скачать книгу бесплатно
В зеркале ванной отразилось то же, что и всегда, – неопрятная особа 28 лет от роду с короткими русыми волосами и мелкими чертами лица. Будем откровенны: с виду я не представляю собой абсолютно ничего особенного, так что неудивительно, что цветы моей родственницы меня не слишком жалуют.
А вообще, мне совершенно все равно, что обо мне думают, будь то цветы или люди. Лучше попробую-ка я сегодня сшить медведя. Шить просто кукольные платья мне уже малость поднадоело.
К такому заключению я пришла уже в кухне, открывая дверцу холодильника «ЗИЛ», верх которого был сплошь обклеен переводными картинками. Судя по виду, им было лет тридцать, а то и все сорок. Есть в мире такие места, где время сгущается и застывает, как варенье, и эта крохотная квартирка словно прочно застряла в 80-х, если не в 70-х годах прошлого века. Здесь не было ни пыли, ни следов какой бы то ни было захламленности, и все же от этого жилья веяло удручающей затхлостью. Грустно было думать, что кому-то выпало на долю провести все свое существование между этих четырех стен.
Я достала из холодильника творог, размышляя, где бы мне раздобыть выкройку для игрушечного медведя, но тут тоненько тявкнул звонок.
Входная дверь. Никак соседушка дядя Вася опять будет просить на опохмелку? Хотя для него что-то рановато.
Звонок окреп и зажужжал, как попавший в паутину большой сердитый шмель. Чувствовалось, что по ту сторону двери стоит кто-то чрезвычайно настойчивый и он не отстанет от меня, пока я не отворю. А отворять мне как раз не хотелось совершенно.
Интересно, кто там? Уж точно не дядя Вася: он давит на кнопку несколько раз подряд и вовсе не так энергично, как это сейчас делает незваный гость. Очередные продавцы чего-нибудь, абсолютно мне не нужного, или представители нового религиозного течения, жаждущие обратить меня в их веру, чтобы спасти мою душу и заодно избавить от излишков денег – или того, что им представляется излишками?
– Откройте, полиция!
Хм, ну по крайней мере хоть что-то оригинальное. Поколебавшись, я поставила творог на стол, на цыпочках приблизилась к окну и осторожно выглянула из-за пожелтевшей тюлевой занавески.
Того, что я увидела, оказалось вполне достаточно. Дверь загрохотала под чьим-то увесистым кулаком. С лестничной клетки до меня донеслись возбужденные голоса.
– Откройте, Татьяна! Мы знаем, что вы здесь!
Ага. Не поленились уже справки навести, значит.
– Я не одета! – завопила я. – Подождите!
За дверью установилась относительная тишина. Звонок захлебнулся и взял перерыв. Кулак тоже оставил свои попытки пробить насквозь несчастную деревяшку.
На мне было шелковое просторное кимоно, как я его называла, хотя по виду это была обычная майка, только до колен. С моей точки зрения, оно никак не подходило для встречи с представителями закона, поэтому я поспешно переоделась в черный джемпер и голубые джинсы. Не забыть бы про паспорт, он в верхнем ящике стола. Вы такая-то? Да. Позвольте документики. Позволяю, куда от вас денешься. С паспортом все ясно. Тут я увидела на столе фотоаппарат и на всякий случай засунула его в нижний ящик, чтобы не мешался. Что еще?
Куклы смотрели на меня фиалковыми, карими, зелеными глазами. Я подумала, что надо бы заодно куда-то убрать и иголки, и обрезки тканей, но времени уже не было. Звонок, очевидно, заскучал и вновь разразился сиплой трелью.
– Иду, иду! – прокричала я, приглаживая волосы на ходу. На долю секунды я задержалась возле зеркала в передней, и то, что я в нем увидела, вполне меня удовлетворило. Не глаз поэта отрадное виденье, но и не баба-яга, где-то посеявшая свою метлу. Внешне я немного смахиваю на гавроша – молодая (все еще!) женщина с мальчишеской стрижкой, но не в этом дурацком стиле унисекс, ни боже мой. Челочка задорно спускается на серые глаза, и я по привычке сдуваю ее, чтобы не мешала. На щеках, между прочим, ямочки, и лицо живое – пожалуй, даже слишком живое перед встречей с такими основательными людьми. Побольше скромности во взоре, но не за счет уверенности в себе. В конце концов, к тому, что произошло, я не имею совершенно никакого отношения. Ни при чем. Случайная прохожая. И моей вины тут нет.
И, сделав глубокий вдох, я распахнула дверь.
Глава 2
Незваные посетители
Количество мужчин, столпившихся на моем пороге, могло бы утвердить меня в мысли, что вчера меня избрали королевой красоты, если бы я совершенно точно не знала, что этого не произошло. На лестничной площадке величиной с носовой платок между квартирами 19 и 21 топтались три амбала в полицейской форме, парень в кожаной куртке, сосед дядя Вася с хитрой рожей запойного пьяницы, его необъятная жена с воинственно вздыбившимися усами, другой сосед, кажется, с четвертого этажа – программист с личиком умненькой крыски, – и неизвестно откуда взявшаяся девица с разинутым ртом.
Слегка опешив от такого скопления народа, я растерянно моргнула и, обежав взглядом всех присутствующих, решила, что главный среди них все же – парень в кожанке, засунувший руки глубоко в карманы. Наверное, все дело было в том, как он держался, – словно и типы в полицейской форме, и дядя Вася, и эти обшарпанные стены с нацарапанными на них непотребными надписями существовали лишь как приложение к нему, приложение обременительное и в высшей степени бесполезное. На вид главному было около сорока лет, но точнее определить его возраст мешали глаза – серые, с чрезвычайно сосредоточенным взглядом. Глазам было лет на сто больше, чем их обладателю, и я сразу же поняла, что он видел в свое время слишком многое, а может, жил слишком плотной, насыщенной жизнью, так что его бытие вместило в себя куда больше, чем выпадает на долю обычного человека. Левую его бровь рассекал косой шрам, который, впрочем, нисколько его не уродовал. Лицо у человека со шрамом казалось замкнутым, какое нередко бывает у людей одиноких и слишком поглощенных работой, чтобы обращать внимание на окружающих. Волосы русые, прямой нос, высокий чистый лоб – в общем, их обладатель был далеко не худшим экземпляром из тех, которые могли позвонить в мою дверь этим сентябрьским утром. Но глаза все-таки сбивали с толку. Они были слишком старые, слишком рассудочные, слишком студеные, чтобы по-настоящему располагать к себе.
Как и следовало ожидать, первым взял слово парень в кожаной куртке.
– Вас зовут Татьяна?
– Да.
– А полностью?
– Стрелицкая Татьяна Александровна.
– Вы тут живете?
– Да.
– Снимаете квартиру?
– Конечно, снимает, – прогудела жена дяди Васи, которую вообще-то никто ни о чем не спрашивал. – Известное дело!
– В этой квартире, – сухо сказала я, – живет моя родственница.
– Сухова Надежда Анатольевна?
– Да. Она сейчас уехала и поручила мне присматривать за ее цветами.
– Нет у нее никаких цветов, – пробурчал программист. – Отродясь не водилось.
Девица, неизвестно откуда взявшаяся, посмотрела на него с обожанием и повисла на его руке. Тоже мне, сладкая парочка.
– Вы что, жили с тетей Надей? – ехидно спросила я у программиста. – Откуда вы знаете, что у нее есть, а чего нет?
Программист покрылся пятнами, глаза его забегали. Полицейские ухмылялись. Если они уже навели справки о жильцах, им было отлично известно, что моей родственнице немногим менее пятидесяти.
– Можно войти? – спросил человек в кожаной куртке. – Есть разговор. Серьезный.
– По поводу цветочков? – поинтересовалась я.
– Можно сказать и так. – Он повернулся к полицейским, которые переминались с ноги на ногу. – Вы двое остаетесь здесь, а ты можешь войти.
Программист с четвертого насмешливо подмигнул мне. Я подавила сильнейшее желание показать ему язык.
– Ну ты даешь, Танюха! – вскричала усатая жена соседа. – Да что она натворила такого, а? Вроде жила так тихо…
– Ничего я не натворила, – пробурчала я с досадой.
– Ступайте по домам, граждане, – вмешался парень в кожанке и переступил порог. Следом за ним в квартиру вошел один из полицейских – светловолосый, широкий, как шкаф, с тяжелой нижней челюстью и глубоко посаженными глазками.
– Вы следователь? – с любопытством спросила я у человека в кожаной куртке.
– Угу. Авдеев Александр Петрович. – Он предъявил удостоверение. – Прошу любить и жаловать.
Он покосился на крошечную переднюю, бросил беглый взгляд в кухню и вошел в комнату, которая служила мне одновременно спальней, гостиной и библиотекой. Я – за ним. Полицейский шагал за мной, и я чувствовала, как он сопит мне в затылок.
– Куда именно уехала ваша родственница? – спросил Александр, глядя на уставленный куклами стол.
– В Сибирь.
Должно быть, в моем тоне ему почудилось что-то не то, потому что Авдеев быстро вскинул на меня глаза, и на мгновение мне сделалось малость неуютно.
– Я серьезно, – сказал он, интонацией подчеркивая каждое слово.
– Я тоже.
– И зачем же она уехала в Сибирь?
– Нашла какую-то целительницу. Будет лечиться от алкоголизма. Ее сын погиб, несчастный случай, и после этого тетя Надя стала много пить. Он ведь единственный ребенок у нее был. К тому же муж давно ее бросил…
– Сплошные трагедии, – пробурчал безымянный полицейский, плюхаясь в кресло.
– А вы, значит, в ее отсутствие присматриваете за цветочками. – Говоря, Александр снял со стула несколько газет, просмотрел заголовки.
– У нее много растений. Она меня попросила за ними ухаживать, пока ее не будет. Что в этом такого?
– Можно взглянуть на ваш паспорт?
Я выдвинула ящик стола, достала документ с двуглавым орлом, в просторечии именуемым «мутантом». Черт побери, а ведь я родилась в совсем другой стране, той, которая называлась СССР. Герб с колосьями, красный флаг с серпом и молотом, бодрый гимн на последней странице обложки каждой тонкой тетрадки в линейку. Союз нерушимый и так далее. Кто мог подумать тогда, что всему этому так быстро и бесславно придет конец?
– Здесь написано, – заметил Авдеев, листая страницы паспорта, – что вы зарегистрированы во Владимирской области.
– Вы собираетесь меня арестовать за то, что я живу не там, где зарегистрирована? – рассердилась я. – Вам что, делать нечего?
– Зачем куклы? – тоскливо спросил полицейский с кресла. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Ты что, ими торгуешь?
– Нет. Делаю для себя.
– Кукол?
– Нет, только платья к ним.
– В смысле?
По-моему, следователь удивился впервые с того момента, как переступил этот порог.
– Ну, беру фото какой-нибудь модели, – начала я рассказывать. – Не современной, современную одежду шить неинтересно. Ворт[2 - Чарлз Фредерик Ворт (1826–1895) – французский модельер английского происхождения, основоположник высокой моды, любимый портной королев, императриц и европейской аристократии; фактически был королем моды второй половины XIX века.] там, к примеру… это девятнадцатый век… Или Жак Дусе[3 - Жак Дусе (1853–1929) – выдающийся французский модельер. Для его работ характерна утонченная женственность, роскошная отделка, мягкие пастельные тона.], или Мадлен Вионне[4 - Мадлен Вионне (1876–1975) – французская модельерша, мастер так называемого косого кроя, который позволял выявить и подчеркнуть дополнительные достоинства ткани.]… Фотографии тогда были черно-белые, но описания цветов найти можно. Ну, и воссоздаю платья, которые мне нравятся, на куклах.
– Что, прямо так воссоздаете? Во всех деталях?
– Да. Конечно, если на платье нашит жемчуг, вместо него приходится использовать бисер такого же цвета. Ну и редкие ткани… типа шелкового муслина, например, приходится шифоном заменять. Тафта, которая была тогда, тоже не та тафта из полиэстера, которая сейчас продается. Но это все ерунда, самое сложное – вышивка. Вот с ней приходится повозиться. Взять, к примеру, наряд цвета зеленой воды от Вионне, там половина платья покрыта вышивкой.
– Цвета зеленой воды? Это что такое?
– Просто у французов своя система обозначения цветов, они любят каждому оттенку давать точное название. Зеленая вода – это нежный светло-зеленый.
– Вы и французский знаете?
– Только на уровне перевести надписи к фотографиям. Не больше. Да там ничего особенного – кто делал платье, из какого материала, какого оно цвета.
– По-моему, у тебя точно не все дома, – буркнул полицейский.
Я подавила желание сказать ему что-нибудь этакое, о чем позже могла бы пожалеть, и спросила, подпустив в голос язвительности:
– Вы пришли, чтобы о куклах со мной беседовать?
– Нет, конечно. Ты же прессу читаешь. – Александр показал на газеты.
– И что?
– Тут же ясно написано: любой, у кого есть информация для следствия…
– А при чем тут я?
Он подошел к столу, снял с него ворох обрывков батиста и парчи. Под ними обнаружился увесистый том.
– «Кукольная энциклопедия». – Александр повернулся ко мне. – И на суперобложке пятно. Это ты, Татьяна.
– Что – я?
– Это ты была неподалеку и спряталась за дерево, когда убивали Алексея Шарлахова. А потом ты уронила книгу в лужу, когда убегала после убийства. Эту энциклопедию.
– Вы расследуете это дело? – глупо спросила я.
– Нет, он куклы ищет, блин, – ответил за начальника полицейский, злобно сверкнув глазами. – Выставку хочет устроить. Как вспомню, сколько мы тебя искали…
– Спокойно, Серега.
У следователя был ровный, лишенный всяких эмоций голос, которым часто бывают наделены представители власти, знающие цену – и ей, и себе.
– Вряд ли я чем-то смогу вам помочь, – честно сказала я. – Я стояла далеко. И вообще, я так испугалась, что мало что запомнила.
Закурлыкал сотовый. Авдеев сунул руку в карман, взглянул на дисплей, слегка поморщился.
– Да. Слушаю. Понял. Спасибо за информацию.
Отбой.
– Я понимаю, что ты мало что видела. Но тем не менее мы обязаны тебя допросить, как свидетеля. И не здесь, а в управлении.
– Мне придется ехать с вами? – без всякого энтузиазма спросила я.
Постылая табакерка, в которой остановилось время, в то же самое мгновение вдруг нечувствительно обратилась в надежное убежище. Даже так: прибежище от внешнего мира. Книги. Цветы. Куклы. Дело, которое я люблю и которое мне удается. Воссоздавать косой крой Вионне, я вам доложу, не так-то просто. А кружевные мечты Дусе в нежнейших пастельных тонах – это вообще отдельная тема.
Словом, я не хочу никуда отсюда уезжать.
– На пару часов, – сказал следователь. – Потом мы отвезем тебя обратно.
Я подумала, что мне взять с собой. Надо было, конечно, захватить документы и на всякий случай – деньги, если меня все-таки не станут доставлять домой после допроса. Но будь моя воля, я взяла бы одну из своих кукол. Просто чтобы не забыть, что в этом мире есть не только убийства, следователи и свидетели.
