Тени на набережной

– Это я сохранил для тех, кто пойдёт дальше, – сказал он хрипло. – Берегите. Я не хочу, чтобы ещё кто-то платил за молчание.

Анна приняла лист. Его края были немного подпалены, но текст на нём читался чётко. Там были имена, даты и запись – адрес, который она раньше пропустила. Это была ниточка. Тонкая, но крепкая.

Снаружи сирены приближались, где-то включился рёв машин. Они знали: оставаться здесь нельзя. Городу требовалось знать правду, но сейчас главным было остаться в живых.

Когда они выходили, Михаил, глядя вслед, шёпотом произнёс:

– Идите осторожно. Они будут пытаться закрыть любую дверь, что вы откроете. И помните – некоторые долги оплачивают не только деньги.

Анна ходила по улице, держа в кармане листок. Пламя поджарило бумагу, но не уничтожило её сути: шрам на краю страницы был, как след, как отпечаток настоящего. И в этом шраме теперь был ответ – или новая ловушка. Она не знала ещё. Но знала точно одно: вернуться назад нельзя.

Глава 5

Утро встретило город серым небом и влажным ветром, который пробирался под одежду и щипал кожу так, словно хотел напомнить: всё живое здесь временно. Машины на мосту двигались рывками, ритмично мигая стоп-сигналами, и от этого дорога казалась не трассой, а пульсом мегаполиса – то учащённым, то замирающим.

Анна сидела на пассажирском сиденье и смотрела в боковое стекло. Адрес, записанный на подпалённой странице, лежал в её кармане, сложенный вчетверо. Бумага шуршала всякий раз, когда она меняла позу, и казалось, что этот звук громче, чем весь шум города.

– Ты выглядишь так, будто едешь на собственные похороны, – сказал Соколов, не отрывая взгляда от дороги.

– Может, так и есть, – тихо ответила она.

Они подъехали к зданию. Анна ожидала увидеть что-то мрачное: заброшенный склад, подвальный офис без вывески, тёмные окна. Но перед ними возвышалась современная стеклянная башня, одна из тех, что одинаково растут в любом крупном городе. Чистый фасад, ровные буквы на входной табличке: «SeverTrust Consulting». Внизу – цветы в бетонных клумбах, охранник в форме и женщина с кофе навынос, спешащая к revolving door.

– Всё слишком прилично, – пробормотала Анна.

– Самое страшное всегда прячется под приличным, – ответил Соколов.

Они вошли внутрь. Холл встретил их зеркальными стенами, запахом полироли и слишком громким тиканием дизайнерских часов на ресепшене. Девушка в строгом костюме улыбнулась дежурной улыбкой.

– Чем могу помочь?

– У нас назначена встреча с господином Аркадьевым, – быстро сказал Соколов, не моргнув.

Анна даже не успела удивиться: Соколов говорил так, будто репетировал эту фразу. Девушка проверила список и кивнула.

– Лифт направо, шестнадцатый этаж.

Внутри лифта Анна почувствовала, как сжимается грудь. Всё слишком гладко. Слишком просто.

– Ты что-то знаешь? – спросила она.

– Нет. Но иногда лучше выглядеть так, будто знаешь.

На шестнадцатом этаже пахло свежим пластиком и дорогим кофе. Коридор был пуст, только где-то слышались голоса за закрытой дверью. Они нашли офис Аркадьева. За столом сидел мужчина лет сорока, в дорогом костюме, с лицом, на котором не задерживались черты: оно словно было создано, чтобы его забывали.

– Добрый день, – он улыбнулся слишком ровно. – Чем могу быть полезен?

Анна слушала его голос и думала: это не враг. Это винтик. Обычный исполнитель. Она сделала пару формальных вопросов про «сотрудничество», а Соколов молчал и смотрел на стены. На полке стояла рамка с фотографией: мужчина и его сын на рыбалке.

И вдруг Соколов заметил – в стопке папок на столе мелькнула та же аббревиатура, что была на подпалённой странице. Всего один раз, в уголке отчёта.

Анна поймала взгляд Аркадьева – и увидела, как его улыбка дрогнула. На долю секунды он понял, что они заметили.

– Извините, – пробормотал он, встал и будто пошёл за водой. Дверь тихо щёлкнула за ним.

Они ждали пять минут. Потом ещё пять. Никто не вернулся.

Соколов вышел в коридор, но он был пуст. Ни Аркадьева, ни звуков, ни даже следов того, что здесь кто-то был. Будто человека просто стёрли.

Анна подошла к столу. Папки исчезли. Только на стеклянной поверхности осталась крошечная, почти незаметная царапина – как напоминание, что он был, но его больше нет.

Она почувствовала, как холод пробежал по позвоночнику. Всё это было похоже не на случайность, а на демонстрацию. «Мы знаем, что вы пришли. Мы видим каждый ваш шаг».

– Нас ведут, – сказал Соколов.

Анна кивнула. Она понимала: настоящая игра только начинается.

Анна молчала всю дорогу до парковки. Она чувствовала, как кожа под одеждой горит, а пальцы дрожат не только от страха. Всё слишком быстро – вход в офис, исчезновение Аркадьева, пустой стол. И теперь – эта тягучая тишина между ними.

Соколов остановил машину в тени, вырубил двигатель. Внутри стало почти темно, только огни с улицы ложились на его лицо рыжеватыми бликами. Он молчал, но напряжение, исходящее от него, было сильнее любых слов.

Анна вдруг поймала себя на том, что смотрит не на дорогу, не на документы, а на его руки на руле. Сухие, сильные, уверенные. Руки, которые несколько часов назад давили огонь в архиве и держали её за локоть, когда она почти теряла равновесие.

– Ты слишком близко подпускаешь людей, – сказал он хрипловато, не отводя взгляда. – Особенно тех, кто может исчезнуть в любую секунду.

– А ты? – ответила она резко. – Ты ведь тоже можешь исчезнуть.

Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то опасное и живое.

– Вот поэтому я и держусь ближе к тебе.

Её дыхание сбилось. В какой-то момент она почувствовала, что если сделает ещё одно движение, то наклонится к нему сама. Словно между ними натянули тонкую струну, которая вибрировала от каждого взгляда, от каждого слова.

Он чуть подался вперёд, и Анна ощутила его запах – табак, металл, и что-то ещё, очень личное, от чего у неё внутри всё сжалось и разжалось одновременно.

Она отвернулась к окну, чтобы не показать, как сильно на неё действует его близость. Но в отражении стекла всё равно видела его глаза – тёмные, внимательные, слишком близкие.

– Мы играем в игру, где выживет не тот, кто сильнее, – сказала она тихо. – А тот, кто вовремя умеет держать дистанцию.

– Дистанцию? – его ладонь легла на её запястье, легко, но властно. – Мы уже перешли её.

Она не ответила. Но не убрала руку.

Анна не могла заснуть той ночью. Она лежала в квартире, слушала, как за окном шумит ветер, и прокручивала в голове каждый миг прошедшего дня. Исчезновение Аркадьева, пустой стол, ощущение, что их вели. Но сильнее всего в памяти оставалось то короткое прикосновение – рука Соколова на её запястье. Тёплая, тяжёлая, как будто она не просто держала её, а приказывала не уходить.

Она поднялась с постели, зажгла сигарету – редко позволяла себе курить, но сейчас дым был единственным, что немного успокаивало. На телефон пришло сообщение: «Спишь?» – от Соколова.

Она усмехнулась. Он всегда выбирал момент.

«Нет».

«Открой дверь».

Она не удивилась – скорее почувствовала, как сердце ускорилось. Он стоял в коридоре, в тёмной куртке, с усталым лицом. В руках пакет с кофе.

– Ночь длинная, – сказал он, проходя внутрь. – Мы оба не уснём.

Анна не возражала. Они сели за стол, молча пили. Тишина между ними была не пустой, а наполненной: каждый звук был громче обычного, каждая пауза – длиннее.

– Сегодня, – начал он, – когда этот клерк исчез… У меня было чувство, что нас проверяют. Что мы – пешки в чьей-то партии.

– Пешки тоже могут дойти до конца, – ответила она, отводя взгляд.

Он посмотрел на неё, и Анна почувствовала, как это внимание прожигает насквозь. Она вспомнила его запах в машине, то, как его пальцы легли на её руку. И сейчас, в этой кухне, между кружками с остывающим кофе, желание снова вспыхнуло.

Соколов вдруг наклонился ближе, так что его плечо почти коснулось её. Она сделала вид, что это не имеет значения, но внутри всё сжалось.

– Ты боишься, Анна? – спросил он.

– Тебя? – усмехнулась она. – Нет.

– Себя.

Она не ответила.

Он не касался её, но его близость была сильнее любого прикосновения. И в этой тишине она поняла: если он сейчас протянет руку, она не оттолкнёт.

Но он не сделал этого. Просто откинулся на спинку стула, взглянул на часы и хрипло сказал:

– Завтра будет хуже. Спи, если сможешь.

Он ушёл так же быстро, как пришёл, оставив её с дрожью в пальцах и чувством, что она только что прошла по краю пропасти.

Глава 6

Дождь лил стеной, превращая улицу в мутный поток. Соколов сжал Анну за плечо и втянул в тёмный проулок. Они бежали уже несколько минут, оставив позади серую «Волгу», которая слишком явно следовала за ними с самого офиса.