скачать книгу бесплатно
Когда она, наконец, дотолкала Огневского до выхода, тот успел обернуться с еще одной абсурдной мыслью – надо ведь заплатить за Машин кофе? Но увидев курчавого француза, который забился в угол и закрыл лицо руками, Андрей прогнал из головы глупости и громко сказал по-английски:
– Немедленно уходите отсюда, бегите в ближайший полицейский участок, адрес: Силом-сой 7.
Француз не шевельнулся.
Выругавшись, Андрей подбежал за стойку, поднял беднягу на ноги и быстро вывел на улицу.
– Go! – прокричал он таким страшным голосом, что бариста повиновался и уковылял.
– А теперь ты “go”! – рявкнула на Огневского Маша.
Он кивнул, и они быстро зашагали в разные стороны.
Вокруг кипел и гудел центр огромного города. Яркие вывески блестели на темных бетонных стенах, покрытых вездесущей в тропиках плесенью, солнце сверкало на зеркальных гранях небоскребов и отражалось в ярко начищенных сковородках уличных едален.
Время было послеобеденное, ленивое, по тротуарам Силома неспешно шагали редкие пешеходы – не то что человеческий поток, шумящий тут в часы пик. Смешаться с толпой, увы, не получится.
Так что Андрей поступил просто – зашагал, все больше набирая скорость, в ближайший переулок. Оттуда, ломано меняя маршрут, стал двигаться в сторону бедных кварталов, лабиринтами оплетавших ближайший сточный канал. Шокирующие контрасты Азии – только что был чистый район, с приличными заведениями на иностранный манер, а через два поворота уже целые кварталы нищих лачуг.
Двухэтажные уродливые домики из бетона, хижины из чего попало, узкие кривые проходы, через которые носятся местные лихачи на мопедах. Кошки, куры, крысы, ящерицы, полуголые дети, тележки с лапшой и кучи какого-то хлама…
В отличие от трущоб в Южной или Северной Америке, здесь не торгуют наркотиками и не убивают. Тут живут в тесноте да в не особой обиде добрые, улыбчивые люди. В Королевстве Таиланд много бедных, но мало нищих, риса и овощей обычно хватает на всех.
За годы жизни в Бангкоке Огневский успел полюбить этот по-своему красивый хаос. Он умело пробирался через него, хотя пришлось сбавить скорость. Потом жилая часть трущоб сменилась складской, и тут уж он прибавил ходу.
Бегать Андрей умел быстро и долго, научился еще в юности. Сначала под руководством суровых тренеров в училище, а потом по сырым, заваленным камнями горам. Пробегать тогда приходилось помногу, да и не налегке, как сейчас. С оружием на шее, в полной выкладке, а иногда и при спецоборудовании. За промедление можно было заплатить жизнью.
Так что сейчас бежал он с хорошей скоростью и не уставал. Только вот противник тоже оказался ученым: позади Андрея, в дальнем конце улицы, двигалась человеческая фигура. Незнакомец бежал за ним следом, и скорость у него была почти фантастическая.
Техника бега была странной – преследователь согнулся, наклонился вперед, а руки откинул назад, словно крылья. Э, да это похоже на хаягакэ… Японцы, что ли? Но с ними Огневский вроде не ссорился.
Древнее искусство боевого бега сохранилось в нескольких единоборствах Японии, даже во всем известном карате. Андрей и сам когда-то пробовал изучать его, но бросил – особых преимуществ перед обычной западной техникой бега он не заметил. Как многое в японских боевых искусствах, оно показалось ему пережитком прошлого. Наверно, так удобно бежать, когда у тебя в руках щит да меч, – они ложатся вдоль тела и не мешают двигаться. Но в современном мире – бесполезная экзотика.
Преследователь, однако, на глазах доказывал обратное. Он уверенно сокращал дистанцию, еще полминуты – и догонит.
Андрей постарался ускориться, насколько было сил, но за очередным поворотом налетел грудью на перила, за которыми мутно плескался кхлонг – один из бесчисленных каналов, давших тайской столице титул «Венеция Востока». Справа тянулась грязноватая длинная набережная, по которой, как назло, неслась к нему еще одна согнутая фигура.
Что теперь делать? Вступать в бой с двумя такими спецами – себе дороже. Тем более что они, скорее всего, вооружены, а у самого руки пустые – легально носить оружие в Таиланде ни один иностранец не мог, а серьезных причин нарушать до сего дня не было.
Как всегда в непонятных ситуациях, Андрей дал себе одно мгновение, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. И тут же открыл их, прислушиваясь к механическому реву со стороны канала.
По зеленой воде шла, поднимая волны, пассажирская лодка – обычный тут вид общественного транспорта.
Андрей сделал три шага назад, уже слыша за спиной топот одного из бегущих, и рванулся вперед, в прыжке оттолкнулся ногой от перил.
Внизу промелькнули мутные волны, а потом ступни ударились о белую полотняную крышу лодки, защищавшую пассажиров от жаркого солнца. Лодка была небольшая, метра четыре в длину, от удара она закачалась, внизу кто-то вскрикнул.
– Ко тхо-о-од кхап! – громко извинился Огневский и с коротким выдохом прыгнул снова.
Поджал ноги, чтобы не удариться об перила на той стороне, приземлился в кувырок, вскочил и показал преследователям средний палец. Лодка ушла, и, кроме как вплавь, ну или бегом до ближайшего моста, его теперь было не достать.
Один из преследователей тоже вытянул руку, но было ясно, что Андрея ждет не просто неприличный жест. Огневский развернулся и побежал зигзагами, из стен и перил вокруг него полетела пыль с искрами – ложились пули.
Метнулся в узкий проход, еще в один – места пошли совсем глухие, не встретилось ни души. За третьим поворотом оказался тупик, грязная стена серого бетона, покрытая черно-зеленой плесенью и оплетенная старыми трубами.
Что делать? Наверх по трубам? Но с виду они были совсем хлипкие. А что это в углу? Жерло большой трубы… Он подбежал, заглянул внутрь – далеко, шагов через пятьдесят, с другого конца белел свет.
Огневский полез внутрь, труба была довольно широкая, можно было бежать согнувшись. «Что за день такой, – думал он, плюхая по мутной, вонючей жиже на дне желоба, – люди бегают друг за другом, согнувшись в три погибели…»
Справа и слева открывались темные проходы неизвестно куда, но он строго держал курс на свет. И чуть не свалился, когда справа выплыла низкая тень. Глаза у Огневского тренированные, быстро привыкают к полумраку, и он разглядел крупного варана. Ящерица, размером не уступавшая крокодилу, уставилась на него, Андрей будто почувствовал на себе холодный, недобрый взгляд.
За годы путешествий по Азии он не раз сталкивался с варанами, и в городских парках, и в джунглях, но еще ни разу – в канализации. Впрочем, он знал, что, несмотря на свой жуткий вид, твари они мирные и трусливые.
– Пошел с дороги! – заорал Огневский.
Перепуганная зверюга быстро развернулась, едва не задела длинным хвостом и стала удирать в темноту, смешно семеня короткими лапами.
Андрей двинулся дальше, из-под ног разбегались крысы, но на них он внимания не обращал. Белеющий выход был уже совсем рядом. Вот он, пресловутый свет в конце туннеля. Только туннель что-то уж больно вонючий… Он миновал несколько боковых ответвлений, черных, зловонных. Что там дальше, в этом гадком лабиринте, сколько километров варанье-крысиного царства? Говорят, там еще и тараканы полуметровые водятся.
На него выскочила еще одна приземистая тень. Этот варан крупнее раза в два, старый, матерый, покрытый толстой бугристой кожей.
– Уйди, козел! – биологически некорректно закричал на него Андрей.
Но варан убегать не стал. То ли был уверен в себе, то ли на козла обиделся, но приподнялся, выгнул шею и низко противно зашипел.
Андрей был не в том состоянии, чтобы церемониться с помойной фауной. Он подался вперед, кулаком прижал широкую башку ко дну трубы, кожа варана была сухая и шелушилась.
Огневский на четвереньках перелез через извивающееся мускулистое тело, получил когтями задней вараньей ноги по лодыжке, выругался и не оглядываясь побежал к выходу.
Он выскочил из зловонного жерла на относительно свежий воздух и увидел, как позади, в темноте у самого выхода, извивается разъяренная тварь, но выбраться на свет не осмеливается.
Андрей оказался во дворе какой-то мастерской, заваленной автомобильными деталями и листами железа. Рабочих видно не было, только тощий дед в майке, закатанной до груди, сидел на табурете и смотрел старый телевизор. На вылезшего из сточной трубы иностранца он внимания не обратил.
Андрей не стал выходить прямо, через подворотню, а протиснулся в узкую щель между двумя зданиями и оказался – о чудо – на оживленной, забитой людьми улице Сатхорн. Протолкнулся через толпу к краю тротуара (народ шарахался от запаха сточной канавы) и запрыгнул в припаркованное такси.
Водитель стал морщиться на мокрого, ободранного и вонючего иностранца, но Андрей протянул ему тысячу тайских бат, в пять раз больше обычной цены, и назвал адрес. После чего улегся на заднем сидении, подложив руки под голову.
– Ну-у-у-ай [устал. – тайск.], – объяснил он таксисту сонным голосом.
Это была чистая правда.
Личное дело
Пиликнул электронный замок на двери, и Мэу вошла в свой новый кабинет. Внутри еще слегка пахло свежим пластиком и было холодно – кондиционер не выключали с вечера.
Первое, чему ей пришлось научиться, поднимаясь в иерархии тайского государства, – это не мерзнуть. Прохлада в тропиках – роскошь, знак престижа, и любое уважающее себя учреждение яростно кондиционируется – чем сильнее, тем солиднее. А уж куда солиднее, чем особой отдел полиции. Так что терпи, девочка. Как в твоей родной провинции, в горах на севере страны, – чем выше, тем холоднее.
Она уселась в свое старое, удобное рабочее кресло. Только это кресло, да еще большой портрет Его Величества Рамы IX она перевезла сюда из прежнего кабинета, в тесном и кишащем насекомыми здании в центре Бангкока. Какое это было событие, когда всех чиновников перевели из ветшающих бетонных коробок, разбросанных по столице, сюда, в новый правительственный квартал, только что выстроенный в пригороде.
Тут совсем другое дело – фонтаны, статуи, футуристические здания с застекленными внутренними дворами, по одному на каждое ведомство. Правда, добираться сюда по чудовищным столичным пробкам очень тяжело, но это больше сказалось на сотрудниках низкого ранга. Беднягам приходилось теперь вставать на час-полтора раньше. А кто повыше, просто переселились в пригород, оно и приятнее. Ну а подчиненным – лишний стимул расти.
Зазвонил телефон.
– Кхун Мэу на кха, – обратилась секретарша в уважительной форме, со всеми вежливыми частицами в конце фразы, – к вам человек, тот самый, из русского посольства.
– Пусть поднимется.
– Может быть, проводить его?
– Не нужно, – ответила Мэу.
Пускай побродит по длинным коридорам, подивится на размах, пару раз потеряется. Чем больше осведомитель сбит с толку, тем проще с ним будет работать.
Ох уж эти фаранги, белые иностранцы. Все ломятся приехать в Таиланд, для них это страна отдыха и дешевых удовольствий, развязности, беззаботности. У них принято посмеиваться над «азиатским разгильдяйством» и «тайской нерасторопностью». Но мало кто понимает, с чем в действительности имеет дело.
За яркой оберткой, за видимой легкостью жизни, стоит тайское государство. Суровое и крепкое, держащееся на таких, как Мэу. За подделку любого документа с государственной печатью, птицеруким Гарудой, тут смертный приговор. За продажу наркотиков – смертная казнь. За хулу на Будду и пропаганду атеизма – тюремный срок. То же самое за оскорбление монархии и Его Величества.
По представлениям фарангов, это средневековая дикость. Но за счет чего еще сохраняется та атмосфера праздника, ради которой они все мечтают сюда приехать?
Король, Будда, государство – и никаких компромиссов с теми, кто против них. Не потому ли двести лет назад, когда западные державы покорили всю Азию, когда даже великий Китай сдался белым, а Индия, колыбель культуры, была на коленях перед англичанами, – только Сиам оставался свободен от власти захватчиков.
В двадцатом веке прочие страны Индокитая впали в коммунистическое безумие, приведшее к тысячам жертв, к яме, из которой Лаос и Камбоджа только-только начинают выбираться, а Вьетнам, похоже, не выберется никогда. Все это время Таиланд оставался единым и свободным, под властью всеми любимой монархии.
Видимая легкость и беззаботность, а под ними – сталь. Как священная татуировка Сак Янт, оберегающая от пуль и ножей, скрытая под легкомысленным летним костюмом.
В дверь постучали.
Он вошел – плотный, слегка вспотевший, лысоватый. Работник российского посольства, не из мелких, но и не из самой верхушки. Однако с поразительными связями и способностью добывать сведения.
– Доброе утро, – сказала она по-русски. После шести лет в РУДНе говорила она свободно, только иногда запиналась этих ужасных «всп» и «нск».
– Здравствуйте, госпожа Мэу, – ответил пришедший, невольно слегка улыбнулся и тут же покраснел.
Хозяйка к этому привыкла, ее неформальное имя многим казалось забавным. По-тайски это милое звукоподражательное слово означало «кошка». Еще одна вещь, к которой фарангам сложно привыкнуть, – «чу-лен», неформальные имена, прозвища. По паспорту Мэу звали Дхаттия Чарёнсукди, хорошие имя и фамилия, старинные, на пали, священном языке буддизма. Но в обиходе все тайцы имели прозвища – часто забавные и легкомысленные. Ладно еще «кошка». В школе среди одноклассников были у нее и Му – «свинья», Тэнг-ва – «огурец», Лан – «лысый» и тому подобное. Есть даже шокирующее нетайцев имя Фак, хотя переводится оно вполне пристойно – «тыква». Иностранцам некоторые из чу-ленов кажутся обидными или неуместными, а для тайцев в них нет ничего плохого, это общепринятый способ обращаться друг к другу.
С пришедшим Мэу была мила. Усадила, сама включила кофемашину, добавила в эспрессо сливки и сахар. Уже четыре года как она, кроме прочего, руководила российским направлением в работе с иностранцами. И потому знала: к русским, тем из них, кто послабее характером, ключик подобрать легко – просто будь с ними поласковее. В этой суровой стране люди изголодались по обычной приветливости и с непривычки просто таят, когда ты с ними обходителен. Это она уяснила, еще когда училась в московской Лумумбе.
Сей экземпляр, впрочем, был особенным. Не просто жадным до денег и хорошего обращения. Он был идейным информантом, тайно презиравшим свою страну и, кажется, искренне верившим в Таиланд, в «тайский путь», как он это называл. И хотя путь этот он представлял себе довольно туманно – «как было бы у нас в России, если б не проклятая революция», – но был по-настоящему ему предан. Деньги, впрочем, тоже брал.
И в этот раз ломаться он не стал, сразу передал папку, взял плату, поговорил о пустяках и собрался идти. Интересно, что будет с этим странным человеком, если его раскроют (а русские всегда рано или поздно раскрывают)? Сошлют, наверно, куда-нибудь на север.
Когда лысый толстяк ушел (конечно же вежливо проводила, сделала вай – поклон с молитвенно сложенными руками, – хотя для иностранцев его делать и не обязательно), Мэу села обратно в кресло и стала читать текст из папки.
Досье. Очередной очень интересный и важный сейчас русский. Еще какой интересный…
Андрей Андреевич Огневский. Возраст: 31 год.
Родился в городе с непроизносимым названием Yuzhno-Sakhalinsk. Посмотрела по гугл-карте – да это совсем рядом с Японией! Мэу как-то и не думала, что Россия тянется так далеко на восток… Получается, тоже свой, азиат, хоть и северный.
Из потомственной военной семьи, отец командовал ракетной частью, дядя – высокий чин в Москве, в военных дипломатах, проще говоря, в разведке.
Мать, учитель литературы, умерла, когда был подростком. От отца с мачехой отстранился, связей не поддерживает.
С 16 лет работал в геологических экспедициях на Дальнем Востоке и Севере. Там происходит какая-то темная история, чуть ли не с убийством, после чего Огневский уезжает в Москву. В 18 лет идет служить в армию, причем в разведывательные войска (возможно, по протекции дяди). После службы попадает в некое закрытое училище (названия в досье не было).
В королевской военной академии Мэу рассказывали про знаменитых бойцов под названием spetsnaz. Похоже, что училище готовило именно их, причем упор был на использование электронных устройств, что в те времена было довольно большой редкостью. Говорилось что-то о беспилотниках, «умных» предметах экипировки, взломе компьютерных сетей… Мэу, начинавшая в уличной уголовной полиции, была от всего этого далека, но главное уяснила: объект умеет не только бегать и стрелять.
Больше того, в училище Огневский успел прославиться способностями – и физическими, и умственными, считался чуть ли не гением по электронике.
По окончании был отправлен в некий отряд, одну из первых попыток создания в российской армии хай-тек-войск. Огневский быстро стал командиром отделения и вообще всячески выделялся, якобы сам разрабатывал многое из оборудования. Продвижению в офицеры мешало лишь отсутствие высшего образования и, возможно, темное прошлое.
Участвовал в операциях по борьбе с террористическим подпольем, уцелевшим после завершения Второй Чеченской кампании.
Про чеченскую войну Мэу знала, это вроде конфликта с мусульманскими сепаратистами в трех южных тайских провинциях, на границе с Малайзией. Только русским удалось конфликт закончить, а в Таиланде, прости Будда, все тянется и тянется…
Во время операции по захвату полевого командира, одновременное являвшейся боевым испытанием некоего нового устройства, почти все отделение погибло (по некоторым данным – из-за ошибки командования).
Огневский получил касательное ранение в голову, проходил долгое лечение. Отсюда особая примета – глубокий и длинный шрам на левой стороне головы, по большей части скрытый волосами.
Мэу внимательно рассмотрела фотографию, приложенную к папке. Острый край шрама действительно выглядывал из-под светлых кудрявых волос. Но не сказать чтобы это сильно портило лицо – вполне приятное, совсем еще молодое. Если что обращало на себя внимание, так это линии рта и бровей, резкие, суровые, плохо сочетавшиеся с большими серыми глазами. Фото, похоже, было недавнее – лицо покрывал густой загар, сразу видно, что не первый год у экватора.
После выздоровления Огневский подал в отставку, в чем было отказано. Но в итоге добился (возможно, не совсем легальным путем) признания негодным по ранению.
Покинул Россию, много путешествовал по Азии. Наконец осел в Китае, где через какое-то время стал – ого! – заместителем начальника службы безопасности корпорации «Хунлун». По слухам, в то же время плотно занимался в нескольких школах боевых искусств, в том числе у выдающихся мастеров.
О деталях работы в «Хунлуне» узнать удалось крайне мало – китайский технологический гигант оберегает свои секреты получше многих государств. Однако по косвенным данным, Огневский участвовал и, возможно, руководил расследованием серии саботажей на фабриках корпорации в Гуанчжоу.
У руководства «Хунлуна» состоял на хорошем счету, славился аналитическими талантами и острым умом.
Побывал в США во время какого-то быстро замятого кризиса в тамошнем отделении «Хунлуна» и опять же что-то там расследовал.
В 2007-м уволился и покинул Китай. С тех пор живет в основном в Таиланде, формально владеет в Бангкоке собственной компанией по разработке программного обеспечения, но фирма работает с минимальным оборотом, а сам он ею почти не занимается.
Что интересно, вскоре после отъезда Огневского из России военная прокуратура завела на него дело. Обвинялся в похищении неких высокоценных разработок и данных, относившихся к проекту хай-тек-отряда. В настоящее время, однако, расследование приостановлено по неясным причинам (хм, кажется, понятно: такое бывает, если кто-то сверху велел притормозить и хода делу не давать). В 2012-м без сложностей получил новый российский паспорт в Бангкокском консульстве. Сумел, похоже, договориться со своими…
Предположительно, в последние годы участвовал в нескольких крупных теневых операциях в интернете, связанных с утечками данных из правительственных и корпоративных источников нескольких стран, однако ни разу не был уличен с достаточными доказательствами. Располагает денежными средствами неясного происхождения.
Что ж, еще один из деятелей Даркнета, «темной сети»… Немало из них в последние годы перебралось в Королевство – и на то, увы, есть причина. В большинстве развитых стран полиция в ходе расследования может получать доступ к закрытым данным пользователей – от списка покупок в интернет-магазинах до переписки. Но не в Таиланде, здесь никто ничего раскрывать не обязан, а потому для темных цифровых личностей просто раздолье. Мэу была ярой сторонницей создания нового закона о кибербезопасности. Нужно дать полиции необходимые права в интернете, но это когда еще будет… Законы в тайском государстве принимаются не быстро, да и сопротивление от либералов уже сейчас нешуточное: пугают «цифровой тиранией» и тому подобное.
Огневский, согласно досье, аполитичен, иногда называет себя анархистом. О нынешнем режиме в России отзывается неоднозначно, впрочем, никогда не был замечен в действиях против интересов РФ. Критически относится к любым государствам и с явной нелюбовью – к армии любого рода. Однако часто тепло отзывается об Индонезии и Таиланде.
Исповедует русскую православную религию, но практикует крайне нерегулярно.
Сохранил продвинутые навыки бойца black ops. Мастер спорта по стрельбе. Владеет разными техниками рукопашного боя и холодного оружия на высоком уровне. Способен молниеносно и скрытно передвигаться в городской и природной среде. Следует собственной системе каждодневных тренировок, состоит в контакте с лучшими тренерами мира и ветеранами спецподразделений.
Кроме русского и английского, владеет китайским, индонезийским и тайским языками.
Является экспертом в области кибербезопасности, видимо, обладает выдающимися навыками взлома компьютерных систем. (Да уж, само это «видимо» должно показывать его уровень – ни разу по-настоящему не попался.)
