скачать книгу бесплатно
Когда мы снова вышли в коридор, я спросила: – А почему у вас и спортивные снаряды, и игры, и фильмы – всё земное? Я не вижу в вашем космическом доме практически ничего вырцанского.
– Странно, что Вас это удивляет. Я ведь говорил Вам, что старшие из нас покинули родную планету, когда были ещё маленькими детьми, а все остальные родились в космосе. У нас с планетой Вырца нет никаких личных ассоциаций. Кое-что, конечно, передалось по традиции от родителей, но все последние годы мы читаем ваши книги, смотрим ваше телевидение и заходим на любые сайты всемирной паутины. Так что мы уже в большой степени земляне. «Вот это да! – подумала я. – Вырцанская диаспора на околоземной орбите. Как это странно, и как это не вяжется с нашими привычными представлениями о возможностях внеземных цивилизаций. Действительно, не случись у них Катастрофы, жили бы они спокойно на своей Вырце, и триста лет ещё мы были бы им не нужны. А теперь эта Катастрофа вторглась и в мою жизнь. Зато как интересно мне будет обо всём этом рассказывать, когда вернусь домой. Или не вернусь… А если вернусь и буду рассказывать, то моя родня, скорей всего, потащит меня к психиатрам. Вот так-то, Жанна, никакого положительного КПД тебе от этого космического приключения не будет. Да и как бы действительно не свихнуться».
Тем временем мы подошли к следующей двери. – Сюда мы не пойдём, сказал Винц, – здесь больница. Чтобы её посетить, нужно облачиться в специальные стерильные костюмы и маски. Без этого сюда нельзя.
Ну что ж, нельзя так нельзя. Я не медик, профессионального интереса у меня нет. А как любой потенциальный пациент, больницы я не люблю. Следующую дверь Винц открыл без предисловий. Мы оказались с небольшой швейной мастерской. По бокам стояли манекены, облачённые в уже привычные мне комбинезоны разных цветов, а за столами сидели трое вырцан, строчивших на швейных машинках.
– А где вы берёте ткани? – поинтересовалась я. – Их тут ткут в соседнем помещении, – ответил Винц и кивнул на открытую дверь смежной комнаты. Оттуда раздавалось жужжание станков.
Один из сидящих за машинками вырцан поднялся и подошёл к нам.
– Кацл, – сказал он, подойдя. – Верст харста. Систа ум бирст.
Винц сразу перевёл. – Это Ранц, наш закройщик – стажёр. Он сказал Вам: «Возьмите, пожалуйста. Это Ваш костюм».
– Спасибо, – сказала я, очень удивившись и беря в руки мягкую серебристую вещь.
Винц перевёл Ранцу так: – Жанна карза балц. (Жанна сказала спасибо). Ранц улыбнулся и сказал: – Велц. Это было «пожалуйста». «Сегодня же сяду учить язык», – решила я, – негоже мне, профессиональному переводчику, пользоваться услугами другого толмача. Через неделю я должна свободно разговаривать по-вырцански.
– На меня специально сшили костюм? – поинтересовалась я.
– Да, – ответил Винц, – пока Вы спали, с Вас сняли мерки и за два часа сшили то, что сейчас на Вас надето. А это второй Ваш костюм. Не можете же Вы всё время ходить в одном и том же.
«Какая трогательная забота».
– А тот костюм, в котором я сюда попала, мне отдадут?
– Конечно, но позднее. Да и здесь Вам будет в нём неудобно. Носите пока этот, – он кивнул на серебристый, – Вам определённо понравится.
«В ближайшем обозримом будущем они не собираются вернуть меня на Землю, иначе не стали бы наряжать в свои комбинезоны», – сделала я безрадостный вывод.
Следующую дверь мы миновали, не останавливаясь.
– А здесь что? – спросила я. – Это комната наказаний, – ответил Винц на ходу.
– Да?! Вот это интересно.
И я остановилась. – А почему мы сюда не зайдём?
– Уверяю Вас, что это совершенно не интересно. Маленькая комната с диваном, столом и табуретом. Сюда запирают на несколько дней за некоторые провинности.
«Ага! Значит не всё так гладко в идеальной Вырцанской республике, тут есть и заключённые. Интересно, за что сидят – за воровство, убийство или инакомыслие?»
Винц ответил на мой в общем-то не обращённый к нему вопрос.
– Никаких серьёзных преступлений. В основном это касается подростков. Невыученные уроки, ложь преподавателям, неумышленная порча имущества.
– А взрослые никогда ничего противоправного не совершают?
– Было несколько случаев. Например, один рабочий по своей нерадивости испортил очень важный прибор. За это он просидел в комнате наказаний три месяца, а потом был переведён в мусорщики.
– А что ещё?
– Самый серьёзный проступок связан с медициной. В больнице умер один вырцанин из-за ошибки врача. За это доктор пробыл в комнате наказаний полгода, а потом тоже стал мусорщиком.
«Да, строго. Они живут без права на ошибку, поэтому и преступлений не совершают. Это закономерно. Их очень мало, и все на виду. В более свободном режиме они бы просто не выжили».
– А это наша гордость, – сказал Винц, открывая следующую дверь, – оранжерея, где мы выращиваем всё, что употребляем в пищу.
Это был огромный зал, очень ярко освещённый. Было очень жарко. По-моему, они там поддерживают субтропический климат. Длинными рядами произрастало роскошное ботаническое разнообразие. Между рядами сновали вырцанские ботаники. Кто-то снимал плоды, кто-то подрезал ветки, кто-то откапывал какие-то клубни, кто-то сыпал в почву подкормки. Я видела, что дел в этом растительном царстве невпроворот. Одеты ботаники были не в комбинезоны, а в очень лёгкие, из тонкой ткани, костюмы светлых тонов. Костюмы напоминали пижамы.
– Подробно об этом растительном мире Вам расскажут в следующий раз, а сейчас пойдёмте. Когда мы вышли, Винц сказал: – Дальше будет столовая, её Вы уже знаете, и, кстати, скоро обед. После столовой биохимическая лаборатория – туда мы не пойдём, а потом уже Ваша комната. Мы совершили полный круг по второму этажу. Он засунул пальцы в левый карманчик на груди и достал оттуда ключик, похожий на тот, которым он открывал свой кабинет. – Возьмите, – сказал он, протягивая мне ключик, – это ключ от Вашей комнаты. Теперь Вы можете беспрепятственно бродить по нашему Дому и возвращаться в свою комнату, когда Вам захочется. Минут через пятнадцать будет сигнал на обед. Так что, до встречи в столовой. Не заблудитесь?
– Нет, конечно. Спасибо!
Винц развернулся и пошёл в другую сторону, вероятно заспешил в свой тронный зал. Тут у меня назрел неожиданный вопрос. – Винц! – окликнула я его. Он развернулся. – Скажите, пожалуйста, а где живут вырцане, где их комнаты?
– На третьем этаже, – ответил Винц, для убедительности показав пальцем наверх, затем он снова развернулся и быстрыми шагами пошёл прочь.
Я подошла к своей комнате, открыла её, приложив ключик к кнопке. Войдя, я быстро переоделась в новый комбинезон и положила ключик от комнаты в левый карман на груди. Комбинезон мне понравился. Жаль, что в комнате нет зеркала, надо будет попросить. И тут прозвучал сигнал, призывающий мня в столовую. Я не была ещё голодна, но порядок есть порядок. Я думаю, потом отдельно кормить меня никто не будет. Когда я вошла в столовую, почти все сидели на местах, только три человека вошли после меня. Я запомнила, где сидела за завтраком, и сразу направилась на своё место, естественно, поприветствовав всех. Как и утром, «зелёненькие» подскочили со своих мест и поздоровались со мной, стоя. Потом все уселись и, ничуть не стесняясь, уставились на меня в упор. Даже когда «приехало» первое блюдо, большинство не уткнулись в тарелки, а продолжали пялиться на меня. При этом, я заметила, что у некоторых из них «пятачки» заметно посветлели и даже стали розоветь. Это было очень смешно – розовые «пятачки» на фоне зелёных щёчек. Я с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться. Потом схватила свою вилку и решила сосредоточиться на еде. На первое был салат из каких-то вырцанских овощей, политый растительным маслом. Видимо масло они тоже из чего-то выжимают. Салат очень вкусный. На второе были жареные коричневые непонятно что, которые сверху хрустели, а внутри были очень сочные. Никакие аналоги с земным продуктом мне в голову не пришли. На третье подали фруктовый салат – очень сладкий, там было что-то похожее на дыню и персики. На этом обед закончился. Я обратила внимание на то, что ни хлеба, ни выпечки у них не было. Значит, злаки они не выращивали и муку не мололи. Я встала из-за стола и тут только заметила, что Винца напротив меня не было – он почему-то не пришёл на обед. Видимо, занят своими неотложными государственными делами. Вырцане с розовыми носами, увидев, что я встала, нестройным хором прокричали мне «Мирц», я улыбнулась и ответила тем же. Скорей всего, это было «До свиданья».
Я отправилась в свою комнату и нажала на кнопку над диваном. Через несколько секунд явилась Дарценна, и я, ужасно кривляясь и жестикулируя, попыталась объяснить ей, что мне нужно зеркало. Сначала она стояла, открыв рот, и растерянно хлопала глазами, но, когда наконец догадалась, чего я хочу, радостно закивала головой и ушла. Через несколько минут двое вырцан вкатывали ко мне в комнату огромное зеркало овальной формы, помещённое в раму на колёсах. Поскольку я не помнила, как будет «спасибо», то улыбалась и благодарно кивала. «Зелёненькие» тоже покивали и ушли. Я ринулась к зеркалу и с первого взгляда поняла, почему вырцане пялились на меня с красными носами. Комбинезон выглядел роскошно, а если сказать ещё точнее, я в этом комбинезоне была сногсшибательна. Ткань переливалась разными оттенками при малейшем моём движении. Это блестящее великолепие приковывало взоры. Сшит он был безупречно, сидел на мне, как будто я в нём родилась, и ненавязчиво подчёркивал достоинства моей фигуры. Да, похоже, вырцанские закройщики очень расстарались – Карден, Версаче и Юдашкин могут отдыхать. Да и ткань эту, я думаю, они соткали эксклюзивно для меня. Что ж, это очень мило с их стороны. Повертевшись ещё некоторое время перед зеркалом, я отправилась к своему монитору и начала работать. Сначала я сняла на принтер краткий русско-вырцанский словарь, потом краткий вырцано-русский. Разложила вокруг себя на столике это богатство и стала учить, используя одной мне известную методику, то есть, попросту мою личную методику освоения нового языка. Часа через три я оторвалась от этого занятия и стала набирать на компьютере маленькие тематические рассказы, потом вывела их на принтер и проверила со словарём. Ошибок было не очень много. Тогда я снова их переписала и проверила со словарём. Ошибок больше не было! Тогда я стала учить их наизусть. Потом стала составлять диалоги с вопросами и ответами, тоже проверила, опять исправила и выучила наизусть. Тут я почувствовала довольно сильное утомление, пошла полежать на диване, и в этот самый момент прозвучал сигнал на ужин. На этот раз я решила не выпендриваться перед вырцанами и облачилась в свой первый комбинезон. Их реакция была уже не такой острой, но всё-таки многие из них с удовольствием на меня пялились, и носы их опять стали розоветь. «Вот раздразнила, – подумала я с сожалением, – и надо было мне этот серебристый надевать к обеду!»
Винц на этот раз сидел на своём месте напротив меня.
– Почему же Вы не надели Ваш новый наряд, – сразу спросил он, – неужели не понравился?
– Очень понравился, даже слишком, и я его надевала к обеду, только Вас на обеде почему-то не было.
– У меня оказались неотложные дела, и я перекусил прямо в кабинете. Сожалею, что не увидел Вас в новом костюме.
– Я думаю, мы видимся не в последний раз, и у меня ещё будет возможность доставить Вам такое удовольствие.
Винц широко улыбнулся с явным удовлетворением.
– Я сейчас очень интенсивно учу ваш язык и думаю, что дня через два буду сносно разговаривать. Можно будет мне с кем-нибудь из ваших переводчиков побеседовать без помощи «бартац»?
– Конечно, это будет просто прекрасно! Как только Вы будете готовы к этой беседе, дайте мне знать, и она сразу же состоится.
Тут Винц заметил розовые пятачки некоторых своих соплеменников, смутился, немного опустил нос и сказал, не открывая рта: – Не обращайте на них внимание. Это от неожиданности – скоро пройдёт.
– Да я и не обращаю внимание. Такую реакцию произвёл мой серебристый комбинезон.
Винц улыбнулся и принялся за еду.
На ужин подали что-то похожее не винегрет и фруктовый напиток. Я уже стала тосковать по хлебу и кофе, да и крепкий чёрный чай с сахаром скоро начнёт мне сниться.
После ужина я вернулась к своим занятиям и с удовольствием поняла, что усваиваю язык довольно быстро.
Следующие два дня прошли для меня в чередовании занятий и трапез. Я трудилась увлечённо и даже почти не думала о своей непонятной миссии в космосе. Сейчас мне было здесь интересно.
Глава пятая. Новые знакомства
На третий день за завтраком я сказала Винцу, что горю желанием побеседовать с кем-нибудь из его лингвистов.
– Отлично! – обрадовался Винц. – Сразу после завтрака ждите к себе гостей. «Наверно он всё-таки готовит меня в парламентарии между вырцанами и российскими властями», – не без гордости предположила я. Через пять минут после моего возвращения в комнату, в дверь позвонили. Я открыла дверь и увидела в дверном проёме троих вырцан, которые, улыбаясь и бормоча «кацл», медленно вошли.
– Велц сензац, – сказала я, что означало: «Присаживайтесь, пожалуйста».
Они радостно заулыбались и присели на пуфики напротив меня.
Старший из них, седовласый вырцанин с пышными усами, заговорил первым. Говорил он медленно, отчётливо, ясно понимая, что иначе я рискую не разобрать смысл его речи. Я же держала в руках свои словари, чтобы в случае чего-то непонятного, заглянуть в них.
– Анц перкс Минц! – представился он. (Меня зовут Минц). – Ам хантус Рэнц тэц Гинц. (Мои коллеги Рэнц и Гинц). – Анц тэц цырцы хоккос юнца зимпа вак тэц цырцы. (Мы рады, что Вы находитесь у нас).
– Анца хумнат мима, – вежливо сказала я. (Мне очень приятно).
– Юнца хоккос амс сердис сирва гикс? – спросил меня Минц. (Вам нравится наш летающий дом?)
Надо сказать, что в вырцанском языке вопросительная фраза строится как повествовательная, а в конце добавляется «гикс», и тогда понятно, что это вопрос. Впрочем, они, так же как и мы, произносят свои вопросы с соответствующей интонацией, но потом подкрепляют эту интонацию своим «гикс».
– Заж. Анца хумнат хоккос умс ирдис сирвас тэц зэмбл майс зимпасл, – ответила я. (Да. Мне очень нравится ваш летающий дом и все его обитатели).
В таком духе вежливой дипломатии довольно долго ещё продолжался наш разговор, причём только дважды я запнулась и попросила повторить свой вопрос. Это был весьма приличный результат для первой беседы, что весьма обрадовало меня и, как мне показалось, ещё больше обрадовало Минца и его более молодых коллег. Собственно, говорил только Минц, а Виц и Гинц внимательно нас слушали и кое-что записывали в свои маленькие блокнотики. Наверно это его лучшие ученики.
– Юнца хумнат линс карза Вырцас жет замп лилис, – сказал он, наконец. (Вы очень хорошо научились говорить по-вырцански за такой короткий отрезок времени. Буквально – «за маленькое время».)
А дальше он добавил медленно на чистейшем русском языке: – Если Вы не возражаете, я хочу говорить по-русски.
Я очень обрадовалась. Во-первых, разговор по-вырцански стоил мне большого напряжения, а, во-вторых, соскучилась по болтовне на родном языке. Далее он добавил:
– Спрашивайте, что Вам интересно.
И я тут же выпалила:
– Не могли бы вы объяснить мне, какая деятельность мне приготовлена на вашем летающем доме, и отпустят ли меня домой на Землю.
Минц без запинки ответил:
– Очень сожалею. Но эти вопросы не входят в мою компетенцию.
Ого, какая фраза! Видимо, он заучил её специально, будучи готовым к тому, что я задам этот вопрос. Я немного приуныла, но поняла, что такой ответ закономерен. Конечно, через голову Винца, никакая информация ко мне не просочится. Кто же из них захочет потом всю жизнь работать мусорщиком!
Тогда я стала задавать вопросы, которые явно входили в его компетенцию. Меня интересовало, как давно он изучает русский язык, какими пользовался источниками, по какой методике составлял словари, есть ли у него учебник грамматики, по какой методике они обучают школьников и студентов, и так далее, и тому подобное.
Минц отвечал подробно и с огромным удовольствием, радуясь, что имеет возможность говорить с носителем языка, изучению которого он посвятил всю свою сознательную жизнь. Когда темы языкознания и педагогики были исчерпаны, я решила задать ещё один вопрос: – Скажите, пожалуйста, уважаемый Минц, у вас есть религия?
Минц немного задумался, потом ответил: – Мы поклоняемся Высшему Космическому Разуму. У нас есть специалисты по космической философии, возможно, если захотите, Вы с ними встретитесь. Но религии в земном понимании у нас нет. У нас не было храмов, священнослужителей, священных книг и картин.
Далее Минц, а затем и его соратники, приподнялись с места.
– Большое спасибо за беседу, не будем Вас больше уставать.
– Утомлять, – поправила я. – Да, утомлять, – немного смутился он.
– И Вам большое спасибо, – сказала я. Они откланялись и ушли. А я сразу прилегла на диван, потому что действительно была утомлена беседой, и мне предстояло её ещё «переварить».
В целом я была довольна собой, но мне бы хотелось какого-нибудь неофициального общения, но как его организовать, я пока себе не представляла.
За обедом я попросила у Винца разрешение посетить библиотеку, чтобы взять себе на какое-то время вырцанские книги и фильмы. Он милостиво разрешил. И вид у него был очень довольный. Видимо, содержание нашей беседы с Минцем (я думаю, он подробно рассказал) его удовлетворило.
После обеда я отправилась в библиотеку. Там меня уже ждали. (Стало быть, Винц мгновенно отдал распоряжение.) Два улыбающихся сотрудника с задранными носами подвели меня к компьютеру и показали, как пользоваться каталогом. Я его полистала довольно бегло, потому что точно не знала, что именно мне нужно. Я выбрала две художественные книги и одну книгу по психологии. Книги были примерно столетней давности. Это меня и интересовало – о чём писали вырцане, когда жили ещё на Вырце. Кроме этого, я взяла диск с вырцанским фильмом.
Придя к себе и вооружившись словарём, я открыла первую книгу. Это была небольшая повесть под названием «Смелая вырцанка». Я читала, естественно, довольно медленно, но несмотря на это, к вечеру одолела всю книгу до конца. Героиней повести была женщина сорока лет по имени Мельдаза. Она была счастливой женой и матерью. У неё был любящий муж по имени Люмниц и трое детей: старший сын семнадцати лет и две дочки – одиннадцати и шести лет. Мельдаза была домашней хозяйкой. Первая половина книги в подробностях рассказывает о её деятельности на собственной кухне и вообще в квартире. Описание того, как она готовила пищу, убирала дом, ухаживала за детьми, а в выходные вся семья выезжала в парк покататься на речных водомобилях или в зоопитомник – полюбоваться на разных зверюшек. Это мне было очень любопытно, потому что быт несколько отличался от нашего, хотя и был очень похож. Пища готовилась в электропечах, похожих на наши микроволновки, продукты хранились в холодных шкафах, которые были встроены в кухню. Принцип их действия в книге не упоминается. Уборку она производила с помощью двух приборов: «поломой» и «стеночист», а чистка одежды производилась в специальном отделе платяного шкафа под названием «свежедуй». Самое интересное, что ни продукты, ни вещи, они не покупали. Они заказывали раз в неделю всё, что им необходимо, на базах. И всё им развозили по домам на пищемобилях и вещемобилях. Судя по всему, у них не было денег, а была тщательно спланированная распределиловка, в пределах которой каждый мог себе брать, что хочет. Модную одежду дамы заказывали по журналам или шили в ателье. Нормы потребления для каждого индивида были разные, в зависимости от того, какую должность он занимал и какой имел индекс профессионального мастерства. То есть, наличных денег не было, но и уравниловки тоже не было. В свободное время вырцане ходили в клубы по интересам, в кино, в театры и спортзалы. Героиня повести посещала танцевальный клуб и клуб семейных женщин, где у них были занятия с поварами, с психологами, врачами и педагогами и просто общение между собой. В гости друг к другу ходили очень редко, в основном, это были целевые церемониальные визиты вежливости.
Идиллия нарушается где-то в середине повести с первыми упоминаниями о грядущей Катастрофе. Выясняется, что Люмниц, поскольку он является высококвалифицированным хирургом с научным званием «Медикодум I степени», должен будет стать пассажиром строящегося звездолёта, так же и дети, так как на звездолёт брали всех детей. И только Мельдаза вынуждена остаться на Вырце в ожидании Катастрофы. Люмниц бегает по всяким инстанциям, пытаясь использовать своё влияние и связи, ввести жену в списки покидающих планету. Он пробует добыть ей высокую квалификацию повара или швеи, но ничего не выходит. Закон в этом вопросе неумолим. Лететь должны или очень ценные специалисты, или совсем молодые люди. Звездолёт не в состоянии увезти всё население планеты, даже если среди них очень достойные люди, даже если нужно разлучить мужа с женой или мать с детьми. Тогда Люмниц подаёт заявление в Главный Совет о том, что он отказывается лететь, он хочет остаться вместе с женой на Вырце и разделить её участь. Ему приходит ответ с отказом. Он слишком хороший специалист, и его присутствие на звездолёте необходимо. Он должен лечить и передавать свой опыт молодым преемникам. В преддверии Катастрофы проблема выживания нации становится основополагающей. При таком Глобальном Чрезвычайном Положении личные интересы учитываться не могут.
Мельдаза, хотя ей это и нелегко даётся, относится к решению властей с пониманием. Она старается успокоить мужа, внушить ему мысль о том, что ей будет легче на Вырце, если она знает, что муж в космосе нужен и приносит пользу. А если бы он остался с ней, она страдала бы гораздо сильнее. Она ведёт специальные переговоры с каждым из детей, постепенно подготавливая их к тому, что они расстанутся со своей мамой. Причём, щадя их психику, она внушает им, что полетит в следующую очередь на втором звездолёте, который тоже строится. И они встретятся в Космосе через несколько лет. Дети не должны догадаться о том, что их мать ждёт гибель. Мельдаза записывается в добровольную дружину по строительству и благоустройству убежищ, хотя шансов, что эти Убежища помогут людям спастись, почти нет. Но верить надо до последнего дня. Так заканчивается книга. Написана она довольно трогательно. В некоторых местах меня активно «прошибала слеза». Но в целом было понятно, что автор книги Марцен Гинц, написав эту повесть, выполнял госзаказ. «Смелая вырцанка» должна была поднять оптимистический дух населения. Это литература-агитка по типу советской прозы социалистического реализма.
Вторая книжка, которую я прочла на следующий день, была просто примитивной. Двое студентов, которые входят в бригаду проектировщиков Звездолёта, безудержно радуются своему предстоящему взлёту, несмотря на то, что знают о будущей судьбе своих родителей, остающихся на Вырце. Если «Смелой вырцанке» не чужды психологические изыскания, «Звездолётный рай» – просто сказка для умственно отсталых, во всяком случае, на мой вкус. А язык у этих двух произведений оставляет желать много лучшего, тем более, что вообще вырцанский язык очень скуден по сравнению с любым, известным мне земным языком.
После этих вырцанских «шедевров» мне безумно захотелось срочно перечитать что-нибудь из Пушкина и Гоголя. После обеда я подошла к Минцу и спросила, есть ли у них в библиотеке или в компьютере произведения нашего русского писателя Пушкина. Я бы хотела получить эту литературу, чтобы что-то перевести на вырцанский язык. Минц очень обрадовался и сказал, что произведения Пушкина я легко найду в своём компьютере, и, если мне в моей работе будет нужна его консультация, он с радостью готов мне помочь. Вернувшись в комнату, я разыскала в компьютере «Евгений Онегин» и сразу принялась за работу. Я остановилась на первой строфе:
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил,
И лучше б выдумать не мог.
Его пример другим наука,
Но, Боже мой, какая скука
Сидеть с больным и день, и ночь,
Не отходя ни шагу прочь.
Какое низкое коварство —
Полуживого забавлять,
Печально подавать лекарство,
Ему подушки поправлять,
Вздыхать и думать про себя:
«Когда же чёрт возьмёт тебя!»
И я тут же начала переводить эту живую, лёгкую, простую и изысканную, уникальную, необыкновенную поэтическую речь. Вот, что у меня получилось:
Ам гоог коосл висна курданц,
Ремнас хумнат, индырс зантэнц,
Цыц хомц цырцы компаст цыц зантэйц,
Систа зимпа коблас лимс зантэйц.
Майе тоцко хогос цырцы лимс,
Диц ртала ниинц
Цырцы сензац билоц цыц индырс
Тэц вонктацбиц цыц ук бан берц.
