скачать книгу бесплатно
В конце концов она снизошла до того, чтобы на меня взглянуть. Смотрела она на меня долго, не мигая. Приоткрылся рот. Наконец-то она собралась что-то сказать.
– Напротив.
– Где напротив?
– Напротив, мы должны продолжать. Просто для того, чтобы все эти смерти не оказались напрасны. Наши танатонавты знают, чем рискуют. Они знают, что их смерть даст следующему чуть больше шансов преуспеть.
– Да это как партия в покер, блеф за блефом, чтоб потом махом покрыть все потери! – воскликнул я. – А еще это верная дорога продуть все до нитки. Пятнадцать жертв! Не научный проект, а игра в убийство, вот так вот!
– Мы первопроходцы, пионеры, – парировала она ледяным тоном.
– На этот счет у меня поговорочка есть: «Как узнать, кто настоящий пионер? Это тот, кто валяется в прерии со стрелой в спине».
Она еще больше раздражилась:
– Вы что, думаете, все эти смерти меня не волнуют? Все наши танатонавты – это были замечательные люди, такие храбрые…
Голос ее дрожал. Но это был первый раз, когда она произнесла два предложения подряд. Я принялся ее провоцировать:
– Это не смелость, это склонность к самоубийству.
– Склонность к самоубийству! А Христофор Колумб не был законченным самоубийцей, отправившись на край света в скорлупке? А Юрий Гагарин, со своей жестяной бочкой на ракете? Он не был самоубийцей? Без таких людей мир никогда бы не развивался…
Ага! Галилей, Колумб, а сейчас вот еще и Гагарин. Сколько хочешь прецедентов для оправдания массовых убийств!
Амандина все еще горячилась и упорно называла меня на «вы».
– Я считаю, что вы ничего не понимаете, доктор Пинсон. Вы не находите странным, что у нас столько добровольцев? Все заключенные знают о наших неудачах, так почему же они к нам идут? А я вам скажу почему: потому что на нашем танатодроме эти отверженные чувствуют, что превращаются в героев!
– В таком случае отчего же другие заключенные обзываются?
– Парадокс. Они желают нам смерти за гибель своих друзей, но и сами готовы к смерти. Когда-нибудь у одного из них все получится, я в этом убеждена.
Все в Амандине меня привлекало. Ее холодность, ее молчание, ее таинственность, а сейчас вот ее горячность…
Эта блондинка в черном, сидящая в моей машине, была словно сверкающий огонь, сводящий меня с ума. Может, как раз из-за частых встреч со смертью мои жизненные порывы были так обострены! Впервые я оказался один на один с Амандиной, Амандиной взволнованной, Амандиной эмоциональной. Я решил идти ва-банк. Такого случая больше не представится. Машину подбросило на каком-то бугорке, моя рука соскользнула с рычага коробки передач и совершенно случайно оказалась на ее коленке. Кожа ее была как шелк и невероятно нежной.
Она оттолкнула мою руку, словно это была какая-то гадость.
– Сожалею, Мишель, но вы, честное слово, совершенно не мой тип.
Какой же он, интересно, этот твой тип?
58. Опять впустую
В четверг, 25 августа, министр науки инкогнито посетил наш танатодром Флери-Мерожи. Бенуа Меркассьер хотел лично поприсутствовать при «запуске». На лице министра читалась озабоченность человека, пытающего себя вопросом, не заманили ли его поучаствовать в идиотизме столетия. И если так, есть ли еще время хоть что-то исправить, пока не вызвали держать ответ?
Он пожал мне руку, пробормотал не вполне убедительные приветствия и с утрированным оживлением принялся ободрять новую пятерку наших танатонавтов. Осторожно он осведомился у Рауля о числе наших неудач и подскочил на месте, когда тот на ушко выдал ему цифры.
После этого он подошел ко мне и отвел подальше, в самый угол комнаты:
– Может быть, ваши «ракетоносители» слишком токсичные?
– Нет. Я тоже так считал поначалу. Но проблема не в этом.
– А в чем же?
– Да понимаете, после всех этих опытов у меня такое впечатление, что, когда человек оказывается в коме, у него появляется… как бы это сказать… появляется выбор, что ли. Уйти или вернуться. И они все предпочли уйти.
Меркассьер наморщил лоб.
– В таком случае, можете ли вы их вернуть силой, к примеру более мощными электроразрядами? Знаете, когда президента спасали, так не остановились ни перед чем. Вставили электроды прямо в сердце!
Я задумался. Сейчас мы говорили, как два ученых, испытывавших взаимное уважение. Я взвесил слова.
– Не так все просто. Надо определить точный момент, когда человек ушел «достаточно далеко», но не «слишком». Это проблема хронометрии. С Люсиндером повезло, они, должно быть, вытащили его в ту самую секунду, когда все еще было возможно. Безусловно, по чистой случайности.
Министр попытался выглядеть образованным даже в той области, где он, по сути дела, ничего не понимал.
– Пусть даже так. Попробуйте тогда изменить напряжение, уменьшить количество наркотика, снизить дозу хлорида калия. Может быть, начать их оживлять пораньше.
Мы все это уже перепробовали, но я покивал головой, словно он только что открыл мне магический секрет. В то же время я не хотел его вводить в заблуждение и поэтому добавил:
– Нужно, чтобы они добровольно выбрали возвращение, пока у них есть такая возможность. Видите ли, я много над этим размышлял. Никто и понятия не имеет, что заставляет их продолжать идти дорогой смерти. Что такое им сулят на том свете? Узнать бы про ту морковку, тогда мы могли бы предложить что-нибудь попривлекательнее!
– Ваши танатонавты напоминают мне моряков XVI столетия, которые предпочли остаться на райских островах Тихого океана в окружении красивейших женщин и благоухающих фруктов, вместо того чтобы с огромными трудностями плыть обратно, в свою родную Европу!
Действительно, ситуация во многом напоминала, к примеру, историю про мятеж на паруснике «Баунти». Наши танатонавты были такими же узниками, как и моряки той эпохи, и с такой же жадностью стремились укрыться в новых землях.
– Как сдержать смерть? – задумчиво спросил Меркассьер. – Что заставляет людей с ней бороться, что движет больными, когда они хотят выздороветь?
– Вкус к счастью, – вздохнул я.
– Да, но что делает их счастливыми? Как повлиять на ваших людей, когда они сталкиваются с дилеммой: «уйти или вернуться»? Стимулы ведь так разнообразны!
Я уже давно заметил в нашей больнице, что воля человека играет самую важную роль при спонтанном выздоровлении. Некоторые люди просто отказываются умирать и потому остаются жить. В одном из исследований, проведенном среди китайцев, живущих в Лос-Анджелесе, я прочитал, что показатель смертности падал практически до нуля в день их великого новогоднего карнавала. Старики и умирающие словно «программировали» самих себя, что должны еще пожить и вновь порадоваться празднику. На следующий день число смертей возвращалось к обычному уровню.
Возможности человеческой психики безграничны. Я сам развлекался тем, что развивал у себя способность просыпаться в восемь утра без будильника. Получалось без осечки. Я также знал, что в закоулках моего мозга скопилось огромное количество информации и что мне осталось только научиться открывать эти «ящички» в голове, чтобы получить к ней доступ. Наверное, имелось множество исследователей, увлеченно работающих над самопрограммированием собственной нервной системы.
Так почему бы не вернуться из комы за счет одной только силы воли?
Как бы то ни было, но в тот день танатонавт не сделал ставку на возвращение. Завидев его конвульсии в момент смерти, четыре его товарища хором отказались от дальнейшего участия. Мы решили, что в будущем уже не будем рассчитывать на эффект коллективной конкуренции. С этого момента наши пионеры-первопроходцы станут стартовать поодиночке. Но, может быть, уже слишком поздно? Даже в тюрьме Флери-Мерожи нам стало все труднее и труднее находить добровольцев.
59. Тибетская мифология
Согласно жителям Тибета, буддистский пантеон населен девятью группами демонических созданий:
1. Год-сбин: Храмовая стража. Источники великих эпидемий.
2. Бдуд: Демоны высших сфер. Могут принимать облик рыб, птиц, трав и камней. Их начальник обитает в черном десятиэтажном замке.
3. Срин-по: Великаны-людоеды.
4. Клу: Адские божества в обличии змей.
5. Бцан: Боги, живущие в небесах, лесах, горах и ледниках.
6. Лха: Небесные божества белого цвета. Благожелательны. Предположительно, живут на плечах у всех и каждого.
7. Дму: Злонамеренные демоны.
8. Дре: Посланцы смерти, зачастую ответственны за смертельные болезни. Все зло, от которого страдают люди, вызвано по воле демонов Дре.
9. Ган-дре: Группа божеств с больным чувством юмора.
Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
60. Феликс Кербоз
Если говорить начистоту, Феликса Кербоза никто бы не захотел к себе в соседи. Имелись, правда, и кое-какие смягчающие обстоятельства.
Начнем с того, что он был нежеланным ребенком. Когда журнал защиты интересов потребителей «Тестируем для вас» обнаружил, что презервативы, которыми пользовался его отец, были надежны только на 96 %, у Феликса не осталось никаких сомнений, что он оказался жертвой 4 %-го дефекта. Не говоря уже про отца. Сам факт, что тот уже тридцать пять лет как отсутствовал, выйдя из дома купить сигареты, лишний раз подтверждает, сколь сильно на папашу подействовало это предательство.
Сюзетт, его мать, немедленно попыталась сделать аборт, но Феликс, хоть и был в ту пору лишь зародышем, уже вцепился в жизнь, словно блоха в собаку. Неоднократные попытки подпольных гинекологов привели лишь к тому, что лицо еще не родившегося младенца оказалось обезображено.
Затем мать дважды пыталась его утопить. Под предлогом, что надо смыть шампунь, она сунула его с головой прямо в заполненную ванну. Но она плохо рассчитала и Феликс сумел очень быстро выкарабкаться наружу. Позднее она толкнула в реку своего едва научившегося стоять ребенка. Однако Феликс уже приобрел навык выбираться из трудных ситуаций. Он чуть было не угодил под винты сухогруза, отделавшись только шрамом на щеке, и смог добраться до берега, ухватившись за зонтик, которым его неуклюже колошматила по голове мать.
Все свое детство Феликс Кербоз спрашивал себя, почему на него так все смотрят. Потому что он уродлив? Или завидуют, что у него такая замечательная мама?
Он долго сдерживался, но, когда Сюзетт умерла, Феликс взорвался. Он обнаружил, что потерял единственного человека, которого он любил на всей планете. Сейчас у него осталась только ненависть.
Поначалу она проявилась в форме регулярных атак на шины ни в чем не повинных автомобилей, которые он кромсал своим ножом. Но облегчения не было. Затем он связался с бандитами и принялся рэкетировать богатеньких сынков, причем у этих счастливчиков еще имелись и живые мамаши! Троих из них, что артачились платить, он убил, и так стал исполнителем самой грязной работы. Но когда, к восемнадцати годам, его дружки стали проявлять определенный интерес к противоположному полу, Феликс отказался участвовать в изнасилованиях. Что его возбуждало, так это свалиться как снег на голову на какого-нибудь буржуя и засадить ему в бок перышко. Этим манером он мстил за свою любимую мать, которая все жилы надорвала, чтоб его вырастить.
Оказавшись в возрасте двадцати пяти лет перед судом присяжных, он не смог убедить их в том неизъяснимом наслаждении, которое испытываешь, когда твой длинный и острый как бритва нож входит в мягкое подбрюшие ближнего твоего. Страсть Феликса к изящным манипуляциям с кинжалом что-то не доходила до судей. По требованию прокурора его осудили на двести восемьдесят четыре года, с возможностью снижения срока до двухсот пятидесяти шести лет при условии образцового поведения. Защитник Феликса объяснил ему, что этот приговор равносилен пожизненному заключению, «если только прогресс медицины не удлинит среднюю продолжительность жизни человека, ныне составляющую девяносто лет».
Работа с утра до ночи на фабрике по выпуску половых щеток из свиной щетины не скрашивала жизнь заключенного. Феликс решил законным образом выйти из тюрьмы. Его хорошее поведение уже сократило срок до двухсот пятидесяти шести лет. Как этот процесс ускорить?
Директор тюрьмы нехваткой идей не страдал. В наши дни продается и покупается все. Это и есть современное общество. Увы, если не считать излишка лет своего срока, Кербозу «покупать» было не на что.
– Откуда ж у меня деньги? – заволновался несчастный.
– Да кто говорит о деньгах? С таким здоровьем, как у тебя! Это же отличный капитал!
И началась адская бухгалтерия.
Чтобы скостить срок, Феликс стал испытывать на себе фармацевтические препараты, которые еще не получили разрешения, поскольку никто не знал их побочных эффектов.
С тех пор как под давлением друзей «братьев наших меньших» эксперименты на животных были запрещены, промышленности не осталось ничего другого, кроме как обратиться к заключенным.
Феликс «зачел» себе три года, испытав сердечный дефибриллятор, подаривший ему аритмию и бессонницу. Раствор для полоскания зубов со слишком большой концентрацией фтора испортил печень (пять лет зачета). После особо сильного мыла слезла кожа с суставов (три года). Сверхактивный аспирин вызвал язву желудка (десять лет). На редкость едкий лосьон оставил только половину волос на голове (четыре года). Феликс Кербоз усвоил, в чем тут мораль, и временами даже удивлялся, что некоторые продукты почему-то оказывались безвредными!
Когда случился мятеж, он со своими кулаками встал на сторону охраны (десять лет зачета). Он сдал администрации торговцев наркотиками, которые безжалостной рукой правили заключенными (три года зачета ценой ненависти со стороны тех, кто стал испытывать ломку).
– Феликс, ты чего это все время на полусогнутых?
– Отвали. Чё хочу, то верчу. Задумка одна есть. Я отсюда выйду, понял?
– Ну-ну. Пожри еще свою химию, и тебя отседова на руках понесут. Ногами вперед.
Каждую субботу Феликс сдавал кровь (неделя зачета за четверть литра). По четвергам он выкуривал десять пачек папирос без фильтра по заказу Минздрава, изучавшего вредные свойства табака (день зачета за каждую пачку). По понедельникам и вторникам он проходил испытания в сурдокамере. В этой совершенно белой, полностью изолированной от шума комнате он в неподвижности проводил целый день, без еды и питья. Вечером приходили люди в белых халатах и выясняли, в какой момент испытуемый потерял сознание.
Так, страдание за страданием, Феликсу удалось сократить срок до ста сорока восьми лет. У него осталась только одна работающая почка. Какой-то противовоспалительный препарат с особо извращенными свойствами сделал его глухим на левое ухо. Он беспрестанно щурился благодаря контактным линзам, столь мягким и липучим, что их нельзя было снять. Ничуть не обескураженный, он продолжал верить, что однажды отсюда выйдет.
Когда директор сказал ему про «Проект Парадиз», суливший двадцать восемь лет зачета, Феликсу ни на секунду не пришло в голову потребовать более полной информации. Никто и никогда не делал ему раньше столь замечательного подарка.
Разумеется, по тюрьме ходили слухи, что уже порядка сотни заключенных потеряли свою шкуру в том подвале, где ставили эксперименты. Феликса это нисколько не заботило. После всего, что ему пришлось проглотить и при этом не лопнуть, Феликс был уверен в своей счастливой звезде. Другим просто не повезло, и все дела! В конце концов, на нет и суда нет, а за двадцать восемь лет зачета от тебя потребуют попотеть, уж будьте покойны!
Он поудобнее устроился в стоматологическом кресле, пошевелил плечами, привыкая к электродам, и потуже подоткнул под себя охлаждающую накидку.
– Готов?
– А как же, я к вашим услугам, – ответил Кербоз.
– Готов.
– Готова!
Ни молитвы, ни осенения крестом, ни скрещенных пальцев. Феликс довольствовался куском жевательного табака, который всегда носил за правой щекой. В любом случае он ни черта не смыслит в этой научной фигне, и ему вообще на все наплевать. Лучше подумаем о той премии, что нас ждет. Двадцать восемь лет зачета!
Как ему и было приказано, он стал медленно отсчитывать:
– Шесть… пять… четыре… три… два… один… пуск.
И с невинным видом нажал на выключатель.
61. Мифология индейцев чиппева
«Индейцы племени чиппева, живущие в штате Висконсин рядом с озером Верхним, считают, что после смерти жизнь продолжается точно так же, как и раньше, без конца или каких бы то ни было изменений. Это всегда один и тот же повторяющийся фильм, без цели, морали или смысла».
Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
62. Полицейское досье
Рапорт в компетентные органы
Рауль Разорбак, с помощью группы ученых, в настоящее время занимается экспериментами над смертью. Число жертв уже превысило сотню человек. Требуется ли принять меры?
Ответ компетентных органов
