Засядем писать мемуары

9 кл. средней школы, (7.7.1941 исполн.16 лет, в ВЛКСМ не состоял.)

Призван в Армию 9.01.1943 г. (в возр. 18л. 6мес.)

работа и специальность до призыва -учащийся,

1е ТВПУ, принял присягу 23.02.43

18.06.43 14 Гв. В.д.бригада 2рота, стрелок, гв. рядовой

04.04.1950 уволен в запас в зв. Старшина мед. службы, (25л.10мес.)

Чл. КПСС с 1954 г.

Прыжки с парашютной вышки, потом с аэростата и лишь потом с десантного самолёта Дуглас – это лишь часть военной подготовки. Больше приходилось совершать марш-броски в полном боевом облачении. Я роста был невысокого, шёл в конце колонны. Даже когда первые ряды в колонне шли пешком, нам в конце колонны приходилось бежать. Следуют команды: Бегом – Шагом -Бегом, а нам в конце колонны приходится бежать без отдыху.

В 1943 нашу воздушно-десантную бригаду ввели в состав 2 Украинского фронта. И на фронте мы больше перемещались как пехотинцы.

Но в отличии от пехоты вся подготовка и наше оснащение предполагало готовность к десантированию в тыл врага. Помимо основного и запасного парашюта (запасной парашют был только на учениях – десант сбрасывали без запасного), я нёс укороченный карабин с патронами и миномётную пяту (опору) весом 7 кг. Другие десантники отделения также несли: кто ствол миномёта, кто небольшой, но тяжёлый ящик с противопехотными минами.

При форсировании реки Днепр воздушно-десантные бригады ночью забрасывали в тыл врага и десантники приземлялись прямо на пулемёты и штыки фашистов. Ошибка случилась или предательство, но десантники сражались отчаянно, а кто видел, что под ним группа немцев бросал прямо под себя гранату за гранатой, чтобы не попадать в плен. Нам запрещалось делать наколки с парашютной символикой – немцы русских парашютистов боялись, ненавидели, издевались над пленными живыми и мёртвыми.

Конечно я помню все те немногочисленные рассказы

моего отца о войне. Ищу любую информацию в книгах. в газетах, в интернете.

И вот я 10.04.2025 г. случайно, а может быть что-то подвигло меня переключиться на программу ТВ «Звезда» «Неизвестные сражения Великой Отечественной», где рассказывали о парашютном десанте в составе Вороненского фронта при форсировании реки Днепр на Букринском плацдарме.

В строжайшей тайне готовили массовое десантирование 2-х ВДБр (Воздушно десантных бригад) на правый берег Днепра в районе Букринской излучины для поддержки сражающихся на правом берегу наших немногочисленных сил. Десант насчитывал 4,5 тыс. человек и готовился основательно: военно-транспортными самолётами вместе с десантниками подлежало сбросу вооружение, боеприпасы, миномёты, пушки 45 мм., снаряды.

Несмотря на секретность немцы прознали о готовящемся десантировании. Накануне выброски с немецких самолётов над нашей линией фронта сбросили листовки в которых немцы прямо издевались, что ждут встречи с десантниками. Командование посчитало, что немцы просто блефуют. Поскольку разведка накануне доложила, что на Букринской излучине немецких средств ПВО (противовоздушной обороны) нет.

23 сентября 1943 г. ночью линию фронта пересекали волна за волной десятки транспортных самолётов и в месте выброски они были встречены массированным огнём немецких зенитных пулемётов. Десантироваться пришлось с высоты 2 километра вместо 600метров. Десантников разбросало на большой площади, да ещё немцы подожгли деревянные дома и стога сена, парашюты были хорошо видны и их расстреливали зажигательными снарядами. Лишь малая часть самолётов вернулось назад с десантниками, рассказывал полковник Григорий Чухрай – командиры во избежание бесполезных жертв взяли ответственность на себя. Подробно описывая подготовку и саму операцию массового десантирования, в этой ТВ передаче была также показана картина из немецкой кинохроники, когда в ночном небе от трассирующих пуль и зажигательных снарядов вспыхивают парашюты и падают, падают наши десантники.

До 28 сентября немцы гонялись за парашютистами. В карательных отрядах участвовали «власовцы» отличавшиеся изощрёнными пытками.

Только объединившимся в группу под командой подполковника Прокофия Сидорчука удалось оторваться от немцев. Отыскав сброшенные с самолётов боеприпасы и миномёты группа начала самостоятельно действовать: совершать рейды по тылам фашистов. Нападали на склады вооружения, подрывали железнодорожные составы. Вот, только 5 октября подбили 7 танков, 1 артиллерийскую батарею, разгромили 3 батальонных и 1 полковой штабы, убили до 2000 немецких солдат. Группа действовала в районе г. Канева. Немцы 23 октября провели специальную операцию по зачистке от парашютистов и партизан Таганчарского лесного массива. Бой длился с 11 до 18 часов, где немцы потеряли до 1000 человек.

Во время рейда по тылам у группы отсутствовала шифрованная радиосвязь и командир принял решение открытым текстом запросить помощь у командования боеприпасами.

Несмотря на неудачу десантной операции, продолжающееся упорное форсирование реки Днепр на Букринском плацдарме, сковали много сил противника. Немцы полагали, что здесь сосредотачиваются главные силы русских. Командование 1 Украинским фронтом скрытно перебросило танковую армию генерала Рыбалко на север и 6 ноября был взят Киев.

Десантники Сидорчука поддержали наступление 2 Украинского фронта генерала Конева и 20 ноября соединились с 52 Армией наступавшей на Черкассы. Из 4,5 тысяч сброшенных на плацдарм десантников вышло из окружения 600 человек.

5 гвардейскую ВДБр с десантниками Прокопия Сидорчука передали в состав 2 го й Украинского фронта генерала Конева. Главнокомандующий И. В. Сталин приказал перевести все ВДБр в Резерв Ставки главного командования и более массированных десантов не предпринималось.

Никакой информации о Букринской десантной операции и тяжёлых боях на Букринском плацдарме долгое время нигде ни какой не было. Документы на Прокофия Сидорчука готовили на присвоение звания Героя Советского Союза, но он так и не дождался – умер в госпитале после ранения в 1944 году. Может задержали присвоение по причине засекреченности неудачной десантной операции.

Карта боёв за Днепр 25августа-23 декабря 1943 г.

Увеличенный фрагмент карты, н.п.Большой Букрин

На фото карты боевых действий с 25 августа по 23 декабря 1943 г. по форсированию Днепра, увеличен район населённого пункта Большого Букрина и красный парашютик – вот вся информация о боях на Букринском плацдарме и трагическом десанте.

Поскольку рассказал мне отец о десанте при форсировании Днепра, значит был там и выжил. Может попал в число тех, которых ещё не успели десантировать.

А переформирование сильно потрёпанных 105 и 106 гвардейских ВДД в 331 гвардейский Костромской ВДПолк только подтверждает это.

В интернете я нашёл заметку об истории 331 гвардейского парашютно-десантного ударного Костромского полка сформированного на базе 105 и 106 гвардейских воздушно-десантных дивизий 27.12.1944 года на ст. Марьина горка Минской области. Затем полк с боями прошёл Молдавию, Венгрию (бои у озера Балатон), Австрию, Чехословакию и закончил войну 12.5.1945 в г. Червена (к югу от Праги). Там на р. Влтава бойцы Красной Армии встретилась с союзниками-американцами.

Медали «За взятие Будапешта», «За отвагу» и «За победу над Германией», Гвардейский знак – вот мои военные награды.

При освобождении Венгрии и взятии Будапешта наш полк вёл бои у озера Балатон. Немецкий Вермахт имел в своём распоряжении 37 дивизий численностью 188 тыс. чел. В плен взяли 138 тыс. чел.

13 февраля 1945 года в честь взятия Будапешта в Москве был дан артиллерийский Салют.

В конце войны, уже после капитуляции Германии стояли мы напротив союзников американцев. Нас разделяла небольшая река. С разрешения командира полка под руководством офицеров встречались мы с американцами. Засучив рукава по локоть предлагали они нам на выбор золотые часы в качестве презента. Обе руки были увешаны дорогими, золотыми часами. На что советский солдат мог предложить в ответ только звёздочку со своей пилотки.

Довелось столкнуться в бою с власовцами, когда уже в конце войны после капитуляции с 9 по 12 мая 1945 г. они прорывались к американцам. Бились они отчаянно потому что знали – пощады не будет. Был в войсках негласный приказ – власовцев в плен не брать. Своей звериной жестокостью заслужили такое отношение к себе. Сам видел трупы наших растерзанных солдат с выколотыми глазами и медсестёр с обрезанными грудями. И это при освобождении лишь на несколько часов попавшего в окружение власовцев полевого госпиталя.

День Победы застал нас в Чехословакии. После наш гвардейский ПД ударный Костромской полк базировался в г. Костроме.

За всё время службы я выполнил 32 прыжка с парашютом. Семь лет отслужил я в Армии.

04.04.1950 был уволен в запас в звании – старшины мед. службы в возрасте 25лет и10месяцев. Дембеля ждал с нетерпением, хотя командир полка рекомендовал остаться в Армии и пройти обучение в училище ВДВ на офицера.

8

Семь лет прослужил я в Армии и вот демобилизовался. Как дальше жить, куда податься я ещё не решил. По сути я ещё сам ничего и не решал в своей жизни. Я самостоятельно ещё и не жил. Обстоятельства всё решали за меня. Школа, колхоз, война и Армия – некогда думать успевай исполняй.

Не было никаких планов, не было и денег, кроме воинских документов с бесплатным проездом до места моего призыва в январе 1943 года. Случайная встреча в дороге помогла мне не только начать мирную жизнь, но и определиться с дальнейшим смыслом жизни. Смысл жизни, чтобы жить – стало моим правилом, которое я вывел для себя много позже. А тогда, как жить мне просто подсказывала моя интуиция (да я и слова-то такого тогда не знал).

В г. Свердловске у меня была пересадка, в общий вагон пассажирского поезда до ст. Тюмень. Поезд отошёл от вокзала поздно ночью, в переполненном вагоне и присесть было негде. В тамбуре вагона дым стоял коромыслом. Я же, экономя папиросы, выходил покурить только на больших станциях. Прогуливаясь по перрону я интересовался названием станции, чем видимо и привлёк внимание мужчины в милицейской форме.

_ Это ст. Тугулым – сказал он остановив меня, направившегося от вагона к вокзальному зданию чтобы прочитать название станции. Затем он протянул мне свою пачку Беломора.

Мы познакомились – точнее сказать он запросто выведал обо мне всё, что считал нужным знать. В середине апреля, ранним утром на перроне было довольно холодно. Я же ехал с центральной России, где была уже настоящая весна и под шинелькой у меня была только гимнастёрка. После холодного перрона мы зашли греться в наш вагон. Милиционер только подошёл к скамейке, как ему тут же освободили место. Он предложил мне сесть на освободившееся место рядом с собой. Разговор продолжился и уже на подъезде к Тюмени он предложил мне тоном не терпящим возражения пройти вместе с ним в отдел железнодорожной милиции на станции.

В отделе, где все его знали, мы прошли в кабинет на двери которого я успел прочесть – Нач. отдела …..Таратунин. Просмотрев мой военный билет, он не предложил, а как приказал: _Будешь работать у меня?!

Случайные встречи в жизни происходят видимо не совсем случайно. Можно назвать это как угодно, но всё таки ведёт человека по жизни какая-то его персональная судьба (рок, удел, жребий, провидение, карма).

А ещё случаются необъяснимые совпаденья. Когда я поступил в Тюменский индустриальный институт сразу после школы, то поселился в частном доме на ул. Гвардейская,11. Брат хозяйки жил отдельно от неё, но держал у неё голубей. Он спросил мою фамилию и заявил, что знал

моего отца. Звали его Николай Андреевич Таратунин. И было это в 1971 году, и встреча эта случилась через 21 год.

9

Работа в милиции на железнодорожной ст. Тюмень мне не могла и присниться. Конечно же я согласился. Начальник снял трубку телефона, куда-то позвонил и отправил меня в отдел кадров, где меня приняли стажёром выдали спецталоны на питание и направили в общежитие при ст. Тюмень.

Мне было велено явиться на работу завтра утром. Пообедав и поселившись

в общежитии я весь оставшийся день бродил по городу, дошёл до деревянного моста через реку Туру, поглазел на пароходы, баржи и скопление деревянных плотов на противоположном берегу у какого-то дымящего трубой завода (Тюменский фанерокомбинат) и ещё успел сходить в кинотеатр «Темп».

В первый мой рабочий день начальник Отдела милиции на транспорте

познакомил меня с сотрудниками отдела. Затем, вручив оформленное на моё имя направление на учёбу, попросил сотрудника проводить меня в Учебный пункт школы милиции.

Так, с места да и в карьер, началась моя послевоенная трудовая жизнь.

Я даже не смог, да и не пытался воспользоваться положенным мне, как демобилизованному, отпуском. Да, я не был дома семь лет. Отцу уже было 73 года, мамы я не помнил с младенчества. Брату Мише исполнилось 38 и он только сошёлся без всякой там свадьбы с девушкой моложе его на 10 лет – моей ровесницей. В нашей семье я мог бы стать даже лишним.

Учёба не работа, но на голый оклад стажёра не разгуляешься. Хорошо, что у меня была крыша над головой и продуктовые карточки. Этому я в немалой степени был обязан моему начальнику отдела Николаю Андреевичу Таратунину. Что-то он во мне разглядел той ночью в поезде и конкретно помог – поверив в меня. А вот некоторым ребятам из деревень, сразу после школы направленных в Школу милиции по путёвке КОМСОМОЛ а, прожить с мизерной стипендией было очень тяжело. Помощь они могли ожидать изредка с попутчиком из деревни в виде продуктов. Первый месяц учёбы мне пришлось трудновато. На занятиях нас знакомили с Уставами, Законами, Положениями только фрагментарно и на примерах. А изучать – зубрить эти документы приходилось в библиотеке, конспектируя основные положения. Правда выявился среди нас прирождённый организатор.

Так я познакомился, а позже сдружился с Валерой.

Валерий Павлович Польянов был моложе меня. Но он был тёртым тюменским пареньком в отличие от меня – деревни. Он жил в Тюмени с родителями, где-то поработал после школы и был направлен в Школу милиции комсомольской организацией крупного предприятия – Тюменского судостроительного завода. Он хорошо знал город и со школьной скамьи подрабатывал в помощь своей семье. Валерий и в нашей группе организовал подготовку таким образом, чтобы один из нас конспектировал в библиотеке очередной документ, а другие в это время работали на погрузке-разгрузке в порту или на станции. На занятии этот «писарь» должен был активно отвечать на вопросы преподавателя, а остальные отвечали на небольшие вопросы по теме, с которыми успевали ознакомиться по его конспекту до занятия или в перерывы.

Так вот этим «писарем» чаще всего Валерий назначал меня, так как у меня был хорошо читаемый почерк и я по возрасту и военной карьере был в авторитете у более молодых. Зато моя очередь работы грузчиком приходилась больше на выходные дни – деньги мне тоже были очень нужны.

Так пролетели два месяца, а в июне нас направляли на весенне-полевые работы в колхозы. При распределении я напросился именно в Исетский район, где наконец и встретился с отцом, старшим братом и всей роднёй, через 7 лет после моего призыва в Армию.

На заработанные деньги я не стал покупать себе гражданский костюм, поехал в гимнастёрке, купив подарки отцу, брату и его жене.

В селе Кукушки и райцентре Исетское всё было по прежнему. Моя дальняя родня была мне рада только один вечер, когда семья широким жестом угощала всех кто пришёл на встречу со мной. Папаша нагнал четвёрку (четверть) самогона, как он называл старинную 6,5 литров бутыль.

Из всех призванных в Армию братьев с войны вернулось только двое.

(подробно о Вевчеренковых- участниках войны я описал в главе 5)

Мой родной брат Миша не воевал, поскольку и на селе кому-то работать нужно было, да и отец оставался на его попечении. Брат тоже ходил в гимнастёрке и в торжества нацеплял медаль «За доблестный труд в годы войны».

Работал он в колхозе по экономической части. Он уходил на работу и возвращался поздно.

Его жена Пея Павловна (Пистимея Анфаловна) Вевчеренкова (Рябикова) была из многодетной семьи. Её родители вели родословную от тех староверов, которые и основали село Кукушки в далёком 1670 году. В семье Рябиковых было 9 детей: Аввакум, Доната, Фома, Анастасия, Тимофей, Пея (Пистимея), Денис, Елизавета и Пётр. Несмотря на такое количество ртов, их отца и мать ещё перед войной увезли куда-то и не вернули. Детей поместили в детский дом здесь же в с. Кукушки вместе с другими детьми кулаков. И все дети держась друг за другом выжили.

Такой информацией о своей семье поделилась со мной моя тётя, Пея Павловна Вевчеренкова (Рябикова), когда я расспрашивал её много позже того далёкого 1950 года. В тот год меня ещё и в «проекте» не было.

Я думаю, что подробностей трагедии этой семьи староверов не мог знать и мой отец. О событиях связанных с крестьянским восстанием 1921 года, последующим раскулачиванием и репрессиями в 1935 – 37 годов старались не распространяться.

10

На колхозных работах нас задействовали две недели, а потом я вновь отправился на учёбу. Начальник мой Таратунин иногда через преподавателей вызывал меня к себе, спрашивал как идёт учёба, но чаще для временного усиления своего немноголюдного отдела. В школе милиции мы научились фотографии и обработке фотоматериалов, владению оружием – пистолет, револьвер и карабин, изучали приёмы САМБО. Меньшее чем через год нас выпустили в звании младший оперативный сотрудник милиции. Вот тогда уже мой начальник дал указание выдать мне милицейскую форму и направил в Управление представление о повышении меня в должности.

Уже само ношение милицейской формы, тем более на железнодорожном транспорте, было почётным и сопровождалось беспрекословным послушанием пассажиров и работников Сврд. ж. д. (Свердловское отделение железной дороги). Ж. д. транспорт столько вытянувший на себе в минувшую войну был и теперь образцом дисциплины и порядка. На переполненных перронах и в вагонах поездов не допускалось пьянство и драки. Одно упоминание проводника пожаловаться милиционеру успокаивало любую шумную компанию. Быть ссаженным с поезда и попасть в отделение никому не хотелось. А какими методами воспитывали провинившихся пассажиров и других нарушителей я научился в отделе у Таратунина. Описывать не стану, скажу только, что с такими мягко говоря «не церемонились».

Свою ещё новую милицейскую форму я умел носить красиво, особенно когда приходилось бывать в женской компании по служебным делам.

Проходя плановое обследование в Медсанчасти МВД познакомился с девушкой Ниной, завязал с ней дружеские отношения и недолго думая предложил ей выйти за меня замуж. Были, конечно. ухаживания, цветы и подарки – всё было. Было лето 1953 года, когда Нина дав мне на моё предложение согласие, предложила мне поехать в Тобольск к её родителям – на смотрины. Я конечно согласился познакомиться с родителями и повидать город Тобольск о котором у нас с Ниной было столько разговоров. Мы запланировали провести отпуск вместе.

Я попросил Тараиунина хоть о небольшом отпуске по случаю предстоящей поездки на смотрины, ещё не женитьбы. Начальник мою инициативу одобрил, но тут нагрянули серьёзные события, которые требовали усиленного дежурства и днём, и ночью. Мой отпуск всё откладывался и откладывался и Нина уехала в свой отпуск в Тобольск одна.

Начальник мой, Николай Андреевич, помня о моей просьбе, вскоре дал мне краткосрочный отпуск.

Ещё вчера стоял я в оцеплении вдоль ж. д. полотна при проезде перегруженных литерных составов увозивших из лагерей ЗЭК-ов, отпущенных по амнистии по случаю смерти Сталина.

Так и заработал свои 3 отгула. Такова жизнь. Вперёд поездов шла молва, что под амнистию выпускают уголовников. А они норовят сойти не доезжая до предписанной станции. _А нужны они нам?! – заявило областное руководство: _Своих жуликов и бандитов хватает!

И, дали команду всеми силами ГОВД (Городской отдел внутренних дел) и особенно ОВД на транспорте не допустить никаких побегов ни с литерных ни с пассажирских поездов.

Прилетел я в Тобольск из Тюмени самолётом. Двухмоторный ЛИ-2 напомнил знакомый фронтовой «Дуглас». Да и у этого бывшего военно-транспортного самолёта ещё оставалась память о войне – над головой пассажиров сидевших вдоль бортов пассажирской кабины светился прозрачный плексигласовый фонарь и вращающаяся турель для пулемёта – рабочее место авиационного стрелка. Вспомнилось как я служил семь лет в воздушно-десантных войсках.

Из Тобольского аэропорта в город тогда ходил речной трамвай.

На войне я дошёл до Вены, Будапешта и Праги. Красивые то были города, но такой красоты, такого вида города Тобольска со стороны реки я не видывал.

Вышел я на пристани недалеко от базарной площади. Солнце в июне заходит поздно и несмотря на время вечернее базар ещё кипел своей жизнью.

Был субботний вечер. Ни сватать, ни свататься мне ещё не приходилось и подарков я заранее не припас, да просто некогда было.

Сам-то еле вырвался! Так что на базар ноги меня сами принесли.

Ну, что можно купить на скромный оклад милиционера?

А хотелось такое купить, чтобы всех удивить? Сам удивился, когда увидел на прилавке большого осетра, и, купил осетра на все деньги.

Пока нашёл нужный адрес – ул. Обдорская, №13 – смеркалось.

Тобольск конечно город знатный, но жизнь здесь почти деревенская: управятся горожане по хозяйству, накормят скотину и ложатся рано спать.

Будить будущую родню я конечно постеснялся. Прошёл через двор в огород, покурил на завалинке, зашёл в баню да и уснул. Сон крепкий и ещё молодой в 28 лет.

11

Про сватовство отца рассказывала моя мама Нина Михайловна Вахнина. Было это в тот год, когда умер Сталин. Но то было в январе, а тогда было лето – холодное лето 1953 года.

Рано утром ругает Матрёна Ильинична Вахнина (Бедозёрова), тёща моя вот- вот уже, мужа: _Ты, старый, пошто не закрыл дверь в огород. Гуси и утки всю мою рассаду поклевали.

А тесть мой, Михаил Фёдорович Вахнин, не отвечая на упрёки, мысленно прикидывает :

_ Засов на воротах отодвинут. Ночью собака злаяла недолго. Двери в огород приоткрыты. Предбанник тоже открытый стоит.

Осторожно заглянул в баню… И вот он, «виновник».

Отец в 1952 году, ещё холостой

О возможном приезде жениха родителей заранее предупредила дочь, Нина Михайловна Вахнина.

Нина приехала на днях в отпуск к родителям тоже из Тюмени, где мы и познакомились. Закончила в 1947 Тобольское медучилище. Медиком стала поневоле – выбора не было. Хотела после школы учиться в Тобольском ФЗУ (фабрично-заводское училище). В 1944 году, Тюменская область получила статус самостоятельности, выделившись из Омской области. Училище тогда перевели в Омск, посчитав что для небольшого городка и двух училищ для подготовки речников достаточно. А в Омск молодую девчонку родители не отпустили. Тогда, закончив медучилище, дочь проявив характер поехала работать в Тюмень. Там и работала медиком в медсанчасти МВД.

Мама, 1947год

Я за ночь замёрз и весь продрог в бане в летнем-то костюме испачканном свежим осетром, чихал и дрожал мелкой дрожью, посинел от холода.

В общем удивил родню по полной.

_Что же, ты, не разбудил нас!? – говорил будущий тесть отпаивая жениха самогоном.

12

Через три дня мы улетели в Тюмень вместе уже на другом самолёте АН-2.

Самолёты садились на аэродроме Плеханово почти в черте города.

Нина не стала догуливать свой отпуск в Тобольске, объясняя это тем, что нужно успеть подать заявление в ЗАГС и прикупить одежду к свадьбе.

Девушка она была красивая и хотела быть красивой невестой.

А ещё она испытывала неудобство от проживания в доме родителей, откуда самовольно сбежала в Тюмень. В родительском доме в это время проживала семья её старшей сестры Анны Михайловны Токаревой (Вахниной) с мужем Петром Прокопьевичем Токаревым и двумя сыновьями Валерой 1947 г.р. и Лёней 1951 г.р.

Как и ныне, после подачи заявления предоставлялся месяц для проверки серьёзности намерений брачующихся. Нина снимала квартиру (койко-место), я жил в общежитии и нам предстояло подыскать квартиру на двоих. Сняли комнатку у хозяев квартиры рядом с Вокзалом. На регистрации в ЗАГСЕ моим свидетелем был Валерий Павлович, у Нины её подружка по работе.