Этюды о Женщине

– Ну ладно, перевезу её, но ты меня поцелуешь за это.

Я дала своё согласие, а что мне оставалось. Этот нахальный лодочник переправил нашу подругу, вылез из своей лодки и озорно с прищуром смотрит в мои глаза. Я подхожу к нему с опущенными глазами и прикасаюсь своими губами к его щеке. Он заявляет, чтобы я его поцеловала в губы, и хватает меня за руку. Я в жутком смятении целую его в губы. Он довольный расплывается в широкой улыбке. После выполнения, обещанного мною поцелуя, мы дружно, все трое, рванули по дороге домой.

Нам оставалось проехать 10 километров. Цепь на моём велосипеде стала соскакивать, Марина предложила поменяться велосипедами, она была виртуозом по езде. Мы поменялись и так добрались до дому. Мне дома отвесили подзатыльников и «прочитали лекцию о вреде самоуправства», Марине ничего не было, так как её родители любили выпить, и даже не заметили её долгого отсутствия. Больше всего досталось Тоне, хотя она была самая маленькая из нас, её отлупили бельевой верёвкой, на которой были прищепки.

Вообще её мама применяла к ней жёсткие меры воспитания. Помню, в начальных классах Тоня очень была закомплексованной, даже не отвечала на уроках. Учительница шла с ней в женский туалет, и там проверяла её знания предмета. Мама приходила в школу и при всех била её по голове учебником, как-будто такими изуверскими методами можно кого-то перевоспитать. Тогда я этого не понимала, но думаю, Тоне нужен был хороший психолог, а не муштра её мамаши. В один из дней, моя подруга захотела в туалет, а так как она молчала, то и попросится туда не могла, и написала прямо под себя. Ребята стали смеяться, а наша одноклассница Лена взяла бумажку, макнула ею в эту лужицу. Потом попробовала на язык и заявила, что это всего лишь клей, и все замолчали. Тогда я поняла, какой замечательный человек Лена, и я была рада, что она моя подруга. Меня всегда притягивало к хорошим людям, у меня на это какое-то внутреннее чутьё.

Летние каникулы – беззаботное время! Целые дни проходят, практически на улице, с редкими перекусами на ходу: дома или прямо во время всевозможных игр. Бывало и такое: берём каждый у своих родителей по 1 рублю, идем к палатке, где продают мороженое, покупаем на все деньги фруктового и едим до посиневших губ и боли в горле. Мороженое стоило 7 копеек, не трудно подсчитать, что каждый должен был съесть 12 штук. Сейчас мне даже это трудно представить, а раньше это было для нас обычным явлением. Мороженое было очень вкусное и натуральное, даже попадались кусочки ягод. Ничего подобного, даже чем-то похожего на тот вкус детства, я уже давно не пробовала.

Наевшись мороженого, нарываем немного веток побольше размером и строим шалаш. Уселись в нём поудобнее, и каждый демонстрирует своё «богатство»: открытки с фотографиями любимых артистов. Это было одно из наших многочисленных увлечений. В соседнем районном городишке существовал консервный завод, на котором много чего производилось. Так как многие наши родственники работали на нём, то у каждого из нас было изобилие красочных этикеток, которые наклеивались на банки с продукцией. Собирательство и обмен ими – это ещё одно наше хобби. Сидим в нашем шалашике и хватаемся друг перед другом своими открытками и этикетками. Иногда даже поссоримся из-за того, чья коллекция лучше. Просидели в нашем убежище пару часов, предки позвали всех есть. Я, как самая скромная, вылезаю из него последней. Наклонилась слегка, высунула голову наружу, надо выпрямится и идти, как все домой есть, но я почему-то не могу выпрямиться из-за острой боли в пояснице. Наверное, это смешно выглядело – совсем ещё юная девочка, идёт согнувшись, как старушка. Кое-как дохожу до дому, открываю дверь и с порога начинаю плакать и жаловаться, что у меня болит спина. Бабушка растирает мне поясницу, у неё было множество всяких пузырьков для растирания. Тогда я познала, что такое гены и наследственные болезни. Сейчас постоянно делаю зарядку по утрам – это то, что мне просто жизненно необходимо, чтобы поддерживать мышцы в тонусе из-за слабости костей.

Глава 2

Мне 13. Мама решила, что в нашем шахтёрском поселке я не смогу получить достойного образования, в дальнейшем найти приличную работу и добиться какой-то самореализации, и она поехала в Ленинград и устроилась работать дворником. В советское время дворникам предоставляли служебное жильё. В Ленинграде жила и работала бывшая жена моего дяди, с которой поддерживала отношения мама, и это она посоветовала ей приехать именно в Ленинград. Через год мама решила и меня перевести к себе.

Я ужасно не хотела ехать. Оставались мои друзья, с которыми мне жаль было расставаться. Я покидала школу, которая мне нравилась. Я участвовала в художественной самодеятельности, и мне это доставляло огромное удовольствие. Выходишь на сцену, и происходит твоё преображение – из стеснительной девочки превращаешься в самодостаточную, я бы даже сказала, яркую личность! Мы с классом пели песни, разыгрывали всякие смешные сценки и с концертами ездили по ближайшим колхозам развлекать сельчан. У меня неплохо получалось, и я даже подумывала стать актрисой. Но это так и осталось моей несбыточной мечтой!

Я была крепкого телосложения: мускулистые и крепкие ноги, поэтому физрук постоянно отправлял меня на всякие «местечковые» соревнования. Один раз в школьном дворе заставил бежать вдвоём с мальчишкой, старше меня на два класса, и я его обогнала. Я должна была всё это оставить ради каких-то призрачных перспектив! Мама не хотела этого понять и принять всё это во внимание!

После долгих препираний с мамой, я всё-таки оказалась в Ленинграде. Пошла учиться в ближайшую школу, ребята в которой мне показались по началу какими-то инопланетянами, более раскрепощённые по сравнению с поселковыми, даже с какими-то другими жизненными ценностями. В нашем посёлке все друг друга знали и относились друг к другу более доверительно и как-то по-дружески. А в большом городе даже своих соседей люди практически не знают. Мне явно не хватало знаний, полученных в моей бывшей школе, и поэтому я чувствовала себя какой-то ущербной. Единственным предметом, в котором я была как «рыба в воде» – это русский и литература. Я писала очень приличные изложения и сочинения. Один раз написала сочинение в стихах на патриотическую тему. Учительница была в восторге и читала его в других параллельных классах. А я была «на седьмом небе» от радости – хоть в чём-то я была сильна в то тяжёлое для меня время, когда меня практически насильно привезли в этот большой и тогда недружелюбный для меня город. Первое время жизнь в большом городе для меня провинциальной и стеснительной девочки была невыносимо мучительна. У меня развился комплекс какой-то своей неполноценности из-за моих слабых знаний, полноватой фигуры, зажатости при общении с другими школьниками. Потом я как-то сдружилась с девочкой Женей и мне уже не было так одиноко в этом дождливом и сером городе.

Как-то незаметно для себя, подружилась с ещё одной девочкой Мариной. Была она местной заводилой: яркая, свободная в своих действиях и поступках. Дружба с ней и мне придала некую уверенность в себе. Позднее к нам присоединилась Лариса – девочка с чудесной фигурой, с грудью уже 2 размера. Чтобы не отставать от моих новых подруг, я перестала заедать остатки своей некой неуверенности в себе и понемногу похудела на один размер и даже стала сама себе нравиться. Ведь самое главное в жизни у каждого человека – это когда ты сам собою доволен, уверен в себе, своих силах. Тогда ты можешь «горы свернуть»! Я почти перестала испытывать комплексы, приобретённые в связи с переездом в большой город из своей провинции. Но был и один большой минус в этом знакомстве – Марина научила меня курить. А потом дело дошло до того, что мы втроём на выходные покупали в винном магазине бутылку дешёвого портвейна и «надирались» и шли гулять в Летний сад или на Марсово поле. Представляю, как глупо мы выглядели: 3 сопливые девчонки, не трезво стоящие на ногах!

Выходной день, мы уже «навеселе». Вышли из дома Ларисы на улицу, там стоит машина, а рядом два симпатичных парня. Мы с Мариной стали воображать из себя «больших», завели с ними разговор. Они заинтересованно смотрят на нас, мы девочки «аппетитные», да и на мордашку симпатичные. Постояли, поболтали не о чём, хозяин машины предлагает с ними покататься. Мы переглянулись и уже собираемся садиться в машину. Лариса стоит рядом и не хочет этого делать, уговаривает, чтобы и мы этого не делали. Мы, две «упёртые», не хотим её слушать. Тогда она заплакала, понимая, что эта поездка может плохо для нас закончится, ведь мы совсем не знаем этих парней. Нам стало жалко её плачущую и мы передумали. Парни переглянулись, недовольно посмотрели на нас и обозвали нас «соплюшками», намекая на нашу незрелость в поведении.

Моя дружба с Женей прекратилась, она была очень положительная девочка: не курила, не пила спиртное, не ругалась матом. Но, а в остальном я вела себя вполне прилично: регулярно посещала школу, делала домашние задания, ходила по магазинам, если просила мама.

В школе был урок домоводства. Девочек разделили на несколько групп и дали всем разные задания. Группе, где я оказалась, было предложено испечь торт «Наполеон». Мы пошли к девочке Жене домой и стали из себя изображать великих кулинаров. Кто-то занимался коржами, кто-то заварным кремом. Получилось очень вкусно, я даже не ожидала. Вышла от неё и направилась к дому, по дороге увидела одноклассника Сашу с группой друзей из параллельного класса на противоположной стороне улицы. Он увидел меня, посмотрел и зачем-то обозвал меня «толстухой», хотя рядом с ним была девочка просто огромных размеров. Тогда я на него очень обиделась. Теперь я поняла, что он просто был ко мне неравнодушен. Я просто этого не хотела замечать. Вот он и излил из себя этот «вопль отчаяния», чтобы привлечь моё внимание. А я с тех пор просто стала его презирать. Почему мальчишки такие глупые? Не могут выражать свои эмоции по-доброму. Ведь это так просто! В нашем классе учились два симпатичных мальчика, которые впоследствии стали выдающимися артистами, сейчас оба имеют звание «народных». Только увы я не состоялась, как заметная личность. Все мои таланты моё подсознание «закопало» так глубоко, что теперь и не найти, а может виновата моя извечная лень. Я наверное заразилась «обломовщиной» и не смогла изгнать из себя эту болезнь.

Наша школа была «восьмилеткой», подходило время выпускных экзаменов. Мы решили втроём «взяться за ум» и готовиться к экзаменам. Я на ночь осталась ночевать у Ларисы. Всю ночь строчили шпаргалки на узких и длинных бумажках, которые потом складывали в гармошку. Когда мы всё это писали, то и в голове что-то откладывалось. Экзамены сдали вполне прилично. Потом был выпускной. Вначале, как обычно, была торжественная часть, в которой нас призывали быть достойными гражданами своей Родины.

Были слёзы расставания с одним из главных этапов нашей жизни, пусть и не самым конечным, но тоже очень значимым. Пошли к кому-то отмечать этот знаменательный день, напились «до поросячьего визга». Даже не осталось особых воспоминаний об этом дне. Помню только, что сидела на коленях у одноклассника, и мы с ним целовались по-взрослому. А кто это был даже сейчас и вспомнить не могу, но мне понравилось – это был мой первый настоящий поцелуй в этой жизни.

Лариса и Марина решили почему-то пойти дальше учиться в станкостроительный техникум, я, как хвост, за ними следом. Мама меня очень отговаривала, предлагала идти в финансово-экономический, который находился на нашей улице, где я жила, но я почему-то упёрлась и не хотела её слушать. А теперь по прошествии лет очень об этом жалею, ведь потом впоследствии я 15 лет отработала в двух банках: государственном и коммерческом. Ирония судьбы, по другому не скажешь! Сдали вступительные экзамены, и мы стали учащимися техникума с очень специфическим названием.

После экзаменов я поехала на свою «малую родину» погостить к бабушке с дедушкой. Не думала я, что судьба-злодейка приготовила мне самое ужасное испытание моей жизни тем летом. Мне 15 лет. Бабушка по случаю моего приезда приготовила вкусной еды. Мы посидели, поели, обсудили всё, что произошло в моей жизни за год – я приезжала к родственникам раз в год, на летние каникулы. Я засобиралась повидать своих подруг и пошла к одной из них. У неё есть старшая сестра, которой уже 17. Втроём мы вышли на улицу. Их дом расположен напротив нашей достопримечательности – местного клуба, где проходят все значимые события в посёлке. Рядом с клубом стоит танцплощадка, где бывают в тёплую погоду танцы, и даже существует свой ансамбль, под который танцует местная молодёжь. За клубом стоят лавки с облупившейся от времени краской, присели, обсудили чем займёмся позже. Решили, что вечером пойдём на танцы. Вечером принарядились, выпили для храбрости и поднятия настроения, купили билеты и пошли на танцы. Я очень люблю танцевать и делаю это очень хорошо. Ко мне подошёл какой-то развязный парень маленького роста и с отвратительной рожей и пригласил на танец. Я ему отказала и получила за это пинка под зад, на юбке сзади остался грязный след от его ботинка. Я распрощалась с подругами и решила пойти домой, как бы сказала бабушка «от греха подальше». Не хочется быть живой мишенью для пинков каких-то пьяных уродов.

Половина от моих каникул уже прошла. В один из тёплых, солнечных дней мы, как обычно, вышли и присели поболтать на лавку за клубом. Навстречу идут местные хулиганы, некоторые из них уже посидели в тюрьмах, но у них у всех очень симпатичные лица, можно сказать – они местные красавцы. По их поведению понятно, что они «навеселе», то есть слегка пьяны. Подходят к нам и начинают задушевные беседы, а мы и рады – на нас обратили внимание такие парни. Один из них пристально смотрит мне в глаза, вдруг берёт за руку и предлагает прогуляться. Я начинаю сопротивляться, но один из парней, мой сосед, говорит, что со мной ничего плохого не случится, и мне нечего бояться. Я, сама наивность, верю его словам! Иду с этим парнем молча, как жертвенная овца, не понимая, что ждёт меня впереди. Мы уже далеко от клуба, возле которого мы встретили эту компанию. Подходим к его дому, меня охватывает паника, начинаю осознавать наконец-то, что произойдёт что-то жуткое, что перевернёт всю мою жизнь и оставит глубокий шрам в моей душе! Меня парализовал жуткий страх. Хочу кричать, но не могу, меня затрясло, как в лихорадке. Он буквально вталкивает меня в свою квартиру, тащит по коридору к спальне, бросает на кровать, срывает с меня одежду. Сам снимает с себя брюки, я вижу нечто, что повергает меня в шок. Это нечто оказывается во мне, я взвыла от дикой боли, а это чудовище в мужском обличии тоже кричит, но не от ужаса, а от чувства дикого восторга и наслаждения. Он сползает с меня и идёт очевидно в ванную. Мои ноги в крови, часть простыни тоже. Боже! Не при таких обстоятельствах я мечтала потерять свою девственность. Я зову полудетским голосом кого-нибудь на помощь, отвечает женский голос – «сама напросилась». Я сгребаю своё тряпьё, попутно вытирая кровь о простынь, кое-как одеваюсь в спешке, бегу из спальни к двери, открываю её, и я на свободе. На свободе физической, но не духовной! Этот кошмар ещё долго будет преследовать меня и терзать мою душу, заставляя прокручивать в голове всё произошедшее, и думать, что я должна была тогда сделать, но не сделала ввиду своей наивности и какой-то убеждённости в высшую справедливость для всех. Я по-прежнему верю в высший суд, если не на земле, то уж на небесах точно!

По посёлку поползли слухи, что видели меня небрежно одетую с растрёпанными волосами. Местные сплетницы «провели расследование» и сделали вывод, что со мной произошло что-то нехорошее. Наверняка они не знали, но о чём-то начали догадываться и довели эти слухи до бабушки. Она спросила меня напрямую, была ли у меня интимная близость с кем-то. Я смотрю в её глаза не моргая. Отвечаю ей, что всё в порядке и что это только слухи, хотя при этом отвожу глаза в сторону. Бабушка заявляет, что всё расскажет маме и пусть та решает правда это или нет. Почему она не могла прижать меня к себе и поговорить со мной «по душам», ведь тогда мне просто было необходимо чьё-то участие и сочувствие. Не было принято как-то в нашей семье «жевать сопли»: все были жесткие из-за перенесённых жизненных перипетий и чудовищных потерь!

Прошла неделя, другая, я стала понемногу приходить в себя. Случайно познакомилась с молодым мужчиной, певшим в поселковом ансамбле на танцах. Его звали женским именем Валя, но друзья его называли, конечно, Валентин. Был он мягким и добрым человеком. Пел под гитару мне свои песни, голос был у него замечательный. Волосы были вьющиеся и длинные, по тогдашней поселковой моде, отголоски в стиле «хиппи». СССР был закрытой страной, поэтому всякое «заморское» доходило к нам с опозданием. У него были какие-то бездонные зелёные глаза, и глядя в них приходило какое-то спокойствие и умиротворение. И конечно же, я в него влюбилась, а когда он меня по-настоящему поцеловал, я потеряла голову. Ко мне приехала подруга Марина погостить, она сделала мне наколку на руке «Валя». Я ходила, смотрела на это творение и думала, что увековечила память о моей светлой и чистой любви. Пришло время мне уезжать, отправилась на вокзал, и всё смотрела на дорогу, может придёт меня проводить мой Валя. Подошёл автобус, который должен был меня отвести на железнодорожный вокзал, а Валя так и не появился. Только сейчас поняла, что для него я была всего лишь один из многочисленных эпизодов в его жизни.

Глава 3

Начало учёбы в техникуме как-то отвлекли меня от того ужаса, который я испытала летом. Хотя были моменты, когда память возвращала меня к тому кошмару, и я закрывала глаза, задумываясь о суициде: представляла себя переломанной, лежащей на асфальте в луже крови в какой-то неестественной позе или плавающей в красной воде в ванной с перерезанными венами. Встряхивала копной своих густых волос, отгоняя это безумное наваждение – я ещё слишком молода, ничего в этой жизни не познавшая. Не дам моим воспоминаниям об этом чудовище в человеческом обличии погубить мою, практически ничего не познавшую, сущность. Моя безмерная тяга к жизни всё-таки победила, и я окончательно рассталась с мыслями о том, чтобы покончить с моей юной жизнью. А со временем я даже простила этого изверга, веря всё в тот же высший суд – не мне суждено быть мессией и решать кого наказать, а кого нет! Я не сломалась, но трансформировалась окончательно в девчонку-сорванца. Если в 8 классе я напивалась по выходным за компанию, чтобы как-то избавиться от комплексов провинциалки, теперь же таким образом я окончательно пыталась изгнать из своей головы дурные мысли. У некоторых людей после принятия спиртного появляется агрессия, я же наоборот становлюсь жизнерадостной пофигисткой.

Как было положено в советское время всех учащихся в сентябре послали в колхоз, собирать урожай ввиду отсутствия необходимого количества своих работников. Общее дело нас сплотило, и мы там все перезнакомились. В один из дней, по окончании наших работ, увидели мы бескрайние колхозные поля, а на них много всяких овощей, которые просто некому было собирать, и они потихоньку себе загнивали. Зачем же пропадать такому богатству, и мы набрали понемногу всего каждый. Кто несколько морковин, я лично кочан цветной капусты, которую обожала обжаренную и запечённую в сметане. Поравнялись с кладбищем, через которое ходили на железнодорожную станцию, чтобы вернуться домой после нескончаемого трудового дня. Вдруг, из кустов «выползают» какие-то мужики, явно в подпитии, наверное, согревались, чтобы не замерзнуть в ожидании «расхитителей социалистической собственности». Они подошли и показали удостоверения работников ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Они стали шарить в наших сумках и обнаружили там всё, что мы прихватили с поля. Повезли нас в местное отделение полиции, «промурыжили» там нас долго, так как таких горе-воров там было много и составили протокол о противоправных действиях. Протоколы пришли в техникум, и нас всех лишили месячной стипендии. А это в советское время были приличные деньги, 30 рублей, на которые можно было скромненько прожить месяц.

На следующий день, прям на поле была импровизированное собрание. На нём нас стал стыдить преподаватель, который курировал наши полевые работы. Мы, в ответ, припомнили его огромный портфель, набитый «под завязку» дарами с полей, который он нёс каждый день. На это замечание, он ответил, что ему дал на это разрешение бригадир. Мы стали возмущаться и говорить, что это не «частная лавочка», и почему кому-то позволено тащит всё с полей, а других за это наказывают. Аргументов у нападающей стороны не нашлось, и обсуждение нашего поступка прекратилось. Почему, если ты украл морковку – ты вор, а если много всего и тебя не поймали, ты просто предприимчивый человек!

И так на каждом курсе осенью мы становились подмогой для колхозов и совхозов. В техникуме в нашей группе было много девчонок, как ни странно. Мальчишек было меньше, а к концу учёбы их осталось ещё меньше, так как некоторых отчислили за неуспеваемость. Весело было нам учиться – мы были молоды и вся жизнь была впереди, не знали, что каждому уготовано судьбой.

У нас практические занятия в мастерских, там стоят токарные станки. Во время учёбы я поняла – всё, что связано с техникой это совсем немоё. Но что мне остаётся – смириться со своим неудачным выбором. Преподаватель по практическим занятиям объясняет что-то на предмет обтачивания какой-то детали на токарном станке. Спрашивает у всех:

– Всё понятно?

Я съязвила в ответ:

– Это и ежу понятно, – и посмотрела нагло с прищуром на преподавателя.

– Ежу может и понятно, а вот вам? Даже и не знаю!

Я постоянно нарывалась на какие-то колкие слова со стороны преподавателя. Очень уж он меня раздражал своей самоуверенностью и чувством собственной неотразимости, так как он был крепкий мужик и довольно-таки, чего скрывать, красивым. А тут какая-то сопливая девчонка его не слушает, да ещё и хамит. Вызвал он мою маму для беседы и заявил, что плохо себя веду и тому подобное. Мама, не стесняясь в выражениях, прям на практических занятиях стала меня отчитывать при моих сокурсниках. Я от обиды, после занятий, купила бутылку горячительного, уж не помню и чего, и напилась. Мама принесла «с халтуры» (она работала на трёх работах, чтобы её чадо, то есть я ни в чём не нуждалась) страшный дефицит, по тем временам, ананас. А я встретила её с глупой улыбкой и на шатающихся ногах. И, как всегда, по такому случаю, получила кучу подзатыльников. Ну почему я тогда была такой стервозной? Переходный возраст, наверное! Почти все подростки бывают в этом возрасте какими-то нигилистами, отрицающими любые догмы и стереотипы. Мою нелюбовь к учёбе я компенсировала весёлым времяпрепровождением вне учебных кабинетов и даже на занятиях. 8 марта – женский день. Сокурсники купили шампанское и конфеты. Перед занятиями в аудитории мы это распиваем, закусываем конфетами, а фантики бросаем, без каких-либо угрызений совести, прям на пол. Заходит преподаватель по сопромату, окидывает взглядом всё вокруг и произносит:

– Ну и свинарник! Так и хочется хрюкнуть!

Я, сидя за последним столом, произношу пьяным голосом:

– Так в чём же дело?

Потом на экзамене он припомнил мою выходку и поставил заслуженную 2. Я долго потом за ним бегала, умоляла о пересдаче.

Пришла зима. У нас начались лыжные подготовки. Собираемся всей группой, садимся на электричку и едем за город. Какая же там красота: стоят пушистые, заснеженные ели и сосны, шикарная трасса для лыжников, вдалеке виден огромный трамплин; в этом пригороде проходят зимой всякие соревнования, даже мирового уровня. Берём напрокат лыжи, преподаватель даёт задание проехать несколько километров на время. Мы, самые развязные девчонки из группы, добираемся до ближайшей горки, достаём из заначки спиртное, закуску. Всё выпиваем, основательно закусываем, встаём на лыжи, присоединяемся к остальным поближе к финишу, и вместе со всеми до него доходим. Нам весело и беззаботно в это время. Вспоминая всё это, я только сейчас начинаю осознавать, почему мы это делали. Все в нашей дружной компании были из не очень благополучных семей: у кого нет отца, мать пьёт и гуляет напропалую со всеми подряд. Моя мама была очень строга ко мне, её часто вызывали в техникум, так как я себя вела иногда не достойно: хамила преподавателям, прогуливала занятия, потому что с друзьями пошли на интересный фильм в кинотеатре. Она могла прийти и при моих сокурсниках меня отчитать, меня это ужасно злило. Я не исправлялась, а становилась ещё хуже от обиды. Почему она не могла прижать меня к себе, поговорить «по душам», я бы всё поняла и осознала – глупо так себя вести. Она в точности повторяла поведение своего отца, моего деда.

Он был очень жёстким и нетерпимым к чужим ошибкам. Наверное, из-за того, что жизнь обошлась с ним очень не по-доброму: он в 1937 году был незаслуженно репрессирован и осуждён на 10 лет. На Соловках было не сладко: работали до изнеможения по многу часов, кормили ужасно, и поэтому ели крапиву и серые мухоморы, предварительно обдавали их кипятком. Я всегда думала, что это очень ядовитые грибы, но оказывается их можно употреблять в пищу. Об этом я услышала от одного лесника. А то я думала о дедушкином рассказе, что он что-то перепутал. Ему было запрещено возвращаться после освобождения в свой город, где они жили до войны, и вся семья вынуждена была уехать и поселиться в маленьком шахтёрском посёлке, где я и родилась и провела 13 лет своей жизни.