скачать книгу бесплатно
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает взволнованно. Впивается глазами в папку. – Положи на стол, это мое.
– На работы твои зашла полюбоваться. Очень красиво. – Голос звучит отстраненно. Пронзительно. Угрожающе.
Взгляд впивается в ее шею, на которой цепочка.
Любушка – подружка моя самая близкая. Таблетки мне абортивные подпихивала. Советы давала, что таких Матвеев еще сто штук будет.
Мне не нужно было сто! Я хотела того самого, своего единственного! Много лет встречалась с ним, спала, в том числе без защиты, потому что очень сильно его чувствовала. В глубине души не верила, что однажды наши дороги разойдутся, хоть и повторяла себе это постоянно, словно подготавливаясь к боли. А еще… потому что на самом деле я всегда отчаянно Матвея любила. Пусть не так громко и очевидно, как это делал он. Моя любовь была тихой, скромной, но я ею жила с пятнадцати лет!
Вскакиваю на ноги. Выхватываю пару листов с зарисовками своего парня и демонстративно разрываю. Потом беру еще и вновь рву. И следующие тоже.
С удовольствием. Бросая клочки себе под ноги.
Пока Люба не отмирает и не кидается ко мне со словами:
– Пожалуйста, хватит! Этим зарисовкам четыре года!
Глава 9
Я поднимаю руки высоко, прячу листки, потому что в какой-то момент кажется, что Люба за них драться собралась, но нет. Она всего лишь садится на корточки собирает обрывки.
Собирает и бережно складывает на колени в стопочку. Носом шмыгает. А я не знаю, куда и деться.
Некоторое время наблюдаю за ее попытками сберечь что-то, по-видимому, важное, потом не выдерживаю и тоже приседаю. Со стороны на нас обеих посмотреть – ну какая идиотская ситуация.
Начинаю помогать.
– Не трожь, это мои, – повторяет Люба, жалобно всхлипнув. – Мои работы, ты не имеешь права их портить.
– На твоих работах мой парень.
– Бывший парень.
– Теперь уже, наверное, да, – поддерживаю я резковато. – Бывший на все сто процентов. Он с тобой спит? Давно? У вас началось, когда мы еще встречались?
Люба вскидывает округленные глаза, в этот момент кулон выпадает из выреза ее футболки. Я впиваюсь в него глазами и моментально понимаю, что это не тот.
Пульс разгоняется до максимума, а краска ударяет в лицо. Я выбрала кулон из красного золота, а этот с вкраплением других металлов. Форма листочков такая же, но они украшены навязчивыми узорами. Короче, безвкусица.
Еще один глубокий вдох-выдох. Упс.
Впрочем, карандашные рисунки никуда не делись, и я вновь раздражаюсь.
Люба ловит мой взгляд и поспешно прячет кулон под футболку. Видимо опасаясь, что в порыве ревности я сорву и его.
Поднимаюсь и подхожу к окну, руки на груди скрещиваю. Любин писклявый голос ножом вонзается в спину:
– Пока не спим. Сама-то себя слышишь?
Я оборачиваюсь и вопросительно приподнимаю брови, призывая продолжать.
– Мы сблизились уже после вашего расставания. И да, этот кулон Матвей выбирал для меня. Не знаю, зачем ему понадобилась твоя помощь. Ты неплохо меня знаешь, и у тебя хороший вкус…
– На парней? – перебиваю.
– Я попросила его больше так не делать. Он пообещал, что не станет.
– Когда у вас началось-то? Я вообще ничего не понимаю!
– У меня были проблемы с Олегом, я попросила Матвея помочь. Тот вступился, поговорил. С тех пор начали общаться.
– За моей спиной?
Люба делает взмах руками и начинает жестикулировать.
– Юля, за твоей спиной общаться очень легко, потому что ты никого кроме себя самой не замечаешь. А последние недели – особенно.
Люба вскакивает на ноги и подходит к столу. Начинает составлять свои зарисовки из обрывков, как картинки из пазлов. Вытирает щеки, продолжая говорить:
– Я всегда была твоей подругой. Кому как не мне видеть, что тебе на Матвея всегда было плевать. Боже, ты его даже не запомнила, когда я показывала несколько раз! Парень, который ходил в соседнюю школу и который пришел в класс допподготовки. Именно я первой с ним познакомилась. Показывала тебе Матвея раза четыре, ты равнодушно кивала. И все эти зарисовки я сделала в то время! А после того, как вы начали встречаться, ни разу его не рисовала.
Она вновь вытирает щеки. Потом закрывает лицо руками и плюхается на кровать.
Я стою в замешательстве. Эм. Может быть, Люба мне его и показывала, но она всегда была влюбчивой. Ей постоянно кто-то нравился – разве всех запомнишь?
И тем не менее чувствую неловкость.
– Не смотри на меня так, Юля. Именно я Матвея увидела раньше и влюбилась. Но так вышло, что он запал на тебя, а меня запомнил лишь как приложение к тебе.
– Я такого не помню, Люб… Любаш… мы пошли в кино втроем. Это мое первое четкое воспоминание о Матвее. Сорвались занятия, от скуки все поперлись в кинотеатр. У меня не было денег, и он заплатил. Кстати, за тебя тоже. И мы все обменялись телефонами.
Люба грустно улыбается.
– Да, я успела обрадоваться, но написал он потом именно тебе. Ты же сделала вид, что не заметила, как я расстроилась. Скидывала скрины ваших переписок. Таскала меня за собой третьей.
Вспыхиваю. Я так делала? Может, поначалу. Но без задней мысли. Стеснялась Матвея, нервничала. Прикусываю губу.
– Люба, тебе нужно было… я не знаю, сказать мне. Остановить это.
– Сказать что? Я тебе про Матвея сто раз говорила, ты ничего благополучно не запомнила и начала с ним встречаться. Я это приняла, смирилась. Он выбрал тебя. Так нет же, все следующие годы ты мне подробно рассказывала, как он за тобой бегает и как тебя это смущает и раздражает. Как он ссорится с твоими родителями и как тебя это бесит.
Я понимаю, что ноги не держат. Подхожу к кровати и присаживаюсь на краешек. Рядом с Любой. Смотрю на нее в легком шоке. Кулон вновь выпадает из выреза футболки, и я молча его рассматриваю. Люба думает, что это тот самый. Я рассказывала ей, что выбрала листочек.
Но это другой.
– Мне жаль, – говорю тихо. Пальцы ног подгибаются.
– Юля, я честно пыталась его разлюбить все эти годы изо всех сил, встречалась со всеми подряд, от ровесников до стариков, в надежде, что кто-то из них сведет меня с ума и я от этого гадкого чувства отделаюсь. Ты не имеешь права меня обвинять. Всё, вы расстались. Матвей хочет идти дальше. Отпусти его.
– Я ничего не замечала, Люба. Клянусь. Если бы мне хотя бы раз пришло в голову…
– Конечно, не замечала. Куда там! Существуют только ты и твое удобство. Остальные должны подстроиться, смириться, привыкнуть. У тебя всегда все было – полноценная семья, лучший парень, но тебе этого казалось недостаточно.
Люба вновь вскакивает, делает рывок к столу. Судорожно разглаживает сложенные «пазлы». Берет скотч, пытается склеить, но получается плохо. Я смотрю на нее, не делая попыток помочь. Всё плохо, мы больше никогда не сможем дружить.
А еще мне ее жаль. Так сильно жаль! И кулон на ее шее не тот. Я хочу открыть рот и сказать об этом, но Люба, скорее всего, не поверит. Она плачет, и я молчу.
Наконец, отворачиваюсь.
– Все это время ты притворялась моей подругой, а сама сохла по моему парню. – Голос звучит максимально спокойно. Я тру лицо, потом стягиваю на затылке волосы. – Не представляю, как нам общаться дальше, и стоит ли. Я тебе многое рассказывала. В том числе про секс, ты кивала, а сама хотела быть с Матвеем. Это в голове не укладывается.
Люба мечет в меня острый взгляд.
– Я не просила, ты сама делилась. И да, я хотела быть на твоем месте. Да любая бы хотела, Юля! Он тебя домой к себе привел, устроил романтический вечер, зацеловал. А какой был у меня первый раз – ты сама знаешь.
Она содрогается и отворачивается. Вздыхаю. В ее плохом первом сексе я не виновата.
– Вы уже спали? Просто скажи как есть, и я уйду.
Люба медлит. Потом усмехается и качает головой.
– Тебя только это волнует, да? Ты вообще в курсе, что у Матвея проблемы, что он работает, дабы долги раздать? Что у него бабушка болеет и он вечерами дома, чтобы сиделку отпустить. Ты хотя бы раз спросила, как у него дела?
– Если у Матвея есть долги, то только по его вине.
– Иногда виноватым людям нужно немного поддержки, знаешь ли. Ты зацикленная на себе эгоистка.
– Это поддержку он нашел у тебя?
Глаза наполняются слезами, мой дзен дрожит, грозясь разойтись по швам. Что Матвей спутался с моей подругой – ужасно. Но то, что ему нужна была поддержка, а он за ней не пришел – сильнее в сто крат.
Почему не пришел ко мне?
– Юля, смирись уже с тем, что между вами все кончено.
Мы смотрим друг на друга. Наконец я отвечаю:
– Какая кошмарная ситуация. Мы влюбились в одного парня.
Люба качает головой.
– Те, кто любят, так легко не отказываются, не предают, не целуются с другими на всеобщее обозрение. Ты причинила людям вокруг много незаслуженной боли. Матвей тебе всё прощал, дрался за тебя, но какие-то же должны быть пределы. Ты его не любишь. Совсем. И ваш ребенок был бы несчастным, ты приняла верное решение тогда.
Волоски на коже дыбом поднимаются. Я вскакиваю на ноги.
– Ты не можешь знать, что я чувствую. И больше не смей ничего говорить о моих детях.
Направляюсь к выходу.
– Матвей поедет со мной на турбазу в выходные. Если ты правда желаешь ему добра, останься дома. Пожалуйста, Юля. Дай нам возможность побыть вдвоем и узнать друг друга получше. Дай нам шанс быть счастливыми.
– У вас другой возможности стать счастливыми нет, что ли? Странно. От меня Матвея было ногами не вытолкать.
– Если не отвалишь, я ему расскажу, что ты сделала аборт. И он тебя возненавидит.
Я хватаюсь за ручку двери и сжимаю ее до белых костяшек.
– Не забудь упомянуть, кто эти таблетки мне притащил.
– Силком тебе их в рот не запихивали.
Оборачиваюсь. Самые страшные враги – когда-то близкие люди. Они знают, куда бить и с какой силой. Люба – заплаканная, растерянная, какая-то жалкая со своими бумажками в руках. Наверное, она и правда в Матвея влюблена. Это и не мудрено: он хороший. Придурок, конечно, последний, но кто без недостатков? Однако счастливой Люба не выглядит. Мы смотрим друг на друга, и нам обеим горько. Цена ее попытки обрести счастье ой какая высокая.
Как она меня назвала? Эгоисткой? Чуть прищуриваюсь и говорю с ледяным спокойствием:
– Люба, если ты Матвею хотя бы слово скажешь о таблетках, я тебя размажу по стенке.
Выхожу из комнаты и иду к двери. Не знаю, откуда силы берутся. Какая-то другая я. Взрослая.
Глава 10
Я иду по тротуару и чувствую себя Матвеем.
Даже хуже, потому что, когда он психанул и затеял драку с моими одногруппниками, он не носил в своем животе ребенка. Обычный ревнивый мужик, накачанный под завязку тестостероном. Мне же положено быть нежной и уютной беременной, вместо этого я наговорила гадостей и угрожала Любе. Потрясающе.
Сжимаю кулаки. Слезы на глаза наворачиваются, не то от обиды, не то от удушающей жалости к себе. Люба не права, я не эгоистка. Боже.
Неужели вокруг меня и правда все несчастные?
Бросаю взгляд на часы – половина шестого. Останавливаюсь под фонарем, растерянно смотрю по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Снег хрустит под ботинками, мимо проносятся прохожие с тяжелыми пакетами с логотипами местных супермаркетов. Горожане спешат домой, несут продукты, готовятся ужинать. А мне не хочется к родителям. Я очень сильно изменилась, а они этого не поняли. Никто не понял.
Целый месяц существую будто в вакууме, и, наверное, пора из него выбираться.
Размышляю пару минут, затем захожу в лучшую кондитерскую нашего района и покупаю пирожные, после чего держу курс на остановку. До квартиры Матвея недалеко, но пешком идти слишком холодно.
Я знаю его бабушку почти четыре года, и она всегда была ко мне добра и приветлива. Мы часто созванивались, она переживала за внука, я успокаивала, что Матвей у меня в гостях. Вон сидит с учебником. Да, мы поели, деньги есть, всё прекрасно. Невольно улыбаюсь, вспоминая привычный набор ее вопросов.
Если Римма Владиславовна заболела, то обязательно стоит ее проведать. Почему бы не сделать это сегодня?
Все прошлые проблемы, которые спать не давали и казались большими страшными тиграми, норовящими сожрать меня маленькую в любую секунду, вдруг трансформируются в крошечных, едва заметных жучков. Я еду в автобусе, а сама взираю на них с высоты человеческого роста.
В подъезд захожу быстро, дабы не струсить и не сбежать. Поднимаюсь в лифте. Морально готовлюсь к тому, что Матвей может оказаться дома – это ничего страшного. В конце концов, мы друзья. Дам пару советов на будущее.
Но открывает мне тетя Саша, подруга Риммы Владиславовны. Вместе они ходили по театрам вот еще совсем недавно.
Тетя Саша узнает меня и приглашает в гости. Начинает расспрашивать, как дела, как учеба, родители. Провожает в комнату Риммы Владиславовны, а сама устремляется на кухню ставить чайник.
Здесь уютно. Негромко работает телевизор, там какой-то сериал эмоциональный. Бабуля сидит со спицами, рядом в кресле еще один набор – видимо, для тети Саши. Нормальный у них такой девичник.
