера прорастает… а ее еще и топчут изо всех сил те, кому без рабов – крышка… Ты им все дашь – а они побегут себе властелина выискивать, который этим всем помог бы распорядиться. И найдут, будьте уверены, найду-у-ут… – Муромцев тяжело вздохнул. И горько добавил: – Такой красивый город, такая щедрая страна… И так несчастны люди. А главное – не верят они, что можно жить иначе. Почти никто не верит. Боятся верить… Просто боятся.
Денис слушал Муромцева внимательно, как будто впитывал слова. Новые ощущения переполняли его – и это после короткой, в общем-то, поездки! А что будет дальше?! Как тут жить? Что делать? Как быть? Справится ли отец? Впервые в жизни Денис усомнился в возможностях Третьякова-старшего. Чужая страна. Тут нет его помощников, тут нет телефона, который связывает с управлением ОБХСС по Петрограду… Есть непонятные люди с непонятными взглядами и непонятными желаниями. И даже те, кто вроде бы «хороший», кто защищает закон – даже они готовы без раздумий ударить человека только за то, что тот фотографировал…
Всю жизнь мальчишка твердо знал: за его спиной – Империя. От него нужно лишь быть честным и верным. Империя не бросит, Империя не покинет в беде даже самого маленького и слабого, даже самого старого и вроде бы бесполезного человека. Так не бывает. Но разве бывают девочки, попрошайничающие на вокзале? Виселицы на площади? Роскошный домина – и рядом хибары? Нет. В мире Дениса – нет. Но…
«Это и правда командировка в прошлое, – подумал Денис. – Не только для отца. Для нас всех. Вот оно, прошлое – за окнами, а скоро оно станет еще ближе и встанет и перед тобой, пионер. Глаза в глаза.
Зажмуриться и отступить?! Закричать, что ты ничего не можешь, и бежать?! Так оно этого и ждет, оно бросится следом, как зверь бросается на бегущего. Следом – это значит в Петроград…
Ну, нет…»
…Глядя в окно, Денис ощупал в сумочке пистолет. И стал тихонько насвистывать «Взвейтесь кострами»…
Глава 7
Родовое гнездо
Дом Муромцевых оказался большим двухэтажным зданием, построенным в виде креста посредине аккуратного маленького парка. Над всем нависали лесистые горы хребта Голодный, взбиравшиеся по склонам леса тонули в синеватой дымке испарений. У въезда рядом с черно-желто-белым имперским знаменем развевался узкий черный флаг с белым силуэтом корабля времен Третьей мировой – и, глядя на него, Денис неожиданно вспомнил наконец, какой это Муромцев – да тот самый, дед которого защищал Владивосток от банд и отстоял и его, и остатки флота!!! Вот это да! Денис, чуть выгнувшись, осторожно заглянул сбоку в лицо хозяина дома. Тот сразу повернулся и с улыбкой подмигнул мальчишке, страшно его смутив.
Прохаживались несколько человек в такой же, как у шофера Коли, форме охранного корпуса – и в черно-белой форме, явно дружинники самого Муромцева, все – с компактными автоматами «Гепард». Справа от дорожки лежал большой, в полпарка, пруд. Денис почему-то ожидал увидеть лебедей, но увидел только одинокого рыбака на причале. Рядом с рыбаком сидел огромный черно-белый (родовых цветов!) кот. При виде кота Денис неожиданно оробел. Кот выглядел тут хозяином.
«Жигули» подкатывали к главному входу в здание.
С высокого крыльца, по широкой лестнице, опережая высокого мужчину в черно-белом – явно слугу, – сбегал, торопясь, мальчишка, одетый в зеленый с желтым мундир Селенжинского Императорского Лицея. Он махал рукой и улыбался.
– Мой старший, – сказал Виктор Анатольевич. Машина затормозила точно у крыльца. – Приехал как раз… Даже переодеться не успел.
– Пап! – Мальчишка безо всякого стеснения повис у отца на шее, едва тот вылез из «Жигулей». – У-ухх, па-а-ап!!!
– Славян, погоди, – Виктор Анатольевич деликатно освободился. – Это наши гости. Третьяковы – Борис Игоревич. Валерия Вадимовна. И Денис, их сын.
Третьяковы тоже выбрались из машины. И Денис видел, что и мама с отцом чувствуют себя немного неловко. Он же сам с трудом заставлял себя не начать ковырять ботинком дорожку.
А мальчишка тем временем преобразился. Он стал прямым и чуть окостеневшим, слился с мундиром, отцовские глаза похолодели, смуглое лицо построжало.
– Очень рад, – послышался отчетливый щелчок каблуками форменных туфель, мальчишка кивнул, как хорошо отлаженный автомат. – Вячеслав Муромцев, – он нагнулся к руке Валерии Вадимовны. – Надеюсь, вы почтите своим присутствием ужин – все почти готово.
Денис заметил, что их чемоданы уже движутся в дом – не сами, конечно, в руках двух слуг.
– Благодарю, – Борис Игоревич ответил кивком. – Очень рад видеть такого воспитанного юношу.
– Славян, – сказал Муромцев, – проводи Дениса, покажи ему гостевую. Борис Игоревич, Валерия Вадимовна, ну а вы – со мной.
– Конечно, – Славка опять кивнул и повысил голос: – Максим Федорович, чемодан Дениса в гостевую!
– Хорошо, Вячеслав, – ответил один из слуг.
Славка посмотрел на Дениса. Взрослые уже поднимались по ступеням крыльца. Муромцев-младший показал рукой:
– Пошли?
– Пошли, – согласился Денис.
За всю свою жизнь мальчишку-дворянина он видел так близко в первый раз… если не считать спортивных соревнований с пацанами из Минского Императорского Лицея. Славка был выше Дениса, тоньше – и двигался со странной пластикой. На Дениса смотрел открыто и тоже с любопытством, обычным любопытством дружелюбного пацана, который просто не знает, как отреагирует новый знакомый, а сам готов дружить хоть сейчас… а если не хочешь – ладно, я не обижусь.
– А кот там, на пруду, ваш? – вдруг спросил Денис.
Славка кивнул:
– Это Найд.
– Собачье имя какое-то.
