Ирина Орковна

Вера Платонова

Ирина Орковна

Пролог

Вырра увернулась от летящего прямиком на нее всадника в черном и снова встала в боевую стойку, сжимая в руках увесистый топор. Отец учил ее никогда не сдаваться. И сейчас, когда против нее было три конных рыцаря в тяжелой броне, на ней – лишь легкий кожаный нагрудник, а за спиной лежали тела собратьев по племени, она не собиралась распускать сопли. Вырра была последней, в ком текла кровь первых орков. И она не могла подвести предков. И отца.

– Орочьи сыны! – закричала она зычным голосом с хрипотцой. – Не сдаваться!

– Сдаваться уже некому, – глухо засмеялся один из “черных панцирей”. – А вот ты нам нужна живой. Иди сюда, красавица!

Он отвязал от седла тонкую сетку и стал ее раскручивать. Двое других ждали команды к действию позади неё.

Вырра сделала обманный выпад в сторону главного, а сама метнулась к другому всаднику и мощным рывком сдернула его за ногу с лошади, откатываясь кубарем в сторону. Боевой конь встал на дыбы и обрушил копыта на своего хозяина.

Рядом просвистела сеть, Вырра перекатилась и вывернулась.

– Ах ты ж…! – третий замахнулся на неё мечом.

– Живой, я сказал! – заорал главный. – Лови давай!

Третий тяжело спешился.

Рядом с ухом снова просвистела сеть. И снова. Вырра перекатами двигалась к лужку для выпаса лошадей. Вихрь вынесет ее из любой передряги. Только бы добраться до него. Сеть шлепнулась и опутала ступню. Вырру потащило назад, в руки к врагам. Девушка сгруппировалась и попыталась топором разрубить шелковые волокна.

– Не выйдет, сеточка заговоренная, – сказал главный совсем рядом, над ее ухом, наступая ногой в железном сапоге на запястье, сжимающее топор. Пальцы разжались, оружие выпало. Свободной рукой Вырра выхватила из пояса охотничий нож и вонзила в сочленение доспеха за коленом врага. Вкрутила на два оборота в уязвимое место.

Рыцарь выдал ругательство и упал на раненое колено. Вырра мгновенно вскочила и взяла его за шею стальным захватом, отбрасывая темный шлем в сторону:

– За что мстите, черные? – прохрипела она в ухо человеку с угольно-черными волосами, в которых прядями светилась седина, и приставляя нож к его горлу.

Тот не стал показывать слабость и потянул время, заводя разговор:

– Мы пришли за священным барабаном. Нам нужен он и потомок зеленокожих, чтобы эта штука сработала. Насколько я знаю, это либо ты, либо твой отец.

– Сдохни! – выдохнула Вырра, но не успела перерезать ему горло, а упала, как подкошенная на оба колена, сраженная двумя стрелами, пущенными одна за другой: одна прошила насквозь горло, другая прошла через кожаный доспех и застряла в груди слева.

– Зачем, тупица? – свирепо заорал главный на лучника, бежавшего к нему на помощь.

– Она же вас чуть не убила, герцог…

– Ты все испортил, сопляк! Слишком метко стреляешь! – он в ярости замахнулся мечом и ударил того наотмашь. Воин упал.

Герцог встал на колени перед телом Вырры и приложил руку к шее, а затем к запястью: биения пульса не ощущалось. Он с досадой плюнул и пнул ногой безжизненное тело. До ее отца добраться будет в разы сложнее. Предводитель “Орочьих сынов” сейчас был с большей частью своих воинов где-то в Аурусбурге. Здесь, в степном лагере у подножия Больших Пальцев, осталась лишь небольшая горстка варваров, которых они перебили вчистую, хоть и с потерями.

– Нашли барабан! – закричал кто-то из его людей.

Пролог

Вырра увернулась от летящего прямиком на нее всадника в черном и снова встала в боевую стойку, сжимая в руках увесистый топор. Отец учил ее никогда не сдаваться. И сейчас, когда против нее было три конных рыцаря в тяжелой броне, на ней – лишь легкий кожаный нагрудник, а за спиной лежали тела собратьев по племени, она не собиралась распускать сопли. Вырра была последней, в ком текла кровь первых орков. И она не могла подвести предков. И отца.

– Орочьи сыны! – закричала она зычным голосом с хрипотцой. – Не сдаваться!

– Сдаваться уже некому, – глухо засмеялся один из “черных панцирей”. – А вот ты нам нужна живой. Иди сюда, красавица!

Он отвязал от седла тонкую сетку и стал ее раскручивать. Двое других ждали команды к действию позади неё.

Вырра сделала обманный выпад в сторону главного, а сама метнулась к другому всаднику и мощным рывком сдернула его за ногу с лошади, откатываясь кубарем в сторону. Боевой конь встал на дыбы и обрушил копыта на своего хозяина.

Рядом просвистела сеть, Вырра перекатилась и вывернулась.

– Ах ты ж…! – третий замахнулся на неё мечом.

– Живой, я сказал! – заорал главный. – Лови давай!

Третий тяжело спешился.

Рядом с ухом снова просвистела сеть. И снова. Вырра перекатами двигалась к лужку для выпаса лошадей. Вихрь вынесет ее из любой передряги. Только бы добраться до него. Сеть шлепнулась и опутала ступню. Вырру потащило назад, в руки к врагам. Девушка сгруппировалась и попыталась топором разрубить шелковые волокна.

– Не выйдет, сеточка заговоренная, – сказал главный совсем рядом, над ее ухом, наступая ногой в железном сапоге на запястье, сжимающее топор. Пальцы разжались, оружие выпало. Свободной рукой Вырра выхватила из пояса охотничий нож и вонзила в сочленение доспеха за коленом врага. Вкрутила на два оборота в уязвимое место.

Рыцарь выдал ругательство и упал на раненое колено. Вырра мгновенно вскочила и взяла его за шею стальным захватом, отбрасывая темный шлем в сторону:

– За что мстите, черные? – прохрипела она в ухо человеку с угольно-черными волосами, в которых прядями светилась седина, и приставляя нож к его горлу.

Тот не стал показывать слабость и потянул время, заводя разговор:

– Мы пришли за священным барабаном. Нам нужен он и потомок зеленокожих, чтобы эта штука сработала. Насколько я знаю, это либо ты, либо твой отец.

– Сдохни! – выдохнула Вырра, но не успела перерезать ему горло, а упала, как подкошенная на оба колена, сраженная двумя стрелами, пущенными одна за другой: одна прошила насквозь горло, другая прошла через кожаный доспех и застряла в груди слева.

– Зачем, тупица? – свирепо заорал главный на лучника, бежавшего к нему на помощь.

– Она же вас чуть не убила, герцог…

– Ты все испортил, сопляк! Слишком метко стреляешь! – он в ярости замахнулся мечом и ударил того наотмашь. Воин упал.

Герцог встал на колени перед телом Вырры и приложил руку к шее, а затем к запястью: биения пульса не ощущалось. Он с досадой плюнул и пнул ногой безжизненное тело. До ее отца добраться будет в разы сложнее. Предводитель “Орочьих сынов” сейчас был с большей частью своих воинов где-то в Аурусбурге. Здесь, в степном лагере у подножия Больших Пальцев, осталась лишь небольшая горстка варваров, которых они перебили вчистую, хоть и с потерями.

– Нашли барабан! – закричал кто-то из его людей.

Глава 1. Нет просвета для тихони

Ира проснулась от громкого топанья по квартире и зажмурила сухие невыспавшиеся глаза, болевшие от работы допоздна за компьютером. Стало быть, тетка уже встала, и, как всегда без стеснения, гремит чашками, включает свет во всех комнатах, и хлопает дверями.

Иногда Ире начинало казаться, что это она живет у тетки Марьи, а не наоборот. Та, как приехала пожить “на время” полтора года назад, пока не подыщет квартиру, так до сих пор и не подыскала. Как и нормальную работу. Но что поделать? Не выгонишь же. Мамина сестра все-таки, родственница.

– Ирка, проснулась, а? – заглянула она в комнату, в которой на продавленном диване девушка пыталась доспать последние минутки до будильника. – Иди что ль, сваргань пожрать. А то у меня давление с ночи шпарит, не могу вообще на ногах стоять, пойду полежу.

“А жрать, значит, давление не мешает”, – подумала Ира, но как всегда, мысли эти так и не перетекли в разряд слов и увязли во рту, потому что Ира не была грубиянкой. А еще опасалась истеричную тетку: та чуть что поднимала ор и голосила на всю квартиру.

Тихоня Ира голосить не умела. Она разговаривала-то, еле размыкая губы, отчаянно боясь звука собственного голоса. Ну и вообще. Интеллигентные люди не кричат, в конце концов.

И сейчас она не стала возражать, а молча спустила ноги на пол, встала, позевывая, и побрела на кухню.

– Эт, Ирк, слышь чего, – Марья почесала ягодицу через ткань облегающих солидный зад лосин и увалилась на диван, включая телевизор. – К нам Витька мой сегодня приедет из Решотинска. Поступать опять будет. Ты ему достань там постельное какое, да полотенце. Я ему сказала, чтоб много вещей не набирал, у тебя вон полный шкаф тряпок этих. Что пацану таскаться, правда же?

Ира уронила ложку, которой помешивала кашу. Новость о том, что к наглой Марье присоединится ее великовозрастный сыночек и вечный абитуриент Витька, выбила из колеи. Привет, ободок унитаза в мокрых пятнах, пустой холодильник, и валяющиеся по всей квартире вещи. Ире захотелось завыть волком. Мало того, что работа была невыносимым местом, так теперь еще и домой возвращаться будет совсем тошно. Она сняла кашу с плиты и ткнулась в ванную чистить зубы, аппетита все равно не было. Но и тут не свезло. Эту локацию уже успела оккупировать вездесущая Марья, которой и на работу-то не нужно было собираться. Она умудрялась чудесным образом занимать все необходимое Ире пространство в самый неподходящий момент.

– Ладно, – бормотнула Ира, – сначала накрашусь, потом почищу зубы.

Не выгонять же человека из туалета! Неприлично это.

Дорога от дома до работы и с работы до дома, несмотря на убогость окружающего пейзажа местных промзон, была любимым Иркиным временем. Она была наедине с собой и своими мыслями, могла помечтать о том, как изменится, станет уверенной в себе, сильной женщиной, эффектной. Как мужчины будут оглядываться ей вслед с восхищением. Но годы шли, а мечты оставались мечтами. Однажды она собралась с духом и пошла к психологу на пробную встречу за половину стоимости от сеанса.

– Вам нужно учиться не подавлять свою агрессию, а направлять ее в нужное русло, – говорил ей немолодой мужчина в жилетке с кармашками.

Ира кивала.

– Агрессия – это та же энергия. Вы ее в себе копите, копите. Сейчас вы, как бомба замедленного действия! В любой момент рванете. И либо нанесете себе серьезный вред, либо пострадают окружающие. Вам обязательно нужно ходить на терапию, ко мне или к другому специалисту…

Ира снова кивала. Но понимала в глубине души, что ни к кому она не пойдет, потому что слишком это было тягостно для ее скромного бюджета.

– Ира, – спрашивала ее на работе коллега, красивая и яркая Рада, у которой с бюджетом было все в порядке. – Тебе сколько лет?

– Двадцать пять, – вздыхала Ира.

– Ого, я думала все тридцать! Ты ж молодая совсем девчонка, тебе бы макияжик, одежду посовременнее…

– Так я ж накрашена, – смущалась Ира. Ведь она красилась с утра тушью. И немного тенями бежевыми, прозрачным блеском для губ.

– А, ну раз накрашена… – насмешливо протянула Рада.

Сегодня они с Радой бок о бок перебирали стопку документов перед грядущей проверкой.

– Девчата, – заглянула в приемную замдиректора, – журналы входящих/исходящих выверили, все красиво? Информацию по трудовым внесли на всех сотрудников? И декретниц? Завтра комиссия заходит нас шерстить. Надеюсь, не придется краснеть?

– Все выверяем, Наталья Алексевна, – громко ответила Рада. – Мы тут уже битый час трудимся.

– Ну раз ты, Радочка, на контроле, я не сомневаюсь, что все будет в порядке. – Ириша ты тоже, давай, старайся. – Наталья закрыла дверь и отправилась по своим делам, коих у нее было всегда полно.

Рада чуть покопалась в документах и тоже засобиралась на обед.

– Я, Ир, с обеда уже не приду. Мне к стоматологу срочно, а там наркоз будут делать, я его тяжело переношу, прикроешь, да? Ты тут уж сама допроверяй. Все равно большую часть мы вместе сделали, осталась ерунда.

И, не дожидаясь ответа, взяла сумочку и, жирно подкрасив губы темно-розовой помадой, упорхнула.

– Доделаю, – вздохнула Ирка, понимая, что не то, что большей части не сделано, а кое-как на треть.

Буквы и цифры на мониторе слепились в одну нечитаемую полосу.

Ира сняла компьютерные очки и подошла к окну, чтобы дать глазам отдых. На крылечке курили продажники и пара сотрудниц из бухгалтерии, в их компании беззаботно хохотала Рада. Затем девушка помахала компании ручкой и села в подъехавший темный внедорожник своего очередного ухажера.

– Тишкина, где папка с подписанными договорами? – в кабинет завалилась Олеся из отдела продаж. – Ты чего тут сидишь, как мышь, закопалась в бумажках? Где Радка опять шарахается? Никогда ее нет на работе.

– У нее стоматолог сегодня, – объяснила Ира. – А завтра проверка, вот я и копаюсь в трудовых, заношу все стажи.

– Что, стоматолог? Я тебя умоляю. Свалила твоя Радка, чтобы этой ерундой не страдать. А кадровичка где?

– На больничном.

– И ты делаешь свою работу, работу кадровички, еще и Радке отдых обеспечиваешь? Святая простота, а иди в наш отдел, а? Будем с тобой напополам работать. Ты клиентов искать и договора заключать, а я зарплату получать!

Домой Ира собралась, когда уже стемнело, на два часа позднее положенного.

В седьмом часу к ней снова заглянула Олеся, и с жалостью посмотрела:

– Тишкина, иди ты уже домой!

– Не могу. Я еще не выверила все.

– О, господи, как ты так живешь-то! Всех дел не переделаешь. Ну давай, до завтра! Долго не сиди, состаришься, – она закрыла дверь и громко простучала каблуками по коридору.

“А что если комиссия найдет нарушения? Я же всех подведу. Меня же отчитают. А может быть, даже и уволят!” – думала Ира. – Ладно, дома допроверю остатки”.

В своей квартире у порога она чуть не запнулась о валявшиеся у порога кроссовки размера эдак сорок третьего, здесь же, стояла дорожная сумка в полоску, раскрытая, с наполовину вывалившимся оттуда барахлом.

– О, сестренка пришла с работы! Привет! – Витька беспардонно облапал Ирину.

– О, Ирк, – выглянула из кухни Марья. – Купила чо по случаю такого праздника? Колбаски там? Мы с Витьком тут отмечаем его приезд, иди к нам.

На кухонном столе стояла начатая бутылка водки и нехитрая закуска в виде сала и соленых огурцов, порезанных на тарелке.

Ирку затошнило. Как бы их всех взять и выгнать отсюда поганой метлой? Но страшно, страшно ругаться, страшно кричать, стыдно, что соседи услышат скандал. Что подумают? А родственники в Решотинске, что скажут? Что она неблагодарная? Тетка Марья матери помогла, когда та беременная Иркой была, а теперь у самой Марьи тяжелые времена.

Она закрыла дверь в свою комнату, включила компьютер, воткнула флешку с таблицей, достала из пакета стопку копий оставшихся трудовых. Ночь обещала быть долгой. Было тяжело и морально, и физически. Ну хоть бы где нашелся просвет, хоть бы маленький проблеск.

“Все в твоих руках” – транслировалось в песнях и фильмах. Но Ира смотрела на свои руки и в них ничего не было.

Глава 2. Иркоразрушение

Утром туалет снова был занят. А Ира снова опаздывала. На этот раз захватчиком важного стратегического объекта был Витька. Ирка несколько раз подходила к двери и аккуратно дергала за ручку, чтобы дать понять человеку, что он живет здесь не один. В очередной раз она решилась легонько постучать. Ответом послужили булькающие звуки извергающегося желудка, видимо, вечерние посиделки давали о себе знать.

К Иркиному горлу тут же подкатило.

Она села на пол в коридоре и расплакалась.

Из спальни выползла всклокоченная Марья и рванула ручку от двери в туалете на себя.

– Эй, морда, – тут же забарабанила она в дверь, – ты вылазить собираешься? Мне тоже надо так-то! Засел, собачёныш!

– Да выхожу я, выхожу! – заорал Витька в ответ, спуская воду. – Дурдом! – недовольно бросил он, освобождая, наконец-то, тронный зал.

– Фу, ну и вонища! – Марья сунулась в туалет и тут же вылетела из него пулей.

Ирка утерла слезы и оделась. Придется терпеть до работы, иначе опоздает.

На работе она быстренько перенесла в базу найденные ночью расхождения и нажала кнопку “сохранить”. Программа прокрутила нарисованные шестеренки и зависла.

– Только не это! – у Ирки задрожали руки. – Давай, развисай, миленькая!

В кабинет влетела Рада, благоухающая дорогим парфюмом, с красивой укладкой, в модном брючном костюме, сидящем ровнехонько по фигуре. Эдакая офисная леди.

– Идут, идут проверяльщики, еле успела Наталье на глаза не попасться, фух! Привет, Ир! Выглядишь ужасно, прости, на правду не обижаются.

Ирка мрачно кивнула, гипнотизируя крутяшку на мониторе.

В приемную с шумом ввалилась Наталья Алексеевна:

– Так, девочки, быстро, комиссия будет в моем кабинете, несите срочно туда все папки, Ириша, сделай им еще чаёк-кофеёк, я побежала дальше.

К вечеру Ирку с Радой вызвали на ковёр. По скривленному выражению лица Натальи и унылому взгляду директора было ясно: миссия провалена. У Иры желудок внутри сделал кульбит и издал тихое урчание.

– Очень, очень много косяков, – Наталья швырнула в их сторону бумаги с пометками выявленных ошибок. – И это только первый день работы комиссии ,что будет завтра?

Рада взяла листки и с невозмутимым видом сказала:

– А это в Иркиной части всё, – она повернулась к Ире, – Что ж ты, Ир, так невнимательно сверяла. Я ж не могу все время за тобой перепроверять, самостоятельнее надо быть.

Иркино лицо покрылось пятнами от стыда, вины и возмущения за происходящую несправедливость. Она хотела оправдаться, но у нее никогда не получалось вот так вот ловко, как у Радки, переваливать все на других.

– Ирина, ну мы очень разочарованы в ваших способностях. Что тут сложно что ли бумажку сверить с базой данных? Ребенка посади, он справится. Рада, помогите Тишкиной исправить ошибки, будьте добры. А вам, Ирина, выговор. Пока без занесения.

Ира вышла из кабинета, трясясь, как осиновый лист.

– Что ж ты, Рада, на меня все свалила? – наконец, выдавила она из себя с укором.

– Ну Ир, тут каждый сам за себя. Как могла, так и выкрутилась. Кто тебе мешал придумать оправдание? Молчание – знак согласия с обвинением.

Ира задохнулась от такой наглости.

Сейчас она была как никогда близка к сравнению с бомбой. Казалось, что накопленные за жизнь эмоции вот-вот сдетонируют и накроют взрывной волной всех, кто находится в радиусе многих километров.

Она молча собралась домой, продолжая подавлять в себе душащую обиду и злость на весь мир. В ушах шумело. Подошедшая к остановке маршрутка была переполнена. Ирка вдавилась в нее и просочилась к окну, где оказалась зажатой между бородатым мужчиной, пропахшим потом, и женщиной внушительных габаритов, дополненных огромным рюкзаком. Она то теснила Иру рюкзаком, то прижимала ее к стенке своим телом, давая дорогу кондуктору. К Ирке совсем перестал поступать кислород. Шум в ушах перешел сначала в звон, а потом в комариный писк. В глазах заплясали мушки, Ирка выключилась из действительности и потеряла сознание. Пришла в себя от пронзительного крика:

– Девушке плохо! Дайте ей воздуха!

Пассажиры стали препираться:

– Так мы тут ни вправо, ни влево, как мы дадим ей воздуха?

– Надо высаживать, раз такая слабая.

– А может, скорую? – предложил кто-то.

– Ну вот вы с ней выходите на остановке и вызывайте скорую, если готовы.

– Я не могу, я опаздываю.

– Так и я!

– Я вообще с ребенком в поликлинику еду.

– А мне на вокзал, поезд не подождет!

В итоге на следующей остановке двое мужчин аккуратно усадили Иру на скамейку и снова забежали в двери. Автобус двинулся дальше.

Ира посидела на скамейке, опустив голову на руки, продышалась. Шум в ушах не отступал. Она тихонько поднялась со скамейки и сделала шаг, но пошатнулась, и села вновь. Язык онемел и стал ватным.

Телефон у Марьи зазвонил как раз в тот момент, когда она отправляла в рот бутерброд с толстым слоем масла и щедро наваленным сверху вареньем, капля которого упала прямиком на экран мобильного. Марья облизнула липкие пальцы и взяла трубку в надежде на перебранку с телефонными мошенниками.

– Алло!

– Алло! Это городская клиническая больница, Тишкина Ирина Семёновна вам кем приходится? Мы нашли ваш контакт у нее в телефоне.

– Так, племянница моя…

– У нее инсульт. Не в сознании. Прохожие обнаружили на остановке.

Марья записала адрес больницы и телефон отделения, дождалась, когда на том конце нажмут “отбой” и приложила телефон к груди.

– Ма, кто звонил? – спросил Витька, который рядом прихлебывал чай и играл на телефоне в идиотскую игру.

– Витёк, – ошарашенно сказала ему мать, – вот и обзавелись мы квартирой в городе. У нее ж ближе меня никого нет. А если Васюковы заявят права? – забормотала она. – А хотя Васюковы дальше получается, они по отцу, и то троюродные. А тетка – это же роднее, да?

– Ма, да что ты мелешь?

– Заткнись, – она шлепнула сына по упитанной руке и продолжила размышлять вслух. – Только бы лежачей не осталась, это ж ходить за ней придется, горшки выносить. Спеклась наша Ирка, сдулась. Всегда была слабачкой. И мать такая же была. Это у них наследственное.

Глава 3. Попаданский переплёт

Ирке мерещилось, будто кто-то ударил в огромный гонг, и этот звон бесконечно гудел и разливался по всему её телу. Она совершенно точно лежала на земле, вляпавшись в липкую и густую жижу. Девушка поднесла испачканную руку к лицу: кровь. Сколько крови вокруг! Господи, да она же лежит в луже крови, хотелось бы верить, что не своей.

Она ощупала себя: ничего не болит. Но глаза с удивлением сфокусировались на ладонях. Её руки. С ними точно было что-то не так. Слишком широкие кисти, круглые короткие ногти взамен привычных Иркиных овальных, под ними – полосы грязи. На ладонях мозоли, похожие на те, что случались у нее в юности, когда они с матерью окучивали картошку на даче, но только уже одеревеневшие. Одежда тоже странная: плотный кожаный корсетик, короткая юбка, под ней что-то непонятное навязано из ткани. Какие мощные ноги! Ярко-выраженные икроножные мышцы, бедрами можно придушить быка, не то, что человека. А размер босой ступни превышает сороковой точно. Почему она выглядит, как какая-то рестлерша?

Ирка поднялась на ноги. С груди на землю скатились две стрелы с сине-черным оперением Потрогала длинные красно-рыжие волосы, заплетенные во множество кос, спадающие с плеч ниже груди – вот это густота. Огляделась.

Светало. Запах гари, крови и полная разруха царили вокруг. Ирка наступила на что-то твердое и заорала: это было тело человека в темной рыцарской броне, какую носят актеры в исторических фильмах. Молодой мужчина лежал на боку, сжимая в руках лук. Повсюду меж шатров, изготовленных из шкур животных, лежали мертвые люди. В основном, полуголые мужчины и женщины с мощными телами и длинными волосами, иногда встречались латники в черных доспехах. Не нужно было быть особо одаренным, чтобы понять: люди погибли не своей смертью.

“Похоже на какое-то побоище!” – Ирке совсем сплохело.

Что это? Жуткий сон или, быть может, она умерла и попала в загробный мир? Что за загробный мир, в котором все тоже умерли? Ирка зажмурилась, затем открыла глаза, ощутимо ущипнула себя за руку, дернула за косичку. Руки слушались, ноги шли, куда ей хотелось.

Первой ее мыслью было забиться в укромный уголок и подождать, когда все закончится. А лучше вдобавок помолиться. Ирка закатила глаза и стала вспоминать слова молитвы, но дальше “Отче наш” дело не пошло. Точно, нужно спрятаться в укромное место и выждать, авось что-то изменится.

Она пошла по остаткам поселения, вытягивая шею вперед, и не понимая, что страшнее, остаться здесь в одиночестве или встретить кого-то живого, но, возможно, воинственного.

Один из шатров отличался от остальных. Вершину его там, где несущие жерди перекрещивались, венчал череп рогатого животного. У входа в жилище, дверью которого служила плотная занавесь из неведомых Ирке трав, лежали кучки золы, птичьи кости и другие малопонятные атрибуты. Девушка, поддавшись внезапному любопытству, протянула руку, чтобы отдернуть тяжелую штору…

Как вдруг из самого шатра послышался протяжный стон.

Ирка подскочила, как ошпаренная, и в ужасе отпрянула от жилища. Кто это, что это? Сердце заколотилось, как у зайца. “Вали-ка ты, Ирка, отсюда!” – пронеслась в голове мысль. А затем следующая: “А если там человек умирает, а ты можешь помочь? И не поможешь! Вина ляжет и на тебя”. И снова: “А чем поможешь-то? Ты ж ничего не умеешь!” Стон повторился. “Ну бессовестная, Ирка!” – снова заговорил праведный голосок в голове.

“Ну почему я такая совестливая?” – подумала Ира, трясущейся рукой, берясь за полог.

В шатре было мало света и пахло какими-то травами. Как только глаза привыкли к темноте, Ира огляделась. Жилище деревенского знахаря или ведьмы, не иначе: везде, где только можно развешаны и разложены пучки трав, валяются птичьи лапы, гора черепков и битой глиняной посуды. По полу бегает настоящая живая курица. В углу лежит очередное тело. “Так, все. На выход, Ирка!”