Три Остапа

– Доброта… душевность… душа… – растягивая слова, проговорил Владимир Дмитриевич – Всё верно: Бог вздохнул в человека душу.

– А может дикарь из одного племени завёл "шашни" с дикаркой из другого племени… – резко, не без иронии, вклинился в разговор Игорь Васильевич – Яблоки из чужого сада всегда слаще, а чужие бабы – красивее.

Журавлёв-Осокин и Остап одновременно повернули головы в его сторону.

– Вполне возможно – сказал один.

– Скорее всего, оно так и было. Любовь… – снисходительно улыбаясь, добавил другой.

Вдохновлённый такой поддержкой Игорь Васильевич с задором продолжал – "Вот у нас дочка мастерицы вышла замуж за негра. И хорошо живут, между прочим. А дети какие красивые получились…".

Однако последнее его высказывание осталось без внимания.

Владимир Дмитриевич и Остап молча смотрели по сторонам. За разговором никто не заметил, как исчезла панорама и молчаливая, грустная пауза от предстоящего расставания повисла в воздухе.

– Пора? – тихо спросил Остап, глядя в глаза Журавлёву-Осокину.

Тот слегка кивнул головой, одновременно опуская ресницы.

Остап тяжело вздохнул, продолжительным взглядом посмотрел на Игоря Васильевича и вдруг резко повернулся к пульту. Уже на развороте он протянул руку в сторону одного из экранов и ещё в движении коснулся какого-то символа расположенного там.

Игорь Васильевич почувствовал, как под ним исчезло кресло, и он полетел вниз.

– Стой! Мы же ему не стёрли память!

Эти слова он уже слышал у себя дома, лёжа на полу в прихожей.

Осторожно поиподнимаясь, Игорь Васильевич встал на котени и увидел в дверях Марию Игнатьевну с сумками в руках.

– А что ты здесь разлёгся? – настороженно спросила она и уже в более грозной форме высказала предположение – Опять "нажрался"? Что, до кровати дойти не можешь?

– Не… я тут… потерял кое-что… – заглядывая под шкаф, произнёс он.

Отлично зная повадки супруга, Мария Игнатьевна поняла, что с ним всё в порядке и собиралась уже проследовать на кухню. Однако она сделала всего лишь шаг, как лампочка в прихожей потухла.

– Да что ж это такое? Ты когда уже, наконец, купишь нормальные пробки? Постоянно говоришь ему одно и то же, а ему всё до лампочки! Сил моих больше нет! Когда это уже, наконец, кончиться? – взорвалась женщина громким криком, выплёскивая из себя по дороге на кухню всё негодование, накопившиеся за последнее время.

– Да куплю я тебе пробки… – сказал Игорь Васильевич, поднялся с пола и направился в коридор устранять неисправность.

Проделав обычные манипуляции, он вдруг остановился и застывшим взглядом уставился на стену.

– Пробки… лампочки… – произнёс он и, в следующее мгновение, подняв к верху указательный палец, не громко, но торжественно добавил – Вселенная… Вечность…

– Купит он… Вот только когда? Когда квартира сгорит… – доносилось в это время из кухни.

– Вот сейчас пойду и куплю – сказал Игорь Васильевич, снова заходя в прихожую.

Здесь он остановился, прислушался, слегка поворачивая голову. Потом открыл дверь в комнату супруги и заглянул туда. Потом в свою комнату.

Когда он зашёл на кухню и, стоя в дверях, начал взглядом шарить по углам, женщина спросила – "Ты что ищешь?".

– Смотрю, нет ли где здесь "синего стакана"… – вполголоса, как-то растерянно, ответил тот.

Взрыв негодования у Марии Игнатьевны был сильнее прежнего. От её крика даже Игоря Васильевича передёрнуло.

– У тебя только один стакан на уме! Люди ремонты делают…

– Всё, иду уже в магазин! – повысив голос, оборвал он супругу на полуслове и, повернувшись, сделал шаг к выходу. Но вдруг он остановился, медленно повернулся и снова подошёл к дверям кухни.

– Здесь… может быть… мужик появиться… такой… с "синей мордой"… – обратился он к супруге.

У женщины округлились глаза и сжались губы. Она молча стала махать на мужа пальцем и только спустя какое-то время произнесла тихим, но полным гнева и возмущения голосом – "Вот только попробуй привести сюда кого-нибудь… Мне твоей синей морды достаточно".

Игорь Васильевич махнул рукой и быстро направился к входным дверям.

Их квартира находилась на третьем этаже, поэтому обычно все спускались пешком по лестнице.

Он дошёл только до половины пролёта и увидел на площадке между вторым и третьим этажами светло-фиолетовый цилиндр. Внутри его, как и следовало ожидать, находились Остап Геннадьевич и Владимир Дмитриевич.

Они молча смотрели на Игоря Васильевича. Наконец первым заговорил Журавлёв-Осокин.

– А зачем ему стирать память? – спросил он Чудилна, не отрывая взгляда от Лодочкина – Что он может сделать плохого? Чем он может навредить или испортить? Ты знаешь что такое "Теория струн"? – последний вопрос был адресован Игорю Васильевичу.

Тот вскинул брови, пожал плечами.

– Струны, знаю, а теория… не очень…

– Ну, вот… – как бы даже обрадовался Владимир Дмитриевич.

– А что говорят по этому поводу ваши теории и инструкции? – строго спросил Остап.

Журавлев-Осокин тяжело вздохнул.

– В этом вопросе наши инструкции котегоричны – перемещённым из прошлого память удаляется однозначно. Но по-моему они не всегда исполнялись или исполнялись не полностью. Вот у вас есть астрологи, предсказатели, экстрасенсы?

– Хватает…

– И что, их предсказания никогда не исполнились?

– А я даже не знаю… А у вас они есть?

– У нас дело уже в другом: если любого человека ввести в состояние глубокого гипноза, то он выдаёт настолько фантастическую и невероятную информацию, что серьёзно относится к ней просто невозможно. Там какая-то смесь из прошлого настоящего и будущего. И тем не менее, некоторые события из реальной жизни, хотя этот процент ничтожный, подтверждаются. У нас говорят что это кодированная информация, поэтому мы её не понимаем. Вообще-то область подсознательных связей человека находится в процессе изучения, поэтому информации мало, всё засекречено. Я просто говорю, что Игорь Васильевич, почти всё время находился под хорошей временной растяжкой. В реальности практически ничего не изменилось.. Может оставим "пророка в своём Отечестве"? Какие там произошли знаменательные события в его времени?

Остап наклонил голову, напряжённо вспоминая.

– Кажется, конфликт в Украине… – неуверенно произнёс он, переводя задумчивый взгляд на Игоря Васильевича – Но ему же никто не поверит. Примут за психически нездорового человека. Нет, лучше не надо…

– Ну, тогда конечно… – согласился Владимир Дмитриевич.

Мощная, белая вспышка ослепила Игоря Васильевича.

Первое время он думал, что висит в воздухе. Когда ноги, наконец, коснулись твёрдой поверхности, его повело в сторону, и он схватился рукой за перила. Постепенно перед глазами стала проявляться картина того места где он находился: подъезд, лестничный марш, исписанные стены, серое стекло в оконной раме. И больше никого и ничего. Ему казалось, эта вспышка выбила из сознания какие-то очень важные воспоминания о только что произошедших событиях, и теперь эти воспоминания, поднятые в воздух ударом вспышки, медленно кружили возле его невидимым, невесомым шлейфом и казалось, и он надеялся, и ждал этого, что они "успокоятся и сядут на место". Но он напрасно ждал. Их словно унесло порывом ветра. Унесло безвозвратно и окончательно, как сигаретный дым, оставивший после себя лишь специфический запах, исчезновение которого в безмерном пространстве Вселенной, всего лишь вопрос времени. Так оно и случилось: как ни ждал Игорь Васильевич, но воспоминания к нему не вернулись. Он осознавал лишь только то, что сейчас идёт в магазин за автоматическими пробками.

Проснувшись на следующее утро, Игорь Васильевич ощутил в себе какие-то странные и удивительные перемены: у него появилось стойкое равнодушие к алкоголю.