скачать книгу бесплатно
– Гер Лохмер, доброе утро, – Катрин приоткрыла дверь в кабинет начальника и просунула в проём голову.
– Да-да, фрёйлин Шван, заходите.
Блондинка вошла и пропустила Ангелу, которая не очень уверенно вступила в кабинет. Брюнетка вдруг подумала, что может быть, зря решилась на эту работу. Да и гер Лохмер, вальяжно развалившийся в кожаном кресле, ей сразу не понравился. От такого точно жди неприятностей.
Рюдгеру Лохмеру было тридцать два. На самом деле, его отцом был ирландец, а мать – еврейкой. Но никто об этом не знал, так как факт своего происхождения ему удалось скрыть. Его семья ещё в 1920 перебралась в Берлин. Рюдгер был смышленым. Неплохо учился и где-то в лет пятнадцать увлёкся идеями национал-социализма. Начал посещать кружки. Но ничего не говорил родителям. Постепенно он отдалялся от отца и матери, осознавая, что с такими родителями он ничего не добьется в Германии. Каким-то образом ему удалось поступить в кадетский корпус. А в 1933 году ему посчастливилось жениться на немке. Эльзе было восемнадцать, она была сиротой. К тому же болела чахоткой. Благодаря ей, Рюдгер получил немецкую фамилию и после смерти жены – хорошее наследство. Он понимал, что не сегодня – завтра его призовут на фронт. Училище он не окончил, поэтому был в звании фенриха. (Прим. звание унтер-офицера) Но это его мало волновало. Он был уверен, что с его талантами он быстро поднимется. А ещё он был уверен, что фюрер сможет победоносным маршем завоевать Европу, что война закончится самый максимум через год. Вот уже и Польша признала Гитлера самым великим вождём.
– Ангела Шмид, – улыбнулся Лохмер. – Я правильно понимаю?
– Да, гер Лохмер, – ответила девушка.
Лохмер кивнул головой.
– Фрёйлин Шван, вы можете подождать за дверью, пока я переговорю с фрёйлин Шмид. Если нас всё устроит, то вы проводите на её рабочее место.
Катрин вышла и прислонилась к стене. Её очень волновало то, о чём хочет поговорить с Ангелой Лохмер. И она почему-то начала беспокоиться.
– Можно ваши документы? – потребовал Лохмер.
Ангела открыла сумочку и достала оттуда паспорт и трудовую книжку. Ей было не по себе. Взгляд Лохмера был каким-то липким.
Всё так же вальяжно сидя в кресле, мужчина скользнул глазами по жёлтому паспорту, потом ухмыльнулся своим каким-то мыслям и кинул его на стол. Открыл трудовую книжку. Чуть приподнял брови.
– У тебя стаж всего один месяц посудомойкой, – уже то, что Лохмер перешёл на «ты», заставило Шмид напрячься. – Сколько тебе? – мужчина открыл паспорт. – Двадцать? И ты больше нигде не работала? Или работала неофициально? – предположил он. – Ладно, это не так важно. Мне нужен работник. Но фрёйлин Шван тебе, наверное, уже сказала, что я не смогу тебе платить ту же сумму, как остальным? – мужчина закрыл паспорт.
– Да, гер Лохмер, – кивнула девушка.
– Хорошо, – улыбнулся мужчина.
Рюдгер встал, подошёл к шкафу и открыл его ключом, который достал из брюк. Ангела увидела ящичек с картотекой, куда опустилась её трудовая книжка. Закрыв шкаф, мужчина обернулся к ней.
– Я буду платить тебе… пятьдесят рейхсмарок за работу телефонистки. Я думаю, что тебя это устроит?
Ангела прикрыла глаза и согласно кивнула. В принципе, это было то же самое, что она имела сейчас. До того, как её вышвырнули из кафе. Но зато у неё не будет бессонных ночей, она сможет больше проводить времени с сыном.
– Конечно, гер Лохмер, – ответила она.
– Хотя… – мужчина подошел к девушке. Ближе, чем следовало. – Я мог бы увеличить твоё жалование. Но это зависит от тебя.
Ангела попятилась, но тут же уперлась в стенку. В глазах начальника телефонной станции она прочитала то, что он хочет от неё. Но она этого не хотела!
Тыльной стороной ладони мужчина провёл по щеке девушки.
– Тебе просто нужно быть хорошей девочкой, Гела. – Ангелу передёрнуло от того, как назвал её мужчина. Она ненавидела, когда её так называли. – И смогу прибавить тебе десять, а то и двадцать рейхсмарок. А если будешь ну совсем хорошей, то сможешь получать наравне с другими.
Рука Лохмера сжала грудь Шмид. Другая рука чуть сжала её горло.
С приходом Гитлера к власти закрылись все увеселительные заведения Берлина, где так обожал проводить время молодой Рюдгер. К его услугам были и девочки, и мальчики. И даже мальчики, похожие на девочек. Сейчас же всё это было под запретом. И это единственное, о чём сожалел Лохмер. Когда же Шван рассказала о своей знакомой иудейке, Рюдгер про себя довольно потёр руки. А вслух согласился взять еврейскую девушку на работу на телефонную станцию.
Конечно, он мог бы спокойно найти себе жену. Но ему хорошо было быть холостым вдовцом.
Шмид сглотнула. Всё возвращалось. Снова! И никто ей не поверит. А если и поверят, то скажут – поделом. Роберт – вот о ком она должна думать в первую очередь. Если она сейчас воспротивится, то с ней могут сделать всё, что угодно. А что тогда будет с её мальчиком?
Рука Лохмера, которая только что сжимала её грудь уже шарила под её юбкой, стараясь снять с неё панталоны. Она почувствовала пальцы мужчины, пощупывающие её клитор, и нервно задрожала.
– Помолчи уже, если хочешь заработать прибавку, – мужчина в наслаждении облизал губы и прикрыл глаза.
– А если не хочу? – она попыталась ещё предпринять попытку не делать то, к чему её принуждали.
– Тогда я вышвырну тебя прочь, без документов. Что ты тогда скажешь полиции? – Девушка почувствовала, как рука, сжимавшая её за голо сжалась чуть сильнее, а мужчина открыл глаза и в упор посмотрел на неё. Вытащил пальцы он поднёс к носу. – Мм… – у него уже давно никого не было, и он устал развлекаться собственной рукой. Но сегодня он не возьмёт её, позже. Он сделает это в кровати. – Расстегни мой ремень! – приказал мужчина. Шмид дрожащими руками взялась за пряжку. Господи! Она хотела, чтобы всё скорее закончилось. Штаны упали вниз, и мужчина остался в трусах. Он взял руку брюнетки и заставил залезть в трусы. – Возьми его. Я думаю, ты должна знать, что делать? Если у тебя есть сын, значит, у тебя был мужчина.
Ангелу затрясло. Она была на грани обморока. Но тут Лохмер отвесил ей звонкую пощёчину.
– Не смей мне тут падать в обморок, мерзкая жидовка! – прошипел Рюдгер. – Давай, возбуди меня! О, да! – член мужчины начал набухать, и он закатил глаза. Лохмер стянул трусы и заставил Ангелу опуститься на колени. – Возьми в рот.
– Нет! – умоляюще прошептала девушка, посмотрев на мужчину. В её глазах стояли слёзы.
– Ты, блять, хочешь, чтобы твой сын остался сиротой и закончил свои дни в концлагере? – тихо прорычал Лохмер.
– Вы не сделаете этого… – в отчаянии прошептала брюнетка.
– Нет, если ты сделаешь то, что я прошу. По-хорошему.
И Ангеле Шмид пришлось встать на колени перед немцем.
– Фрёйлин Шван, – выглянул из двери своего кабинета начальник телефонной станции. Выглядел он странно-довольным. – Проводите фрёйлин Шмид и расскажите, что от неё требуется.
Ангела же напротив, была словно простыня. И Катрин видела, что ту потряхивает.
– У тебя всё хорошо? – обеспокоенно спросила блондинка, когда за мужчиной закрылась дверь.
– Всё просто отлично, – холодно ответила Шмид. – Показывай, куда идти.
Катрин не могла понять, что случилось с подругой. А Ангела в этот момент ненавидела блондинку. Ей казалось, что та это сделала специально.
В одиннадцатом часу Шван не выдержала.
– Мне нужно покурить! – резче, чем следовало бы, воскликнула она. – Ангела, пойдём со мной. У нас есть десятиминутный перерыв.
– Нет, – холодно отчеканила брюнетка.
– А я сказала, что ты со мной пойдёшь! – прошипела Шван на ухо Ангеле, взяв ту за плечо.
Девушки вышли в задний дворик через служебный вход. Катрин закурила сигарету и, выпустив дым, посмотрела на подругу.
– Что случилось в кабинете Лохмера? – настойчиво спросила Катрин.
– Ничего такого, что бы тебя могло удивить, – Ангела не хотела смотреть в глаза Шван.
– Да ладно? – Катрин не верила брюнетке. Ни на йоту. – Поэтому ты вышла оттуда бледная, словно смерть? Что он тебе сказал?
– Всего-навсего предложил прибавку к зарплате, – горько усмехнулась брюнетка, – за определённые услуги. Ты же знаешь.
– Погоди-погоди? Что я знаю…? – догадки, что пришли на ум Шван, ей не очень понравились. – Блять! Он…? Ты?
Ангела, наконец, посмотрела в серо-зеленые глаза, в которых читалось всё сразу: и боль, и ненависть. И кажется, желание убить. А ещё в них были слёзы. Неужели она ошиблась, и Катрин не подкладывала её под Лохмера?
– Ублюдок! Блять! Чёрт! Я его урою! – девушка стукнула по стене.
Ангела грустно покачала головой.
– Я всего лишь «мерзкая жидовка», не более, – в её голосе была горечь. И странное принятие ситуации.
– Ангела, нет! – Катрин откинула недокуренную сигарету и, взяв лицо брюнетки в свои руки, посмотрела в тёмно-карие глаза. – Не смей так говорить. Ты не мерзкая. И… ты не жидовка. Ты – Ангела Шмид. Ты… – Шван сглотнула. – Я придумаю что-нибудь. Я не знаю, что, но придумаю. Я не позволю, чтобы тебя обижали.
Шмид вздохнула.
– В пятницу после работы я еду к нему домой.
– Что? Не смей. Не надо этого делать! – пробормотала блондинка.
– Я в первую очередь должна думать о Роби. Если со мной что-то случиться… И прости, что подумала, что ты…
– Ты мой самый близкий человек, – прошептала Катрин. – Я бы ни за что не смогла причинить тебе боль.
Шван снова достала сигарету, ведь предыдущую она выкинула, не выкурив.
Тут дверь открылась и, обернувшись, девушки увидели Рюдгера Лохмера, который, похоже, направлялся к своему автомобилю.
– Ну как, фрёйлин Шмид, вам нравится ваша работа? – буднично спросил он, будто бы ничего не было утром.
Ангела лишь кивнула головой.
– Я думаю, вы втянитесь. Быстро втянитесь. Я уверен в этом.
Ангела и Катрин наблюдали, как мужчина завёл машину и выехал через арку на улицу.
«31 сентября 1939 год.
Я думала, что этого больше не случиться. Но, похоже, это новое начало. Мой начальник, Рюдгер Лохмер, не тронет Роберта, если я буду оказывать ему «услуги». И за это мне будет прибавка к зарплате (он сегодня «милостью своей» дал мне пять рейхсмарок), не уничтожит меня и Роби. Что ж, делать мне нечего.
Когда Катрин узнала про всё это, её реакция меня удивила. Она сказала, что хочет его убить. А ещё, пообещала помочь. Но чем она сможет помочь «мерзкой жидовке»?»
Катрин положила пасту и свиную отбивную себе на тарелку, собираясь поужинать в своей комнате. Пусть времени был уже десятый час, плевать. Когда она была на нервах, она могла съесть и больше. А ещё в комнате у неё была припрятана бутылочка пива, которая поможет ей снять напряжение.
Но в дверях кухни неожиданно появился Келлер. На нём были домашние брюки, туфли и майка. У Шван подкатил комок отвращения к горлу: грудь мужчины была ужасно волосатой, предплечья тоже покрывали густые чёрные волосы. Она не любила мужчин, а слишком волосатые у неё вызывали чуть ли не блевотный рефлекс.
– Добрый вечер, Катрин, – промурлыкал мужчина, но во взгляде сквозило недовольство.
– Добрый.
– Что-то ты сегодня поздно. На сколько я знаю, ты приходишь с работы в половине девятого.
Шван пожала плечами.
– Я не должна отчитываться ни перед кем, во сколько мне приходить, – ответила она, намереваясь продолжить свой путь.
– Это мой дом. И ты должна предупреждать, во сколько ты собираешься приходить. Также ты обязана мне говорить о том, насколько ты отлучаешься в входные. Ты меня поняла?
– С чего вдруг? – удивилась девушка.
– Ты живёшь в моём доме, лапуля! – в голосе Келлера послышались стальные нотки.
Так Катрин, спокойно, выдохни! Попыталась успокоить себя Шван. Она закрыла глаза и взяла всю волю в кулак. Открыв глаза, попыталась улыбнуться.
– Хорошо, Келлер. Думаю, ты прав. Такого больше не повторится.
Ей нужно вытерпеть этого ублюдка всего ничего, полтора месяца. А потом она переедет к Лили.
– Вот и ладненько, – фон Гинсбург улыбнулся. – Я ждал тебя, чтобы вместе поужинать. Твой поздний приход меня просто очень сильно расстроил. Но теперь, когда мы всё решили, пойдём, вернёмся в столовую.
Шван опустила плечи: похоже, ей сегодня не попить пива.
– Что ты скажешь на счёт пары рюмочек шнапса? Думаю, что добропорядочная фрёйлин может себе это позволить на ночь после трудового дня?
Что? Келлер собирается её угостить шнапсом? Что ж она была вовсе не против.
За ужином Катрин позволила себе опрокинуть только эти две рюмки. Мужчина же выпил всю бутылку, запив её тремя бутылками тёмного пива. И ничего не съел. Поэтому, когда девушка убирала со стола, Келлер был пьян в стельку.
– Забудь про посуду, лапуля… – заплетающимся языком пробормотал он. – Иди ко мне.
Катрин проигнорировала его слова, ставя грязную посуду в раковину и собираясь её помыть. Но вдруг она ощутила кольцо рук вокруг своей талии и губы, присосавшиеся к её шее.
– Оум… Ты так вкусно пахнешь, Кетхен… – её в ноздри ударил запах мужского тела, одеколона и алкоголя.
– Келлер, убери свои руки, ты пьян! – возмутилась девушка.
– Да, я пьян! И я тебя хочу, – она почувствовала его язык на шее, а потом губы, которые схватили мочку уха.
Мужчина развернул девушку к себе.
– Поцелуй меня, – Келлер потянулся к Шван, чтобы поцеловать её, но она начала бить его в грудь.
– Уйди! Не смей меня трогать! Я тебе не уличная девка, – она извивалась в крепких мужских объятиях.
– Нет…
Девушка умудрилась вывернуться, а быть может ей просто позволили. Она отвесила Келлеру пощёчину. Мужчина в удивлении схватился за щёку, а Катрин смогла выбежать из кухни. Он слышала, как за её спиной гогочет фон Гинсбург.
