скачать книгу бесплатно
Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов
Роберт М. Вегнер
Сказания Меекханского пограничья #4Шедевры фэнтези
Далеко в море есть остров, скрывающий древнюю тайну, остров, где льется кровь и царит черное колдовство – и где, если верить легендам, живет настоящее божество, исцеляющее одержимых. Именно туда отправляется Альтсин – бывший вор, а теперь монах. Пытаясь избавиться от бога войны, который поглощает его разум, он пойдет на все, но даже отчаяние не подготовило Альтсина к тому, что происходит на острове… А далеко на юге возвышается огромный белый город. В жилах здешних князей течет святая кровь, а подданным их не скрыться от взгляда всеведущего огненного ока. Сюда, чтобы найти своего брата Йатеха, прибывает Деана Д’Кллеан. Она осталась без собственных народа и семьи – и еще не подозревает, во что превратился ее брат. Тем более – какая роль уготована каждому из них в грядущей игре богов.
Роберт М. Вегнер
Сказания Меекханского пограничья
Память всех слов
Copyright © 2015 by Robert M. Wegner
Copyright © 2015 by Powergraph
© Сергей Легеза, 2018, перевод
© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2018
Copyright © 2015 for the map of Meekhan by Jolanta Dybowska
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Пролог
Закоулок толстым, в пару футов, слоем заполняли старые тряпки, обломки ящиков, битые горшки и прочий мусор. И крысиные катышки, чья вонь придавала каждому вдоху своеобразный привкус. В тупичке этого царства находилась огромная бочка с отверстием, прикрытым тем, что некогда было, пожалуй, конской попоной, да такой, под которой конь и подох, а самой попоне пришлось еще несколько месяцев прикрывать его труп.
Перед бочкой сидела… вероятно, старуха: о поле этой кучи костей, завернутых в несколько тряпок, можно было лишь гадать. Седые космы спадали на грязное лицо, торчащие из обтрепанных рукавов руки заканчивались почерневшими когтями, а смрад, который она источала, заставлял и вонь крысиного помета внезапно обретать приятные нотки. На донце стоящего перед ней перевернутого ведра лежало шесть костей с разноцветными гранями, старых и выглаженных так, что увидеть на них точки было почти невозможно.
Старуха трясущимися руками загребала их в кожаный стаканчик, встряхивала и кидала, и каждый бросок ее вызывал стон у сидящего напротив мужчины – дворянина, если судить по короткому вамсу из добротного материала и по атласной рубахе, чьи манжеты были украшены монограммами.
– Две пики против королевы. Но на коне – бьет трех псов. Безголовая змея грызет мышь, – бормотала она.
Каждый бросок и каждая фраза, что она хрипела горловым шепотом, приводили к тому, что мужчина горбился все сильнее, а руки, которыми он загонял кости в стаканчик, все сильнее потели и тряслись. Но игру он не прерывал.
– Император и двор, – вспыхнул он внезапной радостью после очередного броска. – Император и двор, ты, старая обманщица!
Та покачала головой.
– Судьба не врет, судьба не обманывает, – сказала она с легким упреком в голосе и добавила: – Два броска. Два броска на смерть владыки. Что поставишь?
– Все, – широко улыбнулся мужчина. – Все и еще больше.
– Больше не нужно. Всего – хватит.
Кости спрятались в стаканчик.
Йатех молча следил за игрой, ни правил, ни ставок которой он не знал. Стоя под стеной, в нескольких шагах за спиной дворянина, он, казалось, оставался совершенно невидим для играющих. Сама же игра… он уже сумел понять, что для нее важны как выброшенные точки, так и цвета. Например, последний из сделанных бросков принес дворянину расклад от одного до шести на красных гранях.
Старая женщина встряхнула стаканчиком и метнула кости на деревянное донце ведра. Те широко покатились… и остановились, открыв черные грани, украшенные белыми точками. Одна, две, три, четыре, пять, шесть.
– Врата Дома Сна.
Мужчина побледнел.
Кости в стаканчике снова загрохотали и покатились по импровизированному столику.
От одного до шести, белые грани.
– Привратник вращает ключ. Врата отворяются. Смерть забирает владыку и его двор. Конец игры.
Мужчина странно рассмеялся, почти женским хихиканьем, одновременно поднимая бледную ладонь к губам.
– Еще один бросок, – прошептал он голосом, от которого по коже шли мурашки. – Один бросок. Ничего больше.
– Хорошо. Что поставишь?
– Все. Все…
– Все ты уже поставил. Нет больше ничего. – Костяной палец указал на выход из переулка. – Ступай навстречу своей судьбе.
Дворянин поднял голову, медленно, будто лунатик, словно только очнулся ото сна, протер глаза и, покачиваясь, двинулся в указанном направлении.
Йатех подождал немного, прежде чем подошел и занял место напротив старухи.
– Всякий судьбу вызывает. Всякий выигрывает.
– Или проигрывает, Лабайя из Биука.
Он и не заметил, когда Канайонесс появилась на входе в закоулок, но сидящая перед ним женщина резво замахала руками, словно пытаясь сплести нечто из воздуха. Йатех перехватил ее ладони и прижал их к ведру. Кожаный стаканчик упал на землю, кости раскатились во все стороны, исчезнув в мусоре.
Их хозяйка с явным неодобрением прищелкнула языком.
– Ну-ну, после стольких-то лет – и такое-то приветствие… А я надеялась на кубок легкого вина и кусочек пирожного. – Она драматично вздохнула. – Скажи мне честно, ей все это еще не надоело? У нее храмы и часовенки в каждом городе, местечке и селе, даже здесь, не далее как в двух улицах отсюда стоит ее крупный храм, а она возвращается к корням. Ты и твои сестры… таинственные Прядильщицы Предназначения, что встречаются в темных переулках, в углу трактира, на перекрестках дорог. Всегда предлагают игру с Судьбой ради исполнения любого желания, которое только может быть у человека. Одна всегда выигрывает, вторая всегда проигрывает, третья… серединка на половинку. А после пары партий – бесследно исчезают. Эйфра и правда желает развлекаться?
Старуха перестала вырывать руки, зато косо взглянула за спину Йатеха.
– Но это действует, дитя. Действует, да еще как. Все знают историю о старой Лабайе, или Китчи-от-Улыбки, или Огевре, Госпоже Несчастий. И многие нас ищут. А рассказы о тех, кто нас нашел и выиграл благодаря этому лучшую судьбу, значат куда больше, чем тысячи жертв, всесожжений, приносимых в тысячах храмов одновременно. Пробуждают веру, надежду… Так это происходило у начал мира и так будет происходить, когда звезды начнут падать на землю. Первоначальная Сила наполняется мечтаниями.
– Знаю, знаю. Любые средства хороши, чтобы обратить на себя внимание смертных. – Что-то прошелестело, треснуло с глухим звуком, когда Малышка Канна вошла глубже в переулок. – Странно, что я не слышу криков храмовой стражи… Или твоя госпожа решила меня остановить?
Йатех усилил хватку, полагая, что старуха сделает нечто глупое. Поручение Канайонесс было очень ясным: что бы ни происходило, он не может отпустить рук этой женщины или позволить ей потянуться к тому, чем она играла.
– Нет. Но знаешь, как говорят: ее миры – там, где стучат кости. А собственно, раз мы уже об этом – здесь тоже шла игра. Я – ее жрица, а ты как раз идешь по освященной земле, дитя. Смотри внимательней, куда ставишь ноги.
– Я смотрю. К тому же – я едва лишь почистила сапоги.
Девушка села рядом с Йатехом и подняла лежащий среди мусора стаканчик.
– Сколько же лет… – Она понюхала его, словно дегустатор, пробующий аромат редкого напитка. – Это тот самый, верно? Тот самый, которым ты сыграла с ней в кости и проиграла. Один бросок ради души одного человека…
Йатех почувствовал, что смотрит на него.
– Забавно… – продолжила она. – Знаешь, я не думала, что Эйфра настолько сентиментальна. Может, я буду такой же.
Она плеснула в ладони – и стаканчик исчез.
За вуалью грязных волос глаза старухи превратились в ледяные шарики.
– Фокусы, – фыркнула она презрительно. – Моя госпожа за тобой не гонится, нежеланное дитя, но если ты захочешь, чтобы она начала, – то заберет тебя с собой.
– Ох. За мной гонится уже столько всяких, что если однажды догонят, то будет их изрядное число.
Канайонесс вздохнула, потянулась за спину и достала стаканчик.
– Я думала, что у меня выйдет лучше, но, видно, руки начали забывать умения.
Она поставила емкость на донце ведра и подняла рассыпавшиеся кости.
– Всякий судьбу вызывает. Всякий выигрывает, – пробормотала она. – И что? Сыграем?
Йатех почувствовал, как женщина каменеет. Открыла и закрыла рот, словно лишившись речи.
– Один бросок. Одной костью. Меньшее значение – выигрывает. – Малышка Канна, казалось, не заметила выражения лица старухи.
– Что… что поставишь?
– Не спрашиваешь, на что сыграю я? Тот, – она махнула рукою к выходу из переулка, – играл на смерть жены и на наследство, которое мог бы с этого получить, верно? А я? Как полагаешь? На что сыграю?
Йатех увидел, как лоб Лабайи покрывают капельки пота.
– А на что хочешь?
– На встречу со знакомой персоной.
Воин уголком глаза отметил усмешку черноволосой девушки и был лишь благодарен, что не видит ее лица. Старуха побледнела.
– Я ищу ее вот уже много лет, но персона эта прекрасно прячется. Раз, несколько месяцев назад, нам почти удалось, но у меня отобрали возможность… разговора, а потом нас разделили. Теперь я хочу быть уверена, что найду ее и что она от меня не сбежит.
– И Судьба должна дать тебе такой шанс?
– Как видишь, я в отчаянии.
Лабайя прикрыла глаза и замерла на миг.
– Что поставишь? – Голос старухи нисколько не изменился, но в нем появилось… нечто мрачное.
– Ох, ты пришла, Эйфра. Я не думала, что ты появишься лично. – Девушка чуть наклонила голову набок, словно птица, что пытается лучше присмотреться к интересной блестяшке. – Керу’вельн, можешь ее отпустить.
Йатех выпустил худые запястья и невольно вытер руки о штаны. Кожа женщины миг назад сделалась ледяной и мокрой. Да старуха наверняка давным-давно не мылась. Он почувствовал прикосновение к плечу.
– Вынь меч.
Ифир скрежетнул об оковку ножен.
– Если я сниму руку с твоего плеча – убей ее. – Малышка Канна указала на Лабайю. – Целься в лицо.
Он упер клинок в ведро, направив рукоять в сторону сморщенного лица.
Ответила ему улыбка. Холодная и ироничная.
– Хочешь разозлить меня, Канайонесс? С той поры, как ты убегаешь, многие приносят жертвы в моих храмах с мольбами о твоей поимке. Безрезультатно. Пока что.
– Может, оттого, что я вне твоей власти, Эйфра. Хотя, если кому и удастся до меня добраться, ты ведь наверняка объявишь, что это результат твоей милости. Как обычно. А он не сумеет тебя ранить.
– Но вот мою служанку – сможет. А я плачу верностью за верность.
– Ну, если ты так говоришь…
Переулок наполняла тишина, даже отголоски с главной улицы исчезли.
– Пытаешься меня оскорбить? Чего ты хочешь?
– Я уже сказала.
– Я не вмешиваюсь в вашу войнушку. Соблюдаю нейтралитет.
Малышка Канна причмокнула, развеселившись.
– Нейтралитет… Напомни-ка мне, это что, такое мягкое определение трусости – или глупости? Никогда я не могла этого запомнить.
– Не провоцируй меня.
– А не то? Я вижу пот, что бороздит новые русла на лице твоей служанки, и все раздумываю: это ее страх или твой? Страх – хорошее чувство. Я не боюсь, ты помнишь? Вы забрали мой страх, убили его, а после позволили мне жить. Это очень глупо – позволять жить тому, чей страх убит вашими руками. Один бросок одной кости, честный, без твоих обычных фокусов. Низшая ставка выигрывает.
– Что ты поставишь?
– Все.
Он во второй раз увидел, что старухе не хватает слов.
– Один бросок одной кости, – повторила Малышка Канна. – Выигрывает меньшая. Бросаем одну и ту же кость, не используем Сил, не разрешены крики и толчки столика. И пение. Пение – тоже запрещено. Решительно. Тот, кто так сделает, – проиграет. Это будет такое… – в словах ее таилась усмешка, – возвращение к корням. Что скажешь? Не хочешь вновь ощутить ту дрожь, когда все зависит от этой крохотной, перекатывающейся безделушки? Пережить момент, когда – прежде чем кость остановится – может произойти что угодно? Легко выигрывать у смертных, но разве тебе это не наскучило? Я – готова рискнуть. Ставлю все, а ты – встречу с персоной, которую я разыскиваю. Решайся, поскольку, если я выйду из этого закоулка, следующего шанса у тебя не будет.
Богиня, скрытая в теле жрицы, кивнула.
– Ты многого требуешь… Игра может оказаться не стоящей ставки. Даже для меня.
