banner banner banner
Мир, где приносят в жертву планеты
Мир, где приносят в жертву планеты
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Мир, где приносят в жертву планеты

скачать книгу бесплатно


– Какого черта ты так уверен в себе? – спросила она Келлера. – Я что, похожа на ту, с которой можно переспать, покатав ее на лодке?

– И мысли не было, – Келлер широко улыбался, разрезая темноту белизной зубов.

– Как же, не было у него мысли. Ага… – ворчала Джуд, забираясь в лодку. – Не идти же назад одной! – всплеснула она руками, желая хоть как-то стянуть улыбку с лица музыканта. Но улыбка ей нравилась – не хищная, без намека на плотоядность, скорее, по-детски добрая, чем агрессивная. – Сколько ты уже выкурил сегодня той дури, что в твоем спичечном коробке?

– Пока еще нисколько. Ждал подходящего момента.

Келлер опустил весла в воду. Всплеск. Лодка вздрогнула и нехотя поползла прочь от причала.

– Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы построить эти гигантские корабли? – спросила Джуд, устав от молчания. – Пара лет?

– Скорее, пара десятилетий.

– А может, все это ложь? Нет, не то, что планета умирает, а то, что нас спасут атараксики.

– Сомневаюсь. Если пришельцы сказали, что спасут, значит, спасут. Они не умеют врать. Они почти что машины.

– Значит, мне на карьеру осталось чуть больше двадцати лет? – не то пошутила, не то спросила всерьез Джуд – она и сама не поняла. – Интересно, какой будет жизнь на кораблях? Они усыпят нас всех или что?

– Думаю, они используют генераторы времени. Ради этого атараксики и хотят помочь нам. Как те города, которые они строили здесь до того, как наши ученые едва не убили планету. Атараксики будут изучать нас. Целая раса. Представляешь?

– А мне кажется, все будет наоборот. Они останутся здесь и продолжат наблюдения за уцелевшими городами. К тому же, чтобы путешествовать на большие расстояния, нужно замедлять для пассажиров время, а не ускорять его, – Джуд смутилась и тут же сказала, что просто встречалась какое-то время с парнем, который интересовался подобным. – Он говорил о пришельцах долгими часами, так что попробуй тут не запомни.

– Что плохого в том, что ты разбираешься в пришельцах? Мне кажется, атараксики давно стали частью нашей жизни. Я уже не говорю о вахах.

– Я актриса, а не ботаник.

– Это тебе Феликс сказал?

– Он режиссер. Мне нужно прислушиваться к его словам. Тем более что он понимает, какой должна быть актриса.

– Он так же понимает, каким должен быть музыкант и даже садовник.

– Феликс говорил нечто подобное и тебе?

– Думаю, он всем говорит такое, – Келлер снова наградил Джуд своей неестественной в темноте белозубой улыбкой, налегая на весла.

– Ты хорошо справляешься с лодкой, – похвалила его Джуд, затем услышала, как что-то ударило о днище, и тихо вскрикнула. – Ты слышал? Что это было?

– Наверное, рыба.

– Рыба? – Джуд осторожно перегнулась через борт. Что-то черное и огромное неспешно проплывало рядом с лодкой. – Смотри! Смотри! – закричала Джуд, хватая Келлера за руку.

Лодка качнулась. Джуд едва удержалась на ногах.

– Какая большая! Господи! – эмоции буквально распирали ее изнутри. – Это же не океан! Как может в озере жить рыба таких размеров? – Джуд посмотрела на Келлера, но он был спокоен.

Подняв над водой весла, Келлер зафиксировал их на краю лодки, затем достал спичечный коробок, ради которого Джуд пошла за ним на озеро.

– Да посмотри же ты! – начала она злиться, видя, как он потрошит две сигареты и забивает их молотой сушеной травой из своего спичечного коробка. – Нашел время!

– Здесь есть и другие рыбы, – сказал Келлер, сосредоточившись на своем процессе.

– Такие же большие?

– Не только.

– Что значит «не только»? – Джуд растерянно смотрела, как Келлер, забив сигарету, сунул ее себе за ухо и начал забивать другую.

Еще одна гигантская рыба прочертила своим плавником о борт лодки. И еще одна. И еще. Казалось, что озеро ожило. Его разбудила лодка, и сейчас жители подводного царства поднимутся к поверхности и проглотят чужаков.

– Йона? – заволновалась Джуд, не в силах урезонить фантазии.

– Они не причинят нам зла, – заверил Келлер. – Никогда не причиняли. Можешь попробовать прикоснуться к одной из них.

– Прикоснуться? – презрительно сморщилась Джуд, но предложение захватило ее. Оно соблазняло, искушало.

Словно завороженная, Джуд перегнулась через край лодки. «Я только посмотрю», – говорила она себе, но ее рука уже тянулась к спине ближайшей гигантской рыбы. Черная чешуя была мокрой, скользкой. Но Джуд чувствовала, как волнение искрится в груди, вспыхивает перед глазами. Или же не волнение?

– Что это? – растерялась Джуд.

Крошечные светящиеся рыбы поднимались с черного дна.

– Йона! Йона, черт возьми!

Она почувствовала сладкий запах дыма раскуренной сигареты и, обернувшись, растерянно уставилась на Келлера. Красный уголь сигареты в его руке светился, разрезая ночь своим светом, но еще больший свет поднимался со дна озера.

– Ты что, совсем себе все мозги прокурил? – спросила она, уставившись на сигарету, которую он протягивал ей. – Ты что, не видишь? Там… Там светящиеся рыбы, черт возьми!

– Поэтому мы и здесь.

– Что?

– Затянись и расслабься. Это будет нечто, – Келлер в очередной раз широко улыбнулся, увидев, как маленькая рыба, не больше мизинца, выпрыгнула из воды и, описав дугу, плюхнулась в черное озеро – крошечный белый уголек.

– Так ты знал? Знал об этих… Ух… – Джуд растерянно оглядывалась. Озеро, казалось, ожило, забурлило светом. – Что это за вид рыб?

– Я не знаю.

– Но…

– Думаю, они появились после того, как ученые едва не уничтожили планету. Все те выбросы в атмосферу…

– Как радиация после Третьей мировой войны?

– Может быть, даже хуже.

– Но ведь с людьми все в порядке. По крайней мере, здесь.

– С рыбами тоже все было в порядке. Старый садовник, который был здесь до моего отца, говорил, что ничего подобного не видел.

– Тебя послушать, так люди тоже скоро начнут светиться в темноте.

– Не начнут. Люди скоро покинут эту планету. Останутся лишь эти рыбы. – Келлер нетерпеливо взмахнул рукой. – Ты будешь курить или нет?

Джуд взяла у него сигарету. Старая вытертая зажигалка Келлера вспыхнула, привлекая светящихся рыб, которые, выпрыгивая из воды, старались оказаться как можно ближе к этому искусственному источнику света – их собрату. Джуд вскрикнула и пригнулась – рыбы прыгали над лодкой.

– Сигарету не урони, – сказал Келлер.

Джуд потянулась вперед, пытаясь прикурить. Сладкий дым заполнил легкие. В ушах зазвенело. Еще десяток рыб пролетел над лодкой после того, как Келлер потушил зажигалку. Джуд сидела напротив него – потрясенная, завороженная. Она сделала еще одну затяжку, задерживая в легких дым, затем спешно выдохнула, пока не начался кашель. Звон в ушах стих. Всплески воды за бортом лодки стали четкими, громкими. Джуд попыталась рассмотреть далекие берега озера, но не смогла.

– Йона, – тихо попросила после очередной затяжки Джуд, – ты можешь еще раз включить свою зажигалку.

– Можешь сделать это сама, – Келлер протянул ей зажигалку.

– Я не могу, – решительно тряхнула головой Джуд. – Мне страшно.

– Чего?

– Не знаю. Все эти рыбы… – она чувствовала, как путаются от выкуренного в голове мысли. – Вдруг они набросятся на меня?

– Не говори ерунды. На меня же они не набрасываются.

– Может, ты особенный.

Джуд услышала смех Келлера и неуверенно рассмеялась вместе с ним, затем вспомнила, что он протягивает ей зажигалку.

– Можно я только сяду рядом с тобой? – спросила она. – Ничего такого, просто мне кажется, что стоит мне воспользоваться твоей зажигалкой – и эти рыбы… – Джуд увидела, как Келлер подвинулся, и улыбнулась. – Спасибо, что показал мне это место, – сказала она и подняла высоко над головой зажигалку.

3

Абсорберы – одни из новых людей со сверхспособностями. Первые из них родились спустя год после устроенной учеными экологической катастрофы. Одни называли новых детей мутантами, изменившимися так же, как некоторые виды рыб и животных. Другие говорили, что здесь не обошлось без эксперимента атараксиков, построивших сначала свои накрытые куполами времени города, а затем запустивших руки в генетический фонд человечества. А третьи, как и много веков назад, снова вспомнили о вахах и заявляли, что виной всему их подземные коммуникации – дети, экологические катастрофы, экономический кризис. Что самое странное, последняя идея многим пришлась по душе, особенно то, что вахи хотят таким образом выселить человечество с планеты и взять Землю под полный контроль.

– Возможно, – говорили сторонники теории заговоров, – вахи и атараксики как-то связаны. Ведь именно технологии атараксиков и вахов подтолкнули ученых к открытиям, за которыми последовала катастрофа…

Но все эти разговоры появились лишь после того, как общественности стало известно о новых детях, выросших, скрывая способности. Большинство из них отличалось высоким интеллектом, но были и другие, особенные. Именно их и назвали впоследствии абсорберами, и благодаря их способностям любители сенсаций связали их появление с атараксиками и изучением природы человеческих эмоций, которых природа давно лишила пришельцев.

Абидеми Бэрнар. Он родился на африканском континенте, процветавшем после того, как северные территории Европы превратились в непригодный для жизни ледник. Климат изменился повсюду, и там, где раньше господствовали жара и засухи, теперь колосились поля и лили дожди. Семья Абидеми так и не смогла приспособиться к новому образу жизни, особенно когда страну заполонили миллиарды беженцев. С одной стороны, чужаки принесли свои сбережения – и это было хорошо, с другой, континент вспыхнул россыпью обычаев и мировоззрений – вот к этому привыкнуть было крайне сложно. Поэтому отец семейства Бэрнар собрал вещи и перевез жену и детей в более спокойное место, куда еще не добралось население замерзших стран.

Абидеми почти не помнил те годы. Особенно отца и мать, работавших так много, что иногда детям начинало казаться, что их родители – это старшая сестра, остававшаяся в доме за главную. Именно сестра и узнала первой о сверхспособности Абидеми. Узнала, но не смогла это запомнить, потому что младший брат забрал у нее эти воспоминания, вместе с обещанием наказать его за разбитую вазу. Ваза была случайностью, впрочем, как и стертые воспоминания сестры. Никто так и не узнал, что виновником был Абидеми. Воспоминания остались только в его голове – свои воспоминания плюс воспоминания сестры, которые он забрал у нее. Воспоминания, смешавшиеся у него с его собственными так сильно, что он не мог отличить их. Он украл у сестры час жизни, ее чувства, мысли. Он знал, о чем она думала, когда смотрела на него. Больше того, он видел это так, как если бы сам смотрел на себя ее глазами. Он был сестрой, которая зла на младшего брата. Вначале маленький Абидеми решил, что сошел с ума или стал жертвой какого-нибудь демона. Он не мог есть, не мог спать, не мог думать – боялся.

– Прости меня, – сказал он сестре на третий день своей кражи, решив, что раскаяние сможет избавить его от проклятия.

– Простить за что? – растерялась она.

– Я украл твои воспоминания.

– Украл мои воспоминания? – сестра думала о его словах почти минуту, затем громко рассмеялась, заставив маленького Абидеми вздрогнуть. – Ты что, снова начитался своих дурацких сказок? – спросила она, а затем пообещала рассказать его братьям об этой выходке. – Вот будет смеху! – говорила сестра. – Вот будет смеху…

Она еще улыбалась, но память о том, что ее развеселило, уже стерлась.

– Что случилось? – спросила сестра, видя, как тело Абидеми бьет мелкая дрожь.

– Я… Я просто… – он хотел развернуться и убежать. Но бежать было некуда. – Я просто увидел паука.

– Трусишка, – сказала сестра, но тут же нахмурилась, пытаясь вспомнить, о каком пауке говорит брат.

– Он уже убежал, – снова соврал ей Абидеми.

Сестра кивнула, но еще долго приглядывалась к нему, напуганная потерей пары минут своей жизни. Был напуган и Абидеми. Напуган своей способностью. Но на этот раз он подготовился к чужим воспоминаниям. Не нужно бояться их или бороться с ними. Пусть они станут частью тебя, как что-то плохое, о чем ты знаешь, но не думаешь, понимая, что ничего уже не изменить. Главное – не забирать из чужой головы ничего серьезного, важного для бывшего владельца. Потому что в подобном случае не думать об этом будет крайне сложно. Чужие чувства захватят тебя, подчинят. Тяжелые чувства.

Абидеми узнал это на собственном горьком опыте, когда попытался сделать так, чтобы мать после очередной ссоры с отцом перестала плакать. Что мог знать ребенок о взаимоотношениях взрослых? Абидеми казалось, что стоит забрать у матери из головы память о самой перепалке с отцом, и все наладится, слезы высохнут, но все было намного глубже. Особенно для ребенка. Это была не река чувств. Настоящее море. Абидеми тонул в этих чувствах – ярких, сильных. Его спасла лишь любовь матери, которую он увидел и ухватился за нее, как за спасательный круг. О любви отца Абидеми боялся даже думать. О любви к нему, к матери, к другим женщинам и другим детям – именно такие воспоминания украл у матери Абидеми. Украл крохотную часть, но этого хватило, чтобы никогда больше не питать к отцу теплых чувств.

«Никогда больше не буду пользоваться этой способностью», – зарекся в тот день Абидеми. Он держал это слово почти три года, чувствуя, как странная способность развивается, растет вместе с его телом.

Школа. Абидеми нравился коллектив, нравилась шумиха – среди гомона голосов он не чувствовал себя особенным. Его способность дремала. Но стоило остаться с кем-то наедине – чужие мысли и чувства словно сами просились к нему в голову. Особенно когда учителя оставляли его после уроков, а иногда звонили отцу и жаловались на плохую успеваемость его сына. После таких звонков отец всегда порол Абидеми. Отец, который сам умел лишь читать да считать полученные за работу деньги, но каждый раз, берясь за ремень, говорил сыну, что тот позорит его. Мать не вмешивалась.

Ремень у отца был старым и широким. Когда Абидеми был ребенком, он прятал его, надеясь, что это поможет избежать наказания. Сейчас он знал, что у этой проблемы есть более простое решение – учителя. Нужно лишь забрать у них воспоминания о своей плохой оценке. Абидеми сожалел лишь о том, что не может внушить им мысль о своей успеваемости. После того, как он заберет у них часть воспоминаний, нужно будет подумать о том, как подменить свою провальную работу.

Абидеми не боялся, что его поймают, – если что-то пойдет не так, то он заставит забыть учителя, который схватит его за руку. Проблемой было написать работу без ошибок. Даже со шпаргалкой. Нельзя быть отличником. Необходимо научиться делать ошибки, чтобы оценка была средней. И не злоупотреблять подобным. Иначе о сверхспособности станет известно и он уже не сможет спастись от отцовского ремня – не удастся забрать воспоминания всего класса, а если и удастся, то мозг не выдержит и лопнет.

Больше всего Абидеми боялся огласки и что его станут считать уродом, мутантом. Он превратится в изгоя. Над ним будут ставить опыты, увезут во льды и закроют в клетке. Абидеми не думал, что есть и другие, не верил в такую удачу. Но потом телевидение показало щуплого азиатского подростка, обладавшего такой же способностью, как и Абидеми. Первые интервью и устроенное из способности азиата шоу вызвало настоящий бум. Желающих избавиться от негативных воспоминаний было столько, что редакция телеканала не успевала прочитать их заявления.

Азиат работал как машина. Десятки людей, находившихся на грани нервного срыва, ежедневно покидали студию, сияя широкой улыбкой. Но потом другой телеканал нашел еще одного подростка со сверхспособностями. А через месяц они стали появляться как грибы после дождя. И так было по всему миру. Шоу утратили свою актуальность, а вскоре и вовсе забылись. Остались лишь абсорберы – так окрестила подростков со сверхспособностями пресса – да люди, желавшие избавиться от своих негативных воспоминаний. Они искали подростков, умоляли их забрать часть воспоминаний.

Не прошло и года, как один психотерапевт-недоучка организовал первую клинику, где работала девушка-абсорбер. Спустя два месяца клинику закрыли, но пример был подан. Все новые и новые психотерапевты связывались с абсорберами и давали объявления о возможности чудесного избавления от негативных воспоминаний. Суды не успевали выписывать запреты, а потом… Потом появился первый прецедент – крупная компания, не то ради забавы, не то желая прибрать к рукам новый бизнес, наняла целую команду юристов, которые, устроив открытое судебное заседание, добились отмены запрета, не позволявшего их клинике использовать абсорберов при лечении пациентов. Это был единичный случай, но снежный ком сорвался с горы и вскоре превратился в несущего смерть монстра, способного смести всех, кто встанет у него на пути.

Когда Абидеми исполнилось двадцать пять лет, абсорберы работали уже по всему миру. Работали легально, получая благодаря своим талантам хорошие деньги. И Абидеми решил, что лучше работать в одной из таких клиник, чем стать таким, как его отец.

4

Абидеми получил официальное удостоверение абсорбера в год, когда его жена, Нкиру, родила ему дочь. Чернокожая девушка, с глазами, темными, как ночное небо, где сияют серебром россыпи звезд.

– Думаешь, у нее будут твои способности? – спрашивала иногда Нкиру своего мужа.

Абидеми молчал. Любил ли он свою дочь? Больше всего на свете. Хотел ли он, чтобы она была похожа на него? Нет. Больше всего на свете – нет.

Работа в клинике позволяла ему жить безбедно, обеспечивать жену и дочь, но работа сводила его с ума. Все эти воспоминания – чужие, ненужные, но ставшие частью его жизни, – они приходили ночами, меняли его. Десятки чужих жизней, теперь принадлежащих ему. Согласно договору с клиникой, Абидеми не мог отказаться от работы. Исключением были только клиенты женского пола. Для них в клинике работала девушка-абсорбер. Абидеми почти никогда не разговаривал с ней, но не потому, что она ему не нравилась, а потому, что им не нужны были слова. Они не могли видеть мысли друг друга, но им было ясно, что происходит в голове коллеги – ведь то же самое происходило в их собственной голове. Чужие воспоминания то угасали, то вспыхивали с небывалой силой.

Их клиника работала в основном с иностранцами. Большинство легальных клиник поступало именно так, чтобы обезопасить клиентов и абсорберов, – жить с чужими воспоминаниями, смешивающимися с твоими собственными, не так сложно, если ты не встречаешься с теми, кого знал один из твоих клиентов, не посещаешь его родные места, способные пробудить изъятые воспоминания. Если все правильно сделать, то рано или поздно эти воспоминания становятся сном – ты не можешь о нем забыть, но детали давно померкли.

Абидеми никогда не говорил молодой жене, что мечтает о том, что когда-нибудь настанет день, и ему не нужно будет забирать чужие воспоминания. Это была единственная достойная работа, которой он мог заниматься, но он ненавидел ее больше всего. Знал, что ничего не изменится, но продолжал надеяться. Иногда, особенно ночами, Абидеми вскакивал с кровати и начинал кричать. Он никогда не помнил, что ему снится, но это не были его воспоминания – он хотел верить, что не его. Так было проще забывать об этом. Так было проще привыкнуть. Привыкла и его жена, Нкиру.

Возможно, так же, как Абидеми верил, что все эти ночные кошмары принадлежат кому-то другому, а не ему, и Нкиру верила, что это просто работа, которая ничем не хуже и не лучше других работ. Проще не думать об этом, воспринимать как запах завода или рыбы, преследующий других мужчин в зависимости от их работы.

Когда дочери Абидеми исполнилось пять лет, он начал делать записи, способные помочь ему отделить настоящие воспоминания от чужих. Никто не знал об этих записных книжках. Абидеми вел их, закрываясь каждый вечер на четверть часа в ванной. Он рассказывал себе самому о своей дочери, жене, работе, друзьях, чтобы помнить о тех, кто ему дорог. Но были и другие – из чужих воспоминаний. Мужчины, женщины, дети. Их любили те, у кого забрал воспоминания Абидеми. Забрал вместе с их болью и отчаянием. Умершие дети, друзья-предатели, ушедшие женщины. И боль эта иногда становилась невыносимой.

Отчаяние. Абидеми начал плакать, хотя не делал этого с раннего детства, но не сразу понял, что плачет. Чувств было так много, словно с его нервной системы сняли кожу. Чужая паранойя, чужая любовь, чужое отчаяние. И все это нужно игнорировать, улыбаться дочери, заниматься любовью с женой, доверять коллегам на работе, здороваться с соседями. И так много чувств! Главное – почаще заглядывать в свои записные книжки, знать, что реально, а что нет, но… Но быть черствым, игнорировать чувства, пусть и чужие, не так просто. Особенно если одновременно с этим нужно продолжать кого-то любить, кому-то доверять.