скачать книгу бесплатно
Путеводная звезда II. Солнечный ключ
Мия Велизарова
Колдовские чары держат крепче пут ? Ханне от них никуда не скрыться, ни за стенами королевского замка, ни в глухой лесной чаще. Магия может вернуть ее отца живым и невредимым, и для этого нужно всего-то отойти в сторону и не мешать волшебству поглотить целое королевство. Вот только стоит ли верить сладким речам злой колдуньи из-за моря?
Мия Велизарова
Путеводная звезда II. Солнечный ключ
Часть 1. Тропами Ристафала
Бузинная Матушка
Лесная тропа услужливо стелилась прямо под ноги. Чуть шагнешь в сторону – и сапоги проваливались в море крапивы, что в этих местах росла почти по пояс. Жалила она нещадно, не спасали даже ботфорты из бычьей кожи. Воистину, когда нужно, фейри умеют быть жестокими.
– Угораздило же служить… еще дальше не могли забраться?.. Ох, тролль тебя подери! – пришлось обернуться и приложить палец к губам, чтобы парень не слишком усердствовал. В чужих владениях негоже было лишний раз поминать имя хозяев. Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься у них в гостях. А у них и подарка нет, кроме как собственной шкуры…
Ларс, похоже, до сих пор не до конца осознал, как оказался на ногах в такую рань, да еще в той части леса, куда никто в здравом уме не сунется без осинового креста под мышкой, мешка железных гвоздей и рябинового веника в придачу. У самого Гарна в нагрудном кармане лежит сшитый заботливой женской рукой мешочек с клевером. Один лепесток на любовь, другой на удачу. Третий, от дурного глаза, по всей видимости, оторвался, раз не уберег его от того злополучного кошмара.
Хозяина Гарн и прежде нередко видел во сне, но всякий раз гроза проходила мимо. А вот в ту ночь Фафнир так крепко схватил его за грудки, что наутро Гарн обнаружил на коже парочку самых взаправдашних царапин.
– Ах ты ж ведьмин сын! – проревел чародей, и только огнем в него не плюнул. —Разлегся, не дозовешься его. Долго еще мне тебя ждать, гаденыш? – по словам перепуганной кухарки, Гарн с диким воплем скатился посреди ночи с кровати и чуть было не побежал в лес в чем мать родила.
Однако же, следовало все устроить с умом. Вот почему сейчас за ним, след в след, тащится этот юнец, а подопечные не один месяц будут поднимать тосты в его честь, пропивая его же жалованье в местных трактирах. Зато не будут болтать лишнего.
И что только не сделаешь ради старого господина…
Путеводная нить тянется едва заметной паутиной – чтобы ее заметить, приходится постоянно прищуривать левый глаз, и при этом смотреть в оба, чтобы ненароком не наступить на запрятанный в траве капкан из чистого золота или искусно расставленные паутинные силки. И хотя четвертый лепесток обязан был притянуть богатство, Гарн не хотел бы отвоевывать свою долю у рассерженного тролля.
Плечи оттягивает лямка раздутой сумки. Старику зачем-то позарез понадобилось перенести весь свой колдовской скарб в новое пристанище. Если уж так приспичило, почему бы просто не щелкнуть пресловутым золоченым ногтем и не перенести все в мгновение ока? Гарну пришлось выкручиваться, чтобы не привлечь внимание Темного Графа, как прозвали в замке нового родственника короля. Тот уже вовсю наводил во дворце свои порядки, хотя до свадьбы было еще далеко, да и жених числился в бегах. Особенно Хокана заинтересовали книги и снадобья опального алхимика. Еще пара дней – и Гарн не решился бы и голову на подушку преклонить, чтобы ненароком снова не встретиться с разъяренным магом – поди потом объясни тому, что труд всех его бессонных ночей перешел в чужие руки…
Кажется, пришли – вот это место, фиалковая поляна, обрамленная густо-зелеными перьями папоротников. Когда увидел его впервые во сне, не поверил, что такое есть на самом деле. Здесь можно было без опаски скинуть с плеч опостылевший груз и присесть на мягкий мох. А потом ждать. По ту сторону наверняка уже знали об их приходе.
***
Холм издалека походил на спящего человека. Удобно подперев щеку гигантским валуном, тот мирно дремал в раскидистых зарослях бузины. Темнеющая мушка на курносом носу оказалась птичьим гнездом – свитым на виду у всех, на солнышке. Стоило немного присмотреться, и вокруг обнаружились и другие гнезда, а еще превеликое множество норок, из которых высыпали разношерстые обитатели холма.
– Ну, развела зверинец, – пробормотал Коори, отдергивая сапог от не в меру любопытного енота, которому приглянулись его зеленые бубенчики. – Со всего леса собирала, не иначе…
– Кто? – спросила Ханна и осеклась: воздух здесь был настолько чистый, что каждое слово еще долго звенело где-то в вышине. Стило Свейну чихнуть, как дружный гомон птичьих голосов принялся с удовольствием передразнивать его на все лады.
– А вот и хозяйка, – указал Бересклет на особенно пышный куст с гроздьями ярко-алых ягод. Птицы переговаривались между собой, подбираясь поближе и с любопытством рассматривая гостей, барсук обнюхал ладонь Ханны и теперь стоял, млея от почесывания за ушами, а следом уже образовалась очередь из недовольно пищащих маленьких барсучат. Совсем как дети. Потому-то девочка нисколько не удивилась, увидев в самой гуще ветвей приветливое лицо.
Вышитая шаль, заколотая на груди сверкающей зеленой брошью, ярко-алая шерстяная юбка и чепец с кружевными оборками – по всей видимости, Матушка Бузина была той еще модницей. Пронзительно-зеленые глаза внезапно почернели, как и подвешенные у висков гроздья ягод, когда она заметила позади сжавшуюся фигуру Фафнира.
– А это еще кто? – грозно загрохотало в воздухе, и целые полчища насекомых разом вспорхнули, бросились темному колдуну в лицо. – Вы кого сюда привели?
– Мы тут ни при чем! – разом подняли руки фейри, держа Ханну перед собой, словно щитом загораживались. – Ты просила милую девочку в помощницы, вот мы тебе ее и привели. А те… сами увязались!
Птицы кружили над головами отбивающихся Свейна и мага, неуклонно тесня их к призрачной границе. А ведь королевская стража преследовала их по пятам. Как же вытянулись лица гвардейцев, когда все трое буквально испарились в воздухе, осыпав их на прощание куриными перьями.
– Не иначе, колдовство фей! – зашептались самые пугливые, а командир отряда сделал было шаг – и получил по носу гибкой веткой орешника.
– Глядите, уши-то, уши… – солдаты в страхе отпрянули от своего начальника, у которого виски закучерявились молодой порослью, а ушные раковины вытянулись на манер ослиных.
Что, если отряд еще не успел уйти далеко? Тогда-то Фафниру придется ответить за все сполна, да и принцу наверняка не поздоровится.
– Подождите… Перестаньте! – крикнула Ханна, пытаясь перекричать птичий гомон. Те, как ни странно, сразу затихли – и скрылись за малахитовыми шпилями елей.
– Что ты хочешь сказать, девочка? – прищурила чуть раскосые глаза эльфийка, и в этом медово-ласковом голосе явно слышалась опасная нотка, как муха барахтается в липкой жиже, обреченная на сладкую смерть. ? Какая ты миленькая… А волосы-то! ? она ахнула, хлопоча над растрепанными локонами Ханны с резным деревянным гребнем. ? Разве можно запускать такое богатство! Пожалуй, ты-то можешь остаться. Надо тебя привести в порядок.
– Грёнхен… надо же, а я-то было подумал, ты меня позабыла… Тьфу, да хватит уже! – усмирившийся было цветочный вихрь возобновился с прежней силой, облепив Фафнира с головы до пят. – Слушай… я бы снял перед тобой шляпу, как полагается, но, видишь ли, у меня ее попусту нет!
– Неужто так торопился? – презрительно фыркнула женщина, но все-таки махнула платком, отзывая своих крылатых помощников. – Опять что-то натворил? И надеешься, что сможешь жить у меня припеваючи, пока все не уляжется?
– В память о добрых старых временах… – начал было Фафнира, но закашлялся.
– Не плюй! Даже не смей мне тут… гадить! – словно встревоженная наседка, защищающая выводок, Бузина грозно замахав руками прямо у мага перед носом, оттеснила его подальше от ухоженных цветочных клумб, в заросли крапивы-лебеды. – Вон твое место. Или нет, лучше вон там – зеленая палочка-луч высветила заросшую осотом каменистую гряду, – скройся с глаз моих долой!
Позже, правда, выяснилось, что у Матушки Грёнхен глаза и уши находятся буквально повсюду. Так что Фафниру пришлось в конечном счете обернуться вороном и большую часть дня проводить вдали от «гостеприимного» бузинного островка. Впрочем, в остальных гостях эльфийка души не чаяла, особенно в Ханне.
Так хорошо девочке не жилось даже под крылом у королевы. У Ханны снова была собственная постель – целая поляна, заросшая мягким клевером, под тенистым балдахином ивы. Каждый день на завтрак подавали золотистые булочки с медом – разломив одну такую, можно было увидеть внутри россыпь семечек, а само тесто на вкус напоминало прогретые солнцем одуванчики. Молоко тоже всякий раз отдавало то сладкой грушей, то ароматом малины. Что до одежды, то Коори наконец-то выполнил свое обещание, достав восхитительный наряд из лесного бархата. Вышитые по рукавам и подолу серебряные стрекозы и бабочки удивительным образом оживали, так что Ханна теперь могла козой скакать по замшелым валунам, не боясь свалиться в колючие заросли.
– Хороша одежка, да вот только пропадет, стоит тебе из леса выйти, – постукивая ткацким станком, посмеивалась Бузина. – Надумаешь уходить, девочка, не забудь мой подарочек. Он тебя в непогоду укроет, от недобрых людей защитит.
Ткань Грёнхен пахла лесными тропами, дымом от костра и ароматом поджаренного хлеба. Растянувшись на плаще ночью, Ханна видела теплые, домашние сны: снова вырезала с няней фигурные пряники к празднику, встречала отца вечером у ворот с зажженным фонарем, у которого одна сторона отливала ярко-красными осенними листьями, вторая была густо-синей, как сама ночь, а две других расцвечивали темноту веселыми малиново-зелеными бликами.
День-деньской Ханна выполняла мелкие поручения: сматывала паутину в мягкие серебристые клубочки, собирала целые корзины сочной голубики и разучивала с птицами те немногие песни, которые знала сама. А когда хотелось освежиться в жаркий полдень, плескалась в реке.
В зеленоватой воде водились ужи. Девочка боялась их до оторопи, но оказалось, именно благодаря им можно было спокойно плескаться в теплой воде, без боязни увидеть отражение чьей-то ухмыляющейся физиономии. То и дело из-за кустов раздавалось сердитое шипение и негодующие крики Бересклета. Коори предпочитал действовать осмотрительней, пристроившись в кроне деревьев неподалеку.
– Я тебе говорил, Ханна: в лесу не жизнь, а малина, – приговаривал он, покачиваясь в импровизированном гамаке. Стайка воробьев на верхней ветке ревниво следила за каждым его движением, норовя броситься в лицо, стоило Коори повернуть голову в сторону реки. – Так как же насчет моего предложения?
Пронзительный визг заставил его перекувыркнуться в воздухе и опрометью броситься к воде, сбив по дороге перепуганного Берра. Но Ханна преспокойно отжимала волосы и, к счастью, была полностью одета. А вот вопли продолжали доноситься по ту сторону зарослей.
– Уберите ее! – Свейн голосил словно резаный поросенок, отплясывая какой-то несуразный танец прямо на зарослях ежевики. Нужно ли говорить, что цепкие кусты и яркий сок придавали действу еще больше неразберихи?
– Свейн, тебя кто-то покусал? Сильно болит?
– Да кто его тронуть осмелиться, я же строго-настрого всем велела… Ах, ты моя бедная! – Грёнхен бережно сложила ладони, подхватив с фартука юркую ящерку. С блестящими глазками, гибким изумрудно-зеленым тельцем с вкраплениями серебристых чешуек – и без хвоста.
– Вот, вот! Она мне в штанину забралась. А я щекотки боюсь, ужас. Фу, мерзость, – сморщился принц, и тут же получил от Берра звонкую оплеуху.
– К вашему сведению, юноша, – холодно заметила Бузина, и даже воздух вокруг нее, казалось, подернулся осенней свежестью, – вы только что страшно обидели мою гостью. Ну, подумаешь, полюбопытствовала девочка. Она же таких как вы только на картинках и видела. Ох, что же теперь я скажу соседу?
– Повезло тебе, братец, – Коори нахлобучил парню на голову цветочный венок, прищелкнул языком. – А длинные уши ему больше пойдут, правильно я считаю?
– А то, – Бересклет обошел их кругом, делано заламывая руки. – Вот таким мы тебя и запомним, Свейн Бестолковый.
– Да что я сделал-то? – попытался вырваться Свейн, но фейри держали крепко.
– А ты как полагаешь? Обидел дочку горного короля – думаешь, тебе ничего не будет? Ну, ничего, нам как раз каменной статуи не хватало. Вон там, среди цветочков. Ханна, как считаешь?
Пронзительный свист иволги не дал окончательно решить, зачаровывать бедолагу-принца прямо в одежде или же сделать статую в античном стиле. Ударившись оземь, золотая птица поднялась из травы прихрамывающей Гунни с запутавшимися в волосах былинками.
–Ну, народ, вас не дозовешься! – возмущенно крикнула девушка издалека, а сама, не теряя времени, пристроилась рядом с пышным кустом малины. – Вас там курьеры полдня дожидаются, скоро уж корни пустят!
Интриги по-королевски
Король слег, принц пропал, а во дворце прочно обосновалась ледышка-невестка со своими досужими родственниками – такое Агнетте не снилось в самом страшном из королевских кошмаров. Запасы нюхательной соли таяли с каждым днем, министры до хрипоты заседали в тронном зале, а загадка так и оставалась неразгаданной. Как быть?
Дата свадьбы неуклонно приближалась – Дамоклов меч на пепельно-светлом волоске Майи. Если до конца сентября прическу невестки не увенчает маленькая бриллиантовая корона, быть беде. Темный Граф уже сейчас свободно расхаживал по покоям дворца, с хозяйским видом распоряжался слугами. Ее слугами. Мало того, он еще и родную сестрицу выписал из Богом забытого захолустья и поселил в лучших покоях. Все это, не спросив ее, будто королева стала невидимкой в своем собственном дворце.
Если бы только они не задолжали им крупную сумму – у королевского казначея очки полезли на лоб, да там и приклеились на покрытую испариной лысину, когда он приготовил отчет. Да, чтобы расплатиться, пришлось бы продать половину угодий вокруг замка. Ладно деньги, но ведь была еще та сомнительная услуга…
Об этом при дворе знали только трое: граф, Агнетта и сам король. Сколько она ни спрашивала потом, муж так и не смог ответить, что именно заставило его поддаться на вкрадчивые уговоры убрать с дороги собственного брата. Герр Хокан обладал поистине удивительным свойством располагать к себе людей, а по количеству талантов больше напоминал шляпу фокусника. Никогда не знаешь, какой воробей вылетит в следующий момент и в какое место клюнет. Чаще всего, в самое болезненное – а уж по части вызнавать человеческие тайны и слабинки ее будущий тесть был мастак.
Именно он в свое время дернул за нужные ниточки, из-за чего пышущий здоровьем брат короля умер, а трон достался ее мужу. Говорят, король до последнего не верил, и даже в шутку поклялся отдать графу полцарства за корону.
Осторожней со словами…
Едва успев накинуть на плечи горностаевую мантию, король призвал к себе на службу всех, кто мало-мальски был сведущ в колдовстве. Самого Фафнира королевские гвардейцы тоже в спешке отыскали где-то в лесной глуши, забрав его прямо из объятий лесной нимфы, и доставили во дворец. А король с тех пор не на шутку боялся чересчур длинных рук бывшего помощника, ел и спал исключительно по гороскопу и верил во все приметы зараз. О своем обещании, естественно, поделился только жене, а та посоветовала не ворошить прошлое: авось, все и уляжется, забудется…
Ан нет.
Граф деликатно выждал время, попутно скупив втихаря все долговые расписки двора – и нагрянул с визитом. Вернее, с готовым брачным договором на сто страниц и портретом дочери на выданье. Шах и мат.
– Моя дорогая Агнесс!
Королева недовольно поджала губы. Снова эта вульгарная особа. Разодетая как ожившая витрина, сочетание всех веяний моды разом за последние лет пятьдесят. Не чета своему братцу, который в своем безупречно сшитом камзоле с шелковой вышивкой – черное по черному! – вскружил голову всем красавицам двора.
– В ваших покоях снова чего-то недостает? – на сей раз ей удалось-таки уклониться от смачного поцелуя в обе щеки. Фру Эмма – красивое, хотя, на ее взгляд, несколько безликое имя. Обильно наложенные белила осыпались алебастровой крошкой прямо на королевский бирюзовый бархат.
– Oh, pardonnez-moi! – изобразив крайнее смущение, та принялась отряхивать ткань своим кружевным платком.
Будто белье выколачивает.
– А мы вас везде обыскались. В тронном зале уже все собрались, – и, воспользовавшись ее замешательством при слове мы, живо подхватила королеву под руку и так прошествовала с ней до самых дверей с инкрустированными перламутром панелями. Ветвистые плети роз на сей показались Агнетте усыпанным шипами бичом, готовым захлестнуться на ее шее.
Помимо обыкновения, она не смогла держаться отстраненно: войдя в залу, Агнетта жадно всматривалась в лица склонившихся перед ней придворных. Премьер-министр – ну, этот своей выгоды не упустит, – министр торговли, дворцовый казначей, маршал, министр колоний… Даже сам королевский секретарь здесь, хотя тому больше пристало находиться сейчас возле Его Величества.
Так-так, а ведь дело, кажется, принимает серьезный оборот. Уж не заговор ли они затеяли?
– Прошу вас, – Хокан изысканным жестом указал королеве на трон, даже руку протянул. Нет уж, она как-нибудь обойдется без его помощи.
Серебряной статуи, на которую больше всего походила Майя в своих нарядах, на сей раз не было.
– Переживает за пропажу жениха, – предваряя ее вопрос, поспешил сообщить граф. – Бедняжка так переживает, так извелась… Как отец, я не могу больше оставаться в стороне!
– И что же вы предлагаете?
Старшая фрейлина, как нельзя кстати, шепнула о возвращении стражников из леса. Агнетта с облегчением вздохнула. Возможно, это нелепое собрание закончится, так толком и не начавшись.
– Вы же не станете утверждать, будто мы с королем сидим сложа руки? – повысила она голос. – Королевский лес – необычное место, моим слугам это очень хорошо известно. Верно, Гарн?
– Безусловно, – а парень молодец, даже не поскупился на пару вполне правдоподобных царапин на лице. На униформе живого места не осталось, все чинено-перечинено, правая рука на перевязи. У его соратников видок не лучше. Кое-кто из придворных дам уже побледнел, без чувств откинувшись на руки мужей.
– Мы прочесали лес от западных границ до Моста лорелей, как вы и просили. Нашли только вот это, – обильно сдобренный кровью изодранный лоскут шелка возымел то же действие, как если бы начальник охраны вытащил из мешка окровавленную руку кронцпринца.
Изобразив на лице самый неподдельный ужас, в душе Агнетта ликовала: получилось. Хокан, тем не менее, не поддался общей панике, и ловко перехватил находку прежде, чем она снова скрылась в замызганном ягдташе[1 - охотничья сумка].
– Позвольте, – граф, нисколько не брезгуя, помял ткань пальцами, понюхал, даже, как показалось Агнетте, слегка лизнул. И вперил в королеву насмешливый взгляд.
– Не знал, что у принца Свейна среди предков затесались домашние свиньи. Правда, неожиданное известие? – гул придворных и смешки разом смолкли, когда граф с размаху бросил изорванную ткань на пол. Испуганно звякнули хрустальные подвески на люстрах, а в самом зале стало заметно темнее, несмотря на погожий день за окном.
– Хватит с нас этих бабьих сказок, – голос Темного Графа изменился до неузнаваемости. И куда подевалась вся та медоточивая изысканность и услужливость – от его тихого, змеиного шепота у Агнетты мурашки побежали. – Вы кормили сына байками, держали его у своей юбки, а теперь водите за нос весь двор, уверяя, что принца похитили эльфы. Пора вернуть законного наследника на трон! – провозгласил он под одобрительные кивки и поддакивания министров. – Если виноваты эльфы, мы объявим им войну! Спалить колдовской лес дотла!
Шум все нарастал. В голову настырно лезли истории о заговорах и сверженных королях. Да чего там далеко ходить – ее собственная прабабка кончила жизнь на эшафоте, так и не сумев угодить подданным. Слишком красивая, слишком скучная, слишком милосердная, слишком жаждущая власти – все им было не так и не эдак.
В разгар пламенной речи Хокана, двери с шумом распахнулись. Король – в отороченных мехом тапках, съехавшей набок короне и с золоченой саблей в руке, самолично прошествовал среди расступившихся гостей. Дамы смущенно отворачивались от королевского исподнего, проглядывавшего из-под небрежно запахнутого шелкового халата.
– Вот, Ваше Величество, полюбуйтесь, – не растерялась королева, – кое-кто уже вовсю злоупотребляет вашей властью и объявляет военное положение. И с кем: с самим лесным народом!
– Отлично, сам давно собирался, – хохотнул ее муж, поудобнее усаживаясь на троне. То, что из-под полы торчали его волосатые ноги, короля, похоже, нисколько не смущало, как и весьма ощутимый аромат фруктового вина.
– Дорогой, – Агнетта понизила голос, наклонившись поближе, – вы что, пили?
– Катитесь лесом, моя дорогая, – в тон ей ответил король. Впрочем, слова все же донеслись до первых рядов, и до ушей довольно ухмыльнувшегося графа в том числе.
– Повелеваю, – громыхнуло над сводами зала, и все дружно преклонили колени, за исключением спешащего к королю секретаря, вставшего на изготовку с гусиным пером и листом тисненой бумаги. – Направить мою личную гвардию на поиски наследника. Вернуть мальчишку любой ценой! А что до королевы…
Внезапный кашель прервал его на полуслове. Золоченая чернильница секретаря со звоном покатилась, забрызгав беломраморный пол. Лицо у короля внезапно посинело, глаза закатились. Выплевывая ошметки желтоватой пены, тот неловко сполз с высокого сидения, под ахи и охи придворных. В поднявшейся суматохе Темный Граф суетился больше всех, то и дело покрикивая на растерявшуюся прислугу.
***
– Брат, что ты задумал? – фру Эмма не любила ходить вокруг да около. Дурочкой она тоже притворялась лишь на для отвода глаз. Так-то, под шумок, и секреты было выведывать сподручней, и затесаться в высшие круги не составляло труда. Лучшей помощницы было не найти. Плохо только то, что сестра ни в коем случае не желала оставаться в неведении. Вот и сейчас, не успел он как следует затворить двери, как она потребовала объяснений.
– Открой-ка шкафчик, – не поднимая головы, отозвался Хокан. Между ними, шкафчиком назывался потайной карман, устроенный сбоку резного комода. Стоило нажать на позолоченный завиток фиалки под столешницей, и фарфоровая панель отскакивала, открывая небольшой тайник.
Гостинцы с дальних берегов – так их любовно окрестил брат. Все еще хранившие запах знойного песка и соленых брызг. Мотки бечевки, смазанной каким-то жиром, камушки, деревянная погремушка и грубо вырезанная статуэтка темного дерева. Эмма так и не могла взять в толк, волк это или собака, или же до нелепости упрощенный образ дракона с языком, закинутым далеко назад.
– Сам бери, – передернула она плечами, устраиваясь на почтительном расстоянии – однако же достаточно близко, чтобы видеть каждое его движение.
Хокан засучил рукава, налил воды в умывальник. Скульптура, стоило ее опустить в таз, мгновенно потемнела еще сильнее, и словно бы набухла от влаги.
– Что же это будет? – донесся до него шепот Эммы. Граф усмехнулся. Трусиха.
– Увидишь.
К вечеру, вконец измучившись у изголовья супруга, королева Агнетта подошла к окну полюбоваться закатом. Что бы ни бормотали придворные поэты, она любила наблюдать за последними минутами уходящего дня. Небо расцвечивается малиновыми полосами, золото спорит с багрянцем. Лучшие придворные художники не раз пытались передать игру цвета на холсте – но у них получались кричащие баталии, а не умиротворенная картина.
