Джорж Мередит

Вера в победу мысли и разума спасает Мередита от пессимизма. Его понимание людей обнажает пред ним мелкую и пошлую подкладку самых джентльменских и великодушных поступков; с другой стороны, страдающая часть человечества, люди, неспособные к отстаиванию своей личности, являются в его глазах еще большим доказательством человеческого ничтожества. Но Мередит находит исход из такого пессимистического анализа жизни; он указывает на неустанное совершенствование способностей каждого человека и на конечное торжество разума в жизни. Герои его романов проходят через жизненные испытания, требующие напряжения всех сил души и ума, и в этой борьбе закаляется их умственная сила, – залог прогресса и торжества человеческого духа. Природа с её неопровержимыми правами и требованиями, разрушающими отвлеченные теории и традиционные принципы, человеческий разум, согласующий реальные условия жизни с идеальными представлениями о нравственности, долге и назначении человека, – таковы силы, управляющие жизнью людей, каков бы ни был их индивидуальный и национальный характер. К каким результатам приводит столкновение этих основных элементов жизни с общественными условиями Англии, и какие типы и характеры возникают на почве подобного столкновения, – это Мередит покалывает в целом ряде романов, всесторонне освещающих широкую проблему, которой романист задается в своих описаниях английского быта.

III

В первом из своих больших романов, «Испытание Ричарда Февереля» (Ordeal of Richard Feverel), Мередит противопоставляет два поколения, «отцов и детей» современной Англии. Система, которую сэр Остен Феверель хочет провести в воспитании своего сына Ричарда, направлена к тому, чтобы сделать его достойным представителем английской аристократии, наследником физического и нравственного благосостояния знатного рода Феверелей. Сэр Остен выдумал целую философскую систему воспитании и изложил ее в сборнике афоризмов, под названием «Pilgrim's Scrap» (сумка странника); только ближайшие друзья баронета видели воочию этот рукописный сборник, но цитаты из него, постоянно приводимые самим сэром Остеном и его близкими друзьями, ознакомили с содержанием знаменитой книги все лучшее общество графства. В этой системе сэра Остена Мередит отразил всю сущность страто порядка Англии, основанного на непоколебимой вере в традиционные понятия о чести и на глубоко засевших кастовых предразсудках. Сына своего сэр Остен хочет сделать прежде всего джентльменом, закалить его в сознании высоты своего общественного положения и связанных с ним нравственных обязанностей. Он искусственно развивает в нем чувство сословной чести, оберегает его от сношений с низшими сословиями и дает ему образование, готовящее его к блеску в светском обществе. Уверенный в успехе внушаемых им сыну принципов общего поведения, доброжелательства и покровительственной доброты к низшим, и культа высоко, хотя и односторонне понимаемого джентльменства, сэр Остен занимается заблаговременно приисканием соответствующей невесты для Ричарда, чтобы завершить торжество своей системы образцовым браком; он тщательно изучает родословные всех аристократических семей графства и, остановившись на самой здоровой семье, наиболее неприкосновенно сохранившей родовые традиции, исподволь руководит воспитанием младшей дочери в этой семье, готовя ее в избранницы своему сыну.

Среди всеобщего одобрения друзей и знакомых, сэр Остен неуклонно следует своей системе, видя залог её успеха в дружеских отношениях, установившихся у него с сыном с детства. Но близорукий философ, отстаивающий непогрешимость своих воспитательных принципов, не видит главного врага, подкапывающего его систему. Враг этот – сама природа, не дозволяющая втиснуть в узкие рамки условности молодую душу, полную непосредственных чувств я стремлений. Первый раз несостоятельность теорий сэра Остена проявляется еще в детстве Ричарда, когда наставления отца с одной стороны, а мальчишеские инстинкты с другой – запутывают его в первый нравственный конфликт: его, воспитанного на щепетильном понимании дворянской чести, простой мужик уличает в браконьерстве и постыдно наказывает, насмехаясь над барчуком. Поверив внушениям отца о святости данного слова, Ричард впутывается в целую сеть лжи, и завершает не-джентльменство своего поведения, давши волю душившей его жажде мести: он вместе с своим приятелем поджигает двор своего обидчика, и оба мальчика долго дрожат, опасаясь быть уличенными и отданными под суд. И всю эту драму Ричард переживает один, зная, что катехизис отца не поможет ему справиться с трудностями; он впервые понял, что следование отвлеченным истинам, проповедуемым отцом, не научит его, как поступать в жизни. С этого момента открывается пропасть между отцом и сыном, все более увеличивающаяся с годами, хотя отец этого и не замечает, довольный формальным повиновением сына. Но открытый конфликт и полное поражение сэра Остена начинаются несколько позже. Вопреки системе, ставящей в обязанность иметь в виду интересы рода при вступлении в брак, Ричард влюбляется в скромную, ничем не выдающуюся дочь фермера, и несмотря на все попытки отца победить это неуместное чувство и направить его на более подходящий предмет, несмотря даже на открытое сопротивление сэра Остена, женится на ней, забывая о всех прививаемых ему понятиях о долге. История любви Ричарда и Люси, переход от детской дружбы к первой невинной любви – составляют самые прекрасные и поэтичные страницы романа. Торжество молодости и искренней страсти над всякими преградами, естественное, бессознательное возникновение и постепенный рост первого серьезного чувства у юноши и девушки, едва вышедших из детства, обрисованы Мередитом в нескольких главах, закрепивших за ним славу первоклассного поэта. Еслибы Мередит не написал ничего кроме двух глав «Ричарда Февереля», описание идиллии любви Ричарда и Люси, – разыгрывающейся вопреки всем противодействующим обстоятельствам, – этих глав «Ferdinand and Miranda» и «Diversion one penny whistle» (вариации на грошовой дудке), достаточно было бы, чтобы навсегда сохранить его имя в английской литературе; в них он высказал свое мастерское умение передавать таинственную красоту смутных зарождающихся чувств.

«Ричард Феверель» не останавливается на торжестве природы над «системой», естественных чувств над искусственными. Это история молодой души от первых проявлений сознательной жизни до полного развития своей индивидуальности. За победой над внешними обстоятельствами, препятствующими свободному развитию душевной жизни, предстоит еще более трудная, но столь же неминуемая борьба уже не против других, а с самим собой; борьба эта решает дальнейшую судьбу человека, показывая, как велика в нем сила сопротивления, насколько сдерживающая сила разума контролирует в нем слепые инстинкты сердца. В «Ричарде Февереле» только намечен этот антагонизм сердца и разума, вносящий смуту в неиспорченную, чистую душу. Женившись на любимой девушке, Ричард вторично влюбляется, но уже менее возвышенной и поэтичной любовью: он подпадает под обаяние светской красавицы, значительно старше его, искусной кокетки, сознательно и намеренно губящей его; он еще в глубине души по-прежнему привязан к Люси, олицетворяющей для него святость беспорочной женственности, но жажда удовольствий, слабость характера – берут верх. Ричард оказывается жертвой своих инстинктов; это определяет печальный исход романа, заканчивающегося смертью Люси, которая слишком идеально и беззаветно любила, чтобы жить, потеряв веру в любимого человека. Показав, что жизнь держится победой разума над влечениями чувств, что торжество сердца губит жизнь и возможное в жизни счастье, Мередит ограничивается в «Ричарде Февереле» установлением этой истины; в дальнейших романах он более глубоко вникает в фазисы борьбы человека за свое интеллектуальное «я» и показывает, как крепнет душа в сознательной работе мысли, ведущей к конечному торжеству индивидуальной воли над обстоятельствами.

* * *

Следующий шаг в развитии теории совершенствования человека путем сознательной жизни разума и стремления дать анализирующей мысли власть над влечениями чувств представляет один из самых замечательных романов Мередита – «Эгоист». Основное положение, развиваемое Мередитом с подавляющим богатством деталей и тонкостей аргументации, – нравственная дуэль между властной натурой человека, привыкшего покорять себе всех окружающих исключительно силой своего безграничного, спокойного эгоизма, и сильной свободолюбивой девушкой, которая незаметно очутилась в тисках этого эгоиста и напрягает всю силу и энергию духа, чтобы отстоять свою независимость. Незаметный и постепенный захват власти человека над человеком, роль, которую играет при этом сила общественной санкции, одиночество и отчужденность того, кто стремится внести внутреннее содержание и самостоятельную жизнь духа в условные рамки общественных традиций – такова безотрадная картина общественных условий, составляющая фон романа. На этом блестяще обрисованном фоне английских нравов высшего общества выступает с драматизмом совершенно особого рода история душевной борьбы Клары Миддльтон, её слабости и малодушие, постепенного роста её нравстенных сил – по мере того, как борьба делается все более тяжелой и сложной.

Мы говорили выше о своеобразной писательской манере Мередита; она ярче всего сказалась в обрисовке характера Клары. Активная сторона её жизни рассказана в нескольких чертах, разбросанных на протяжении всего романа. Она делается невестой самого блестящего жениха в графстве, сэра Виллоубея Паттерна, поддавшись настоятельности и властности его любви и общему увлечению его красотой, умом и благородством. За несколько недель до назначенного срока свадьбы, она вместе с отцом приезжает в Замок Виллоубея, к его теткам, заведующим домом, и за этот короткий срок, на половину занятый общественными обязательствами, зваными обедами и балами, происходит вся драма: от теплого дружеского чувства к своему жениху Клара переходит в пониманию истинных основ его натуры и к ненависти к нему; она пытается порвать отношения с ним и достигает этого после долгой борьбы, когда проснувшееся чувство любви в другому из гостей замка окончательно просветило её душу и дало ей силу выйти победительницей из нравственного искуса. Интерес романа сосредоточен на освещении внутреннего развития самосознания Клары; для самой девушки важнее всего разобраться в своих собственных чувствах и в вызывавших их мотивах, понять себя и свои побуждения; – с верой в себя, в разумность и справедливость своих антипатий и своей жажды свободы, приходит в ней решимость действовать энергично. Клара не сразу понимает Виллоубея, и не будучи в состоянии дать себе отчет, что ее инстинктивно отталкивает в безупречном, блестящем баловне всего графства, она старается побороть в себе ребяческий протест во имя верности данному слову. Эта первая стадия душевного кризиса Клары изображена Мередитом с психической тонкостью, составляющей его преимущественное качество. В каждом слове, которым обмениваются влюбленный жених с чутко внимающей ему невестой, чувствуется столкновение двух сильных натур, радикально противоположных друг другу. Когда Виллоубей говорит о беспредельности, исключительности связывающих их чувств, Клара чувствует, что ей становится душно, что душа её рвется к простору, – и, говоря совершенно не то, что она хочет сказать, она беспомощно защищает свет и составляющих его людей от резких нападок Виллоубея, толкующего ей о прелестях жизни вдвоем, вдали от света и его посяганий на счастье и покой ближнего. Клара чувствует что-то враждебное в его любви, проповедующей слияние душ, похожее за порабощение чужой воли; чем больше он воспевает вечность их союза, чем чаще он называет ее «своей Кларой» и объясняет ей, как всецело он должен занимать её мысли и чувства, как нераздельно должны совпадать её мнения и поступки с его внушениями, тем дальше она удаляется от него, тем властнее говорит в ней строптивый голос души. Ему кажется, что своими пламенными речами он все более и более завладевает её душой, объединяя ее с собой, с своим пониманием жизни и людей; она же, уже чуждая ему душой, ищет ключа к его речам, объяснения его характера, вдумываясь в каждое слово, чуткая к каждому из его движений и к отклику, который находят в её душе его увещания и просьбы. Ключ этот Виллоубей сам дает Кларе, рассказывая за столом о примере возмутительного эгоизма в семейной жизни и прибавляя в шутливом тоне: «Остерегайтесь выходить замуж за эгоиста, Клара». Слово «эгоист» освещает для Клары магическим светом поведение Виллоубея, придавая иную окраску даже его внешнему великодушию, оправдывавшему его до тех пор в её глазах. С минуты проникновения в основной элемент его характера инстинктивный порыв к свободе переходит у Клары в сознательную потребность оградить свою душу от рабства, порвать цепи, наложенные за нее превратным пониманием нравственного долга. Она вступает в открытую борьбу с железной волей и оскорбленным самолюбием жениха, с возмущенным сопротивлением общественного мнения, с авторитетом отца, и в этой почти непосильной борьбе растут её нравственные силы, – путем правильной и неуклонной работы сознания она преодолевает все трудности и находить союзника уже тогда, когда победа одержана, и Клара имеет право свободно и сознательно протянуть руку истинному избраннику своего сердца.

Мередит следит за всеми последовательными фазисами нравственного испытания девушки, рисует ее в минуты подъема сил и в периоды полного упадка духа, когда она готова купить покой даже путем унижения и подчинения; незаметно для внешнего мира разыгрывается драма её души, и романист сосредоточивает все наше внимание на этом скрытом самоанализе Клары, её надеждах и сомнениях, и главным образом на исследовании источников её собственных стремлений и чувств. В борьбе за освобождение против Клары стоит не только её жених, настаивающий на святости данного ею слова, но тирании общества, руководимого традициями в суждениях о поступках людей. Характеристика английского общества, играющего в романе роль греческого хора, показывает как глубоко Мередит вникнул в национальные особенности своих соотечественников, как всесторонне он умеет освещать выводимые им типы. Неподвижность нравственного критерия, всепоглощающая наклонность к жизненному комфорту, особое благодушное доброжелательство в ближним на почве внутреннего равнодушие, – эти элементы общественной жизни английской «gentry» иллюстрированы Мередитом в целом ряде интересных эпизодических фигур. Д-р Миддльтон, с его любовью в книгам и к старому портвейну, и м-сс Монстюарт, с её царственной осанкой и готовыми фразами, наклеиваемыми подобно этикетам, принадлежать к самым удачным сатирическим изображениям английского характера, а великосветские кумушки, принимающие близко в сердцу женитьбу Виллоубея, как общественный вопрос первостепенной важности, дополняют живую, остроумную картину жизни в английском поместье.

В противоположность Кларе, сумевшей отстоять победу личности над обстоятельствами жизни и собственной слабостью, в романе выведен другой женский характер, Летиции Дэль, жертвы непосредственных влечений сердца. Это этюд женской души с её вековой покорностью, готовностью в самозабвению, всепрощению во имя любви. Она не знает борьбы, потому что не ищет победы; любовь к Виллоубею, составляющая основу её душевной жизни, делает ее игрушкой в его руках, и она покорно, безропотно переходит от светлых надежд в полному отречению от всякого счастья; психология пассивного чувства, способного на величайшие страдания и великого только в безграничности своего терпения, своего самозабвения в культе любимого человека, делает из Летиции поэтическую, трогательную фигуру «des Ewig-Weiblichen». Но жизнь не щадит этих жертв собственной слабости, и Мередит, защитник неумолимых законов жизни, показывает на примере Летиции пагубность переживаний романтических привязанностей, не оправдываемых разумом. Наказание, которое судьба готовит Летиции, – естественный результат её ослепления; сосредоточив всю свою душевную жизнь на исключительном культе и безграничной идеализации одного человека, какую ужасающую пустоту должна была почувствовать она в минуту просветления! И по особой иронии судьбы в этот роковой момент она чувствует себя вынужденной согласиться на брак с тем же человеком, который был недосягаемым божеством её юности. Постаревшая, уставшая страдать, понявшая истинную сущность характера Виллоубея, она все-таки становится его женой, открыто заявляя ему, что делает это из практических соображений, ради его богатства и престижа в обществе. Этот трагизм разбитой жизни Летиции оттеняет нравственное торжество Клары и выдвигает основную идею романа – апологию интеллектуального совершенствования, спасающего от власти инстинктов и страстей.

Центральной фигурой «Эгоиста» по широте замысла является антагонист Клары, сэр Виллоубей Паттерн. Для философской подкладки романа он имеет значение стихийной силы, грозящей поглотить душу, не вооруженную чутким самосознанием и критическим разумом; с психологической точки зрения это мощное воплощение одного из самых коренных элементов человеческой натуры, эгоизма, стремящегося к неограниченному владычеству над окружающими. В обычной жизни эгоизм смягчается нивелирующим влиянием обстоятельств, необходимостью работать и неизбежностью страданий. Изображенный же в лице могущественного лорда, пользующегося всеми преимуществами своего ранга и своих блестящих природных качеств, эгоизм разростается до грандиозных размеров, внушающих не антипатию, а ужас губительностью своего влияния, безграничностью своих требований. Сэр Виллоубей Паттерн – величественная фигура, полная пафоса в неудержимости своего эгоизма, преклонении пред своим собственным превосходством и, вместе с тем, ревнивой боязни утратить свое первенство в глазах других. Чуткое самолюбие заставляет его ежеминутно испытывать прочность почвы, на которой построено здание этого самолюбия, заручаться опорой на случай опасности; так, сделавшись женихом Клары, он стремится сохранить любовь Летиции; то же чувство диктует ему его бесконечные речи Кларе о прочности связывающего их слова. Он тщательно хранит маску джентльменства, скрывающую его опасения за нарушение его безмятежного благополучия и более всего за унижение в глазах света; но именно вследствие тщательности своего притворства и неуверенности в прочности своей власти Виллоубей выдает себя. Основной элемент его души, холодный, рассчетливый эгоизм, прорывается наружу, порвав все преграды, и губит искусного дипломата, так долго сохранявшего свой престиж в глазах общества. При помощи отчаянных усилий ему удается войти из передряги, сохранив внешнее достоинство в общественном мнении, но его самолюбие терпит непоправимое поражение, и эгоист таким образом сам делается жертвой своей passion-maitresse.

* * *

Два другие романа Мередита продолжают развивать теорию автора о борьбе индивидуальной личности с обществом. В «Diana of the Crossways» героиня, блестящая красавица и талантливая романистка, побеждает предубеждение общества против независимых женщин, сбрасывающих гнет замужней жизни во имя нравственной свободы; но, выйдя победительницей из этого конфликта при помощи своего блестящего ума, она переживает другую, более интимную драму, в которой настоятельные требования реальной жизни сталкиваются с внушениями сердца; в разрешении этой психологической задачи Мередит обнаружил изумительное понимание женской души, показывая, как, под влиянием случайных обстоятельств и минутной слабости духа, любящая и чистая душой женщина способна совершить нравственное преступление, не отдавая себе отчета в его последствиях.

В «Diana of the Crossways» общая философская подкладка отходит на второй план пред психологическим интересом, возбуждаемым характером героини. Без всяких предвзятых суждений о нравственном долге, не стремясь ни оправдать, ни осудить поведение Дианы, Мередит ограничивается тщательным анализом натуры, в которой качества ума играют первенствующую роль, подавляя голос сердца. Рисуя её жизнь шаг за шагом, автор заставляет читателя проникнуться, мало-помалу, неотразимостью своей героини, подпасть под обаяние её неистощимого ирландского юмора, блеска её разговора, смелости её суждений. Диана – воплощение ума и остроумия, и это делает ее любимой героиней самого автора; он влагает в её уста самые меткие из своих эпиграмм, заставляет ее превозносить разум, как основной принцип жизни, и служить самым блестящим подтверждением своих принципов. Но при всем своем уме Диана менее всего холодная и жесткая натура; когда ее охватывает в первый раз в жизни истинная страсть, она умеет глубоко и беззаветно любить и страдать. Любовь делается пробным камнем её характера; сумевшая устоять в борьбе против враждебно настроенного общества, она оказывается беспомощной по отношению к любимому человеку. Страсть является в ней со всеми обычными спутниками, сомнениями, ревностью, вспышками оскорбленного самолюбия, и её нравственные силы ослабевают, угнетенные к тому же тяжестью внешних условий жизни, грозящим ей разорением. В один из тяжких моментов полного упадка духа, возбужденная против любимого ею человека, влиятельного парламентского деятеля, она отправляется в редакцию одной из крупных газет и продает, за известную сумму денег, сообщенную ей другом политическую тайну. В момент совершенного ею предательства она не сознает, что окончательно губит доверившегося ей человека, – ей кажется, что она доставит ему только крупную неприятность. Когда же обнаруживается непоправимость причиненного ею зла, она сама заявляет бывшему другу о своем поступке, не ищет никаких оправданий и – исчезает с горизонта. Читатель чувствует вместе с пострадавшим Перси, что поступок Дианы чудовищен и не имеет оправдания, но она все-таки остается по-прежнему обаятельной, чистой Дианой, неспособной пасть душой; она подвержена только тем ослеплениям чувств, которые приводят к дурным поступкам, не затрогивая самых основ душевной жизни. Это впечатление, оставляемое характером Дианы, является следствием психологических приемов Мередита, его уменья приобщить читателя к внутреннему миру мотивов, руководящих поступками, и заинтересовать его в самом процессе духовного развития человека; самые поступки возбуждают при этом меньший интерес, будучи лишь безразличными результатами того, что важнее всего в душе человека – основных элементов его душевной жизни.

Во втором из упомянутых выше романов – «Один из наших победителей» (One of our conquerors) – Мередит входит к рассмотрение вопроса об условной нравственности, господствующей в значительной части английского общества. Это одно из наименее понятных произведений Мередита, вследствие того, что самая фабула романа и психологический анализ событий и характеров совершенно затерян в лабиринте философских отступлений, полемике против идей, о которых приходится только догадываться, так как они не изложены, и т. п. Почва, на которой в этом романе происходит столкновение личности с тиранией общества – многократно возбуждавшийся вопрос о законном браке. Виктор Раднор и Натали скрывают от всех, и главным образом от своей семнадцатилетней дочери, незаконность их брака; они надеются, что первая жена Виктора, еле живая, богомольная старуха, покорится, наконец, силе обстоятельств и согласится на развод. М-сс Раднор, однако, неумолима, и жизнь Виктора и Натали превращается в невыносимое сплетение притворства и постоянных опасений. Они богаты, живут открытой светской жизнью, Натали чарует общество своим артистическим пением, Виктор – привлекательностью своего открытого нрава, дочь их слывет первоклассной красавицей и даровитой музыкантшей. Но среди этого блеска жизнь Натали – сплошное мученичество: она сознает себя виновной в глазах общества и перед м-сс Раднор, и видит свое наказание в легкомыслии мужа, который заставляет ее жить среди лжи и рассчитывает на близкую смерть своей законной жены, чтобы устранить ложность их положения. Чуткая совесть Натали переживает мучительный кризис, когда дочь узнает родительскую тайну и это расстраивает её брак с молодым лордом. Хотя сама девушка рада этому разрыву и с готовностью отдает руку другому человеку, которого она любит, Натали не может справиться с нравственными страданиями и отравляется за несколько часов до того, как Виктору приносят известие о смерти его законной жены. Представленная в этом виде психология Натали утрачивает характер сознательной борьбы против общества. Натали вполне солидарна с осуждающим ее обществом, и только обстоятельства сделали ее жертвой вместо того, чтобы уделить ей место в светском трибунале. История её трогательна, но трагизм её жизни – искусственный, вытекающий из добровольного подчинения предрассудкам и потому менее глубоко захватывающий основы жизни, чем другие из указанных нами романов. Много интересного, однако, представляют рамки действия в «One of our conquerors» – деловой Лондон, типы журналистов, крупных и мелких промышленников, и т. д.

Большинство остальных произведений Мередита принадлежит к категории обычных психологических романов, не выходящих из рамок реального изображения жизни, а потому главный интерес этого писателя заключается в выше разобранных нами романах, где наиболее сказывается оригинальность романиста. Романы эти не лишены недостатков, отвлечены и написаны умом, а не сердцем; каждой строчкой художника чувствуется мудрствующий мыслитель, но этот мыслитель говорит очень глубокие истины, и если с ним не всегда можно согласиться, то его всегда интересно выслушать. Головное творчество Мередита и своеобразность его психологического метода обеспечивают ему первенствующее место в современной английской беллетристике и полны интереса также и для иностранных читателей.