скачать книгу бесплатно
– Здравствуйте! – широко улыбаясь, произнёс парень, обнажив ряд кривых, неровных зубов. В его искренней, по-детски доброй и такой неидеальной улыбке Аннет разглядела определённый шарм и непосредственность. Это её сразу как-то подкупило. В былые времена она бы, скорее всего, подумала: «И как можно так себя запустить? Это совсем уж не комильфо в наше-то время. Тем более парень молодой и в целом симпатичный». А сейчас «запущенность случая» её даже умиляла. Забор во рту как будто делал соседа человечнее, выделял его среди всех тех одинаково счастливых людей, которых Аннет видела на улице.
– Здравствуйте! Я – Аннет. Заходите!
– Спасибо! Очень приятно! Тымок!
– Вы тоже что ли после Перехода переименовались? Не пойму, что за мода такая…
– Ну, мода эта во все времена была. Смена имени – это символично. Новая жизнь с чистого листа и всё такое. Бодрит и вдохновляет и – самое главное – придает ускорения.
– Ну, допустим. А откуда такое имя?
– Я вообще-то разработчиком компьютерных игр раньше трудился. Последний проект, над которым работал, был посвящен истории ацтекской культуры. И вот в нашей бродилке ключевым персонажем был такой чувак по имени Каутемок – реально существовавший, кстати, когда-то персонаж. Он был правителем. И я его докручивал – функционал, суперсилы, доступные ему бонусы. Кучу инфы перелопатил. И даже как бы сроднился с ним. И я его так по-панибратски про себя называл сокращенно – Темок. И всё никак я с этим Темоком договориться не мог. Вроде бы классная игра получалась, но чего-то не хватало. А я всё понять не мог – чего. Знаешь, даже руководство до меня не докапывалось – их и так моя работа устраивала, а я знал, что это всё не то. Да, неплохо, да интересно, но всё не то. Я так хотел поучаствовать в проекте, чувствовал, что это – моё. Он как будто бы специально для меня и был создан, а я – для него. И тут такой ступор, бессилие полнейшее. Я засомневался, подумал, что ошибся, переоценил свои силы, решил, что всё было зря. Вообще всё, понимаешь? Как будто бы моя неудача с проектом вообще перечеркнула всё, что до этого было. Как будто то бы я ошибался с самого начала, с самого своего рождения делал что-то не то. Ужасное гнетущее чувство как будто я – ошибка природы, ходячее недоразумение. Признаюсь тебе, я даже плакал: так горько мне было. Мне хотелось исчезнуть, не существовать больше. И вот я думаю: «Откажусь вообще от проекта, сменю на хрен профессию, перееду куда-нибудь». И от этой мысли мне стало страшно. А дальше-то что? Мне вообще ведь больше ничего не интересно. Я не хочу другого, да и не могу ничем другим заниматься. А играми, и в частности этой, хочу, но не могу, не получается. А ту ещё известные тебе события – война, ответный удар. Ну, просто шах и мат от жизни. Я готов был сдаться. Стал думать, как с собой покончить. Думаю, вот бы хорошо, если бы меня под шумок с лица земли стерло. А то сам-то я трус: и жить невыносимо, и сдохнуть мужества не хватает. Короче, война эта для меня единственной надеждой стала. Я прям уверовал, что такой балласт в виде непригодного к жизни меня обязательно будет уничтожен. И вот я ждал, ждал своего часа, чтобы сгинуть, а он всё никак не наступал. И в этом томительном ожидании меня опять стали одолевать сомнения, я стал задавать себе вопрос «а действительно ли я готов исчезнуть, перестать существовать?». И однозначного ответа у меня уже не было. Мне вдруг вспомнилось детство. Я жил тогда на юге. И на лето ездил к бабушке в село. Туда охотниками с орлами иногда приезжали. У нас с ба был любимчик – большой серый беркут. Бабушка его Дымком называла. Я смеялся, говорил: «Какой же он Дымок? Это имя для кота подходит больше. А орёл – он же гордый, свободный, независимый, большой и взрослый, в конце концов!». А она качала головой и всё твердила: «Дымок, Дымок». Так и меня этим Дымком заразила. Нравилась мне эта птица – сильная, мощная, красивая, да ещё и с человеком сотрудничать научилась. Я как представлял себе, что орёл во время полета чувствует, так у меня аж сердце от восторга сжималось. И я хотел, когда вырасту, стать, как этот беркут – парить и чувствовать кайф, выполняя поставленные жизнью задачи. И вот, только когда умирать собрался, вспомнил эту историю. И тут меня прошибло. Каутемок в переводе с ацтекского языка науатль переводится как «пикирующий орел». Каутемок – Темок – Дымок… всё это – ведь не просто совпадения! И тут я всё понял. «Ты мог!» – пронеслось у меня в голове. То есть я мог, точнее смог бы всё же справится с проектом и игрушку классную выдать. Но было уже поздно. Поскользнулся – упал – очнулся – гипс, – Тымок рассмеялся. – Очнулся я уже в новомирье, собственно. С четким ощущение того, что я точно теперь со всем справлюсь. Докрутил своего Темока, превратившись в Тымока, и представил начальству. Народ в главном офисе проникся. Мне повышение дали, позвали сюда, в Арум. Я и переехал. Так что на днях будем игрушку нашу выпускать.
Услышанная история Аннет понравилась даже несмотря на то, что показалась немного надуманной. Всё-таки этот Тымок ей нравился гораздо больше всех тех, кого ей довелось увидеть за последние дни.
– А как тебя раньше-то звали?
– А это уже не имеет значения. Того человека больше нет. Он умер, не пережив Перехода. Пусть прошлое останется в прошлом.
– Ладно, как знаешь. Можешь и не говорить. Так ты, говоришь, сигаретку стрельнуть зашел? Пойдём, поболтаем на балкончике? Покурим вместе. Правда, у меня вместо сигарет какая-то махорка, но что уж есть, сам понимаешь, – Аннет не понравилось, что Тымок не раскрыл ей своего прежнего имени, но всё же выставлять его за дверь она не спешила.
– Ну, честно говоря, это был просто предлог. Я хотел познакомиться, пообщаться. Но раз уж ты зовешь – пойдем, конечно, посидим.
Увидев стильные кресла из паллет с яркими оранжевыми сидушками (Аннет когда-то купила их по совету терапевтки, убеждённой в том, что оранжевый поднимает настроение), Тымок заулыбался.
– Уютненько тут у тебя! Ты случайно – не дизайнер? Или, может, декоратор? – спросил он.
– Не-а. Раньше я вообще-то работала журналисткой на фрилансе. А сейчас… сейчас – даже не знаю, кто я. Ни интернета тебе, не телека, как жить-то!? И вообще непонятно, кто из моих бывших работодателей теперь здесь, в новомирье, и занимаются ли они всё тем же…
– Ох, Аннет, это – последнее, о чём стоит переживать! – когда Тымок произнёс эти слова, в голове у Аннет зажглась красная лампочка с надписью «обесценивание». Ей захотелось немедленно осадить нахала. Но вот незадача: все те трюки, которым её обучала терапевтка, как-то разом забылись и попросту вылетели из головы. Самой оттренированной и хорошо отточенной реакцией Аннет в таких ситуациях были красноречивый взгляд и молчание – этакая драматическая пауза в разговоре, которая, по идее, должна дать понять собеседнику, что тот перегибает палку. Этим-то методом девушка в очередной раз и воспользовалась. Тымок, правда, похоже, совсем не уловил её посыла. Он на мгновение замолчал и, нисколько не смутившись упёртого в него взгляда, продолжил смотреть на Аннет своими большими широко распахнутыми глазами. – Не переживай, Аннет! Уверен, скоро ты обязательно найдешь себе занятие по душе. Иначе и быть не может! А отсутствие телека и интернета тебе в этом только поможет!
– Как это, интересно?
– Ну, это же политика у Министерства такая. Чтобы у тебя появилось своё мнение, тебя решили избавить от чужого. Официальную информацию и вообще любую справочную всегда можно получить в инфоцентрах, а вот всякий флуд, бурление говн в комментариях, тренды, тенденции и прочее – это уже пережиток прошлого. Никто больше не будет рассказывать тебе о том, что тебе думать, как относится к тому или иному вопросу. Теперь мнение можно получить только изнутри – хотя, конечно, люди старой формации к такому не приучены и не готовы, да их почти и не осталось. Да и вообще всё идет к тому, что мнения в чистом виде утрачивают свою актуальность, становятся рудиментами. Люди новомирья – это люди без мнений!
– Что? Какой ужас! О чём ты говоришь? Это же биологическая масса! Они что, хотят сделать из нас быдло, которым легко управлять?
– Нет, как раз наоборот. Они хотят сделать из быдла людей. Те, кто совершил Переход – это те, кто в ком на момент Перехода было больше человека, чем быдла.
Бред, который нёс Тымок, сильно раздражал Аннет, она уже подумывала выставить его за дверь, но, вспомнив общение с Алексой, передумала. Всё-таки личная история, которую рассказал ей молодой человек в самом начале, сильно её подкупила. Тымок, даже несмотря на свою идейность и фанатичную преданность политике Министерства, казался ей все же более человечным, чем Алекса. В манере его речи было что-то успокаивающее. Аннет поймала себя на когнитивном диссонансе: она поняла, что несмотря на то, что ей не нравится содержание речей Тымока, форма их подачи ей очень даже симпатична. Она решила дать ему шанс. Девушка достала очередную сигарету и затянулась, протянув пачку также и своему соседу: «Дрянь полнейшая! Будешь?».
– Ну, чисто из любопытства попробую. Спасибо! – Тымок сделал затяжку и закашлялся. – Точно махорка!
– А ты в курсе, что это вообще за прикол с сигаретами?
– Это своего рода троллинг. Министерство считает, что счастливый человек не курит, а общество новомирья, в конечном счёте, будет представлять собой общество счастливых людей, потому то несчастные тут просто не выживут. Все эти заморочки с сигаретами – попытка нисповержения бога маркетинга, которому мы все щедро платили дань последнее время. Покупая сигареты, что ты покупаешь? Элегантную, стильную упаковку, принадлежность к определенной социальной группе, возможность демонстрации своей платежеспособности? Подчеркиваешь утонченность своей натуры, которая якобы понимает всё, что происходит, и от этого ей так тяжело жить? Вкус? Возможность снять стресс, снизить уровень тревоги? А откуда он взялся, этот стресс? Откуда взялась тревога? Откуда взялась необходимость подчеркивать свою тонкую душевную организацию? Или принадлежать к этой группе избранных, которые не вывозят? Министерство пытается сказать, что желание унять этот зуд порождает только еще больший зуд. Нужно не создавать проблему, чтобы потом её не решать. И вот пока ты пытаешься разобраться в системе, понять, как это работает, угадать с ценой и вкусом, у тебя есть возможность как раз-таки понять, что конкретно побуждает тебя к покупке сигарет.
– Слушай, не понимаю я эту идеологию, которая сама себе противоречит. То они вопят: «Свобода, индивидуальность!», то уверяют, что все должны быть, как один – без своего мнения, да ещё и счастливые. Как вообще кого-то можно осчастливить насильно? Это же тирания! Узаконенная тирания.
– Ну, ни о каком долженствовании речи не идет. Несчастные, как я уже сказал, исчезнут сами по себе, без всякого давления извне. Хотя они, эти самые несчастливцы, будут убеждены, что именно давление извне их и погубило. На самом деле их погубит давление изнутри – так вообще-то было и раньше, просто процесс шёл в разы медленнее. А то, что люди без мнения все одинаковые – это ты заблуждаешься… В отсутствие мнений – как своих, так и чужих (что вообще-то одно и то же) – индивидуальность цветёт пышным цветом. Хотя к полному отсутствию мнений нам ещё идти и идти – это такой некий абсолют, некий недостижимый идеал, к которому мы движемся. И цель – не дойти, а идти.
– Кто и когда так успел промыть тебе мозги?
– Промывка мозгов – это термин пропаганды, а также антипропаганды или контрпропаганды. Мы его не используем. Инструментом промывки мозгов были соцсети, которые настолько хорошо справлялись с этой задачей, что телевидению даже и не снилось.
– Но это же жесточайшая цензура! А как же людям общаться? Как делиться своими личными новостями?
– А зачем тебе с кем-то общаться и делиться личными новостями?
– Как это? Это же базовая человеческая потребность! Без общения мы все умрем! Знаешь, в средние века один король проводил жестокий эксперимент над грудничками. Он отлучил их от матерей и отдал нянькам, запретив тем разговаривать с малышами. Сумасшедший монарх хотел понять, на каком языке сами собой, естественно заговорят дети. И знаешь что? Они так и не заговорили! Они все умерли, не дожив даже до двух лет!
– Никто и не отрицает необходимость общения и обмена информацией, просто сейчас социальные коммуникации меняют свою форму. После Перехода многие люди обнаружили у себя способности к телепатии и сейчас технологи и айтишники Министерства думают, как использовать новые перспективы на благо всего общества.
– Слушай, ну не все же владеют телепатией! Как быть тем, кому это недоступно? Неужели нет никакого секретного вайфая, никакого подпольного интернета?
– Об этом мне не известно. Наверняка, есть что-то подобное. Большинству пока достаточно общедоступной нейросети.
– Это какой? О чем ты?
– Аннет, помнишь, раньше ты могла во время прогулки поговорить с подругой об уроках игры на ударных, которые помогают расслабиться и снять стресс, а потом увидеть рекламу подобных уроков у себя в телефоне? Ты ведь не пользовалась поисковым запросом, ты ничего специально не искала, ты просто была участником разговора, в котором фигурировало словосочетание «уроки игры на ударных». Так вот, этот самый диалог естественным образом и стал твоим поисковым запросом. Нейросеть поспешила удовлетворить только-только зародившийся интерес. Это была цифровая нейросеть, да притом коммерческая. Разработчиками её были люди, работающие на крупные корпорации. А разработчиком нейросети, которой сейчас пользуемся мы, была сама жизнь. Нейросеть существовала со времен основания мира, только вот число людей, которым она была доступна, всё время менялось. До революции ей пользовались лишь немногие, а сейчас она доступна абсолютному большинству.
– И как ей пользоваться?
– Это очень просто, интуитивно понятное управление, как любят говорить айтишники. Хотя, по сути, тут даже и управления никакого не требуется. Это как воздух. Ты же не задумываешься, как дышать. Не обязательно открывать рот и произносить какие-либо слова, не обязательно даже формулировать какие-то определенные мыслеформы. Жизнь сама знает, что тебе нужно и очень оперативно отвечает на твои запросы.
– Я не понимаю, приведи пример!
– Ну, вот, например, наша встреча. Ты же не думаешь, что это – случайность? Ты хотела кого-то, с кем можно поговорить, кого-то более приятного и располагающего к себе, чем сотрудники инфоцентра. При этом ты не хотела напрягаться и совершать какие-то дополнительные телодвижения, способные лишить тебя остатка сил. Вуаля! Я сам первым постучался в твою дверь. Я – гость на твоей территории. Если я тебя достану, надоем тебе, меня легко можно выставить. Разве не этого ты хотела?
– Ну, допустим…
– А если эта нейросеть ошибется?
– Нейросеть – самый древний и точный механизм, он работает без сбоев. Нейросеть не ошибается. Ошибаются люди.
– Ладно, но давай представим, к примеру, что мы с тобой стали друзьями. Ты куда-то переехал, далеко. А я хочу с тобой поговорить. Как быть?
– Ну, во-первых, телефонная связь все ещё доступна. Во-вторых, способности к телепатии постепенно будут осваивать всё больше людей. А в-третьих, и в главных, Аннет, ты переоцениваешь значение определенных личностей, которых привыкла называть друзьями. Всё самое необходимое и самое важное – всегда рядом, всегда – вокруг. А то, без чего нельзя обойтись, так и вовсе внутри – внутри тебя самой. Тот минимум, без которого твоё существование невозможно, – это ты и есть. Хотя этот самый минимум легко становится максимумом при определённом стечении обстоятельств. Если мы перестанем быть соседями, значит, то, что нас объединяло, истончается, блекнет. Резонанс слабеет. Это нормально. Но если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Конец старого – всегда начало нового. О чём здесь переживать? А потом, ты даже не представляешь, как приятно порой встретить старого знакомого в самом неожиданном месте. Жизнь порой преподносит очень приятные сюрпризы! Случайные встречи приносят гораздо больше восторга, чем запланированные. В них есть жизнь, динамика, внутренняя драматургия, если хочешь. В них есть настоящесть, пульс. А искусственно созданные обстоятельства порождают только искусственность, некий суррогат, пустышки.
– Но ведь настоящих друзей и хороших приятелей очень трудно найти! Близкими по духу людьми нельзя разбрасываться, ими нужно дорожить!
– В том случае, когда ты не занят своим делом. Когда ты делаешь то, для чего предназначен, когда ты увлечен настолько, что забываешь обо всём, вокруг тебя всегда будут твои люди. Да и вообще твой самый близкий человек, тот, который на 100% с тобой от первого до последнего твоего вздоха, – это ты сама. И этого уже более чем достаточно.
– Слушай, ну ты рассказываешь про каких-то гениев, людей с выдающимися способностями, одарённых, исключительных. А обычным-то людям что делать?
– Ага, а по-твоему так получается: одни – одарённые и талантливые, а другие – так, космический мусор, терпилы, которым достанутся лишь крохи от общего пирога?
– Я этого не говорила! Я не понимаю, почему ты вообще их противопоставляешь. Я как раз-таки всеми силами старалась добиться того, чтобы обычный, простой человеку мог жить достойно. Чтобы не было этого дикого расслоения общества.
– Аннет, а как, на твой взгляд, его можно избежать в условиях свободы воли? Окей, существует ли эта самая свобода – вопрос спорный, но предположим, что да. Одни предпочитают лежать на диване с чипсами и пивасом, а другие работают 24/7. Им тем, и другим, по-твоему, положены одинаковые блага?
– Ну, ты сейчас говоришь о каких-то крайностях. А я говорю о людях, которые не способны, например, взять Нобелевку, но при этом честно трудятся большую часть времени.
– Они не трудятся, Аннет, они работают, за деньги. Почувствуй разницу. Работать большую часть времени очень утомительно и от этого нужен отдых. А вот трудиться ты можешь без устали 24/7. Другое дело, что формы этого труда видоизменяются в течение дня. Со стороны, если смотреть на происходящее взглядом обывателя, всё может выглядеть так, как будто ничего не происходит. А в голове у трудящегося, у человека, который что-либо создает, непрерывно идет процесс – творческий мыслительный процесс.
– Это какая-то демагогия! Чем отличается труд от работы? Трудом занимаются гении, а остальные – работой, так? И Министерство собирается каким-то образом из всех сделать гениев?
– Да мы и так уже все – гении, просто некоторые об этом начисто забыли. Понятие гениальности было сильно извращено в последнее время. Гениальность – это характеристика, которая относится к природе человека, его сути. И характеристика эта – неколичественная, её нельзя посчитать или измерить, нельзя снять с неё какие-то параметры, из неё нельзя сделать шаблон. Формы гениальности могут быть разными и совсем не очевидными. Совсем не обязательно получать Нобелевку, чтобы быть гениальным. И вообще все эти премии, награды, знаки отличия – это все пережитки прошлого, отвлекающий фактор. Может быть, в будущем в них не будет надобности вовсе. Посмотрим!
Аннет почувствовала, что остатков ее человеколюбия не хватит на то, чтобы продолжать разговор. Нет, Тымок – конечно, прикольный чувак, забавный и смешной, но выносить его словоизлияния она больше не могла. Тымок заметил перемену в лице Аннет и поспешил ретироваться.
– Вижу, я тебя немного утомил. Тогда поспешу откланяться. Ещё увидимся, Аннет! – Тымок уверенным шагом направился к коридору и быстро вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Аннет поймала себя на том, что как минимум одна вещь в новомирье ей точно по вкусу – то, что люди, которые в определённый момент становятся ей неприятны, не стремятся к продолжению диалога. «Наверное, почувствовал, что его заносит… Ещё немного – и он бы лишился наших милых добрососедских отношений». Вообще-то Аннет хотелось заткнуть Тымока за пояс, объяснить ему, что он не прав, но она не стала спорить и возражать, потому что испугалась неожиданного исхода дела. Она боялась, что в ходе диалога поставит на Тымоке клеймо «полный неадекват». И как потом дружить с таким человеком? Всё-таки на сегодняшний день её чудаковатый сосед был единственным, кого она хотя бы могла назвать человеком. Жечь с ним мосты в этом смутное время было бы опрометчиво.
Ещё Аннет отметила, что, даже не смотря на всю абсурдность их беседы, после неё она почувствовала себя значительно лучше. У неё как будто стало больше сил. Аннет решила набраться смелости и сегодня же сходить в архив. Ей срочно нужно найти своих, узнать, что с ними случилось. Сказано – сделано. Идти оказалось недолго. Первым делом Аннет спросила про Марка. Ей сказали, что он совершил Переход и куда-то переехал. Выдавать его новый адрес или какие-либо другие его координаты ей отказались. «Если он захочет, он сам с вами свяжется. Ну, или в какой-то момент вас просто сведёт нейросеть» – развела руками сотрудница архива. Аннет решила оставить свои негодования на потом и поинтересовалась о том, что стало с её мамой. «Ваша мать умерла от инфаркта во время революции. Я очень сожалею. Примите мои соболезнования!» – глядя ей прямо в глаза, сообщила обслуживающая Гульд девушка. Дальнейшие вопросы про подружек-приятельниц Аннет задавать уже не стала. Всё вдруг резко перестало иметь значение. Почва ушла у неё из-под ног. Время как будто остановилось. Тело Аннет словно налилось свинцом, оно стало таким тяжелым и неподвижным, что казалось чужеродным и бесполезным. Внутри у Аннет была пустота. Она даже подумала о том, что, возможно, раньше, до этого момента, у неё действительно была душа, в существование которой она вообще-то не верила. И только сейчас, когда эта самая душа как будто бы её покинула, она оказалась готова в это поверить. Хотя теперь уже поздно, теперь уже – какая разница?! Аннет стояла на месте как вкопанная, не в силах сдвинуться или открыть рот, уставившись в одну точку. Случилось самое страшное – то, чего она так боялась. Нечто глобальное и непоправимое. Какое ей теперь дело до бросившего её Марка, какое дело до старых соседей, до бывших подружек-приятельниц? Совершенно точно в этом мире теперь больше нет самого родного для неё человека. Нет его и в том, другом, старом мире. А где же он теперь? Где мама? В какое такое страшное небытие она попала? Аннет на мгновение даже готова была поверить в переселение душ – во всё что угодно, лишь бы сохранить для себя образ мамы, продлить в той или иной форме её жизнь.
Сотрудница архива, заметив шоковое состояние Аннет, вызвала санитаров. Девушку уложили на кушетку и ввели в вену какой-то раствор. Пока она засыпала, медсестра бережно держала её за ладонь и аккуратно поглаживала её побледневшую кисть. Ритмичные движения и деликатное давление на кожу успокоили Аннет быстрее, чем подействовало лекарство. Она вновь почувствовала себя маленькой, ребёнком, от которого ничего не зависит, малышом, о котором заботится большой и всемогущий родитель.
Глава 3. Адаптация
Проснулась Аннет уже в своей комнате. На тумбочке рядом с кроватью стоял пакет из «Миндоставки», а рядом с ним лежала записка. Аннет развернула её и прочла. «Дорогая Аннет! Мы искренне вам соболезнуем! В пакете вы найдете еду, а также таблетки, способные облегчить ваше эмоциональное состояние. Для вызова врача звоните 112». Слово «соболезнуем» сразу вернуло Аннет в удручающую реальность. Нет, нет, этого не может быть! Неужели всё это правда? Аннет готова была смириться уже и с войной, и с революцией и даже с новомирьем, но с потерей мамы – нет, ни за что! Такого просто не может быть! Мама в свои 75 лет была живее всех живых. Она регулярно участвовала в любительских лыжных гонках, зажигала на ретро-дискотеках, вырастила целый огород на своем небольшом балконе, разгадывала кроссворды и судоку на раз-два! Она быстро думала и быстро двигалась. Если кто-то и мог в её возрасте пережить Переход, то это она! «Это какая-то ошибка! Мне нужно ещё раз сходить в архив и всё проверить! Они наверняка что-то напутали. Сколько там людей в их базе – страшно представить! Наверняка, где-то с кем-то они накосячили! Конечно же, мама жива! Она не могла умереть!» – пронеслось в голове у Аннет. Она хотела встать с кровати, но не смогла. Тело её обмякло, руки и ноги занемели. Она повалилась обратно на постель и, пролежав без движения около получаса, предприняла повторную попытку. Идти девушка никуда не могла. Она решила позвонить по единственному знакомому ей номеру – 112, и попросить дать ей номер архива. В службе спасения её заверили, что сами уточнят интересующую её информацию и перезвонят. «Ошибки нет. Да, откровенно говоря, её и быть не могло. Данные в архиве многократно проверены и превосходно упорядочены. Ваша мать скончалась. Сожалеем! Отправить к вам доктора?». Ответа на том конце провода не дождались: Аннет повесила трубку.
Пару дней она провалялась дома. Еду из «Пафоса» от «Миндоставки» Аннет успела возненавидеть. Странное дело: вроде бы и блюда были все те же самые, и продукты свежие, а кусок совершенно не лез в горло. И это при том, что Аннет принадлежит к числу людей, которые в стрессовых ситуация вовсе не страдают от отсутствия аппетита, а, наоборот, предпочитают поплотнее набить желудок. Аннет не находила себе места, не знала куда себя деть. Как ей выживать теперь одной в этом новом, чуждом ей мире? Как жить среди людей, которых она не понимает? Среди этих зомби с промытыми мозгами…
Аннет ненавидела Министерство и его вассалов, ненавидела новомирье, ненавидела войну и революцию. Печальные исторические события отобрали у неё самое дорогое, самое любимое, самого родного человека, на которого всегда, даже в самые смутные времена, она могла опереться – её мать. Обстоятельства и люди, которые повернули ход истории в то самое убийственное, кровавое русло, сделали из Аннет инвалида. Как живут сейчас эти скоты, которым нужно было дойти до крайности? Те, кто всё это устроил, наверняка, спасли не только всю семью и родню, но и весь ближний круг, заранее побеспокоившись об их комфорте и адаптации. А она, Аннет, безвольный винтик в этой системы, вынуждена сидеть теперь у разбитого корыта, с разбитым сердцем – без друзей, без любимого, без мамы! У неё больше нет ничего и никого. «Хотите, чтобы я сдохла? Этого вы добиваетесь? – провопила Аннет, обращаясь непонятно к кому и глядя в потолок. – Как бы не так, суки! Друзей у меня нет – ладно, зато врагов теперь полно! Я выведу вас на чистую воду! Я восстановлю историческую справедливость! Я раскопаю всю вашу подноготную! Моим оружием в этой войне станет информация. Журналист я или кто, в конце концов?! Если надо, я доберусь и до самого Министра! Людей массово одурачили, их заставили поверить во весь этот бред! Как? Я это выясню! Чего бы мне это не стоило! Терять-то всё равно уже нечего!» – злость и жажда отмщения придали ей сил.
Поток её мыслей прервал звонок в дверь. Аннет злорадствовала. Она ожидала увидеть за порогом курьера «Миндоставки» и готова была уже спустить на него всех собак и даже напялить ему пакет с едой на голову, но вместо курьера она, к своему удивлению, обнаружила немного растерянного, совершенно безоружного Тымока. Было в нём что-то такое неуловимое детское. Каждый раз, сталкиваясь с этим чем-то, Аннет волей-неволей становилась мягче. Вот и в этот раз при виде соседа её внутренняя пружина как будто мигом потеряла упругость, превратившись в мягкую и плавную волну.
– Привет, Аннет! У меня для тебя подарок! – улыбаясь, произнес Тымок и, достав из-за пазухи пачку сигарет, протянул девушке.
– Что это?
– А ты попробуй и узнаешь!
Уставшая давиться махоркой Аннет с интересом изучила гостинец. В махорке, впрочем, был несколько плюсов: она шла в расход довольно медленно и никак не кончалась, благодаря чему у Аннет совсем не было нужды выходить из дома, а ещё она была настолько гадкой и забористой, что девушка постоянно заходилась кашлем старого туберкулезника и тогда мысль о саморазрушении отвлекала её от мыслей о потере матери. Аннет затянулась прямо в гостиной. Вместе с клубами сигаретного дыма она словно выдохнула всё накопившееся за последние дни напряжение. Она поверить не могла: в руках у нее был самый настоящий «Vogue», натурально – тот старый-добрый «Vogue», который она знала и любила.
– Зачётный подгон! Спасибо тебе! – поблагодарить Тымока Аннет смогла, только сделав подряд пару глубоких жадных затяжек. – Где ты их нашёл? И главное – как?
– Всё в той же палатке. Ловкость рук и никакого мошенничества! – рассмеялся Тымок.
– Так, скажи мне срочно, сколько они стоили?
– Стоили чуть меньше, чем раньше, на треть.
– Хм, интересно… И где здесь логика?
– Логика есть, но она не та, которой ты привыкла руководствоваться. Впрочем, не буду тебя смущать своими разглагольствованиями. Я мог бы попытаться в этом разобраться, но, думаю, это просто ни к чему. Всё равно вывести какую-то рабочую прикладную формулу не удастся. Если коротко, то всё это – просто лотерея. Знаешь, Аннет, я думаю, мне в ней повезло как раз потому, что я думал о тебе, когда выбирал эту пачку. Мне очень хотелось как-то тебя поддержать. Расскажи мне, как проходит твоя адаптация?
Аннет нервно сглотнула. Слова застряли у неё в горле. Произнести вслух страшное «мама умерла» она не могла. Сказать вслух значило бы принять это, расписаться в своей полной и безоговорочной беспомощности. В то же время ей хотелось поделиться с кем-то своим горем, и этим самым кем-то был Тымок. Он был единственным человеком на всем белом свете, с кем она могла общаться.
– Я не знаю, как к такому вообще можно адаптироваться! Я, наверное, здесь никогда не приживусь и никогда не адаптируюсь. Не хочу стать как они! – заняла девушка оборонительную позицию.
– Что случилось? Откуда такие мысли? Как они – это как кто? Как Министры что ли? А что тебя, собственно, в них не устраивает? – глядя на Аннет своими широко распахнутыми наивными голубыми глазами, спросил Тымок.
– Ты что, правда, не понимаешь? – взбесилась Аннет.
– Нет. Объясни мне!
– Из-за революции погибло огромное количество людей! Этот грёбанный Переход поставил всю жизнь с ног на голову, это самый ужасный госпереворот в истории! А тех, кто выжил, остался массово целенаправленно сводят с ума!
– Аннет, это уже какая-то теория заговора! Революция – это условное обозначение того, что произошло. Это была не силовая акция и не восстание. Это был естественный процесс, точнее говоря, сверхъестественный, если судить по тому, что подобного никогда не происходило раньше. Тут нет виноватых, зачинщик – сама природа. Просто в определённый момент в пространстве-времени скопилась критическая масса людей, которая больше не могла жить по-старому. Министерство – это, можно сказать, временное правительство. Во главе страны встали наиболее энергетически сильные и энергоемкие люди, те, которые прожили наиболее интенсивную трансформацию. Знаешь историю Будды? Он просветлел, когда пережил жизни всех живых существ, испытал всю палитру эмоций, которые когда-либо были доступны человеку со времен сотворения мира. Так к нему пришло понимание, так он достиг нирваны. Но он не ушёл в это, скажем так, параллельное измерение, а остался служить людям. Так вот, Министры – это кто-то типа Будды, хотя, конечно, о том, что все они достигли нирваны и речи не идёт. Всё-таки мы все пока ещё очень плотно привязаны к земле, к материи. Я, понимаю, всё произошло очень быстро и неожиданно, людям нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Это нормально. Но поверь мне, смысла в том, чтобы искать виноватых, нет. Это только затянет процесс адаптации.
– А сколько их вообще, Министров? Что тебе об этом известно?
– Эта информация не раскрывается. Министры не любят, когда их отвлекают, не любят привлекать к себе излишнее внимание.
– Это же абсурд! Зачем тогда было идти в Министры? Не любишь внимания – не лезь в политику! Это уже какое-то тайное правительство получается! Это же абсурд! Это не прогресс, а регресс!
– Аннет, скажи мне, как изменится твоя жизнь, если ты будешь знать о них всё?
– Кардинально! Они обязаны раскрыть информацию! Как можно жить в стране, которая управляется непонятно кем?
– Аннет, твою жизнь творишь ты сама! Причём здесь правительство?
– Как это при чём? Мир же не состоит из меня одной! У нас тут страна, общество вообще-то! Мы все должны как-то мирно сосуществовать, учитывать интересы друг друга.
– Ну, так и учитывай! Кто тебе не дает?
– Они и не дают! Я вообще ни о чём думать не могу, когда не знаю и не понимаю, что происходит и кто этим всем рулит!
– Происходит жизнь, которой рулит сама же жизнь, ну или законы мироздания, если тебе так удобно. Так было испокон веков, ничего нового в этом нет.
– Ты меня троллишь, да? – Аннет хотелось бы разозлиться на Тымока, но она не могла. Слишком уж спокойным и расслабленным он выглядел. В его манере речи не было ни капли агрессии. Аннет подумала, что он мог бы работать дипломатом.
– Да это жизнь нас всех тут троллит, если ты не заметила! – рассмеялась парень.
– Ладно, я рано или поздно все равно все выясню! Я разберусь с этим!
– Знаешь что, Аннет, тот момент, когда ты окончательно и бесповоротно со всем разберёшься, и будет нирваной. Тут есть ещё одна маленькая деталь, которая, возможно, тебе не понравится: такие моменты обычно сопровождаются физической смертью.
– За правду я готова даже умереть!
– Значит, правда дороже жизни?
– В текущих условиях – так точно!
– А не в текущих? Вообще, в принципе, безотносительно?
