Верификатор лжи

Она открыла новый документ и начала печатать:

"СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Томасу Веберу, главному редактору.

Томас, я обнаружила нечто невероятное. Прокатчик подлинностей существует, и это гораздо страшнее, чем мы думали. Они используют тела мёртвых людей для обмана системы верификации. В их клиентской базе – сотни известных имён.

Но главное – через три дня начнётся операция под кодовым именем 'Эмма Вольф'. Я не знаю точно, что это означает, но подозреваю, что речь идёт о чём-то большем, чем просто обман. Возможно, о попытке переписать историю.

Мне нужна твоя помощь. И мне нужна защита. Они знают, что я была в их лаборатории.

Встретимся завтра в 8 утра в обычном месте. И Томас – никому об этом. Никому.

Лара."

Отправив письмо, она закрыла ноутбук и наконец легла спать. Но даже во сне её преследовали образы мёртвых тел в капсулах и мерцающие экраны мониторов, на которых имена живых людей смешивались с биографиями мёртвых.

Глава 5. Опасная правда.

Утро 16 марта Лара встретила в состоянии нервного истощения. Всю ночь ей снились мёртвые лица в стеклянных капсулах и преследующие её тени с пистолетами. Она проснулась несколько раз, проверяя замки на двери и занавески на окнах.

В семь утра, за час до встречи с Томасом, она получила SMS с неизвестного номера:

«Мы знаем, кто вы. Мы знаем, где живёте. Забудьте о том, что видели, и никто не пострадает. У вас есть 24 часа».

Лара удалила сообщение, но руки дрожали. Они действовали быстро – за несколько часов вычислили её личность и адрес. Это говорило о серьёзных связях и ресурсах.

Встреча с Томасом была назначена в небольшом кафе рядом с редакцией – их обычное место для обсуждения деликатных тем. Лара пришла на десять минут раньше и выбрала столик у окна, откуда было видно вход и можно было контролировать обстановку.

Томас появился точно в назначенное время. Он выглядел встревоженным – видимо, её ночное письмо произвело нужный эффект.

– Лара, – сел он напротив неё, – что за чертовщина творится? Твоё письмо звучит как сценарий фантастического фильма.

– Поверь мне, я бы предпочла, чтобы это была фантастика, – Лара достала планшет и показала ему фотографии, сделанные в подземной лаборатории. – Это всё реально.

Томас изучал снимки, и его лицо постепенно бледнело. Мёртвые тела в капсулах, серверы, мониторы с биометрическими данными – всё это не оставляло места для сомнений.

– Боже мой, – прошептал он. – Сколько людей в этом замешано?

– Судя по базе данных клиентов – сотни. Причём это не случайные мошенники. Политики, медиаперсоны, крупные бизнесмены. Люди, которые формируют общественное мнение.

– А что с этой революционеркой? Эммой Вольф?

Лара наклонилась ближе, понижая голос:

– Вот что меня больше всего беспокоит. Аренда начинается послезавтра, 20-го марта. И в анонимном письме было предупреждение о том, что арендуемый образ начнёт переписывать историю, уничтожая документальные свидетельства о реальном человеке.

– Что это может означать?

– Не знаю. Но я провела весь остаток ночи, изучая материалы об Эмме Вольф. Она была одной из лидеров Парижской коммуны, писала революционные памфлеты, погибла на баррикадах в 1871 году. О ней сохранилось много документов – письма, фотографии, воспоминания современников.

– И что?

– А что, если кто-то собирается использовать её образ не просто для стрима, а для чего-то большего? Представь: человек выходит в эфир под именем исторической революционерки, рассказывает "от первого лица" о событиях полуторавековой давности. Зрители видят зелёный индикатор верификации и верят каждому слову.

Томас нахмурился:

– Но как это может уничтожить исторические свидетельства?

– Информационная война, – Лара открыла ещё один файл на планшете. – В эпоху цифровых медиа восприятие истории формируется не столько научными трудами, сколько популярными передачами, стримами, подкастами. Если кто-то "от имени Эммы Вольф" расскажет альтернативную версию событий, эта версия может стать более популярной, чем подлинная история.

– Ревизионизм нового уровня, – понял Томас.

– Именно. А учитывая, что клиента зовут Е. Хартманн – Лара сделала паузу. – Я проверила это имя. Элизабет Хартманн – известная телеведущая, специализируется на исторических программах. У неё огромная аудитория по всей Европе.

– И она собирается использовать поддельную Эмму Вольф для своей передачи?

– Похоже на то. Представь заголовки: "Эксклюзивное интервью с Эммой Вольф. Революционерка рассказывает правду о Парижской коммуне". Верификатор подтвердит подлинность личности, и миллионы зрителей поверят каждому слову.

Томас откинулся в кресле, осмысливая масштабы заговора:

– Но зачем Хартманн это нужно? Какую выгоду она получит от искажения истории?

– Не знаю. Может, политические мотивы. Может, просто гонка за сенсацией. А может, она работает на кого-то ещё.

В этот момент телефон Лары зазвонил. На экране высветился номер редакции.

– Томас, это твой кабинет, – сказала она, отвечая.

– Лара? – послышался взволнованный голос секретаря. – К вам пришли люди из службы безопасности медиасовета. Говорят, что у них есть ордер на обыск в связи с подозрением в нарушении закона о верификации.

Лара почувствовала, как кровь отливает от лица. Они действовали ещё быстрее, чем она думала.

– Скажи им, что меня нет в офисе, – быстро произнесла она. – И я сегодня работаю удалённо.

– Они сказали, что будут ждать. И ещё они просили передать, что знают о вашем визите на Кольвицплац вчера вечером.

Лара отключилась и посмотрела на Томаса:

– Они вычислили меня. Наверняка есть камеры наблюдения у здания архивного центра.

– Что будем делать?

– Мне нельзя возвращаться в редакцию. Они арестуют меня за незаконное проникновение, и расследование закроется. А у нас есть менее двух дней до начала операции с Эммой Вольф.

– Тогда работай неофициально. Я прикрою тебя в редакции, скажу, что отправил тебя в командировку. Но будь осторожна – если они привлекли службу безопасности медиасовета, значит, у Прокатчика подлинностей есть связи на самом верху.

Лара кивнула и поднялась из-за стола:

– Мне нужно найти Элизабет Хартманн и выяснить, что она планирует. И мне нужно узнать, как именно они собираются использовать биографию Эммы Вольф.

– А если это ловушка? Если они ждут, что ты придёшь к Хартманн?

– Тогда мне придётся быть умнее их, – Лара взяла планшет и направилась к выходу. – Пожелай мне удачи. Я думаю, мне она понадобится.

Выйдя из кафе, она оглянулась на Томаса через окно. Он сидел с мрачным лицом, понимая, что отпускает свою лучшую журналистку в опасную игру против людей, которые не остановятся ни перед чем.

А Лара уже планировала свой следующий ход. У неё была идея, как добраться до истины, не попав в руки преследователей. Но для этого ей понадобится помощь человека, которого она не видела уже два года.

Глава 6. Цифровой некромант.

Макс Штольц жил в том же районе Берлина, где два года назад находилась его легендарная хакерская лаборатория. Тогда он был одним из самых известных специалистов по цифровой безопасности в Европе, пока не попался на взломе базы данных крупной корпорации и не получил условный срок с запретом на работу в IT-сфере.

Лара нашла его в маленькой мастерской по ремонту старых компьютеров – единственная работа, которую он смог найти после скандала. Мастерская располагалась в подвале жилого дома, и пахло там паяльником и старой электроникой.

– Лара Мюллер, – Макс поднял голову от разобранного процессора, когда она спустилась по скрипучим ступеням. – Давненько не виделись. Последний раз ты приходила за информацией о том коррупционном деле с городским советом.

– Привет, Макс, – Лара оглядела захламлённое помещение. Повсюду стояли стопки старых компьютеров, мониторов и серверов. – На этот раз мне нужна помощь посерьёзнее.

Макс был невысоким худощавым мужчиной лет тридцати пяти с всегда взъерошенными волосами и острым взглядом. Несмотря на официальный запрет, Лара знала, что он продолжает заниматься хакингом – просто более осторожно.

– Что случилось? – он отложил инструменты и внимательно посмотрел на неё. – Ты выглядишь так, словно за тобой гонятся.

– Потому что гонятся, – Лара достала планшет. – Помнишь систему верификации медиа?

– Конечно. Самая защищённая биометрическая система в мире. Считается, что её невозможно взломать.

– Считается неправильно, – Лара показала ему фотографии из подземной лаборатории. – Кто-то научился её обходить. И делает это с помощью мёртвых тел.

Макс изучил снимки, и его лицо постепенно менялось от удивления к восхищению, а затем к ужасу.

– Невероятно, – пробормотал он. – Это же гениально и отвратительно одновременно. Они используют мёртвые тела как биометрические ключи?

– Именно. Поддерживают их в состоянии, пригодном для сканирования, и сдают в аренду биометрические данные.

– Но как они решили проблему температуры тела? Биометрические сканеры проверяют тепловое излучение, чтобы убедиться, что перед ними живой человек.

– Не знаю. Поэтому и пришла к тебе, – Лара наклонилась ближе. – Макс, мне нужно понять, как это технически возможно. И мне нужно это понять быстро.

– Почему спешка?

– Потому что через четыре дня они собираются использовать эту технологию для чего-то большего, чем просто персональные стримы. Они хотят "воскресить" историческую личность – революционерку девятнадцатого века – для телевизионного шоу.

Макс присвистнул:

– Ревизионизм через некромантию. Оригинально. А ты уверена, что за тобой охотятся именно из-за этого?

– Службы безопасности медиасовета пришли в редакцию с ордером. И я получила анонимную угрозу.

– Тогда нам нужно работать быстро и скрытно, – Макс поднялся и прошёл к дальней стене мастерской. Он отодвинул стеллаж со старыми мониторами, открыв скрытую дверь. – Добро пожаловать в мою настоящую лабораторию.

За дверью оказалось просторное помещение, оборудованное самой современной техникой. Несколько мощных компьютеров, множество мониторов, серверы и оборудование, которое Лара даже не могла идентифицировать.

– Впечатляет, – сказала она. – А как же запрет на работу в IT?

– Официально я чиню старые компьютеры, – усмехнулся Макс. – Неофициально помогаю честным журналистам и борцам за справедливость. За умеренную плату, конечно.

Он сел за один из компьютеров и начал быстро печатать.

– Итак, система верификации медиа. Я её изучал, когда она только появилась. Интересная штука – проверяет одновременно несколько параметров: отпечатки пальцев, радужную оболочку глаза, тепловое излучение тела, микродвижения лицевых мышц, даже электрическую активность нервной системы.

– И как всё это можно подделать у мёртвого тела?

– Сложно, но возможно, – Макс вызвал на экран схему биометрического сканера. – Отпечатки пальцев и радужка сохраняются некоторое время после смерти. Тепловое излучение можно имитировать с помощью подогрева тела до нужной температуры. А вот с мышечными движениями и нервной активностью сложнее.

Он замолчал, что-то просчитывая в уме.

– Если они действительно это делают, то у них должна быть система электрической стимуляции мышц, – продолжил он. – Что-то вроде очень сложной кукольной системы, управляющей мимикой мёртвого лица.

– А возможно ли это технически?

– Теоретически да. Нужны мощные компьютеры для расчёта стимуляции каждой мышцы, высокоточное оборудование для подачи электрических импульсов, и очень хорошее понимание анатомии лица.

Лара почувствовала, как у неё мурашки бегут по коже.

– То есть они превращают мёртвых людей в биометрических марионеток?

– Выглядит именно так, – Макс повернулся к ней. – Но для чего им понадобилась историческая личность? Эмма Вольф умерла полтора века назад. У них же нет её тела.

– Вот в чём загадка, – Лара нахмурилась. – В базе данных было написано, что заказ находится "в процессе подготовки". Возможно, они ищут тело?

– Или создают его искусственно, – предположил Макс. – Современные технологии позволяют воссоздать внешность человека по фотографиям и описаниям. А если добавить к этому биометрические данные, полученные каким-то другим способом.

– Каким другим способом?

– Не знаю. Но я знаю, как это выяснить, – он повернулся к клавиатуре. – Дай мне адрес их лаборатории. Я попробую взломать их сеть и посмотреть, что они там готовят.

– Макс, это опасно. Если они тебя вычислят.

– Лара, – он посмотрел на неё серьёзно, – если эти люди действительно собираются переписывать историю с помощью цифровых призраков, то это угроза не только журналистике, но и человеческой памяти в целом. Некоторые риски стоят того, чтобы их принять.

Она дала ему адрес архивного центра, и Макс принялся за работу. Его пальцы летали по клавиатуре, на мониторах мелькали окна с кодом, схемы сетей и потоки данных.

Через полчаса он откинулся в кресле:

– Интересно. Очень интересно.

– Что ты нашёл?

– Их сеть защищена хорошо, но не идеально. Я смог проникнуть в периферийные системы, – он указал на один из мониторов. – Смотри сюда. Это расписание работы лаборатории на ближайшие дни.

На экране была таблица с датами, временем и кодовыми названиями операций.

– Завтра, 17 марта, 22:00 – "Подготовка субстрата Е.В.", – прочитала Лара. – 18 марта, 14:00 – "Калибровка биометрии Е.В.". 19 марта, 10:00 – "Финальные тесты Е.В.". 20 марта, 15:00 – "Активация проекта Эмма".

– Е.В. – это Эмма Вольф, – сказал Макс. – И похоже, что они действительно готовят что-то масштабное. "Подготовка субстрата" звучит так, словно они собираются создать физическое тело.

– А "активация проекта" – это, видимо, начало стрима с Элизабет Хартманн.

– У нас есть меньше трёх дней, чтобы остановить их, – Макс сохранил данные на внешний носитель. – Но для этого нам нужно больше информации. И нам нужен план.

Лара посмотрела на часы. День подходил к концу, а они только начинали понимать масштабы заговора.

– Макс, есть ещё одна вещь, – сказала она. – В анонимном письме говорилось, что арендуемый образ начнёт уничтожать документальные свидетельства о реальном человеке. Что это может означать?

Макс задумался:

– В цифровую эпоху большинство исторических документов существует в оцифрованном виде. Если у кого-то есть доступ к архивным базам данных, он может изменять или удалять записи. Представь: поддельная Эмма Вольф рассказывает свою версию истории в прямом эфире, а настоящие документы о ней исчезают из цифровых архивов.

– Цифровое убийство исторической памяти, – прошептала Лара.

– Именно. И если это их план, то завтра они начнут финальную подготовку. У нас остались считанные часы, чтобы понять, как их остановить.

Но ни один из них пока не подозревал, что в этот самый момент в подземной лаборатории архивного центра происходило нечто, что навсегда изменило бы их понимание происходящего.

Что-то, связанное с загадочным восьмым местом в капсуле, которая до сих пор оставалась пустой.

До сих пор.

Глава 7. Субстрат для революционерки.

Пока Лара и Макс анализировали похищенные данные, в подземной лаборатории архивного центра кипела работа. Доктор Вернер Краус, главный технолог Прокатчика подлинностей, стоял перед восьмой капсулой, которая до сегодняшнего дня оставалась пустой.

– Субстрат готов к загрузке, – доложил его ассистент, молодой программист по имени Феликс. – Биопринтер завершил печать основных тканей. Костная структура соответствует антропометрическим данным женщины европеоидной расы, возраст около двадцати трёх лет, рост 165 сантиметров.

Краус кивнул, не отрывая взгляда от содержимого капсулы. То, что лежало внутри, с трудом можно было назвать человеческим телом. Это было нечто среднее между анатомическим муляжом и восковой фигурой – искусственно созданная оболочка, предназначенная для имитации живого человека.

– Качество кожных покровов? – спросил он.

– Отличное. Использовали новую формулу синтетических тканей. Тактильные ощущения неотличимы от настоящей кожи, тепловая проводимость в норме, – Феликс проверил показания на мониторе. – Встроенная система обогрева поддерживает температуру тела на уровне 36.6 градусов.

– А лицо?

– Воссоздано по единственной сохранившейся фотографии Эммы Вольф 1870 года плюс компьютерная реконструкция на основе описаний современников. Соотношение пропорций проверено трижды.

Краус подошёл ближе к капсуле. Лицо искусственной Эммы Вольф было поразительно красивым – тонкие черты, волевой подбородок, закрытые глаза под длинными ресницами. Тёмные волосы были уложены в причёску, характерную для женщин 1870-х годов.

– Система мышечной стимуляции?

– Установлена по всему телу. 847 точек электрической стимуляции, управляемых главным компьютером. Мимика, жестикуляция, даже дыхательные движения – всё может быть воспроизведено с точностью до миллиметра.

– Отлично, – Краус повернулся к стене мониторов, где отображались биометрические параметры всех капсул. – А биометрические данные?

– Вот тут сложнее, – Феликс вызвал на экран специальную программу. – Отпечатки пальцев мы создали на основе частичных отпечатков с письма Эммы Вольф, найденного в парижских архивах.

– Частичных?

– К сожалению, сохранился только отпечаток большого и указательного пальцев правой руки. Остальные пришлось реконструировать компьютерными методами.

– А радужная оболочка глаз?

– Здесь мы полагались на описания современников. Карие глаза с зелёными вкраплениями. Конечно, это не идеальная копия, но система верификации не имеет в базе данных подлинных биометрических параметров людей, живших в девятнадцатом веке.

Краус удовлетворённо кивнул. В этом была гениальность их плана. Система верификации могла распознать обман только в том случае, если у неё были эталонные данные для сравнения. Но Эмма Вольф умерла за сто шестьдесят лет до изобретения биометрических сканеров.

– Когда мы сможем провести первые тесты? – спросил он.

– Завтра в десять утра. Но сначала нужно провести калибровку всех систем и загрузить психологический профиль.

– Психологический профиль?

– Манера речи, характерные жесты, особенности поведения, – пояснил Феликс. – Наши историки проанализировали все доступные источники о Эмме Вольф. Письма, воспоминания современников, даже протоколы судебных заседаний. Создан полный психологический портрет.

– И кто будет управлять субстратом во время стрима?

– Элизабет Хартманн лично. Она уже три недели изучает биографию Эммы Вольф и тренируется с нашими специалистами по актёрскому мастерству. Завтра проведём финальную репетицию.

Краус подошёл к центральному компьютеру лаборатории. На его экране отображалась схема всей операции – от создания искусственного тела до планируемого телевизионного шоу.

– А что с цифровыми архивами? – спросил он. – План Б готов к реализации?

– Готов, – Феликс открыл другую программу. – У нас есть доступ к основным европейским историческим архивам. Как только начнётся трансляция, мы начнём вносить изменения в документы о Эмме Вольф. Небольшие правки, которые будут поддерживать версию истории, рассказанную Хартманн.

– Например?

– Допустим, Хартманн расскажет, что Эмма Вольф на самом деле не погибла на баррикадах, а бежала в Америку. Мы немедленно изменим соответствующие записи в архивах, добавим поддельные документы о её отъезде, может быть, даже создадим фальшивые записи о её жизни в Нью-Йорке.

– И через несколько месяцев новая версия истории станет официальной, – понял Краус.

– Именно. Люди будут находить эти документы в архивах и считать их подлинными. А свидетельство "самой Эммы Вольф" из телепередачи станет главным доказательством.