Снежность Иве, или Господин Метелица

– А каков долг? – уточнила Рози.

– Двести! Двести золотых! – в отчаянии воскликнула госпожа Эдегор.

– Сколько? – хором переспросили ее ошеломленные дочери.

– Двести, – всхлипнула матушка, повторяя еще раз эту баснословную сумму.

– А батюшка-то на бумаге расписался? Ты видела почерк, похоже на него? – заглянула Иве в глаза матери, на что та утвердительно кивнула:

– Словно Монс-покойничек своей рукою-то и написал. Срок, сказали, до осени. Иначе дом наш пойдет с молотка…

– Не успеем! – в ужасе взглянула Рози на сестрицу. – Даже если все получится, Метелица расчет только по весне девушкам дает.

– Вы что такое удумали? – спросила матушка дочерей, сразу насторожившись.

– Рози собралась в услужение к госпоже Метелице нынче отправиться, чтобы заработать много золота, – пояснила Иве.

– Рози бы справилась, – задумалась госпожа Эдегор, – да вот только всем известно, что Метелица не по желанию берет, а по пригодности, по снежности. В глаза глядит и сразу понимает, кто на что способен.

– Тогда можно поступить так, – предложила Иве, – мы продадим домик, и уедем отсюда, может, в Вильхово, к тётушке Агнетте?

– В это захолустье? – наморщила нос Рози.

– Подожди, Рози, – махнула на нее рукой мать, – я была бы рада переехать поближе к сестрице под старость лет, но Вильхово отсюда не так уж и далеко, и все местные знают, что там живут наши единственные родственники. Нас там найдут запросто!

– Нет, это вы подождите, – замахала на всех Рози обеими руками, – я все придумала! Мы продадим домик и переедем в столицу! Во Фьорс! Там-то у нас все сложится, как нельзя лучше, в этом я уверена! А в столице сыскать нас им будет не проще, чем иголку в стоге сена!

– Детка, – покачала головой матушка, – спустись с небес на землю. За сколько мы продадим домик здесь? И какие цены в столице? Мы деньги за наш маленький славный домишка там за два месяца спустим на еду да на временное жилье… Нет, девочки. Я постараюсь попросить у них отсрочку до весны, но нужно хоть что-то им предложить. Пару раз к нам заглядывали ценители старого добротного оружия, да я не хотела продавать все без остатка, хотела в память о Монсе оставить, да и вам какое-никакое приданое, но, видно, хоть так он нам поможет все исправить. Давайте снесем завтра скупщику литой доспех с позолотой и ржавый меч…

Пока жив был супруг, талантливый оружейник и доспешник Монс Эдегор, жена его и не думала о том, где средства брать на существование: жили они в достатке, дочек наряжали, как куклёнок, и казалось, что так будет всегда.

Но пять лет назад случилась беда. Прошло по Мюллю поветрие, разнесло по домам и дворам болезни. Знать, Орфэусу стало не хватать подданых в его теневом царстве, и решил он взять с мюлльцев свою десятину.

Захворал и Монс. А был он крепких саатских кровей и считал, что никакая зараза его не возьмет, поэтому пока жар его не свалил с ног, так и стоял он в своей оружейной мастерской и доклепывал новый нагрудник одному отважному рыцарю. Рыцарь тот, к слову сказать, дракона победил и на весь белый свет прославился. Но только вот Монс-оружейник не узнал об этом, потому как не поднялся уже на ноги, оставив жену вдовой, а Иветту и Розетту – сиротками.

Мастерскую госпожа Эдегор сразу продала, поскольку выяснилось, что у Монса то тут, то там остались маленькие должочки, которые сами по себе казались несущественными, а вместе выливались в крупную сумму, да и потом, с течением времени, нет-нет да объявлялись в их доме внезапные Монсовы кредиторы. А как госпожа Эдегор проверит, правда это или нет? Мужнин почерк в расписке есть, дак лучше заплатить, чем имя его доброе будут полоскать на каждом углу. Но чтобы сразу двести золотых? Чем же думал он, когда с такими людьми за один игровой стол садился?

Сейчас госпожа Эдегор пыталась прикинуть, что она могла выручить за почти полный доспех, пару рыцарских шлемов и заржавленный меч.

С мечом этим, однако, вышла престранная история. Постучался однажды в дом к ним человек в капюшоне и принес кусок невиданной ранее Монсом руды с просьбой выковать из нее лезвие и смастерить к нему рукоять. Монс браться за работу поначалу не хотел, потому что не имел раньше дела с таким чудным металлом. Но все же сговорились они, и оружейник, получив солидный аванс за работу, очень долго возился с заказом. А как пришел срок отдавать меч, незнакомец за ним не явился. Выждал Монс год, да решил продать меч другому человеку. Вынул его из ножен, чтобы показать, а тот весь ржавчиной покрыт! Покупатель посмотрел на мастера, как на дурака, да посмеялся, мол, кто такую рухлядь брать будет?

Иве словно прочла матушкины мысли и произнесла задумчиво:

– От меча толку немного будет. Его лучше оставить. За него небось и сребрушки не выручишь. Доспех мы с Рози завтра унесем, поинтересуемся. А за лето постараемся еще заработать, лес рядом – ягоды будем собирать по сезону, травы лекарские да цветы. На житье-бытье уже хватит, может и скопить получится на отсрочку.

На том они и порешили, и, немного успокоившись, вернулись к своим обычным делам.

Глава четвертая

в которой маг всего лишь не позвонил в дверной колокольчик

Волшебный заяц бежал, разрезая пространство, перемахивая через небольшие реки одним прыжком, словно то были ручьи, пересекая поля, леса, селения. Когда он останавливался перевести дух, то неизменно отыскивал взглядом в небе темную точку. Коршун летел следом, ни на секунду не теряя Дагмара из поля зрения, и как бы ни старался последний увеличить расстояние – птица тут же сокращала его без труда.

Кто бы это ни был, но нельзя было позволить ему узнать, что маг держит путь к пристанищу Ейлентиррнанскоолбьюнен-та-саа.

Заяц в очередной раз остановился и стал ждать. Коршун приближался на удивление быстро, позволяя разглядеть белый геометрический рисунок на маховых перьях.

Зверь легкомысленно прыгнул на открытую прогалину, как бы невзначай подставляясь под удар. Коршун выпустил когти и спикировал вниз, на добычу.

“Сейчас!” – мелькнуло в голове у Дагмара.

Заяц резко стукнул правой лапой о левую и стал стремительно увеличиваться в размерах, приобретая привычные человеческие очертания.

Птице, не ожидавшей такого подвоха, было трудно сменить точку приземления, поэтому она продолжила падать на человека, стараясь целиться тому в лицо острыми когтями. Дагмар закрыл глаза рукой, надеясь на прочность рукава из дорогого ладмирского сукна, подспудно выплетая заклинание магической сети.

Железные когти рванули рукав, оставляя на предплечье глубокие ссадины, и по касательной затрагивая кожу на лбу мага. Дагмар потянул незримую сеть на себя. Птица, опутанная невидимыми веревками несколько раз дернулась, издала пронзительный клёкот и, к удивлению Дагмара, разорвала заклинание. Тот торопливо забормотал следующее, смахивая ладонью кровь, набегающую с раны на лбу на глаза. Коршун уже поднялся в воздух, когда огненная плеть смазала его по краю крыла, заставив покачнуться.

Дагмар разочарованно выругался, наблюдая, как быстро отдаляется его враг, вновь превращаясь в еле различимую точку на небе.

Он осмотрел саднящее предплечье, ощупал лоб и, убедившись, что раны несерьезные, вновь обернулся зайцем и побежал дальше, выбирая на этот раз дорогу посложнее.

Наконец, за деревьями показался аккуратный невысокий заборчик, а за ним – крепкий дом из потемневшей от времени древесины. Дагмар бывал здесь и ранее, но всякий раз удивлялся тому, как чудно здесь действовали законы природы. А вернее будет сказать, тому, как они здесь не действовали. Несмотря на царивший повсеместно май, на крыше дома лежал внушительный сугроб, по краям свисали увесистые сосульки, не думавшие таять. При этом во дворе цвел огромный подсолнух, в небольшой теплице спели диковинные для Фьоренхолле помидоры, а по дорожке, ведущей к крыльцу прогуливался небольшой смерч, который кружил по краю своей воронки опавшую листву, капли воды, солому и прочие легковесные пустяки.

Маг обернулся человеком и подошел к калитке. Смерч тут же издал негромкое ворчание и подался к нему, закрывая собой вход.

– Это еще что такое! – недовольно воскликнул Дагмар, пытаясь обойти стража.

Тот предупреждающе зарычал.

– Не вынуждай! – сердито зыркнул на воронкообразного маг. – Мне нужно к твоей хозяйке немедленно!

Смерч недовольно закружился на одном месте, набирая обороты, и вырастая в размерах.

Весь волшебный двор вдруг заходил ходуном, растения задвигали листьями, скамейки затряслись, лейка запрыгала, расплескивая вокруг себя воду.

Подсолнух с неожиданной для своего толстого ствола гибкостью вдруг перегнулся через заборчик и больно цапнул Дагмара за спину.

Чародей еще по знакам, прочитанным им утром в предрассветном мареве, понял, что сегодня для него будет не самый удачный день. И эти мрачные предчувствия продолжали сбываться.

Он щелкнул пальцами и в руке его возник посох, на первый взгляд ничем не отличавшийся от тех, какими пользуются путники в долгих путешествиях. Дагмар ловко закрутил им в воздухе, отгоняя от себя смерч и попутно отбрасывая в стороны лезущий под ноги садово-огородный скарб. В разные стороны полетели лопаты, лейка, веревки, змеями пытавшиеся опутать его щиколотки и связать по рукам. Во дворике поднялся сущий тарарам.

– Это кто у меня здесь разбойничает? – послышался скрип распахнутой двери и старческий голос.

Смерчик застыл на секунду, и, поджав кончик воронки, виновато поплыл к фигуре, появившейся на крыльце. В широком красном плаще с глубоким капюшоном, скрывающим большую часть лица, там стояла сама госпожа Метелица. Дагмару всегда было интересно, почему эта колдунья, имея магическую силу, не прибегала ни к каким ухищрениям, чтобы выглядеть иначе. Капюшон не скрывал ни морщинистого подбородка усеянного бородавками, ни ввалившихся щек, ни длинных редких зубов.

– Потому что не в красоте счастье, – бросила она раздраженно, отчего у Дагмара мороз пробежал по коже. Нужно поставить на мысли заслонку!

– Ты почему моих питомцев обижаешь? – строго спросила она, поглаживая смерч сухой пергаментной рукой. – Спокойно, Рычик, спокойно.

– Я Дагмар, госпожа. Главный королевский маг…

– А то думаешь, старуха совсем из ума выжила и не помнит тебя? – оборвала его сердито Метелица, – Ах, ты ж лиходей!

Это она обнаружила, что у подсолнуха сломлены листья и отбита часть ярко-желтой головы.

– Это что ж ты тут наворотил-то? Сила есть – ума не надо?

– Просто… – двухсотлетний маг вдруг испытал неприятное и давно забытое чувство, словно он нашкодивший мальчонка, который вынужден оправдываться. – Вопрос благополучия всего Фьоренхолле… Мне необходимо…

В этот момент смерчик подкрался к нему вплотную и выплюнул все содержимое своего нутра прямиком на Дагмара, окатив того с ног до головы водой и разным сором.

– Вот как ты Рычика сильно обидел, – только и проворчала на это Метелица.

В этот момент даже сдержанный в проявлении своих чувств Дагмар ощутил, как волна гнева и раздражения поднимается внутри, но подавил ее усилием воли. Смахнув мокрый осенний листок прилипший к щеке, он сжал челюсти, выждал паузу и очень спокойно произнес:

– Зайду позже, так и быть.

– Нет уж, будь добр, проходи, – жестом пригласила старуха его в дом. – Мы там как раз чай пить собираемся! Рычик, место!

Дагмар поклонился в благодарность за гостеприимное предложение и ступил на крыльцо, поглядывая по сторонам – не намеревается ли на него покуситься ещё какая-либо утварь?

– Да иди, иди уже спокойно!

Дагмар вошел в дом, отводя рукой выпавшую из угла на него как бы невзначай метлу, прошел за хозяйкой в просторную гостиную. Посреди комнаты стоял огромный овальный стол из белого дерева. На одном из стульев со светлой обивкой сидела очаровательная девчушка с золотыми косичками, ела пирожное и болтала ногой.

– Не обращай внимания, внучатая племянница гостит, можешь вести разговор при ней. Эй, егоза, поздоровайся с дядюшкой Дагмаром, – обратилась она к ребёнку.

– Фдрафтфуйте, – выдала та с набитым ртом.

– Доброго дня, дитя, – поздоровался с ней Дагмар.

– Представляешь, – сказала старуха девочке так, будто Дагмара здесь не было, – пришел спасать королевство, а сам сломал Подсолнушек.

Девчонка звонко расхохоталась.

– Какой глупенький! – воскликнула она.

Старуха глухо засмеялась вместе с ней.

– Не понимает.. ахаха… Что, когда придет Время и вынет из-за пазухи свои весы, – смеялась старуха, – один цветочек может статься потяжелее целого государства…

– Но он меня цапнул за спину! – сказал Дагмар, впрочем его никто не слушал.

– Он просто еще маленький! – вторила старухе девочка, кивая в сторону Дагмара, – и немножечко пустой. Ахха-ха!

– Да что здесь происходит? – не выдержал маг и подскочил со стула. – Госпожа… – тут он взял себя в руки, сосредоточился и без запинки назвал полное имя Метелицы, – госпожа Ейлентиррнанскоолбьюнен-та-саа, выслушай меня, прошу! Не ты ли дала жизнь первым саата, населившим эту страну? Неужели тебе все равно, что станет с королевством? Каждую ночь я изучаю положение звезд на небе, каждый седьмой день я разговариваю с камнями, которые бросаю из бархатного мешочка на магическую доску, и каждый день я заглядываю в книгу предсказаний. И вот уже в который раз знаки говорят мне, что над Фьоренхолле нависла угроза. Черной змеей вокруг престола вьется темная магия, и я не знаю, смогу ли я один ее остановить! Сегодня звезды указали на тебя, госпожа. Я пришел за советом!

Старуха поджала губы и с громким звяканьем ложки о чашку нарочито долго стала размешивать сахар в чае. Наконец, положила ложечку на блюдце, сделала глоток и произнесла:

– Красиво говорить, я вижу, ты научился за свою коротенькую жизнь, мальчик.

– Мальчик! – насмешливо хихикнула девочка с косичками.

– Поэтому один совет я тебе все-таки дам.

Дагмар снова сел на стул и приготовился слушать.

– Когда в другой раз придешь ко мне, будь добр, позвони в колокольчик.

– Колокольчик? – в недоумении переспросил маг.

– В колокольчик. Я специально для гостей повесила у калитки.

– И это все? – переспросил Дагмар

– А что тебе еще нужно? – Метелица снова увлеченно принялась мешать чай в чашке. – Поговорить с камнями? Посмотреть на звезды? Ну так ты и сам на это горазд.

– Иногда расположение звезд на небе – это всего лишь досадная оплошность богини, рассыпавшей свои драгоценности… – изрекла девочка, отрываясь от поедания сладостей.

– Но как же мудрый совет? Наставление? Подсказка? – обратился Дагмар к старухе.

– Я все тебе уже сказала, – отмахнулась та, выказывая всем своим видом, что не желает продолжать разговор.

Все происходящее показалось магу настолько безумным, бестолковым и оскорбительным, что он больше не смог сдерживаться.

– Как чудовищно я ошибся! – воскликнул он с горечью, ударяя ладонью по столу, отчего на гладкой поверхности появился дымящийся отпечаток пятерни, – Ошибся, когда понадеялся, что сумасшедшая старая ведьма хоть сколько-нибудь всерьез примет мои опасения! И что ей еще осталось хоть до чего-то дело, кроме как растить помидоры в своем огороде да выбивать ветхую перину!

Девочка с косичками перестала смеяться и утерла испачканный в пирожном рот ладонью.

– Ну и дурак же ты, – серьезно сказала она. – Научился фокусы показывать и думаешь, что стал мудрецом?

– Детям вообще не надлежит подслушивать такие разговоры! – рявкнул в ее сторону маг, чувствуя, что стал целью чьей-то обидной шутки.

Девочка покачала головой.

– Зачем ты заставляешь меня сердиться и жалеть о сотворенном? – она нахмурила бровки и личико ее приняло злое выражение. – Я что, зря даровала тебе бессмертие?

Девочка топнула ногой.

– Разве я когда-нибудь делаю что-то зря?

И когда Дагмар осознал ужас своей оплошности, вместо чумазого ребенка перед ним уже высилась золотоволосая дева в белоснежном платье, которая все сильнее сдвигала изогнутые брови и гневно выговаривала:

– Ты пришел в дом к уважаемой Ейлентиррнанскоолбьюнен-та-саа без приглашения, обидел ее друзей, нагрубил ей, назвав сумасшедшей старой ведьмой! Так будь же ты на ее месте ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы хоть немного наполнить твою пустую оболочку смыслом и жизнью! С первым днем осени ты явишься сюда и не покинешь окрестностей Мюлля, пока не исчезнет след от твоей ладони, – она легко коснулась столешницы и выжженный отпечаток руки Дагмара вспыхнул голубым сиянием, – пока не исцелится подсолнух во дворе и пока снежный покров не укроет Фьоренхолле так, что не останется ни единого темного пятнышка!

Затем Селестина, а это была, как догадался несчастный Дагмар, именно сама златоокая богиня, звонко хлопнула в ладоши и произнесла:

– Да будет так.

С этими словами домик госпожи Метелицы задрожал, посуда на полках застучала, ножки стульев затанцевали, и свет перед глазами Дагмара померк.

Очнулся он за пределами забора, возле самой калитки. На крыльце у домика сиротливо замер смерч по имени Рычик, грустно понурив золотистую голову с ярко-желтыми лепестками на ветру раскачивался сломанный Подсолнушек.

На столбике у калитки маг углядел серебряный колокольчик, предусмотрительно поставленный здесь для гостей, чтобы они могли оповестить хозяйку о своем приходе.

– Вот же ж орфья печень! – выругался Дагмар в сердцах.

Чувствуя себя полным дураком, самый именитый маг Фьоренхолле, прославленный мудрец и наставник короля, обернулся зайцем и поскакал в столицу.

Глава пятая

в которой коварство не дремлет

Фьорс, столица Фьоренхолле. Королевский дворец.

Вдовствующая королева сидела на постели в своей опочивальне в одной сорочке, и закусив губу, терпела манипуляции, которые проводил лекарь с ее предплечьем. На белой коже расплылся глубокий коричнево-красный вспухший ожог.

– Почему твоя хваленая мазь, призванная умерить боль, не действует? – высказывала она лекарю, который старался как мог. – Ой!

– Я стараюсь ваше величество, как могу. Готов предложить вам немного макового молока…

– Нет, мне нужна ясная голова, – пресекла его Адалин.

– Видите ли, магические ожоги поддаются лечению и обезболиванию сложнее обыкновенных, поэтому вам предстоит долгое заживление.

– Я найду, чем его ускорить. Ты, главное, делай свое дело, и никому не болтай об этом.

– Не сомневайтесь, ваше величество, я скорее умру!

– Скоро во Фьоренхолле все изменится. И если ты, Тиберус, будешь и впредь содействовать мне, то станешь богатейшим человеком королевства.

Лекарь посмотрел на госпожу взглядом, полным подобострастия и преданности:

– Вы знаете, что жажду я не золота.

– Знаю, – самодовольно сказала королева и легонько потрепала того по волосам с заметной проседью. Так, как иной раз добрые хозяева треплют своих псов, которые хорошо показали себя во время охоты на дикого зверя. – Возможно, ты когда-нибудь получишь то, чего так страстно желаешь.

Тиберус закончил накладывать повязку и трепетно коснулся губами кончиков пальцев Адалин.

Та стерпела эту вольность, желая поощрить своего воздыхателя за верную службу и подарить туманную надежду на возможное продолжение.

– Теперь оставь меня, – бросила она Тиберусу. – Хотя стой, дай мне то средство, от которого слезятся глаза.

Тиберус выдал ей крошечную склянку до половины заполненную темно-коричневым порошком.

– Теперь иди.

Дождавшись, когда за лекарем закроется дверь, она распахнула дверцы огромного гардероба и придирчиво вгляделась в развешанные там наряды. Адалин не была скромницей, и сейчас это не играло ей на руку. После трудных поисков она все же извлекла закрытое платье унылого коричневого цвета с очень скромной по своим меркам отделкой. Без помощи прислуги облачилась в него и дополнила образ печальной вдовы темным платком, заменив им привычную королевскую тиару.

Чужестранка во Фьоренхолле Адалин обладала очень мягкой и теплой красотой, которая, увы, совсем не отражала ее истинной личины. Благодаря внешности она легко вводила в заблуждение мужчин, умея в нужный момент одарить робким взглядом широко распахнутых ореховых глаз, зардеться нежным румянцем, мелькнуть белой кожей ключицы в платье, вовремя соскользнувшем с хрупкого плеча.

Вот и уже немолодой овдовевший король северной страны не устоял перед ее чарами. Ловко обведенный вокруг пальца мнимой наивностью девушки, представившейся благородной девицей из обедневшего ютронского рода, а также некоторыми магическими снадобьями и воздействиями, он поспешно женился на новой избраннице.

Где находится Ютрон Адалин представляла весьма смутно, но это не мешало ей в красках сочинять разные небылицы из своего якобы счастливого и беззаботного детства. А тайну своего истинного происхождения она оберегала самым тщательным образом.

Она взглянула на тяжелые каминные часы. Королевский совет должен уже подходить к концу.

Она вышла из своих покоев и прошла сначала на второй этаж, а затем поднялась по крутой лестнице в башню к беломраморному балкончику, увитому плющом. Там присыпала веки темным порошком из лекарской склянки и поморщилась – средство нестерпимо жгло глаза.

Максимилиан сидел во главе стола, окруженный советниками и придворными чиновниками, пытаясь сдержаться и не зевнуть. На докладе рыжебородого Луца о вопросах зернохранения в осенне-зимний период он все-таки попытался проглотить зевок, но потерпел поражение и неприлично широко раскрыл рот. Монотонные слова советника влетали у молодого короля в одно ухо, и, не задерживаясь в голове,тут же вылетали из другого.

За Луцем выступал Кирон с вопросом ходатайства Купеческой гильдии об отмене эмбарго на вывоз из северных королевств козерожьего молока. Максимилиану козерожье молоко всегда казалось на редкость омерзительным, поэтому он слегка оживился и воскликнул:

– Да тут и обсуждать нечего! Вывозите вы это молоко хоть все, вместе с козерогами его производящими! Что там надобно подписать?

Советники обескураженно переглянулись.

– Но ваше королевское величество… – обстоятельно начал объяснять ему Тивальд, – Это совершенно опрометчивое решение! Закуп козерожьего молока, необходимого для приготовления столь многих аптекарских средств, станет нам непомерно дорого! Лучше сохранить свои фермы, не позволяя Гильдии наживаться на нас. Эта же Гильдия спустя пару недель будет продавать нам молоко втридорога, пользуясь дефицитом…

Максимилиан сник и вздохнул. И зачем он только здесь сидит? Если все равно за него все решают умные и опытные советники. После короткого перерыва будет прием иностранных послов, затем часы приема населения с прошениями. И так до глубокой ночи: то одно, то другое… А ему бы сейчас на коня да сделать галопом кружок другой вокруг столицы. Или с компанией приятелей устроить турнир на силу и ловкость. А еще лучше – поиграть с молоденькими фрейлинами в жмурки или тайные слова в Большом саду.

Секретарь совета старательно скрипел перышком, подробно записывая ход собрания.

Наконец, с последним вопросом повестки было покончено. Новоявленный правитель снял с шеи тяжелую золотую цепь, символизирующую королевскую власть. И отправился в свое любимое место во дворце, надеясь встретить запропастившегося куда-то друга да подышать свежим воздухом.

Но на балкончике мага не было, к своему удивлению юноша обнаружил там свою мачеху. Ее одинокая фигура в темном платье скромно стояла у перил, выражая всем своим видом скорбь и печаль. Максимилиан не ожидал, что Адалин будет настолько глубоко и искренне горевать по супругу, словно, имела к нему чувства большие, чем только хладнокровный расчет. Заслышав движение за спиной, она смущенно обернулась. От молодого короля не укрылись красные заплаканные глаза женщины.

– О, извини, Адалин, я не хотел тебя потревожить! – воскликнул он. – Я могу подыскать себе другое местечко, благо дворец большой!

– Нет, нет! Признаться, я совсем не против твоей компании, Максимилиан. В одиночестве то и дело лезут дурные мысли. Хотя здесь, на этом месте все же дышится спокойнее. Все никак не могу смириться, что его больше нет с нами, – произнесла она и всхлипнула.

– Я тоже, – грустно сказал король. – Мне так не хватает отца! Столько людей вокруг, а поговорить и не с кем.

– И я чувствую то же самое, – с чувством произнесла Адалин. – У тебя хотя бы есть маг. Жаль, только, что он всегда пропадает где-то в столь тяжелое для тебя время. Но ты всегда можешь довериться мне. Я знаю, знаю, что раньше у нас были не лучшие отношения, но общее горе так сильно сближает, не правда ли?

– Признаться, я очень рад, – сказал Максимилиан, – что ошибался в своем представлении о тебе, поэтому всегда рад новому другу! Дагмара, действительно, часто теперь нет во дворце. А если и есть, то ходит мрачнее тучи, исчезает еще на рассвете, а возвращается затемно… Но я думаю, у него есть для этого веские причины и все в скором времени прояснится.