скачать книгу бесплатно
Картина беспорядка показалась настолько невероятной, что вызвала желание подойти и убрать, исправить случайное недоразумение. Ната не успела двинуться и замерла. В одной чашке плавал незнакомый белый цветок с жёлтой сердцевиной, а по ободу шла неровная алая линия помады. В этом доме Ната никогда не видела женщину и прищурилась от неожиданного прилива ревности. Злое чувство тут же убило всё желание помочь:
– Так и будете стоять? – спросил Альб.
Ната, чувствуя себя штрафником, позабыла о помаде и ощутила тяжесть. Альб пристально смотрел так, что мир её замирал. Мир у каждого свой, но даже министр обороны – Пети не решался спорить со своим же заместителем. Альба боялись в министерстве. Этот огромный, почти двухметровый человек, внушал непрекословный страх одним своим взглядом полным величия и совсем не походил на самовлюблённого самодура, каких Ната повидала в избытке. Несмотря на свой авторитет, Альб единственный на её памяти кто не срывался на подчинённых и ровно относился ко всем без исключения. Он даже позволял себе остановиться в коридоре и неожиданно расспросить самого рядового сотрудника о семье и здоровье. У Наты узнавал о её проблемах, но таковые не случались, а по мелочам она его не тревожила.
Альб ждал и хмурился в дверном проёме:
– С вами всё в порядке? – вечно сухим низким голосом добавил он. – Вы какая-то странная сегодня.
Ната сорвала оцепенение:
– Вы меня искали?
Он заявил:
– Нет. Искали Бретту Канн. С вами-то всё в порядке.
Похоже, он судил по отчёту, высланному с утра. В докере Ната набросала с полсотни строк, где соврала о встрече с Парутом. Написала, что отыскала мастерскую. И если бы не клятвенная просьба Создателя не раскрывать его, в жизни бы не пошла на эту, первую в своей карьере, вынужденную маленькую ложь:
– Всё плохо? – спросила она. – Я хочу вернуть Бети.
Альб мягко хлопнул огромной ладонью по косяку двери:
– Дело у нас забрали. Вы – отстранены. Но премии вас не лишают.
Нату накрыло негодование: – пускай подавятся своей премией, только вернут дело Бети!
– Мне всё равно на эти рапорты и документы! Альб! Её мамаше дела нет до дочери. Она вечно в разъездах. Кто, кроме меня, этим займётся? Подумайте только! Девочка в лапах боевых андроидов. Ими кто-то управлял. Я могу их узнать! Найти место, где держат Бети.
– Не нам с вами рассуждать о маме Бретты, – с неожиданной обидой сказал он. – Бретту теперь ищет Министерство Порядка. Это, ведь, их дело, – он сменил тон на убаюкивающий, – Обследовано место нападения. Подключили всех, кого могли. Весь Топал на ушах. Не переживайте. Пошли, расскажу.
Он развернулся и вошёл в кабинет, направляясь к рабочему креслу в конце. Ната переступила порог, следуя в его святая святых. Кабинет служил Альбу музеем его славы. Крошечный, не то что в министерстве, он был завешан вдоль стен грамотами, фотографиями Альба с министрами и чинами из всяческих ведомств. Почти всех их Ната видела только по новостям. Вокруг окон белели и краснели позолоченные листки наград в спортивных состязаниях, медали, благодарности от всех союзных правительств, боевые награды. Но Альб, будто, не замечал ничего. Он спокойно прошёл к вращающемуся креслу во главе тяжёлого дубового стола, минуя девятнадцать кубков “За лучший отдел” и сел, схватив докер.
Ната утонула следом в мягкой обивке углового дивана в ближнем к двери углу. На этом привычном месте она слушала начальника каждый свой визит:
– Я хочу участвовать в команде поисков Бретты. Вы можете меня туда определить? Выписать направление.
Альб изумился:
– Извините, но на это не будет времени. Нам подкинули целую пачку пропагандистов разных мастей. И разбираться с ними будете вы, Ната! – он ткнул пальцем в неё. – Теперь вы работаете в паре. И в напарники вы идёте к Буну. Он за старшего.
Ей давали мелких хулиганов, которых мог изловить любой мало-мальский оперативник. Ещё и вторым номером:
– И как вы сами на это смотрите? – буркнула она, считая это за унижение:
Альб потряс докером, на котором белым на чёрном зиял её отчёт:
– А как ВЫ смотрите на то, что в пригороде, где вы произвели ремонт, не принимают кредитный обруч? По понятной нам причине.
Причуды кригеров насчёт привычной системы оплаты Ната не учла и со стыдом запнулась:
– Я… обналичила в магазине. Там приняли. Забыла указать.
Она судорожно забегала глазами, не способная унять стыд:
– Ну… Ну…
Он отвернулся в сторону окна и продолжил чтение. Нату вжало в обивку. Впервые за службу, она солгала Альбу и непременно покрылась бы пятнами, если бы позволил синтетный корпус. Ей до чертиков не хотелось утратить доверие. Ведь если потребуется истина, то достаточно взять записи с её глаз. Альб с прищуром смотрел на экран и украдкой бросал мимолётные взгляды.
Ната воспользовалась передышкой и посмотрела на ряд премьер-министров Союза, пожимающих руку её начальнику. Ничто так не возвращало в равновесие, как напоминание самой себе об их славе, гремевшей в министерстве. По правде, это было её любимым занятием.
И каждый раз она возвращалась к обожаемой огромной картине из тёмного прошлого Альба. Справа от него почти четверть стены занимал звездолёт, изящной конструкции – “утка”, на лётном поле у подножия белоснежных гор. Давным-давно, Альб служил капитаном во флоте и, ступив окончательно на Топал, зарылся в канцелярских делах после катастрофы со своей “Молнией”. В том, что на рисунке именно она – мало кто сомневался. Дело о крушении скрывалось за секретными печатями и больше порастало слухами, чем достоверными фактами. Любой чиновник Союза, говоря о “Молнии”, переходил на шёпот. Отчего, Ната слышала лишь обрывки о том, что звездолёт погиб вместе с экипажем, информацию укрыли в папку – “Абсолютно секретно”, а Альб, его капитан и, единственный выживший, сменил своё настоящее имя и отныне его знали таким.
У списанных домой космонавтов случался знакомый синдром – после многолетних полётов в тесных каютах они с трудом привыкали к большим пространствам. Его крошечный по современным меркам дом полностью подтверждал подозрения. Дом состоял из небольших уютных комнат. Низкий потолок давил сверху на стены кабинета, и без того казавшегося ещё меньше, за счёт пестреющих грамот. Когда Альб выстроил по своему желанию это жилище, то стал предметом для осторожных пересудов на этот счёт.
Но в целом говорили о нём редко и старались держать мнение при себе. Непонятно отчего, но этого спокойного и невозмутимого человека боялись настолько, что Ната считала себя почти неприкосновенной и лучшей в министерстве, за его спиной. Лишь одно не давало ей задрать нос и омрачало. Тот факт, за что она возненавидела начальника в первые годы знакомства.
Под рисунком “Молнии” висели шесть фотографий. Чёрные рамки с траурными наискосок лентами держали шесть молодых, и не очень, с улыбкой и без, лица погибших членов экипажа. Три мужчины и три женщины. Но Ната сперва смотрела только на неё – самую первую в ряду. Ту, молодую женщину, которую все считали погибшей женой Альба. Ошибиться здесь вряд ли можно было, если видеть ту тоску, с которой он смотрел на портрет. И рамка выделялась своими большими размерами. С этой фотографии на Нату смотрели серые глубокие глаза Наты, под тёмными почти чёрными волосами, обрамляющими её же собственное лицо.
Ненависть Ната носила долго. Два года злилась, считая Альба подонком. Отказывалась приходить сюда и видеть своего двойника. Пока бывший секретарь министра не рассказал, о том что это просто была выходка командования и Альб тут совсем ни при чём. Тогдашнему министру Ормузу взбрело в голову, не посоветовавшись, при гарантийной смене корпуса одного из синтетов создать точную копию погибшей женщины – супруги Альба и направить в отдел. Это случилось двадцать лет назад.
В тот злополучный день Ната, после Синхронизации, ни о чём не подозревая, направилась к новому начальнику для знакомства и посетила впервые этот дом. Она повторяла в уме своё новое агентурное имя, чтобы запомнить, села и застыла, как вкопанная на этом самом диване. Сразу не поняла и отказывалась поверить, что она чья-то копия. Хотелось вскочить, устроить скандал, потребовать объяснений, но, верно, блокиратор в мозгу спас. А когда прочла подпись внизу “Коммандор: Наташа Вин”, сжала подлокотники до хруста. Окаменевшая она напряжённо пыталась понять, как жить дальше после такого оскорбления.
Альб тогда вертел растерянным лицом по сторонам. Разговор не клеился. После приветствия от него прозвучало два стандартных: “будьте на связи”, “получите обмундирование”, после чего они поспешно разошлись, не глядя друг на друга. Альб закатил громкий скандал в кабинете Ормуза, где секретарь стал случайным свидетелем, но долго молчал об этом. А когда проболтался, то хоть на чуть-чуть, но успокоил её подозрения и невыносимые переживания.
Давно утихшая ненависть к Наташе, как и обида, за два десятилетия сменились жалостью к этой бедняжке с лицом наивного подростка. Незнакомой, но схожей как две капли воды. Умереть такой молодой она не заслуживала и светилась доброй полуулыбкой. Иногда Альб смотрел на портрет, будто искал совета. Под её взглядом он так и не женился, и не завёл подругу. Поэтому чашка со следом от помады так смутила. А может это и не любовница вовсе. Разве с любовницами играют в шахматы?
Ната отбросила мысли о помаде, о ненужных глупостях. За все годы Альб не обращал внимания на копию жены, никогда не проявлял нездоровой озабоченности. Собственно, он делал вид, что ничего не замечает. Ната благодарила его внутри себя за то, что он не искал замены пошлым способом.
Какие шуточки наверняка отпускали грубые вояки на счёт “коммандора – Наты”; она даже думать не желала. И чего министр добивался своей выходкой, оставалось для неё загадкой. Лучшего ли взаимодействия, или чего-то иного? В любом случае Ната иного не желала. И уж точно – не с начальником!
Удовольствие от мужчины Ната отказывалась получать. Все шестьдесят лет у неё никого, кроме мужа не было. Полная имитация органов с безумно совершенными рецепторами могла дать ей наслаждения, как некоторым из знакомых. Они не брезговали работой в интим-услугах и рассказывали всякое. С брезгливостью Ната сторонилась подобного. И мысли не допускала окунуться в это без чувств.
Она не встретила такого, кому можно довериться; с кем можно поделить уют быта, несмотря на вполне возможное семейное благополучие. Ведь жили же другие. Было много случаев, когда такие же, как она находили себе пару. Обитали вместе, или с обычными людьми. Нате никто не повстречался. Но и она не старалась искать, считая свою жестокую работу помехой.
Ночные размышления принесли догадку, причин одиночества – блокиратор. Ограничитель чувств отвечал на многие вопросы, прежде не задаваемые. Вопросы беспощадно терзали её ночью. Мучили ответы о неполноценности, о неспособности вжиться, привязаться к кому-то по-настоящему. И всё из-за программы. Оттого муж её и бросил. Не стерпел и полгода чудовищных перемен в ней.
Сломал ли ограничитель её судьбу, или нет, Ната ещё не решила. Всё же шестьдесят лет как-никак прошло. Муж бывший уже забылся и, встреть его на улице, Ната и не узнала бы. Состарился, наверное, и сморщился. Мать умерла тридцать лет назад, отец ещё раньше.
В этом огромном, полном людей мире, Ната выживала одна. С одиноким, пускай и несуществующим сердцем, она не считала свои десятки лет. Теряясь в них, не замечала времени. Пока не встретила Создателя. С недавних пор Парут занимал её мысли; с почтением, почти любовью, как к отцу, или старшему брату, как к нечто очень важному в жизни. Может быть, именно поэтому он подарил пантеру, понимая насколько ей одиноко жить с блокиратором? При мысли о Создателе стало тепло на душе. Хотелось его навестить, ведь она могла чем-то помочь старику. Навести хотя бы порядок в его балагане…
Ната сквозь пелену воспоминаний заметила пытливый взор начальника. Альб, исподлобья разглядывал её:
– Я не испортила вам повышение?
– Зачем мне повышение? – отрешённо сказал он. – Я и так генерал-полковник и контр-адмирал. Мне всё равно, – он посмотрел пристальнее. – Я не пойму, зачем вы мне врёте?
Ната опустила глаза:
– Это не моя тайна. Не могу сказать. Это – личное… И это не касается ни политики, ни нашего отдела.
Он довольно прокашлялся и откинулся на спинку:
– Что же, пускай в отчёте останется так. Хоть признались. Ладно… Что касается политики, – он отодвинул докер и скрестил пальцы. – Похищена дочь Дипломата Высшего Звена, которую вы охраняли. Вас никто не винит. Наоборот, наш, до этого непоколебимый, Артур Гордей сам признаёт, что не следил за шоссе в тот день.
Артур Гордей – министр Порядка, который чудовищно важничал из себя, один из немногих, кто решался спорить с Альбом. Казалось, они вечно на ножах. Альб заключил:
– И это хорошо! Плохо другое. Остальные спецслужбы Союза… – Альб перечислил ведомства и имена коллег-конкурентов с других планет. – … Не только перемывают нам косточки в своих кабинетах, но и почуяли нашу слабость. А сила Славного Правительства Топала не может быть поставлена под сомнение! Вы меня понимаете?
Ната охотно кивнула. Он продолжил:
– А заодно не может вызвать в их зарвавшихся головах то, что мы с вами плохо работаем, Ната. Они бросились поддержать группы радикалов у нас. Те уже осмелели и подняли головы. Сюда потекли реки денег им в поддержку. А пока они потеряли бдительность, мы с вами быстренько их перебьём! Таково приказание командования! Вам ясно?
– Звучит хорошо… – промямлила она:
– Не хорошо. А замечательно звучит! Премьер-министр просил меня сделать это максимально эффективно и оперативно. Так мы обратим нашу неудачу нам же на пользу.
“Альба просил премьер-министр Топала? Может, тогда пускай сам и ловит? Альб гораздо более уважаем, чем этот недолгий выскочка!”
Ната на секунду даже позабыла имя нынешнего главы Славного Правительства. Их избирали каждые три года. Лица Глав настолько часто сменялись на экранах и в портретах над креслами, что Ната устала их считать. Примерно раз в год очередная физиономия со стены приезжала к ним в министерство. И очень подолгу разговаривала, уединившись, с Альбом, вынуждая министра обороны ждать, как послушного щенка. Ната быстро пресекла свои своевольные мысли:
– А как же Бети? Может мне всё же лучше с отрядами Артура её поискать?
Альб выпрямился:
– Да, что вы заладили? Вы слышите, о чём я говорю?
– Я слышу… Но…
Альб отмахнулся:
– В любом случае. Вы знаете, как Артур отреагирует на мою просьбу. Если честно, я думал о том же. Но – это же министр Гордей! Он непробиваем. Этот человек только себе на уме и готов прыгать от радости при любом нашем проколе. В этот раз у него не вышло. И он зол на нас за это. Очень зол! Ему крепко досталось после этого случая на шоссе. Вас там не ждут. Уверяю.
– А можно мне во внерабочее время?
– Разрешаю. И даже приветствую. Скажу Герману и Ивану, чтобы оказали вам содействие.
Альб пообещал доступ к любой информации из баз данных и, если понадобится, к вооружению:
– Только держите меня в курсе!.. Ната, вы слушаете?
Она уткнулась в фото Наташи:
– Альб. Скажите… А какой она была?
– Вы… Что? – разошедшийся было Альб, замер. – Кто?
Ната молча указала подбородком.
Он проследил за её кивком и тут же переменился в лице. Посерел и сник, похоже, зная, что давно все догадались об ушедшей в небытие жене.
Альб несколько секунд молчал и хлопал глазами:
– Она?.. – медленно проговорил он, – Она была человеком, который отдал свою жизнь, чтобы спасти остальных…
Тяжёлый вздох наполнил тихую комнату, а потом послышался шёпот:
– … и меня.
Ната хотела грустно вздохнуть, но не могла. А как ещё выразить соболезнование она не знала, но решила поддержать:
– Мне приятно узнать, что мой образ взяли у такой самоотверженной женщины. Я уверена – она была хорошим человеком.
Альб потёр висок:
– Она была самым добрым существом на свете.
– Жена?
– Да… – согласился он:
– Расскажете?
Её поедало любопытство:
– Нет.
Он поджал губы и отвернулся к окну. Пока он молчал, Ната с печальным видом ещё раз пробежалась по именам и остановилась на последней фотографии, единственной, у кого не было должности. Оттуда сияла игривыми серыми глазками девушка лет двадцати. Она резко выделялась своими пшеничными волосами, уложенными в модельную причёску. Правильные черты лица, с в меру остреньким подбородком и маленьким не в меру дерзким носом, говорили о типаже фатальной красотки – разрушительницы семей. Наверняка, по ней мужчины сохли пачками! “Марта Кван” – белела подпись внизу прямо под родинкой на тонкой шее. Жаль, больше этой красотке соблазнить никого не удастся. И вообще, что она делала на космическом корабле за миллиарды километров от своих потенциальных ухажёров? Любопытно узнать.
Но спрашивать, казалось, – чересчур. И так Ната лезла в тайны и догадывалась – Альб сознался лишь в том, что ей можно было знать; то что она знать заслужила. Уже очень давно:
– Вы сегодня сама не своя, Ната.
Он разминал веки:
– Совсем меня выбили из колеи. Раз уж так… Я ещё вам кое-что скажу. По секрету. Этого не знает никто, кроме меня, вас и… – он ткнул пальцем в потолок. – Наш отдел распускают. Хочу предупредить, чтоб вы готовились сменить начальство.
Ната вздрогнула от неожиданности:
– Я не хочу ничего менять! – к ней пришла пугающая догадка. – Это всё из-за меня?
– Нет. Успокойтесь. Я не хочу, чтобы вы так думали.
Он задумчиво продолжил:
– Нам осталось работать четыре месяца. Дальше – каждый сам по себе.
– Отчего так? – спросила она.
