скачать книгу бесплатно
Однажды в Берлине
Елена Велес
Начало Второй Мировой войны. Ангела Напах – еврейка, которая вынуждена работать на улице продавцом газет, скрываясь под маской мальчишки. Ей нужно выжить, чтобы суметь прокормить себя и своего маленького сына. Катрин Шван – немка, чистокровная арийка. Когда ей было пятнадцать, её родители поплатились за то, что участвовали в Путче против Гитлера. Но об этом никто не знает. Что ждёт этих девушке в будущем? Что сулит им случайная встреча на улицах Берлина 1939 года? Книга содержит нецензурную брань.
Однажды в Берлине
Елена Велес
© Елена Велес, 2022
ISBN 978-5-0056-3716-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Берлин. 1945 год.
Лейтенант Десятого пехотного корпуса армии Великобритании Уэйн Трумэн опустился на стул в небольшой комнатушке давно разграбленной квартиры на окраине Берлина. На душе было паршиво. Он только что был вынужден расстрелять одного из своих солдат за изнасилование молодой немки. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Мужчина устал от войны и пусть победа была уже объявлена, но домой, в родную Шотландию он вернётся ещё не скоро.
Послышался шорох, и Уэйн повернул голову по направлению к нему. В комнату вошёл рядовой Янг. В руках у него была тетрадь.
– Что это? – лейтенант кивком головы указал на неё.
– Походу, это дневник, сэр. Дневник еврейской девушки. Вот ведь блять… О, простите, лейтенант, – пробормотал рядовой, испугавшись, что его накажут за неуставное поведение. Но строки, которые он только что прочитал, вызвали у него гнев. Да, он знал, что британцы тоже творили зверства. Одного такого вот ублюдка Трумэн только что в назидание расстрелял перед всем строем. Но всё же, читать было невозможно.
Трумэн протянул руку и Билли отдал ему дневник.
«20 февраля, 1934 год.
Я, кажется, жду ребёнка. Тот случай всё-таки имел последствия. Я не знаю, кто отец… Я всё ещё просыпаюсь ночами. Мне всегда снится, что они меня насилуют снова и снова. Что мне теперь делать? Я одна. И мне только пятнадцать.»
Строчки были сухи, но в них чувствовалась боль. Уэйн захлопнул тетрадь и положил её на стол. Девушке было всего пятнадцать лет. Что стало с ней? Что стало с ребёнком? Живы ли они, смогли ли покинуть город, не угодив в концлагерь? Этого Трумэн не знал. Но, к сожалению, реальность была таковой, что девушки и её ребёнка, скорее всего уже не было в живых. Евреи, по мнению немцев, не имели право на существование. Только германцы, только арии, только чистокровная белая нация. К счастью, всё уже было кончено. Война фашистами проиграна. Германия капитулировала. Мирный договор подписан.
Он встал со стула.
– Пошли отсюда, – сказал он рядовому. Но уже на пороге комнаты зачем-то развернулся и, подойдя к столу, взял дневник с собой.
Трумэн с детства мечтал стать писателем. Ещё в школе серьёзно изучал литературу. Но его мать очень хотела увидеть его в военной форме и после школы юноша успешно поступил в военное королевское училище, которое окончил с отличием.
Уэйн вдруг подумал: а почему бы не попробовать написать историю этой неизвестной еврейской девушки? Таким образом он хоть как-то сможет увековечить имя девушки и рассказать будущим поколениям о войне, которая не должна повториться.
Ангелина Шмид, а точнее Напах, так как её отец был евреем, родилась в Германии. В Потсдаме. Когда девочке исполнилось пять лет, семья переехала в Берлин. Отец работал помощником управляющего в банке. Мать – Ядвига Шмид, а в девичестве Новак, была родом из Польши, но её семья ещё до её рождения переехала в Германию, так как мать была чистокровной немкой. Она вышла замуж за отца Ядвиги только потому, что тот был богат и имел какое-то положение в обществе. Любви там не было. Но со временем семья обеднела, отец Ядвиги запил и пропил практически всё имущество. И юной Ядвиге пришлось тоже переступить через себя и согласиться на замужество с евреем, так как тот был из очень богатой семьи.
Ещё до свадьбы Роберт Напах смог поменять фамилию, так как с немецкой было больше шансов на продвижение по карьерной лестнице, чем с еврейской. Так и произошло. Из простого клерка он быстро вырос до помощника управляющего. Потом он женился на Ядвиге, и спустя год в семье появилась девочка, которую назвали Ангелой.
Катрин Шван на начало войны в 1939 году исполнился двадцать один год. И она была совершенно одна. Её отец – шарфюрер СС пострадал во время путча в 1934. Иными словами – его расстреляли. Мать отправили в концлагерь, и что с ней стало, Катрин так и не узнала. Скорее всего, ту тоже расстреляли или убили в газовой камере. В любом случае, девочка осталась сиротой. Катрин сумела покинуть отчий дом и в шестнадцать лет она уже была представлена самой себе. От природы высокая, она накинула себе несколько лет и устроилась работать на ферму в предместье Берлина. Физической работы она не боялась. Проработав в хлеву несколько лет, она вернулась обратно в столицу, где уже смогла официально устроиться на работу телефонисткой.
Сейчас она снимала небольшую комнату совершенно за символическую плату у пожилой фрау, чей сын недавно отбыл на фронт.
Кларе фон Гинсбург сразу приглянулась эта белокурая девушка с огромными серо-зелёными глазами, державшаяся очень скромно. Катрин был двадцать один год, её Келлеру – тридцать. Она давно подыскивала своему мальчику хорошую невесту и фрёйлин Шван ей нравилась. Во-первых, в ней сразу угадывалась чистокровная арийка. Во-вторых, девушка вела себя всегда так, как положено добропорядочной девушке. Единственное, что немного смущало женщину, так это запах сигарет, иногда исходивший от блондинки. Но это простительно, когда по молодости хочется попробовать запретный плод. И когда однажды Катрин мимоходом вдруг сказала, посмотрев на чёрно-белую фотографию гауптштурмфюрера Келлера в форме офицера СС, что сын фрау фон Гинсбург мил и наверняка он очень любящий сын, пожилая женщина растаяла. Она убедила себя, что Катрин её мальчик приглянулся и она во сне уже видела, как нянчит своих внуков.
Девушка же сказала это просто из банальной вежливости. Да, Келлер фон Гинсбург был мил: волосы, скорее всего, тёмно-русого цвета, аккуратно уложены под фуражкой, светлые глаза, мягкая, чуть саркастичная улыбка. Девушки, наверное, штабелями падали у его ног.
Но вот Катрин Шван была не из таких. Девушка была вообще другой. И это было очень сложно скрывать. Так уж случилось, что Катрин нравились девушки. И она ничего не могла с этим поделать. И, наверное, это было первой причиной, почему она сбежала с фермы, даже не получив последнего жалования. Однажды она вдруг посмотрела на дочку своих хозяев совсем по-другому. Той исполнилось пятнадцать, и Герда вдруг из угловатого подростка преобразилась в очень красивую девушку. Её родители были весьма строгих нравов, а Герда хотела независимости. А ещё она видела, каким взглядом на неё иногда смотрит Катрин.
И в одну из летних ночей, которые иногда Шван предпочитала проводить на сеновале, Герда вдруг появилась проёме входа. Где-то пели птицы, стрекотали сверчки, внизу ржали лошади… А Катрин, опьянённая запахом разгорячённого страстью тела Герды, упивалась ею. Она просто сошла с ума! Она любила девушку всю ночь, до первых лучей солнца. И да, она забрала её невинность. Но Герда сама хотела этого.
Конечно, Герда не была её первой девушкой. Были и другие. Хотя с Гердой было как-то иначе, и Катрин это чувствовала. Но в какой-то момент Шван вдруг поняла, что несмотря на всю страсть, несмотря на все заверения Герды, что она готова последовать за Катрин хоть на край света – это был блеф. Или она просто была не готова. Да, с Гердой ей было хорошо. Просто восхитительно! Но Герда, Катрин была уверена тогда, хваталась в тот момент за неё как за соломинку, чтобы уйти от деспотичного влияния родителей. А Катрин Шван не собиралась тогда становиться чьим-то спасителем. У неё и в мыслях такого не было. Да и Герде было всего пятнадцать. И поэтому, как только первые лучи солнца позолотили горизонт, она осторожно выскользнула из опьяняющих объятий Герды, собрала свои немногочисленные вещи и была такова.
Да, ей было неприятно и немного больно за то, что она бросила Герду. Но на тот момент она не могла поступить иначе.
Глава 2
Каждое утро Катрин пересекала перекрёсток, чтобы попасть на работу. На другой стороне улицы неизменно был мальчишка-еврей лет четырнадцати-пятнадцати: продавец газет. На нём всегда был картуз, из-под которого выбивались курчавые чёрные пряди. Одет он был в брюки из серого грубого сукна на подтяжках, рубашку – они явно были с чужого плеча и стоптанные туфли. Он был невысок для своего возраста, и голос был чуть выше, чем обычно бывает у мальчишек его возраста.
– Берём свежий номер! Не проходим мимо! – вещал мальчишка. – Варшава сдалась на милость Германии! Вести с фронта на первой полосе!
Блондинке вдруг захотелось купить газету из рук подростка и она, подождав, пока проедут автомобили, решительным шагом пересекла проезжую часть. Продавец газет заметил приближающуюся к нему девушку.
– Фрёйлин? Газету?
Катрин посмотрела в глубокие красивые глаза тёмно-карего цвета, её взгляд скользнул по лицу, едва остановившись на пухлых соблазнительных губах. Над верхней был небольшой шрам. Слишком красивым для парня было его лицо. Слишком не мужским. Даже никакого подросткового пушка, предвестника усов и бороды.
– Фрёйлин?
– Ах да… – пробормотала Катрин и порывшись в кармане своего пиджака, достала монету и протянула продавцу, взяв у того свежий номер.
– Спасибо.
Её взгляд скользнул по фигуре, и девушке показалось, что под мешковатой одеждой находится вовсе не мужское тело. Парень явно сильно смутился от внимания юной арийки, прочистил горло и отвернулся. Шван посмотрела на прямую горделивую, удаляющуюся спину и вздохнула. Что это вдруг с ней такое? Ей нужно спешить на работу, а она тут разглядывает продавцов газет.
Ангела позволила себе обернуться спустя минуты три и увидела удаляющуюся девушку. Чёрт возьми! Чего эта немка себе позволяет? В наглую пялилась и разглядывала её! У такой красотки явно должен быть муж. Жених, в конце концов. Такие девушки не бывают одинокими. Не сегодня-завтра она выйдет замуж, забудет про работу и будет нянчить истинных детей фюрера. А ей, Ангеле Шмид нужно работать. Работать и пытаться скрыть то, что она женщина.
Женщине-еврейке всё сложнее и сложнее было найти работу, и тогда она приняла решение: переодеться подростком. Ей нужно было растить сына, который в это время сидел с соседкой. Та была немкой, но так получилось, когда-то, лет сорок назад, Марта была влюблена в еврея. Чувства были взаимными, но её родители не позволили молодым пожениться. И теперь женщина как могла, помогала Ангеле. Будь жив её муж, она бы не смогла это делать. Но тот погиб на Первой мировой, и пожилая вдова с радостью нянчилась с пятилетним малышом. Она, конечно, осознавала, что девушка нарушает все моральные нормы, переодеваясь парнем. Но также и понимала, что молодого человека скорее возьмут на работу, нежели девушку.
И вот Ангела с утра продавала газеты, днём после полудня на полставки убиралась в кафе: мыла посуду, полы, туалет. Три-четыре раза в неделю она ещё работала в пекарне. До газет. Если в месяц у неё вдруг выпадала пара выходных – это было огромное счастье! Вот тогда она могла себе немного расслабиться и провести целый день с Робертом.
В обед Катрин решила сходить в кафе, находившееся неподалёку от её работы. Она на днях получила небольшую премию и решила, что это нужно отметить ванильным пудингом. В этот час в кафе было не так много народа, таких же госслужащих, как и она.
Шван уже закончила с обедом и, встав из-за стола, направилась к выходу, когда вдруг послышалась брань и из каморки, что была, похоже, подсобным помещением. В начале оттуда вылетел какой-то щуплый парнишка, а следом вышел грузный мужчина средних лет с куцыми усиками.
– Паршивый еврейский ублюдок! Чтоб ноги твоей больше не было в моём приличном заведении!
Владелец кафе уже было поднял ногу, чтобы со всей дури пнуть своего бывшего работника, когда вдруг встретился глазами с удивлённым взглядом серо-зелёных глаз.
– О, фрёйлин, – мужчина расплылся в улыбке, – я прошу прощения, что вам пришлось всё это увидеть.
Блондинка опустила глаза и вдруг увидела лицо продавца газет. Она снова посмотрела на хозяина с вопросом.
– Этот гадёныш стащил пару плюшек. Я бы с радостью сдал его полиции, но они не станут мараться из-за этого!
– Я заплачу за плюшки, – вдруг сказала Катрин. – Сколько он вам должен?
– Я благодарю вас, фрёйлин… – пробормотала Ангела, надвигая картуз на глаза, когда они вышли из кафе.
– Ты можешь расслабиться, – прошептала девушка.
Брюнетка ещё глубже надвинула картуз на лоб, что заставило Шван улыбнуться. Она – права.
– Держи, – Шван протянула девушке пакет с плюшками. У Катрин осталось ещё время от обеда, и она вдруг предложила. – Мы можем поговорить?
Ангела нахмурилась, что заставило Катрин рассмеяться. Шмид с удивлением уставилась на девушку.
– Да не съем я тебя. Если не хочешь, я тебя не заставляю. Но сейчас я пойду в парк. Там есть лавочка в кустах, где нам никто не помешает. Так что, иди за мной или … – Катрин пожала плечами.
И девушка направилась в парк. Она чувствовала спиной, что незнакомка всё же пошла за ней. Ангелу же съедало любопытство. Что от неё хотят? Она понимала, что блондинка ничего плохого ей не сделает. Иначе смысл был ей выкупать плюшки, которые Шмид по глупости решила украсть для Роберта.
Эту лавочку не так давно обнаружила Катрин, гуляя по парку. И она ей полюбилась. Можно было уединиться, почитать и покурить, не ловя на себе осуждающих взглядов.
Зачем вдруг она захотела поговорить с брюнеткой? Но девушка её зацепила и Шван решила узнать её получше. Надеяться на что-то чем просто знакомство Катрин не смела. Хотя, кто знает? Девушка хотела попробовать эти вишнёвые пухлые губы на вкус. Безумие, конечно!
Кусты раздвинулись, и Шван увидела «мальчишку». Она похлопала лавочку, приглашая девушку присесть.
– Ну, привет, давай познакомимся, – блондинка протянула руку. – Катрин Шван.
Ангела приподняла бровь и уставилась на протянутую ладонь.
– Ну?
Шмид недоверчиво пожала руку и приготовилась назвать своё вымышленное имя, когда блондинка вдруг обнажила свои зубы и, усмехнувшись, сказала:
– Только настоящее имя. Хорошо?
– Почему вы думаете, что я совру? – пробормотала девушка.
– Потому что ты не парень, – с уверенностью сказала Шван.
Катрин увидела небольшой страх в тёмно-карих глазах. Она почувствовала, что брюнетка хочет вырвать руку, но она ей не дала. Свободной рукой она скинула с головы девушки картуз и развязала ленточку на волосах. Хвостик распустился, и кудряшки обрамили симпатичное личико.
– Так как тебя зовут, незнакомка? – улыбнулась Шван.
– Ангела, – вдруг почему-то с вызовом сказала брюнетка. – Ангела Шмид… нет, я – Ангела Напах!
– И почему ты, Ангела Напах, прячешься под маской парня? – полюбопытствовала блондинка даже, не поведя бровью, услышав настоящую фамилию девушки.
– Потому что парню проще найти работу.
– Неужели? – искренне удивилась Катрин. – Я вот работаю телефонисткой.
– Девушке-еврейке сложнее найти работу! – Ангела сделала акцент на национальности.
– Зачем всем знать, что ты – еврейка? Шмид же вполне себе немецкая фамилия, – поинтересовалась Шван.
– Вы посмотрите на меня, – усмехнулась Ангела, – разве я похожа на немку? Я блондинка со светлыми глазами? И мой паспорт… – тут Шмид вдруг поняла, что Катрин всё ещё держит её за руку, а большим пальцем зачем-то водит по её запястью. – Эм… Фрёйлин, можно мне обратно мою руку?
– Ой… – тут блондинка явно смутилась и, выпустив руку Ангелы, пробормотала, – прости…
– Так что вы хотели, фрёйлин Шван?
– Ты спешишь?
– Мне нужно искать новую работу, – недовольно пробормотала Шмид.
– Зачем ты стянула плюшки? – спросила Катрин.
Ангела откашлялась. Соврать, что ей захотелось сладкого? Неправдоподобно. И она решила вдруг сказать правду этой девушке.
– У моего сына сегодня день рождения.
– У тебя есть ребёнок? – удивилась Катрин.
– Я же женщина! – усмехнулась Ангела.
Катрин почесала лоб. Ну да, что это она? Ангела Шмид могла быть замужем.
– И сколько ему исполнилось? – поинтересовалась девушка.
– Пять, – лицо Ангелы смягчилось при упоминании сына. Катрин же нахмурилась. Сколько лет Ангеле? Вряд ли ей больше двадцати. И почему ей приходится работать, переодевшись парнем? Где отец мальчика?
– Твой муж на фронте? – сделала предположение Шван. И тут лицо Шмид окаменело.
– У моего сына нет отца! – сказала она, отвернувшись.
– О, прости… – пробормотала Катрин, поняв, что затронула запретную тему, увидев боль в карих глазах, и то, как побледнела брюнетка. – Слушай… У нас увольняется девушка, которая работает со мной в смене. Если ты не против работы телефонистки, то я могу поговорить с начальством. Платят не так много, всего сотню рейхсмарок. Но я думаю, что это больше, чем то, что ты имеешь сейчас.
Ангела не знала, что ответить. С одной стороны, врождённая гордость не позволяла ей согласиться на предложение этой девушки. Но другой стороны был Роберт. Если её вдруг возьмут телефонисткой, она сможет больше времени проводить со своим мальчиком. И сможет позволить что-то большее для него.
– Ангела?.. – Катрин прикусила нижнюю губу.
– Что?
Катрин не знала, как сказать. Девушка ей очень нравилась, но она могла напугать её своим признанием. Она взяла её за руку и посмотрела в глаза.
– У меня совсем нет друзей, – выпалила Шван. – Совершенно. Ты можешь посчитать меня сумасшедшей, но я хочу, чтобы мы стали подругами…
Ангела не знала, что ответить. Признание блондинки её шокировало.
