Свобода Ветра

– Страха не выказывать! – ответил ему командир. – Слушать команды! Приготовиться!

Ветер и Ветерица, обрушившись друг на друга, завыли в гневе, а вместе с ними свирепели волны, бросаясь на идущий галеон и норовя опрокинуть его. Океан бушевал, а Небо вторило ему громом и вспышками молний: палуба тотчас промокла от ливня, и моряки, поскальзываясь, падали друг на друга, били колени о доски. Затрещали тросы, предвещая скорое крушение. Один сорвался, за ним – еще, а следом упала фок-мачта4, слабая под буйством шторма. Она разрушила под собой палубу и левый борт. За нею накренились другие мачты.

Отчаяние захлестнуло моряков, когда из проломанных досок высыпались бочки. Матросы молили океан пощадить их, но океан и здесь был неповинен.

Ветер и Ветерица, глухие к крикам мореходов, гневились и свирепо буйствовали над возбужденными волнами. Не слышали они и грома чужой небесной гитары, отправленной разъяренной южной Тучей. Как и друг Ветра, верно, желал тот отдохнуть в покое, как вдруг на море разразился шторм.

– Самодур! – всё свирепела Ветерица.

– Вяжихвостка! – вторил северянин.

Стих их гнев только тогда, когда людской крик слился в вопль ужаса. Волна, полная чужой злобы, возвысилась над горизонтом и опрокинулась на галеон, укрыв его морской пеной. Смолкла буря: из глубин океана выплыли лишь бедные моряки, бочки и обломанные доски от величественного галеона.

– Что же мы натворили, братец… – заплакала Ветерица, опускаясь на пенную гладь.

По щеке Ветра покатилась одинокая слеза.

– Помоги мне, – прошептал он и заиграл на флейте, подгоняя бочки к морякам.

Ветерица утерла слезы и перебрала по струнам своей кифары. Мелодия соединилась в успокаивающую колыбельную, баюкая гневный океан. Волны несли матросов к песчаному берегу.

– Проклял, верно, кто-то, – сказал моряк, держась за бочку.

– Не наговаривай, – чурался другой. – Живы – и слава океану. Да до берега недалеко.

– Дело говоришь, – согласился третий, покачиваясь на доске.

Океан сердито шумел, неся матросов на волнах. Бранил мятежных Ветров, вверивших себе чужие жизни. И стоило Солнцу взойти над горизонтом, окрасив воду медом, как моряков выбросило на берег. Благодаря океан за спасение, разбрелись те кто куда, оставив Ветров с тяжелыми думами.

– Прости меня, сестрица, – первым извинился северянин. – Мы было не погубили их, и виной тому моя глупость.

– Не тебе прощения просить, – махнула рукой Ветерица. – Знаешь, как говорят у нас? «В чужое вино воды не добавляй». Но страсть как хочется знать обо всем! И тут я услыхала чужую тайну. Быть может, и счастливее были бы моряк с его любимой, если б я молчание хранила…

– Слаще кривды лишь только липы мед, – прошептал Ветер. – Полно тебе себя корить. Милее правду знать, чем плута любить. А я? Решил судьбу вершить… Лишь слуги Матери-природы мы – в ее руках все жизни мира. Нам хранить их суждено.

– По пустяку браниться стали, – кивнула южанка. – Прости нас, Мать-природа.

Ветра вдруг смолкли, заслышав чужой иступленный крик.

– Ведь обещал я! Обещал вернуться за моря! – разразился неверный моряк ругательствами. – О вечной любви твердил! Как мне быть теперь?! Не моя вина, всё злонравный океан погубил!

Мореход бросался камнями в море, а то лишь только шумело прибрежными волнами и внимало чужим горестям.

– Не вернуться мне к немилой… – шептал моряк. – Не грезить о воссоединении с любимой…

Упал он коленями на песок и заплакал.

– Нет, не вернуться, – вдруг ответил ему кто-то. Моряк с ужасом узнал ту, которую разлюбил. – Сожалею я о многом, любимый, но чувства неподвластны нам. А потому забери его, прошу.

Дева подошла к моряку и отдала подаренное им кольцо.

– Живи счастливо, – прошептала он и оставила матроса одного.

– И тебе я желаю добра, – крикнул ей вслед тот.

Стоило людям разбрестись, как Ветер услышал голос Алисии и тотчас помчался к ней вместе с сестрицей.

– Молилась я Матери-природе, да все зазря, – покачала головой ведьма.

Ветра пристыжено опустили головы.

– Прости нас, – сказал странник.

– Полно вам, – махнула рукой Алисия и вздохнула. – Видно мне, что под силу вам оказалось кое-что поменять. Хорошо то иль нет? Время покажет.

Лиса – фамильяр ведьмы – согласно фыркнула и замахала хвостом.

– Хотел ты со мною встретиться? – спросила Алисия, и Ветер ей кивнул. – Пойдем же. Я варенье состряпала. И тебя, – ведьма кивнула на южанку, – к столу я приглашаю. Расскажете, что натворили…

Буйные волны проводили ушедших своим шепотом, а после принялись выбрасывать на берег всё новые бочки и доски, оставшиеся от галеона. Океан в молчании вспоминал о произошедшем: всеведущ он, но безучастен. Он суд давным-давно отдал Матери-природе, ведь только ей подвластны судьбы иных.

Штиль

Полуденное солнце оставляло яркие блики на пенной глади, а над головой кричали белоснежные чайки, выискивая добычу в океане. Где-то в глубине кипела жизнь: то косяк рыб проплывет, то зашевелятся водяные водоросли, а то и грозной тенью промелькнет зубастая акула.

По волнам куда-то спешил Ветер. Он игрался с ними, дуновением флейты расплескивая воды, и хохотал. Он босыми ногами бежал по пенной глади и оставлял за собой небольшую дрожь на ней. Он то рассыпался лепестками цветов на ней и уносился выше ветреным порывом, то вновь обретал тело и пускался в пляс. Водная стихия под его ногами металась в желании отомстить непоседе, но Ветер был быстрее: он каждый раз успевал увернуться и по-детски показывал язык океану – дразнил.

А вдалеке от берега вылез подышать огромный кит. Он выпустил фонтан воды в небо, а после опустился под воду ненадолго. Выплывал и вновь вдыхал глубже. На спине у него сидел Туча, издалека заметивший зверя и поспешивший поздороваться.

Слуга Неба не двигался, в молчании наблюдал за плещущимися солеными волнами и слезал лишь тогда, когда кит нырял вглубь. Туча стоял на маленьком облачке и ноги держал подальше от воды, а как только кит выплывал, садился на спину и нежно гладил гладкую кожу зверю. Ему нельзя так же, как этому гиганту, просто взять и опуститься ко дну: верно, погибнуть можно, но Тучка не пробовал. Ему нравилось вот так просто сидеть и думать о чем-то своем, приглядываться к любым мелочам и наслаждаться.

В солнечные дни волны приятно шумели и лизали огромную спину кита, Ветер не бушевал и не поднимал их выше, а на небе медленно плыли облака. И не было желания погружаться на темное дно, где тебя не ждало ничего, кроме страха и отчаяния. И стоило Туче подумать, что ему в одиночестве здесь, вдалеке от берега, спокойно, как он слышит звуки флейты. Океан вдруг покрывается рябью смеющихся волн, и сын Неба устремил взгляд к горизонту, откуда донесся запах вереска.

Ветер же, неожиданно увидев друга, сидящего на китовой спине, медленно зашагал к нему, успокаивая разыгравшиеся волны за спиной.

– Потревожил ль я тебя, друг мой? – пряча флейту, спросил Ветер.

– Не меня ты потревожил, а спокойный доселе океан, – предупредил Туча и слез с погружающегося кита. Зверь нырнул глубже и бесследно пропал в иссиня-черной тьме.

– Не штиль то и был, – засмеялся Ветер. – Я только повеселился с дельфинами и направил моряков на правильный курс. Как же скрипят их мачты и качается на волнах их судно. Нет приятнее того чувства… Быть может, лишь если свободно парить над бушующим океаном.

– Знаю я, знаю, – цокнул Туча, – но я иному сердце отдаю.

– Покою и тишине. Так быть тому, как ты желаешь. Идем.

Ветер ступал босыми ногами по воде, а сам наигрывал мелодию на флейте, убаюкивая океан. А Туча, переступая с одного облака на другое, неожиданно заметил, как волны, заслышав его игру, вдруг перестали плескаться и легли ровной гладью.

– Штиль, – прошептал Ветер и приложил палец к губам. – Но прислушайся. Океан еще шумит. Кричит над нами чайка, а под водой все так же плывут рыбы. Не здесь покой искать нужно.

– Прав ты, да вот только в этом и есть покой, – ответил Туча и уселся на облако. – Оно в шумящей тишине, пойми.

– Но ведь тишина не может шуметь, – не согласился Ветер. – Врешь ты мне, друг мой. Тишина губительно молчит, а вместе с ней тенью приходит одиночество. Славно жить, когда вокруг радость, веселье. Покой нужен лишь в дни глубокой печали.

– В чем-то прав ты, но в чем-то ошибаешься, – Туча улыбнулся и вздохнул.

– Как и ты. Я подумаю над твоими словами, когда буду пересекать океан в одиночестве.

– А я подумаю, когда ты объявишься вновь из ниоткуда.

Ветер переступил с ноги на ноги, пристыжено опустив взгляд.

– Друг мой Туча… – прошептал Ветер. – Намедни едва ли не погубил людей. Повздорил я с сестрой своей Ветерицей. И гнев наш утянул на дно корабль.

– Слыхал я, что скрывать, – Туча покачал головой. – Туча с юга поведал, когда сюда добирался.

Ветер оробел и стыдливо опустил плечи.

– Я желал спросить тебя, – он смолк на мгновение, – злотворен ли я? Не могу я себя простить, да и не покинуть мне океан. Несу я чужие суда, чтобы грех искупить, а на душе все плоше…

Туча встал с облака и обошел друга, встав к нему лицом. Он заметил мокрые глаза, прежде вечно озорные и улыбчивые.

– Что же ты, Ветер… – прошептал небесный сын и обнял друга. – Мать-природа не покинет тебя, простит и утешит. Я не понаслышке знаю, как разорительны бывают чувства. Но ведь нет в том проклятия! Раз созданы мы были такими, так что ж, закрыться от братьев и сестер, от друзей и самой Природы? Вздор!

– Я вел себя безрассудно, – ответил Ветер.

– Ты спас этих людей, – воспротивился Туча. – Открыл правду.

Слуга Неба вновь взглянул в чужие глаза и тихо спросил:

– Никак не забыть тебе огня?

– Мы погубили лес, друг мой, да не один. А теперь и корабль. Обратился я чудищем…

– Нам неподвластны чувства, пойми, – ответил Туча. – Коли так бы было, мир бы застыл в вечности. Никаких странствий, опасностей. Нет ни жаркого огня любви, ни глубины сизой печали. Не в том счастье, даже мне. Шумящая тишина… Она шепчет от полноты чувств. А не от одной лишь горести.

Ветер оторвался от чужого плеча и несмело улыбнулся.

– Что же… Теперь я понимаю, о чем ты мне толковал, – странник склонил тяжелую голову в знак благодарности. – Друг мой, пора мне отправляться. Еще побуду я тут, но совсем немного. Один корабль по курсу проведу, да оставлю океан. Ждет меня мой север…

– До встречи, – Туча кивнул в ответ. – Ступай да не задерживайся.

– До встречи! – воскликнул Ветер, рассыпаясь цветами по океанской глади.

Туча тотчас усмехнулся: волны принялись лизать мягкое облако под его ногами. Ему тоже пора в путь, к земле, где ждут его гитарные мелодии и вездесущая гроза.

Солнечный день завершился безоблачным закатом и кроткой рябью на океане, полном чужой безмятежности и тепла дружеской встречи.

Примечания

1

Такелаж – общее название снастей корабля.

2

Фальшборт – ограждения по краю верхней палубы корабля.

3

Пеплос – вид одежды, носимый женщинами в Древней Греции.

4

Фок-мачта – первая мачта на корабле, находящаяся у носа судна.