Клятвоотступник

– Сашенька! Как идут у тебя дела на материальном поприще? Ищешь иномарку подешевле? С Николаем, наверное, уже давно примерились? Осталось сесть в машину и промчаться через пару границ…

Вопрос был с подвохом, никто из сидящих в этом не сомневался. Кузнецов от вопроса опешил, несколько мгновений приходил в себя. Он, сжав обеими руками лоб, словно намереваясь освободить свой мозг от алкогольного тумана, резко поднял голову и посмотрел на наставника. Тот, словно сфинкс, замер и внимательно смотрел ему в глаза. Физические и душевные силы вновь на какой-то миг оставили беглого солдата. Он прекрасно знал, что старик ждал от него правды и только правды. Ложь сейчас была неуместна. Сама жизнь заставляла дезертира держать своеобразный экзамен на человеческую порядочность, ему предстояло сделать это впервые в своей жизни. Его собеседник это делал в своей жизни неоднократно. Последний экзамен он «сдавал» на расширенном заседании ученого совета. Маститого ученого «секли» беспощадно, секли, как провинившегося школьника, только за то, что он решил выехать на историческую родину, тем самым изменив идеалам социализма той страны, которая вложила за его обучение большие деньги… Особенно усердствовал ректор института, известный на всю округу бабник и подлец…

«Схватка» поколений продолжалась недолго. Вгляд далеко немолодого мужчины, словно скала, давил на беглого солдата. Он, пристально вглядываясь в морщинистое лицо сгорбленного существа, которое в своей жизни всегда было человеком с большой буквы, приходил к однозначному выводу. Старик в данный момент не простит ему даже маленькой толики лжи. Он давным-давно его «вычислил», ему осталось только проверить свои результаты и гипотезы. Александр низко опустил голову, и сжав зубы, со вздохом произнес:

– Фридрих Иванович! Вы для меня сегодня своеобразное чистилище перед памятью моих родителей и моего прадеда, который погиб в Германии....

На этот раз настоящая исповедь беглого солдата состоялась. Его очередной монолог получился небольшим, но довольно четким. Он и сам этому радовался, что сбросил с себя тяжелый груз, который он носил все эти годы. Раньше он ни перед кем не исповедовался, скорее всего, не делал по причине отсутствия близких ему людей. Каштанка служила для него лишь отдушиной, которая на страдания человеческой души реагировала не так, как люди. Она лишь смотрела на плачущего хозяина и изредка лаяла. Он через некоторое время опять оставался со своими мыслями и бедами наедине. Не нашел он настоящей поддержки и со стороны Насти…

Господин Шмидт очередной монолог Сашеньки слушал с большим вниманием. Прерывать первую исповедь в жизни молодого человека он считал кощунством. Душа дезертира Советской Армии плакала и самоочищалась. После монолога он поднял голову и посмотрел на старика, который впервые в жизни стал ему самым близким человеком. Покаянный со слезами на глазах ждал от него реакции, любой реакции. Фридрих Иванович почему-то продолжал молчать и очень спокойно чертил вилкой какие-то замысловатые фигуры на дне пустой тарелке из-под пельменей. Разбирать его чертежи грешник не намеревался, ему было не до этого. Молчание пожилого мужчины его страшно угнетало, он уже стал сомневаться в порядочности немца. Ему хотелось сорваться с места и опять убежать в лес или рассеяться в толпе людей. От волнения он вспотел и стал озираться по сторонам. За ним, за дезертиром, как ему казалось, опять следил и гонялся весь мир. К числу «гончих» принадлежал и этот неказистый старичок, который так ловко вывернул его душу, вывернул без остатка....

Господин Шмидт, словно понимая опасения своего собеседника, еще раз внимательно посмотрел ему в глаза. Затем он медленно встал и крепко обнял его за шею. Мужчины от близости расплакались и быстро покинули ресторан. Яркое солнце, выходящее из своего зенита, продолжало еще щедро дарить свои лучи людям, снующим по чистым и ухоженным улочкам старой немецкой деревни. Прохожие, несмотря на всевозможные жизненные проблемы, были вежливы и обходительны друг с другом. Не уступали им в человеческой вежливости и автомобили. Огромного роста парень, держащий под ручку приземистого седого человека, то и дело подставлял свое лицо солнцу. Душа его ликовала, она ликовала не только от порядка и размеренной жизни на этом кусочке земли. Александр только сейчас понимал значение всего того, что он совсем недавно сделал в русском ресторане. Исповедь давала ему основание для реальной оценки происшедшего и происходящего с ним. Этим судьей в самый тяжелый период его жизни стал немец из бывшего Советского Союза. Кузнецов то и дело бросал взгляд на старика, тот все еще продолжал молчать. Прочитать его мысли ему было неподвластно. Наставник не промолвил ни слова до самого парка.

Лишь после того, как он удобно разместился на скамеечке под сосной, он опять по-философски произнес:

– Да, Александр Николаевич… У тебя очень сложное положение. Честно говоря, тебе и не позавидуешь… Хочу сразу сказать однозначно, твою ситуацию никто не может разрешить. Тебе в твоих делах и в грехах не поможет ни Бог, ни правитель, тем более, и ни я… Один только ты, и только ты, можешь найти этот выход… Я тебе уже сегодня говорил, что ежели твоя душа и сердце «тукают» одновременно, тогда ты сделаешь все, что замыслил. Если в этой связке будет сбой, то человек уже никогда не найдет покой на этой земле… Здесь не поможет никакая философия… Это мое твердое убеждение…

Очередные философские рассуждения старика в какой-то мере обескуражили покаянного. Он с удивлением смотрел на своего жизненного наставника. Он ожидал совсем другого ответа, такой разворот событий его явно не устраивал. Семидесятилетний мужчина ничего конкретного не предлагал для реализации задуманного, ради чего он в лесах «прокоптил» ни один день…

Совершенно спокойное поведение немца все больше и больше его раздражало. Дабы не сорваться и не нагрубить ему, он крепко сжал зубы и продолжал смотреть на старца. Тот, немного поразмыслив, опять продолжил:

– Человек, живущий по инструкциям, еще не есть человек. Это робот и не больше. Меня учили по единой программе, да и не только меня… И что получилось? Вся система рухнула… Я думаю, что каждый должен идти, к счастью, только по своей тропе. Для некоторых, чем сложнее и извилистее эта тропа, тем они счастливее. Тропу для себя выбирает тот, кто намеревается ее пройти… Я тебе, мой сынок, желаю успеха в достижении личной вершины. Только в этом случае ты будешь счастлив. Даже весь человеческий мир не даст тебе каких-либо рецептов, оные просто-напросто отсутствуют…

Словесная «вода» в конце концов вывела молчуна из себя, он сквозь зубы прошипел:

– Фридрих Иванович! Я до этого Вас с большим нетерпением слушал. Одно хочу сказать, что Ваши идеи и мысли меня сейчас не греют, также и не кормят. Я здесь беспомощный раб. Поставьте себя на мое место или даже на место своего сына… Неужели Вы не помогли бы своему сыну?..

Нервное возбуждение и вопрос грешника какого-либо озлобления у немца не вызвали. Он только улыбнулся и приложил палец к губам. Этот знак предлагал молодому человеку спокойно посидеть и помолчать. Александр с предложением наставника согласился. Ему также захотелось отдохнуть от мудрых мыслей, и он стал без всякого интереса созерцать по сторонам. На этот раз молчанка продолжалась довольно долго, до самого дома. Лишь перед тем, как открыть калитку своей ограды, господин Шмидт протянул ему руку и с улыбкой произнес:

– Сашенька, я сегодня понял то, что ты и в самом деле хочешь взять свою судьбу в свои руки. Ты очень молод и это тебе удастся… Мои советы не забывай… Я пока сидел на солнышке и пришел к мыслям… Они чем-то напоминают математические схемы. Мое твердое убеждение, как математического старика, состоит в том, что для счастья всех и каждого из нас наше общество должно остаться без трех вещей. Первое – без власти; второе – без денег; и третье – без древней профессии…

После прощания со стариком Александр решил вновь побродить, философские размышления старого математика не выходили из его головы. Он раньше никогда в своей жизни в высшие материи не влазил, ему было все до лампочки. К власти он не стремился, да и этим мусором никогда себе голову не забивал. В Найденовке управляющего Ивана Лопушкина, главного начальника в деревне кликали по-разному. Кое-кто называл его Иванушкой дурачком, кое-кто прозывал Лопухом. Для верзилы он был и тем, и другим. В армии власть держалась на кулаке, это узнал и почувствовал он сразу же, как только одел солдатскую робу. Генералов стрелок-зенитчик видел очень редко, да ему они были по одному месту. Для него хватало ротного и стариков… Денег, как таковых, у предков верзилы никогда не было, пустой карман был у него и сейчас. Историю беглый солдат знал очень слабо и поэтому не мог что-либо рассуждать о древней профессии…

Деревня начала погружаться в ночные сумерки, когда Кузнецов вошел в квартиру младшего Геншера. Тот лежал уже в постели и читал книгу. Хозяин, заметив удручающий вид вошедшего, сразу же его спросил:

– Ты, чего сегодня такой смурной, что-то не клеится? Фридрих Иванович пару часов назад звонил, и кое-что рассказал о вашем посещении ресторана. Старик вроде ничего похоронного не предсказывал…

Мужчины в эту ночь не спали. Александр на этот «раскрылся» перед своим другом, но не до конца. Старому Шмидту он больше доверял, чем ему. Реакция аусзидлера на исповедь грешника разительно отличалась от реакции бывшего преподавателя. Она была в значительной степени оптимистической, что придало настроение подавленному верзиле. Николай, который уже успел немного выпить «для сугрева», сразу же отмел в сторону кое-что из доводов старого Шмидта. Он, ловко щелкнув пальцем по носу своего друга, весело произнес:

– Эх, Санек, наши родичи… Они всю жизнь жили по так называемым человеческим принципам… А что у них получилось? Да ничего, одни баранки… Лично я тебя ни в чем не обвиняю, что ты хочешь красивой жизни. Все ее хотят, даже негры… Я вот был в Париже, там в десяти метрах от Эйфелевой башни африканец трахал белую бабу на зеленой травке, трахал на виду у прохожих всего мира… Мы с тобою также люди. Ты же ведь тоже человек, и ничем не отличаешься от тех, кто у нас ворует и нас обманывает, и жрет как свинья....

После этих слов он внимательно посмотрел на беглого солдата, тот почему-то молчал. Молчание его не приостановило, он весело подмигнул верзиле и протяжно пропел:

– А кто не хо-чет хо-ро-ше-е-ей жизни, ска -жи-ка мне, дру-жи-ще, ска -жи же мне, дру-жи-ще…

После этого Николай стремительно рванулся к холодильнику, из которого он вытащил бутылку водки и кастрюлю с русской окрошкой… Друзья заснули поздно утром, проснулись только к обеду. С Александра вчерашний испуг словно рукой сняло. Он, «примерив» философские размышления Фридриха Ивановича и практические советы друга пришел к выводу, что его жизнь может в недалеком будущем и не очень плохо сложиться. Нарастающий оптимизм ему в большей степени придала ночная информация молодого хозяина, который о реальной жизни в деревне и за ее пределами знал куда больше, чем математик с философским уклоном. Александр, как ему казалось, в эту ночь превзошел самого себя. В разгар застолья он, словно гордый воробей, после каждой выпитой рюмки стучал себя в грудь мощным кулаком и при этом повторял один и тот же вопрос:

– Колян, а чем мы хуже других, ну чем же хуже?… Я ведь тоже хочу хорошо жить, иметь бабу, приличную тачку. У меня тоже все будет… Правду я говорю?..

Хозяин на его размышления словесно никак уже не мог реагировать. Вместо этого он ловко запрыгнул на стол и стал танцевать. Он, неуклюже перемещаясь по столу, непонятно почему постукивал себя кулаком по голове и гладил рукой свое интимное место.Такое поведение смешило полупьяного Александра, который, также как и его друг, с удовольствием поглощал рюмку за рюмкой русскую водку и смачно хлебал русскую окрошку.

Спиртное все больше и больше выдавливало информации из «котелка» аусзидлера. Александр даже немного протрезвел, когда узнал о беглых солдатах, которые несколько лет назад дали деру из «распиздяйской армии». «Пьяная» информация друга моментально повысила его жизненный тонус, скосила его страх перед наказанием за содеянное. Оказалось, что в Германии по сей день бродят сотни беглецов из ЗГВ. О них говорят по телевизору и пишут в газетах. Не упустили возможность посмаковать о бывших соотечественниках и некоторые русскоязычные газеты. В его памяти прочно «закрепился» эпизод, рассказанный Николаем, о таком же собрате, как и он, который вел подобный образ жизни. Дезертир прожил целых пять лет в машине, дабы не попасть в лапы немцев или русских. Не улетучился из его головы и факт о том, как одна молодая девушка, служащая Советской Армии, ради земного счастья решила обручиться с местным немцем, инвалидом. Жизнь без документов для беглянки была настоящим адом, да и калека оказался подлецом и извергом. Он довольно часто специально оправлялся в постель, заставляя красивую брюнетку убирать свое дерьмо. Она все это терпела, молча она переносила и половые прихоти своего вынужденного сожителя. По этим фактам Александр решил кое-что у рассказчика переспросить, однако тот не удосужил себя комментариями. Он только недоуменно посмотрел на своего друга и сказал, что эти и другие сплетни он продает за столько же, за сколько купил их у парней на дискотеке…

Прошла неделя после того, как младший Геншер по пьянке поделился с постояльцем своими откровениями о сотнях беглых солдат бывшей Советской Армии. За это время друзья не только выработали план совместных действий, но и кое-что сделали для внедрения верзилы в реальную жизнь страны. Через своих знакомых Николай узнал о том, что в соседнем городке Либерозе есть постоянная «чернуха». Владелец дискотеки нуждался не только в рабочей силе, но и в мощном парне, который мог бы навести порядок среди молодежи. Название городка Александр запомнил быстро, запоминающим для него был и шеф дискотеки. Первая встреча вышибалы и хозяина состоялась в небольшом дачном прицепе. Многие немцы использовали такие прицепы во время вылазок на природу. Посредником в деловой встрече был Николай, он был и переводчиком. Александр остался довольным исходом встречи. Лично сам шеф у него большого доверия не вызывал, причиной этому служила не только хитрая физиономия пожилого мужчины, но и его собака. Маленькая шавка постоянно чихала и почему-то огрызалась на новенького. Он ее нисколько не боялся. На работу он устроился на законных основаниях и без посредников, которым надо было давать на лапу. Поэтому он с большим вниманием по дороге домой слушал Николая, который рассказывал ему об особенностях рынка рабочей силы на исторической родине своих предков. Александра, все еще несведущего в этом деле, многое удивляло. Он все еще не мог понять того, почему немец не сказал ему об его зарплате. Его опасения водитель воспринял совершенно спокойно. Он по привычке щелкнул языком и по-философски произнес:

– Ты, салага, в этой стране просто-напросто раб, чернорабочий… Официальные власти это называют по-другому… Поэтому спрашивать тебе о том, сколько положит в твой карман этот жирный немец с его дохлой собачкой еще рано, даже очень рано…

Ночь перед выходом на «черную» работу для Кузнецова была самой короткой и не потому, что было лето. Он опять был погружен в серьезные раздумья. Он решил покинуть гостеприимный дом аусзидлеров. У беглого першило в горле, когда он на миг представил то, что больше никогда не увидит семейство Геншеров и Шмидтов. Особенно привязался он к Фридриху Ивановичу, который, как ему казалось, чем-то напоминал его погибшего прадеда. Правнук так и ничего не сделал для поиска могилы своего предка. Николай решение своего друга об уходе признал вполне мудрым и правильным. Он, крепко обняв высокого парня, со слезами на глазах проговорил:

– Ты, земеля, прости меня за все то, что было не так.... Я думаю, тебе надо идти дальше… Иди очень осторожно, власти не любят тех, кто переступает черту закона…

Александр на предупреждения друга не злорадствовал. Он прекрасно понимал, что он своим присутствием каждодневно подвергает опасности людей, которые предоставили ему не только кров, но и больше… Деньги за его проживание младший Геншер не взял. Он с силой оттянул руку верзилы, который пытался засунуть деньги в его карман, и на полном серьезе произнес:

– Санек, береги эти копейки… Они тебе еще очень сильно пригодятся… Германия дорогая страна, здесь без денег ничего не происходит… Запомни это навсегда....

Александр от своего намерения не оступал, и продолжая втискивать руку в карман друга, так же серьезно проговорил:

– Я, хоть и нищий, но не хочу пользоваться твоей добротой… Я скоро заработаю миллионы и тогда мы с тобою гульнем, как богатые....

После этого умозаключения он громко рассмеялся, засмеялся и Геншер. Молодые люди смеялись не от того, что они и вправду могут когда-то заработать миллионы. Они прекрасно знали, что в этой стране они никогда не станут богатыми. Здесь все уже давно схвачено и распределено. Свой жизненный расклад каждый из них знал наперед, знали это и многие другие… Младший Геншер, словно намереваясь подвести итог несбыточных фантазий, с усмешкой сквозь зубы процедил:

– Санек, я, между прочим, к большим богатствам и не рвусь… Я не хотел бы иметь миллионы и не слазить каждый час с унитаза от страха. Меня бы тошнило от запаха дерьма, на котором следы обмана и насилия целых поколений… Я также не сомневаюсь, что сытые когда-то получат свое…

Затем он злорадно засмеялся и провел ладонью по шее своего друга. От неприятного ощущения тот несколько вздрогнул и сделал кислое выражение лица.

Беглый солдат, за плечами которого был объемистый рюкзак, гостеприимный дом аусзидлеров покинул рано утром, хозяева еще спали. В левом кармане его брюк лежало ровно две тысячи марок. Еще двести марок находилось в его правом кармане, деньги за проживание Геншер так и не взял. Весь этот капитал бывший постоялец накопил за все время, как покинул военный городок в Дахбау…

Глава четвертая.

Привкус счастья

Первый рабочий день у русского вышибалы получился комом. Причиной этому явилось незнание немецкого языка. С самого начала владелец дискотеки господин Фишер совершил «турне» по объектам. Александру, кроме основного предназначения стоять возле входа и бдить порядок, предстояло еще наводить чистоту не только внутри огромного зала, вмещающего около пятисот танцующих, но и далеко за его пределами. Фронт предстоящей работы молодого человека нисколько не обескуражил. При получении ценных указаний он то и дело бросал взгляд на рыжего шефа. Немец в глазах русского парня видел огоньки преданности, и поэтому все больше и больше фантазировал. У него не было сомнений, что этот русский дурак все перевернет ради вонючего пфеннига. Тому и в самом деле очень сильно хотелось работать. Деньги из его кармана исчезали так, как испаряется вода на палящем солнце.

С первого же часа своего пребывания на объектах верзила заметил, что он почему-то не вызывает симпатии у долговязого немца. Старик на своего работника смотрел с явным безразличием, он все метался в поисках шапочки для своей маленькой собачки. Та от стоящей жары нудно скулила. На невнимание к своей персоне новенький решил наплевать, ему были нужны только деньги. Он все время продолжал пристально и преданно смотреть в рот шефу или на его тощие руки, которыми он довольно часто разводил во время ценных указаний. Кузнецов содержание указаний практически не понимал, он только все время раскрывал свой рот до ушей и улыбался. Его ослепительная улыбка иногда импонировала немцу. Господин Фишер с большим удовольствием потирал свои ладони, на его «объекты» приходили только одни иностранцы. Нашелся и этот русский дурак…

Через час работы с нового «раба» пот лился рекою. Внутри палатки и вокруг нее было столько грязи, какой не было за все время его пребывания в клубе родной Найденовки. С началом темноты к дискотеке потянулись стайки молодежи. Блюститель порядка, одетый в черный костюм и в белую рубашку с галстуком в крапинку, ощутимо контрастировал с теми, кто приходил на танцы. Подавляющее большинство пришедших были одеты небрежно. Кое-кто из них напоминал ему бомжа дядю Ваню, который по вечерам шатался по районному центру Изумрудное. Новенький вышибала с самого начала работы дискотеки практически ничего не делал. Он только стоял возле входа и с очень ответственной физиономией бдил, бдил и только. Многие молодые ребята пытались завести разговор с красивым стражем порядка, все было бесполезно. Он в ответ им ничего не говорил, а просто усердно моргал глазами и с таким же усердием указывал рукой в направлении кассы или зала, откуда раздавалась душераздирающая музыка. Танцульки продолжались до самого раннего утра. За все это время вышибала отлучился от своей рабочей точки пару раз и то по естественным надобностям. Лишь после того, когда в зале осталось около десятка самых заядлых меломанов и танцоров, он решил ослабить бдительность. Он стал неспеша прогуливаться вокруг палатки. Неожиданно издалека раздался оглушительный свист. Кузнецов невольно оглянулся и увидел на парковочной площадке несколько парней. Они стояли возле машины и о чем-то между собою спорили. Он решил на все это не реагировать, через несколько мгновений свист опять повторился. Он вновь повернулся, один из парней отчаянно махал рукой в его сторону. Вышибала нехотя подошел к парням, их было шесть человек. Приметил он и двух девушек, они сидели в новеньком «Опеле». К подошедшему сразу же подскочил парень маленького роста, от которого страшно несло перегаром. Коротышка оживленно жестикулировал руками и что-то громко говорил по-немецки. Кузнецов на призывы или указания запоздалого танцовщика никак не реагировал. Не реагировал он и на ручонки немца, которые, как ему казалось, вот-вот вцепятся в его горло или в физиономию.

Противостояние продолжалось недолго. Молодой немец, скорее всего, «авторитет» небольшой толпы сотоварищей, в конце концов окончательно разгневался. На его отборную брань этот верзила никак не реагировал. Спиртное придало ему силы для дальнейшего диалога с вышибалой, которого он видел с самого начала открытия дискотеки. Даниил еще тогда понял, что ее хозяин нашел на вечер очередную жертву или пешку, коими всегда были иностранцы. Этот же «субъект» разительно отличался от предыдущих белых и черных, молодых и старых. Сегодняшний вышибала был очень высокого роста и прилично одетый, да и неурод. Красота и кротость поведения особенного иностранца очень злили пьяного повесу, он решил окончательно «разрядиться». Он еще ниже опустил свои джинсовые брюки, почти по самые «муди» и решительно продвинулся к молчащему великану. В своем успехе он не сомневался, как и не сомневался в том, что после победы займется сексом со смазливой Ангелой, сидящей в его машине. Он сделал пару шагов вперед, тихоня никак не реагировал. Не реагировал он и после того, как стал пускать в лицо верзилы клубы дыма от сигареты, кидая ее на своих губах в разные стороны…

Александр продолжал стоять и с недоумением смотреть на проделки неказистого двуногого существа, которое явно «переборщало». В родной Найденовке он давно бы ему «вставил» зубы. Сейчас же беглый солдат сдерживался. Он навсегда запомнил высказывание младшего Геншера, что немцы улыбаются во время работы не от ее удовольствия, а от страха ее потерять. Он сейчас это прекрасно понимал и поэтому продолжал терпеть обезьяньи проделки юнца. Он то и дело переводил свой взгляд то на коротышку, то на его собутыльников, то на девушек, сидящих в «Опеле». Все они «ржали», как сытые лошади. Коротышка и вовсе разошелся. Он начал беспардонно тыкал пальцем в плечо верзилы и перечислять все национальности, которые знал. Высокий парень, как это понял сам немец, не относился ни к туркам, ни югославам… Лишь после того, как повеса произнес слово «руссе, швайне», реакция от вышибалы последовала и притом очень быстро.

Через мгновение коротышка в широких штанах оказался в воздухе и в очередное мгновение «приземлился» на капот красного «Опеля». Александр со всей силой «посадил» двуногое существо, посадил так сильно, что раздался оглушительный не то треск, не то скрежет. Молодые немцы от неожиданной развязки, словно по команде, закрыли рот и перестали ржать. Мгновенно прекратился смех и в салоне. «Авторитет», еще не успевший отойти от смешного «оргазма» над русским, понуро сидел на капоте своей автомашины и со страхом смотрел на разъяренное лицо Ивана. В национальности русского медведя он уже нисколько не сомневался. Кузнецов и на самом деле был похож на огромного зверя, которого довольно долго не кормили, а потом вместо жирного куска мяса дали обглоданную кость. Ему теперь даже толпа пьяных молодчиков была не страшна, он был готов удушить любого, кто посмел бы еще раз его оскорбить. Этому уроду он позволял оскорблять себя только из-за боязни потерять свою работу…

Противостояние русского и пьяной толпы закончилось довольно быстро. Александр не решился дальше распускать кулаки, тем более, ребята явно струсили перед его силой. Наступило относительное перемирие. Кузнецов решил этим воспользоваться и направился к небольшому столику, стоящему неподалеку от входа в дискотеку. За столиком он сидел минут пять и все скрежетал зубами. Страха, как такового, у него не было. В случае нападения юнцов он намервался использовать столик, который без всякого сожаления размозжил бы на головах пьяных немцев. К его счастью, этого делать не пришлось. Через некоторое время красный «Опель» на бешеной скорости сорвался с места и исчез в темноте, вскоре за ним последовала еще одна машина…