скачать книгу бесплатно
Хас-Магомед вскочил на корень дерева, взобрался вверх по стволу, на одну из его могучих ветвей. Его охватила росистая свежесть лунной ночи. Он посмотрел вниз – там, на поляне под утёсом, горел огонь и, словно призраки, бродили людские тени. Слышались переговоры. Кто ещё мог выбрать себе в качестве ночлега лесную чащу? Хас-Магомедом обуяли необъяснимая отвага и любопытство. Он знал, что может поплатиться за это, но, всё же, решился подойти поближе и выяснить, кем были его нежданные соседи и чего от них ждать.
Хас-Магомед спустился с холма. Ступая мягко и бесшумно, ловко пробираясь через кусты и густые заросли, он скоро подобрался к той самой поляне, озарённой багровым пламенем костра. Удалось разглядеть шестерых мужчин: четверо спали на коврах и бурках на земле, пятый, в папахе, сидел у костра с винтовкой, а шестой, оправив пистолет за спиной, подошёл к товарищу и, запихивая полы черкески, присел рядом на пенёк. Внятного разговора между собой они не вели, лишь изредка обменивались рваными фразами и грубыми шутками. Большую часть их слов выхватывал ночной ветер. Помимо двух вооружённых дозорных и четырёх спящих, Хас-Магомед насчитал семерых коней. Где же находился седьмой наездник?
Почуяв недоброе в этих людях, Хас-Магомед хотел было повернуть назад и уйти подальше, в холмы, но вдруг один из дозорных услышал шорох в кустах, вытянулся, поднял винтовку и прогремел суровым сиплым голосом:
– Эй, там, в кустах! Не прячься, выйди на свет!
Хас-Магомед обернулся к костру и пожалел о том, что приблизился к ночной стоянке этих подозрительных людей.
– Я тебя вижу, – громко произнёс человек в папахе, нацелив винтовку точно в сторону Хас-Магомеда. – Ещё одно лишнее движение и я прострелю тебе голову. Если ты нохчо, то клянусь Аллахом, тебе нечего бояться, выйди на свет!
– Я нохчо, не стреляйте! – отозвался Хас-Магомед.
Услышав родную речь, человек в папахе опустил оружие и ответил:
– Тогда подойди сюда!
Юноша осторожно вышел к костру. Удалось, наконец, разглядеть человека в папахе – он был красив собой, с чёрной остроконечной бородой и подстриженными усами. Второй, в черкеске, поправлявший пистолет за спиной, на вид был обыкновенный бандит – маленького роста, тощий, с чёрным лицом и злым выражением в глазах, фигурой напоминал обезьяну.
– Садись, погрейся от костра, отужинай с нами, – радушно пригласил человек в папахе, убирая винтовку в сторону.
Юноша сел у костра и человек в папахе протянул ему тарелку с горячей жареной бараниной, после чего представился:
– Меня зовут Али-Умар, я сын Ахмада, родом из Шали. Рядом с тобой Саид, мой кунак.
– Ас-саляму алейкум, – наклонил голову обладатель бандитской наружности.
Али-Умар продолжил:
– Те, что спят, тоже мои кунаки: Байсангур, Якуб, Рамзан и Батуко. Одни называют нас разбойниками, другие – джигитами. Мы абреки. Теперь и ты назовись.
– Я Хас-Магомед, сын Асхаба, родом из Хаккоя, – ответил Хас-Магомед, прежде чем укусить дымящуюся баранину. Он давно не вкушал мяса, ел с аппетитом, а потому не сумел скрыть от абрека того, насколько сильно оголодал.
– И всё? – удивился Али-Умар, озарившись доброй улыбкой.
– Всё.
– Даже не расскажешь, как оказался здесь и куда держишь путь?
– Мне бы не хотелось говорить об этом, – сказал юноша.
– Вот как, – внимательными, проницательными и спокойными, широко расставленными глазами смотрел на него абрек, излучая понимание. – Хорошо. Хочешь хранить свою тайну – храни. Ответь мне всего на один вопрос: ты знаешь, куда идёшь?
В воздухе повисла пауза. Хас-Магомед ел молча. Али-Умар понял, что у юноши нет ответа на его вопрос.
– Вот что я тебе скажу, Хас-Магомед, – продолжил Али-Умар. – Мы находимся в розыске, головы наши стоят нынче дорого. Мы доим, как коз, нечестивцев, считающих, что они имеют власть над этой землёй. Мы грабим их, дабы силой вернуть то, что насильно было отнято у нашего народа. Мы защищаем истинный закон. Недавно мы освободили Саида из-под конвоя русских, его хотели судить за убийство. В пылу погони и короткой перестрелки мы потеряли одного из наших людей. Он был славным воином. Теперь нас осталось шестеро, а коней по-прежнему семь. Для одного дела нам как раз нужен такой молодой парень, как ты. Если пожелаешь, этот конь станет твоим, – Али-Умар указал юноше на прекрасного чёрного кабардинца, стоящего привязанным к дереву.
– Что нужно делать? – спросил Хас-Магомед. Юноша подметил, что после беседы с Али-Умаром, тот казался ему не чужим, а давно знакомым приятелем.
– Лечь спать. Завтра мы тебе всё не только расскажем, но и покажем. Инша’Аллах.
Сон Хас-Магомеда был теперь крепок. Полный желудок и тепло костра благотворно повлияли на его самочувствие.
Ранним утром он проснулся от монотонного шипения и свиста железа по камню. Джигиты оттачивали свои шашки и кинжалы, пересматривали и готовили винтовки с пистолетами. Все обрадовались пробуждению новоиспечённого товарища – Али-Умар уже объяснил им, что в отряде произошло неожиданное пополнение. Джигиты встретили Хас-Магомеда тепло и доброжелательно: накормили, напоили, выдали шашку и тёплую бурку, пусть и слегка великоватую юноше.
Вскоре появился и сам Али-Умар. Он уходил к реке и вернулся с двумя вёдрами воды для омовения. После осмотра оружия они вместе совершили утренний намаз.
Когда тушили костёр, Али-Умар спросил Хас-Магомеда:
– Умеешь ездить верхом?
– Какой же человек в наших краях не умеет? – вопросом на вопрос ответил юноша.
– Очень хорошо, – одобрительно кивнул абрек. – С шашкой или ружьём обращаться умеешь?
– Только с шашкой.
– Ничего, стрелять мы тебя быстро научим, время на то есть. А теперь слушай, что нам предстоит делать…
Прошли две недели. Из Грозненского филиала государственного банка выехал фаэтон, – лёгкая коляска, – в которую счетовод и кассир положили два тюка с сотней тысяч рублей. С ними ехали два казака, а следом шёл ещё один фаэтон со служащими безопасности банка и двумя вооружёнными винтовками солдатами. В хвосте колонны двигались несколько конных казаков: охрану усилили из-за предупреждения о возможном нападении. Сделано это было по причине того, что путь конвоя лежал в Тифлис через горы южной Чечни, а именно – через аулы Шатой, Борзой и Итум-Кали. Согласно донесениям заведующего особым отделом, именно в этих местах орудовала и укрывалась в настоящее время банда абрека Али-Умара, прославившаяся дерзкими ограблениями дилижансов, похищениями чиновников и вооружёнными нападениями на казённые учреждения.
Саид, Рамзан и Батуко ждали сигнала в придорожном заведении близ Итум-Кали, владелец которого был грузин. Это был постоялый двор, принимавший путников, торговцев и военных – всех, кто направлялся в Грузию через горную Чечню перевалами. К постоялому двору примыкали ещё несколько жилых домов и магазинчиков, образуя кольцо вокруг небольшой площади с колодцем.
Один торговец армянин, завсегдатай постоялого двора, зашёл пропустить стаканчик и поговорить с хозяином, своим старым другом. Он выпил вина и собирался было уходить, как вдруг его остановил чеченец грозного вида и с исключительной вежливостью предложил ему остаться, отведать ещё закусок и вина. Армянин насторожился, переглянулся с хозяином постоялого двора. Тот кивнул. Он давно понял, что его заведение захвачено, но не мог сказать об этом. Чеченцы впускали людей внутрь, но назад не выпускали – двое стояли у дверей вооружёнными, третий следил из окон за тем, что происходит на площади.
Когда на дороге с севера показался конвой, то Хас-Магомед, стоящий на углу, махнул им рукой. Это стало сигналом для находившихся в заведении Саида, Рамзана и Батуко. Они высыпали на улицу и рассредоточились по площади, скрылись в закоулках между домами. Минутой позже на площадь въехал фаэтон, в котором сидел мужчина в форме кавалерийского офицера – это был переодетый Али-Умар, побрившийся на соответствующий манер. Он как будто бы случайно перегородил путь конвою перевозчиков денег, заставив его сбавить скорость, когда тот приблизился к грузинскому постоялому двору.
Происходящее почему-то не заставило охрану взяться за оружие. Никто не почуял подвоха. Между тем по очередному сигналу Хас-Магомеда, на вид ничем не примечательного сельского юноши, Саид, Рамзан и Батуко открыли огонь из закоулков по охранникам. После недолгого грохота выстрелов, трое казаков свалились убитыми. Байсангур и Якуб, взявшие в заложники дочь хозяина заведения, стреляли из окон жилых домов под ноги конвойным лошадям. Поднялась суматоха.
Взбесившиеся лошади понесли фаэтон с деньгами вперёд. Хас-Магомед, до того изображавший перепуганного сельского парнишку, не растерялся и бегом бросился наперерез лошадям и догнал фаэтон в конце площади. Не раздумывая, не заботясь о себе, он запрыгнул в коляску, застрелил кучера и лошадей.
Люди кругом бежали без оглядки, прятались в дома и подвалы. Кареты и повозки уносились в разные стороны. Стрельба кончилась, охранники распластались на земле ранеными или убитыми.
Али-Умар, переодетый офицером, заграждавший конвою путь своим фаэтоном, подъехал к Хас-Магомеду – юноша закинул ему в кузов оба тюка с деньгами, а сам бросился на задние дворы. Всё это произошло в считанные минуты.
Али-Умар помчался на север, прямо на военно-полицейский экипаж вместе с ротмистром: те, заслышав выстрелы, мчались на подмогу. Завидев ротмистра, Али-Умар остановил лошадей, поднялся, и, указав на тюки, без тени чеченского акцента доложил:
– Господа, деньги спасены! Скачите на помощь, необходимо срочно задержать бандитов!
Быстро отдав честь, ротмистр пришпорил коня, и полицейские с казаками понеслись к постоялому двору. Таким образом гружёный фаэтон и полицейский отряд разошлись в разные стороны, а Хас-Магомед и остальные джигиты скрылись с места событий, оседлав своих коней, спрятанных до того на задних дворах. Ротмистр, когда узнал, кого он упустил, свёл счёты с жизнью, не выдержав насмешек товарищей по службе.
После столь удачного налёта, Али-Умар и его кунаки опять укрылись в горах. Когда они почувствовали, что преследователи сбились с их следа, джигиты стали выезжать в близлежащие сёла и раздавать награбленное нуждающимся землякам. Свою часть денег джигиты Али-Умара употребили на покупку боеприпасов и еды. Оставшиеся деньги захоронили в тайниках.
Так и стал жить Хас-Магомед, почти как прежде: бродить по заброшенным лесным тропам, питаться случайно добытой пищей, ночевать в горах под открытым небом. Только ко всему этому теперь ещё прибавились лихие братья по оружию, налёты и защита селян от произвола приставов. Теперь приходилось настороженно вслушиваться, не хрустнет ли ветка под ногой врага, укладывать на ночёвках рядом с собой острый кинжал да заряженное ружьё, скрываться от погони.
Прошло шесть лет, и на всю округу прославились неуловимый абрек Али-Умар и его джигиты, а вместе с ними – бесстрашный юноша, скачущий на своём чёрном кабардинце. Он в совершенстве овладел шашкой, пистолетом, ружьём и конной ездой. За это время Хас-Магомед изменился и внутренне, и внешне. Всё в его внешности было ладно и словно бы прочно скроено: широкие плечи, могучая грудь, точёная талия и тонкое, опалённое солнцем и ветрами лицо с длинным шрамом, и размашистая волчья повадка в движениях. Разговаривая, он всегда смело глядел в глаза, не отводя пронзительного взгляда. Ему к тому времени был всего двадцать один год, но выглядел он намного старше своих лет.
Когда приставы или любые другие представители властей притесняли жителей близлежащих аулов, те всегда знали, к кому идти за справедливостью – к Али-Умару. Со своими джигитами он мог пробраться в любую крепость и покарать её коменданта, отбить всякого несправедливо осуждённого селянина из-под стражи, вернуть всё, что было незаконно отобрано у честных горцев. Али-Умар и его джигиты были любимы и почитаемы, а после убийства продажного и деспотичного начальника Веденского округа подполковника Суворова, главного врага крестьян и пастухов, обложившего простых горцев непосильными налогами и штрафами, они и вовсе стали народными героями, а потому везде находили поддержку и убежище от своих преследователей.
Однажды, когда Али-Умар со своими друзьями скрывался в горах близ Шароя после получения выкупа за нескольких состоятельных заложников, об их присутствии узнали местные жители, но не выдали властям. В лагерь абреков пришёл юноша из соседнего аула, сын муллы. Он рассказал Али-Умару о том, как царские солдаты чудовищно обошлись с его благочестивой сестрой и опозорили её. Суд не признал за обидчиком вины, а тот со своими товарищами только посмеялся над муллой и его семейством. После долгих уговоров измученный мулла дал сыну согласие на то, чтобы тот пошёл искать правосудия у Али-Умара.
– Они лишили твою сестру чести? – прямо спросил абрек.
В ответ юноша задрожал от гнева и отчаяния, затем съёжился.
– Мы вам поможем, – металлическим голосом произнёс Али-Умар, так, словно бы это его сестра была опозорена. – Те, кто обидел её, ответят за своё чёрное дело. Скажи нам только, знаешь ли ты их имена и где их искать?
Юноша с радостью поделился с абреком всем, что знал. Обидчиками были некий поручик Васнецов и трое его прихвостней. Всех их нашли на привычном месте – кутящими в кабаке неподалёку от гарнизона. Следующей ночью они были доставлены Али-Умаром и его джигитами к ногам муллы, затем – к ногам его дочери.
Они стояли на коленях, оборванные и растрёпанные, слёзно молили о прощении и обещали выплатить мулле денежную компенсацию. Исполненный омерзения, мулла даже не стал слушать мерзавцев и попросил абрека увезти их куда-нибудь подальше. Их увезли. И там же, в ущелье, куда их увезли, они были застрелены. Когда мулла узнал об этом, то поначалу ужаснулся, но потом лично прибыл в лагерь Али-Умара и протянул ему кошель денег. Абрек отказался от награды и вернул её старому мулле, не желая даже объяснять своего поступка.
– БаракаЛлаху фика[9 - Да благословит тебя Аллах!]! – не сдерживая слёз, дрожащим голосом произнёс мулла. – Но я боюсь, что теперь власти будут искать тебя ещё тщательнее, ибо поручик этот имел родственные связи с влиятельными людьми…
– Все мы во власти Аллаха, – отмахнувшись, без раздумий ответил ему Али-Умар.
Глава 5. Встреча
Разгоралось восходящее солнце, согревая высокий Хаккой и его окрестности. Всё кругом было хорошо: однообразно трещали цикады, не умолкали заунывные песни лягушек у прудов. Глухо шумела вся живность у дороги, а в деревьях заливались птички.
В ауле стояла тишина. Эту тишину разорвал чистый и звонкий голос муэдзина – с вершины минарета мечети звучал протяжный, красивый и пронзительный азан, призывая всех правоверных на утреннюю молитву:
– Аллаху акбар, Аллаху акбар! Аллаху акбар, Аллаху акбар[10 - Аллах велик!]!
Весь аул мгновенно оживился, улочки его заполнились селянами, и все они стекались в мечеть воздать хвалу Господу Миров. Конечно, среди них был и шестидесятилетний Асхаб со своими сыновьями. На пути к мечети он различил в толпе односельчан лицо своего давнего приятеля Бехо, они встретились взглядами. По окончании утреннего намаза, когда все жители аула высыпали из мечети и разошлись обратно по домам, Асхаб и Бехо вновь увиделись, уже у выхода.
– Ас-саляму алейкум! – горячо приветствовал Асхаб старого приятеля.
– Уа алейкум ас-салям! – живо улыбался Бехо.
Долго ещё стояли они у крыльца мечети, крепко обнимались и обменивались новостями. Они не виделись несколько месяцев, так как Бехо разъезжал тогда по торговым делам, продавал мёд и овчину, взяв пример с Асхаба и заведя собственную пасеку.
– Как идут твои дела, брат мой? – расспрашивал Асхаб.
– Аль-Хамду лиЛлях, – вознося глаза к небу, отвечал Бехо, – дела мои хороши. А как поживаешь ты, Асхаб? Как сыновья?
– Аль-Хамду лиЛлях, брат, они – моё подспорье! – гордо отвечал Асхаб.
– Хас-Магомед не объявлялся? – спросил Бехо.
– Нет, – покачал головой Асхаб. – Не объявлялся. Как и полгода, и год, и два года, и шесть лет назад. С чего ему объявиться сейчас?
– Странно, – задумчиво произнёс Бехо.
– Почему странно? – удивился Асхаб. – Чего же странного в том, что как не было его, так и нет до сих пор?
– А странно то, – охотно ответил Бехо, – что я видел его совсем недавно и надеялся, что скоро он заглянет домой, проведает вас!
– Где? – побледнел от этих неожиданных слов Асхаб. – Дорогой мой брат, где? Где? Где ты видел Хас-Магомеда?
– Ты можешь ещё тысячу раз спросить меня «где», но дай же сказать!
– Говори! Говори, мой дорогой Бехо, говори же! – быстро проговорил Асхаб.
– Был я проездом в Хал-Келое, там и видел твоего сына. Да только был он не один – с Али-Умаром и пятью его джигитами. Слыхал о таком?
– Да кто ж не слыхал об Али-Умаре? – взметнулись руки Асхаба. – Но что он делал? Он у них в плену?
Бехо расхохотался:
– Он с ними, Асхаб. Судя по тому, что я заметил – с Али-Умаром они очень дружны, почти неразлучны.
– Когда это было?
– Да пару дней назад.
– Как считаешь, они ещё там?
Бехо пожал плечами.
– Тогда я поеду и узнаю, – решил Асхаб.
Когда он возвратился домой, то немедленно поведал всем домашним эту прекрасную новость.
– Живой! Хвала Аллаху! – схватилась за голову Зезаг, смеясь и плача. Каждый день ждала она вестей от сына, вставала с восходом, глаза отдала тому краешку земли, за которым он растворился.
– Жив! Жив! Жив! – радостно щебетали сёстры, а потом дружно заплакали вместе с матерью.
Братья, Салман и Мансур, подбежали к отцу и стали его расспрашивать:
– Как же с ним увидеться? Где его искать? Придёт ли он?
Лишь Зелимхан оставался безмолвен и даже угрюм. Ещё крепко помнил он свою обиду на брата.
– Со мной поедете, – сказал Асхаб. – Нам нужно поторопиться, ибо одному лишь Аллаху известно, застанем ли мы его на месте!
– Тогда я побегу запрягать волов? – спросил Мансур.
– Каких волов? – раскатисто рассмеялся Асхаб. – Седлай коней! К полудню мы обязаны быть в Хал-Келое!
И действительно, к полудню верные кони домчали их в Хал-Келой. Долго искал Асхаб со своими сыновьями человека, который поделился бы с ними, где находится Али-Умар. Все расспросы оказались безрезультатны. Селяне никому не верили, опасались, что к абреку подослали шпионов, а потому не желали выдавать местонахождение своего защитника. Лишь один старик, к которому обратился за помощью Асхаб, дал ему ответ, но сперва уточнил:
– Что за дело у тебя к Али-Умару?
– С ним мой сын, Хас-Магомед, я ищу его уже много лет и, наконец, вышел на след! – с готовностью изрёк Асхаб.
– Раз помыслы твои чисты, я скажу: Али-Умар сейчас с джигитами гостит в сакле Беслана, своего давнего друга. Скачи туда. Беслан живёт тихо и уединённо на противоположной стороне горы. Изложи ему причину своего приезда, иначе тебя могут заподозрить, как лазутчика, присланного властями. Будь учтив с ним.
Асхаб от всего сердца отблагодарил старика и тотчас поскакал с сыновьями к указанному месту.
