Научи меня дышать

– Какая приятная встреча, – говорит он, растягивая слова.

Повернувшись в мою сторону, он опирается локтем на край столешницы.

– Тоже зашла выпить кофе? – Он рукой показывает на свободный стул рядом с собой. – Устраивайся поудобнее.

Я бросаю на него хмурый взгляд.

– Сколько любезности. Приятно провел вечер и теперь в состоянии здраво мыслить?

Богдан громко смеется. Игнорируя его, я встаю рядом со свободным стулом.

– Мне как обычно и один круассан.

Бариста кивает, и я замечаю, как на его губах играет странная улыбка. Перевожу взгляд на Богдана. Готова поклясться, он что-то ему растрепал.

– Вы знакомы? – спрашивает Богдан с убийственным спокойствием.

– Мира уже много лет ходит к нам за кофе, – отвечает за меня Антон.

Теперь мне придется поменять кофейню.

– Вот как? Тогда теперь ты понимаешь, про кого я рассказывал.

– Видимо, у тебя нехватка общения, раз не можешь держать язык за зубами, – раздраженно бросаю я.

– Поверь, на это еще никто не жаловался.

Я закатываю глаза и стучу пальцами по деревянной столешнице, ожидая заказ. Стаканчик медленно наполняется кофе, и я склоняюсь к тому, что сегодня Макс может обойтись без привычной дозы кофеина.

– У тебя биполярное расстройство или другое психическое заболевание? Ты сначала грубишь, а потом вдруг общаешься как ни в чем не бывало.

Ладно, молчание – тоже не мой конек.

Богдан пожимает плечами и допивает свой кофе.

– Тебе виднее. Это ты кидаешься на людей, стоит сказать что-то не то. Да и с чувством юмора у тебя тоже так себе.

У Антона вырывается смешок, и я делаю глубокий вдох.

– Откуда ты узнал об этом месте? – спрашиваю я, сверля Богдана взглядом.

Не то чтобы кофейня на набережной – большой секрет, однако она расположена не в самом заметном месте, и тому, кто впервые в городе, не так уж легко ее найти.

Богдан пожимает плечами:

– Я говорил, в этом городе выбор заведений не особо велик. Но, в отличие от тебя, здесь еще есть люди, способные любезно подсказать, где можно выпить кофе и не отравиться. К тому же выпечка тут тоже отличная.

Мой взгляд опускается на пустую тарелку с остатками крошек возле Богдана.

Надеюсь, у него не войдет в привычку ходить сюда каждый день.

– Ты всегда заказываешь одно и то же? – Он кивает на меню.

– Как тебя это касается?

Богдан пропускает мимо ушей мою колкость:

– А как же эксперименты?

Этот человек явно не понимает намеков.

– Не привыкла вносить в свою жизнь какие-либо изменения. Как видишь, иногда они заканчиваются непрошеными гостями.

Передо мной появляется долгожданный стаканчик с кофе. Тянусь к крышке и сама его закрываю. Пусть и мелочь, но сэкономленная пара секунд станет для меня спасением.

– И как же ты тогда поймешь, что не упускаешь что-то важное, если изо дня в день идешь проверенным путем?

– Не думаю, что чашка кофе способна повлиять на мою жизнь.

– Как знать.

Прищурившись, я пристально смотрю на Богдана:

– С тобой все в порядке? Это, конечно, не мое дело, но, может, сказывается смена континента?

– Я тронут до глубины души твоей заботой, – он прикладывает руки к груди, – но, думаю, все дело в отличном завтраке, в котором мне отказали в первые сутки моего пребывания на родине.

Возможно, будь это другой человек, я бы испытала муки совести, но в данный момент я ничего подобного не чувствую.

Второй напиток уже готов, и я кручу в руках еще одну крышку. Бариста достает картонную подставку для стаканчиков и ставит кофе туда, а затем кладет в бумажный пакет круассан.

– Что ж, приятного завтрака. Надеюсь, увидимся уже перед твоим отъездом. Спасибо. – Я расплачиваюсь и отхожу от барной стойки.

Чем раньше уйду отсюда, тем выше вероятность, что я доберусь до дома в одиночестве. Кто знает, что на уме у этого парня: вчера мы делали вид, что не знакомы друг с другом, а сегодня ему хочется пообщаться.

– Мира, – окликает меня Богдан.

Я оборачиваюсь.

– Ты всегда в таком прекрасном настроении? – Он изображает пальцами кавычки и награждает меня наглой ухмылкой.

Мило улыбнувшись – по крайней мере, насколько это возможно, – достаю свой кофе из подставки.

– Нет. Стоит только увидеть тебя, как оно падает на несколько пунктов.

Выхожу из кофейни и прежде, чем дверь закрывается, слышу его искренний и громкий смех.

Ничего не могу с собой поделать, и на моих губах тоже появляется улыбка.

Может, Богдан и не самый приятный человек на свете, но надо признать, что с чувством юмора у него все отлично.

– Что скажешь? – Никита убирает гитару в сторону и выжидающе смотрит, не сводя с меня взгляда.

– Это было отлично, – отвечаю я. Заметив, как он слегка хмурится, сразу добавляю: – Нет, правда, это было здорово. Почему ты раньше отказывался показывать свои песни публике? Макс столько раз предлагал устроить тебе сольное выступление.

Он рассеянно чешет затылок:

– Не знаю, мы же группа.

– Согласна. Но сомневаюсь, что парни будут против, чтобы ты выступал и сольно. Все мы знаем, что если бы не ты, то и группы как таковой бы не было.

Никита смущается, его щеки покрывает легкий румянец. Пусть потом ребята вновь начнут повторять, что я даю ему какой-то воображаемый шанс, но я не могу сидеть с каменным лицом, когда человек только что сыграл настолько чувственные песни, что даже меня пробрало до мурашек.

– Можем начать с одного раза в неделю, – предлагаю я. – Если ты, конечно, хочешь.

На его лице появляется довольная улыбка.

– Да, спасибо. – Он качает головой и касается указательным пальцем струны.

Я открываю блокнот и делаю пометку, чтобы разобраться с выступлениями в этом месяце и заранее спланировать все на следующий.

– Как у тебя дела? – интересуется Никита.

– Учитывая, что в клубе все спокойно, можно сказать, что все отлично. – Мой взгляд задерживается на еще одной заметке в блокноте, и я невольно поджимаю губы.

«Плановый осмотр у врача через месяц».

Я неоднократно проходила через это. Поход к врачу стал неотъемлемой частью моей рутины, как и психотерапевт. Это своего рода план последних семи лет моей жизни, который помогает держаться на плаву. Однако каждый раз я нервничаю так, словно это впервые.

То, что должно помочь жить дальше, тянет назад, заставляя вспоминать, почему мне приходится проходить через эти испытания.

– Мира? – голос Никиты врывается в мысли.

Захлопываю блокнот и нервным движением убираю прядь волос за ухо.

– Да? Ты что-то говорил? – Я поднимаю рассеянный взгляд на друга.

– Эм… да. Я спрашивал, не хочешь ли ты сходить куда-нибудь на выходных? Слышал, у нас открылся хороший японский ресторанчик. – Он постукивает пальцами по коленке.

Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрываю, не найдя правильных слов. Заметив мое замешательство, Никита мгновенно поясняет:

– Это не свидание. Просто дружеский ужин. Мне надоело тусоваться с парнями. У всех есть девушки, и не особо приятно смотреть на то, как они разбиваются по парочкам каждый раз, когда мы собираемся. Чувствую себя пятым колесом.

Я судорожно ищу в голове ответ. Я занята? В выходные много работы? Заболела? Все это кажется нелепым. Отказать совершенно незнакомому парню для меня не составит труда, но отказать Никите – другое дело. Он – мой друг. И если гипотетически он что-то ко мне испытывает, я могу дать ему ложную надежду.

– Давай чуть позже это обсудим. Я сейчас разрываюсь между клубом и домом.

Отговорка звучит так себе, и Никита все прекрасно понимает. Я просто откладываю неизбежный разговор и, затянув с ним, наверное, делаю только хуже.

– Ладно, тогда я пойду. Увидимся на репетиции через пару дней. – Никита начинает складывать гитару в чехол.

Я чувствую себя последним ничтожеством, потому что так поступаю с другом. Ведь дело не в нем, а во мне.

– Спасибо, что выслушала. – Он улыбается, встает и направляется к выходу.

Откинув голову на спинку кресла, испускаю тяжелый вздох.

Я пытаюсь, честно пытаюсь наладить свою жизнь, но есть некоторые аспекты, которые я не готова изменить.

– Это было самое нелепое приглашение на свидание, которое я только видел, – раздается нахальный голос рядом со мной.

Я резко распахиваю глаза и вижу Богдана, расположившегося в кресле напротив. Он заканчивает что-то печатать в телефоне, убирает его в карман черных джинсов и посылает мне дьявольскую улыбку.

После той утренней встречи в кофейне мы больше не виделись. Я быстро перекусила, поговорила с Максом и, приняв душ, отправилась на закупки. И я уж точно не думала, что этот наглец заявится в клуб.

– Ты что здесь делаешь? – Оглядываюсь по сторонам в поисках Макса.

– Не видел на входе надписи «Закрыто на спецобслуживание».

Я закатываю глаза, чем вызываю у Богдана очередной смешок.

– Макс сказал, что заедет чуть позже. Решил попытать счастья с Полиной. Так почему ты отказала бедолаге? И только не говори, что он твой друг. – Богдан складывает руки в замок на животе и с интересом наблюдает за мной.

– Во-первых, я никому не отказывала. Во-вторых, Никита и правда мой друг. И, в-третьих, кажется, мы уже прояснили, что моя жизнь никоим образом тебя не касается.

Меня начинает порядком раздражать его любопытство и язвительные комментарии в мою сторону.

– Мы живем под одной крышей. Согласись, гораздо проще сосуществовать, когда ты не мечешь гром и молнии. К тому же я хочу зарыть топор войны, окей? – Он поднимает руки, словно защищаясь. – Мы можем прийти к компромиссу.

– Именно это мы и делали последние несколько дней: ты игнорировал меня, а я тебя.

Он склоняет голову набок и изгибает бровь.

И что это должно значить?

– Я понимаю, у тебя не самые приятные впечатления обо мне. Но мы оба взрослые люди. Хотя, честно признаться, когда я нахожусь рядом с тобой, складывается впечатление, что мне снова пятнадцать.

– Тогда ты был еще более заносчивым, – фыркаю я.

– С тобой очень тяжело разговаривать. – Он трет переносицу.

К нам подходит официантка и ставит передо мной кофе, который я ранее заказывала. Я машинально прошу повторить заказ для Богдана.

И вот на его губах снова появляется эта улыбка.

– Я принимаю твое предложение о перемирии, – выдает он.

– Не бери на свой счет, – отмахиваюсь я.

Но надо признать: если нам не суждено делать вид, что мы не знаем друг друга, можно хотя бы нормально общаться. В любом случае нам больше не пятнадцать и с тех пор много воды утекло. Похоже, у меня тоже биполярное расстройство, как и у моего временного соседа.

– Почему ты не скажешь ему твердое «нет»? Ты же понимаешь, что делаешь только хуже?

– Сказал эксперт в любовной сфере.

– Нет. Я за правду. Ненавижу ложь. Если ты не испытываешь к нему таких же чувств, лучше скажи как есть, а не води за нос.

– И тогда я потеряю друга!

– Это произойдет в обоих случаях. Но если ты будешь честна, вероятность того, что ваше общение наладится спустя пару месяцев, гораздо больше. Слышала поговорку: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь»?

Он меня за идиотку держит?

– Так вот: разбей ему сердце, и потом он скажет тебе спасибо, – заключает Богдан с умным видом.

– В тебе умер философ, – саркастично замечаю я.

Он отвешивает мне шутливый поклон.

– Можешь не благодарить. Кстати, заметь, мы можем замечательно проводить время вместе. Я даже дал тебе дружеский совет.

Вновь подходит официантка, ставит перед Богданом кружку с кофе и посылает ему легкую, но в то же время лукавую улыбку. Он, естественно, отвечает тем же. Видимо, опомнившись, что она на работе, девушка тут же принимает серьезный вид и уходит.

– Тогда я тоже дам тебе дружеский совет: не смей приводить в квартиру наших сотрудниц. Я не собираюсь выслушивать нытье о разбитом сердце и несбывшихся мечтах.

Мне вполне хватило одного инцидента с Максом.

– А это как раз то, о чем я говорил. Не может быть надежды, если я изначально ее не даю. Мой максимум – вместе проведенная ночь. – Он берет кружку с кофе и делает глоток, а затем прищуривается. – Ты сейчас смотришь на меня так же, как моя сестра. Взгляд со смесью презрения и отвращения.

Я смеюсь:

– Думаю, мы бы с ней поладили.

– Определенно. Она тоже не испытывает ко мне теплых чувств. Но это не мешает ей лезть в мою жизнь и пытаться сделать так, как ей хочется. Например, устроить проклятый ремонт и разнести мою квартиру вдребезги, – недовольно бормочет он.

Несмотря на то что Богдан открыто говорит о вражде с сестрой, я слышу в его голосе теплоту, а на его губах играет едва заметная улыбка.

– Какая у вас разница? – спрашиваю я.

– Двадцать минут.

Я давлюсь кофе.

– Вы близнецы? – Мой голос подскакивает.

– Именно. И поверь: жить под одной крышей на протяжении пятнадцати лет с девушкой, которая не признает никакого личного пространства, крайне тяжело, – ухмыляется он. – Вика словно заноза в заднице.

Удивлена ли я? Еще как! Я не интересовалась личной жизнью Богдана, а когда Макс что-то пытался рассказать, резко обрывала эти разговоры. Возможно, именно поэтому и восприняла в штыки его приезд. Богдан, конечно, все еще заносчивый, и эго размером с Нью-Йорк идет впереди него, но трудно не заметить, что он изменился.

– А где сейчас твоя сестра?

– По последним данным, она опустошила свою банковскую карточку в одном из бутиков Милана, – отвечает он будничным тоном.

А вот тут мы бы с ней точно не сошлись.

– Но скоро она вернется и сделает так, что я пожалею о своем возвращении домой.

От меня не ускользает, что он уже несколько раз говорит о своем приезде как-то натянуто, но в то же время в его голосе слышится тоска.

– И, несмотря на то что она заноза в заднице, ты в ней души не чаешь.

Взгляд Богдана становится серьезным. Он ставит кружку на стол и задумчиво осматривает зал. Я поддаюсь странному инстинкту и повторяю за ним, совершенно не понимая, зачем он это делает. Богдан наклоняется ко мне, а затем шепчет:

– Только никому не говори. Порой я хочу ее придушить, но все же старшинство двадцати минут берет верх, поэтому я сделаю все, что потребует ее эксцентричная натура. – Он вновь улыбается и подмигивает мне.

Пару секунд я сижу словно оглушенная, а потом из груди вырывается громкий смех. Я не могу себя контролировать и смеюсь так, что сводит живот и начинают болеть скулы. На глазах проступают слезы, я не успеваю их смахнуть, и они катятся по щекам. Я смеюсь так, как не делала уже долгое время. Непроизвольно и от всей души. Я ведь привыкла все контролировать. Даже эмоции.

– Вау, надо же, я заставил ее смеяться! Вы это слышали? – Богдан повышает голос и оборачивается к сотрудникам.

Бармен пытается скрыть улыбку и слегка кивает. Богдан поворачивается ко мне и проводит большим пальцем по нижней губе, вытирая остатки кофейной пены.

– Я научил тебя смеяться, – самодовольно заявляет он. – Не отрицай, с моим появлением твой день стал гораздо лучше.

Признаю, его самоуверенность меня нервирует, но в то же время такие люди, как Богдан, делают так, что незаметно для себя ты начинаешь к ним прислушиваться.

Но это не значит, что я признаюсь в этом.

Я наклоняюсь вперед и шепчу:

– Слышишь? – Я прикладываю ладонь к уху. – Это твое эго размером в несколько штатов грозит сломаться под тяжестью собственного веса.

Богдан ни на мгновение не сводит с меня взгляда темных глаз, а затем с его губ слетает громкий смех, который я слышала сегодня утром. Только если в тот раз я ушла, то сейчас вижу перед собой парня, который на миг показывает себя настоящего. Не пытается флиртовать со мной или казаться намного круче, чем есть. Всего лишь улыбка и пара секунд смеха, но этого вполне хватает.

– Не отрицай, я научила тебя смеяться. – Скрываю улыбку за кружкой кофе.

Глава 11

Богдан

Я выхожу из автосалона и облегченно выдыхаю, следуя за менеджером. Наверное, сейчас я похож на подростка, которому подарили первую машину, и он предвкушает, как сядет в нее, нажмет педаль газа и станет капельку взрослее и независимее. Отчасти это так. Сейчас я сяду на арендованный байк, зажму рукоятку и понесусь по городу с запредельной скоростью.

Мне надоело зависеть от Макса и передвигаться либо на машине, либо пешком. Я с детства предпочитал мотоциклы. Если бы это сейчас услышал отец, он наверняка бы ухмыльнулся. Ведь езда на байках – это то, что нас всегда объединяло. Именно он первый раз посадил меня на свой старый мотоцикл и прокатил по ближайшим улицам. Он брал меня с собой в гараж и рассказывал про каждую деталь. Правда, потом отец предпочел статус, а я остался верен себе. И я скучаю по своему байку, оставшемуся в Нью-Йорке.

Я люблю кататься по ночному городу, объезжать пробки, сливаться вместе с мотоциклом в одно целое на поворотах. Мне нравится чувствовать порывы ветра и то, как байк рассекает их.

Менеджер останавливается у черного матового байка с серыми вставками и протягивает мне ключи.

– Хороший выбор. – На его губах играет улыбка.

Провожу рукой по приборной панели и уже предвкушаю момент, когда сяду на него.

Трехцилиндровый двигатель, сто пятьдесят лошадиных сил и двести килограммов металла. Что может быть лучше?

Снимаю шлем с руля и надеваю. Вставляю ключ в замок зажигания, поворачиваю его, и по телу пробегает приятная дрожь от рева двигателя. Кожу покалывает от вспыхнувших ощущений, по венам течет адреналин, заставляя сердце биться чаще.

Менеджер отходит от меня на несколько шагов, я прячу документы во внутренний карман куртки и, кивнув на прощание, срываюсь с места.

Несусь по утренней трассе, еще не заполненной машинами, крепче обхватываю пальцами руль и прижимаюсь всем телом к байку, плавно входя в поворот. Вот оно – то, чего мне так не хватало на протяжении этих дней.

Я вхожу в один поворот за другим, наслаждаясь ощущением легкости. Сестра с мамой в один голос называют это безумием. Вика наотрез отказалась даже приближаться к двухколесному монстру, а мама каждый раз ругала отца за то, что он привил мне любовь к байкам.

Приближаюсь к городу и сбавляю скорость, объезжаю несколько машин и замечаю одну знакомую. Лавируя между автомобилями и игнорируя недовольные взгляды водителей, подъезжаю к белому кроссоверу, стучу в окошко и приподнимаю визор. Мира подпрыгивает на месте, и ее глаза распахиваются, когда она замечает меня.

– Ты как… – Она не договаривает, потому что замечает байк, и ее брови взлетают в удивлении. – Когда я думаю, что ты не можешь быть бо́льшим психом, ты доказываешь обратное.

Она стучит пальцами по рулю и бросает взгляд на байк.

– Ты просто не сидела рядом со мной.

– Поверь, это ничего не изменит.

– Могу прокатить и доказать, насколько ты ошибаешься.

Мира скептически фыркает:

– Первое: я никогда не сяду на эту штуку.

– Эта штука может тебя удивить. – Она в миллионный раз закатывает глаза на мою шутку.

Клянусь, как только я появляюсь в поле ее зрения, она тут же закатывает глаза. Боюсь, такими темпами действительно дойдет до нервного тика.

– Ладно, первое: ты ведешь себя как ребенок. А второе: я никогда не сяду на эту штуку.

Загорается зеленый свет, нам начинают сигналить недовольные водители. Мира трогается, и я следую за ней. Она притормаживает на светофоре, пропуская машину, я же специально обгоняю ее и еду настолько медленно, что даже Макс в пьяном состоянии смог бы нас обогнать.

Мы доезжаем до набережной, Мира паркуется на свободном месте. Я останавливаюсь рядом и слезаю с байка.

– Ты меня преследуешь? – Она захлопывает дверь машины и складывает руки на груди, смеряя меня недовольным взглядом.

– Спрячь иголки, Колючка. – Ставлю байк на сигнализацию и подхожу к Мире. – У нас перемирие, помнишь? А друзья могут выпить вместе кофе.

– С каких пор мы с тобой друзья? – Она строит мне рожицу.

– С этих самых. Не вредничай.

Беру ее за руку и притягиваю к себе. Чувствую, как под пальцами напрягается каждая мышца в ее теле. Серьезно? Ей настолько неприятно мое присутствие?

Мы доходим до кофейни под бормотание Миры о несоблюдении личных границ. Я заказываю нам два кофе.

– Почему байк? – спрашивает она, присаживаясь на барный стул.

– Нет нужды стоять в пробке и есть возможность приятно поболтать.

– С тобой невозможно нормально разговаривать, – раздраженно бросает она и, подперев рукой подбородок, отворачивается.

– Ладно. Отец с малых лет брал меня с собой в мастерскую, когда у него выдавалось свободное время. Мы часами просиживали там. Я возился с выхлопными трубами и гайками, приходил весь в масле и сразу мчался к сестре, чтобы обнять ее.

Редкое счастливое воспоминание из детства тоской отдается в груди. Я отчетливо помню металлический запах, смешанный с сыростью, в старом гараже отца. Будь моя воля, я бы целыми днями был рядом с ним, перебирал детали. Хотя в восемь лет не особо что понимаешь, но я с нетерпением ждал каждого выходного отца, чтобы побыть с ним.

Сейчас же мы и пяти минут не можем провести рядом, чтобы не вылить друг на друга ушат оскорблений, приправленных обидами.

Мира смеется. Бариста ставит перед нами стаканчики с кофе, и приятный терпкий аромат заполняет ноздри.

– Наверняка она была рада.

– Очень. – Я вспоминаю, как Вика верещала на всю квартиру и обещала отомстить. – Если захочешь, я всегда в твоем распоряжении. Только представь: твои руки на моей груди.

– Скорее моя ладонь на твоей щеке. – Звучит как обещание.

Я усмехаюсь и хватаю свой стаканчик. Мы выходим на улицу и попадаем под лучи испепеляющего солнца. Если мне не изменяет память, прохлада в этом городе наступает ближе к ноябрю, а до этого ты чувствуешь себя как на сковороде у дьявола. Нацепив солнцезащитные очки, бросаю быстрый взгляд на Миру.

Кудрявые волосы собраны по бокам и ниспадают по плечам, майка на тоненьких бретельках и свободные джинсы, свисающие на бедрах, заманчиво подчеркивают фигуру. Да, я больше не отрицаю, что она чертовски привлекательна, но только в рамках временного увлечения. Кто в здравом уме захочет связываться с бомбой замедленного действия?

– Сегодня выходной?

– Не совсем. Просто захотелось немного развеяться. – Она пожимает плечами. – К тому же в клубе Макс, а мне бы хотелось хоть немного отдохнуть от этой драмы.

– Мы же оба знаем, что они будут вместе.

– Я бы не была в этом настолько уверена. Предательство не так легко простить.

– Тем не менее я ставлю на то, что Макс добьется своего и Полина его простит. Они говорят на одном языке.

– Это что еще значит? – Мира вскидывает голову и хмурится.

– Моя сестра считает, что в этом мире у каждого человека есть предназначенный судьбой партнер и они говорят на одном языке. – Я замечаю, как ее губы растягиваются в насмешливой улыбке. – Заметь, это не мои мысли.

– Ага. Ну и чем заканчивается эта теория?

– Люди как пазлы. Мы присматриваемся друг к другу, можем выбрать неправильную деталь, но в конце концов находим нужную часть и остаемся с ней навсегда.

– И твой пазл…

– Где-то среди восьми миллиардов человек.

Хотя я очень сомневаюсь в этом. Больше чем уверен, что моя деталь бракованная и способна только на краткосрочные отношения длиной в двадцать четыре часа.

– Звучит очень обнадеживающе. Но было бы лучше, если бы мы встречали своего человека сразу.

– Без проб и ошибок?

– Ну, как человек, не заинтересованный в отношениях, я не могу утверждать, но зачем ошибаться, если можно подождать того самого?

– А как же удовольствие от жизни? К тому же, совершая ошибки, мы получаем своего рода урок.

– Слишком рано для таких рассуждений. – Мира выкидывает стаканчик в урну и поправляет волосы. – И, как показывает практика, даже найдя свою часть пазла, можно обжечься.

Уж мне ли об этом не знать.

Мы подходим к бетонному ограждению, и Мира забирается на него. Упершись руками в парапет, она оглядывается. Набережная до отказа забита людьми, из динамиков отовсюду доносится реклама морских развлечений, а местные зазывалы так и манят отведать что-нибудь экзотическое. И под «экзотическим» я подразумеваю далеко не фрукт из заморских стран.

Мой взгляд задерживается на Мире. На том, как она одновременно скованна и расслаблена. Не знаю, как это описать, но эта девушка очень противоречива. Вчера мы шутили в клубе, а вернувшись домой, она так хлопнула дверью, что задрожали стены. Даже сейчас, когда мы просто разговариваем, она держит дистанцию.