Академия Роз. Поцелуй демона

Я нервно сглотнула и кивнула. Кузина развернулась и убежала. Из сумки вынырнул Мелоун, посмотрел на меня чёрными блестящими глазками и, кажется, заругался на меня. Выражение мордочки у него было до крайности возмущённым.

– Да знаю я, – вздохнула я, – но так просто я это всё не оставлю. Эта мегера меня чуть не отравила в детстве, ещё одного удара в спину я ей не спущу. Нужно стать решительнее. Прогуляемся вечером к пруду?

Хорёк бодро закивал головой, кажется, он начал догадываться, что я что-то задумала. Если я хочу стать сильнее, нужно начинать с малого – таки свершить свою маленькую месть и проучить Марию-Фелиссу. А для этого мне нужна очаровательная жабка.

Квакушка нашлась быстро. Совершенно прекрасная, зелёная и очень важная. Она лениво сидела на моих ладонях и раздувалась от собственной значимости, поглядывая на меня с королевско-жабьим презрениям в маленьких глазках. Меня она совершенно не боялась.

– Сделаешь мне маленькое одолжение, жабуля? – спросила у неё весело я, а Мелоун покрутил лапкой у своего виска.

Жаба небрежно, как-то рычаще квакнула. Я сочла это за согласие и опустила земноводное на полушку Марии-Фелиссы. Бородавчатая квакушка важно сложила лапки в ожидании аудиенции с моей кузиной. Я подхватила Мелоуна и вернулась на свою постель, открыла первый попавшийся учебник.

Кузина должна с минуты на минуту выйти из ванной и увидеть мой подарок. Пока она полчаса плескалась в ванной, а раньше она точно не вышла бы, я успела сбегать до пруда и выловить лениво поквакивающую на моём камне жабу. И так же быстро вернуться. Как раз уложилась в полчаса.

Я прислушалась, шум воды стих. Так, значит, кузина выйдет через пару минут. Я притаилась в предвкушении. Моя бесстрашная кузина до жути боялась змей, лягушек, жаб и кузнечиков. Змей я и сама боялась, зато всех остальных – нет. И даже могла без брезгливости держать жабку в руках.

Дверь в ванную распахнулась, и в облаке пара выплыла Мария-Фелисса, уже переодевшаяся в сорочку. Я уткнулась в учебник, делая вид, что читаю, а сама незаметно следила за происходящим. Вот кузина подошла к полке и достала учебник по зельеварению, оно у неё сильно хромало.

Я замерла, кажется, даже не дыша, когда она повернулась к своей кровати и плюхнулась поверх покрывала. Подушка и жабка подпрыгнули, и последняя возмущённо квакнула. Мария-Фелисса замерла, расширившимися глазами глядя в пустоту.

Жаба снова квакнула, как-то грубо и резко, словно ругалась на своём языке, и Мари поняла, что ей не послышалось. Она подскочила с кровати, роняя учебник, и обернулась к возмущённой жабе. И завизжала на одной ноте, замахнулась на животинку. На пальцах кузины заискрилось какое-то заклинание.

– Стой! – закричала я и подскочила, закрыла жабу своей спиной, – не обижай её.

– Эт-то мерз-зкое с-существо?! – прошипела кузина, приходя в бешенство, – какого чёрта эта тварь делает на моей кровати? Я уничтожу эту мерзость, отойди!

– Не вздумай, – выпалила я.

– Отойди, – проверещала Мари и оттолкнула меня в сторону, – куда она делась? Где она?! О Матерь-Ведьма, где эта гадость?

Я облегчённо выдохнула. Жабе хватило инстинкта самосохранения, чтобы удрать. Правда, теперь придётся её искать. Но не могла же она далеко ускакать, верно? Кузина билась в истерике, заглядывала по кровати, искала бедную жабку с заклятием наготове.

Вот чёрт! Нужно найти земноводное раньше Марии-Фелиссы, а то бедной жертве моей шутки не поздоровится. А ведь жабка ни в чём не виновата. Я принялась помогать кузине, чтобы она не нашла квакушку раньше меня.

Мелоун подумал так же, поэтому мы в четыре пары глаз пытались найти нашу зелёную подружку раньше взбешённой Марии-Фелиссы. На наши вопли сбежались другие ведьмы с этажа и любопытно заглядывали в двери. Они пытались понять, что у нас такое случилось.

– У вас тут целый зверинец, – задорно воскликнула конопатая пышка, своим громким голосом перекрывая весь шум, – хорёк и жаба.

– Где жаба?! – заорали мы с Мари хором, резко остановившись.

– Да вон, на полке, – недоумённо ответила миниатюрная брюнетка и ткнула пальцем в нужном направлении.

– Ме-е-ерзость! – возопила третья, кудрявая как барашек.

– Ненавижу! – заверещала Мария-Фелисса и снова попыталась запустить в бедную живность заклятьем.

Жабка явно оказалась неглупой, потому что в этот же миг прыгнула прямо на кузину. Истеричные визги смешались с гомерическим хохотом. Кузина заметалась по комнате, пытаясь стряхнуть Жабулю с себя, и не переставала орать. Особо впечатлительные зрительницы ей аккомпанировали.

Пышка и высокая худая ведьма с зелёными прядями в светлых волосах громко хохотали, а я хвостиком бегала за кузиной и просила остановиться. Она чуть не затоптала Мелоуна, тот с визгом вывернулся из-под её ног. Количество ведьм в проёме росло, а кузина продолжала бестолково бегать и кричать.

Я злобно рыкнула, мне начал надоедать этот цирк, особенно зрители. Внутри вспыхнул огонь, я перестала деликатничать и пытаться уговорить Мари успокоиться. Я вцепилась её в волосы, вынуждая остановиться, и сняла испуганно вращающую глазами Жабулю с её шеи, куда бедняжка успела перебраться.

– О-о-о! – одобрительно загудели зрители.

Я отпустила кузину и прижала бедное земноводное к себе, мысленно обещая Жабуле немедленно вернуть её на озеро. Вот прямо сейчас.

– Представление закончено! – заорала Мария-Фелисса, злобно оглядывая ведьм в дверном проёме, – пошла вон!

Они начали испаряться как дым от порыва сильного ветра. Веселье весельем, но когда на тебя орёт взбешённая ведьма из семьи Фардеклёр, лучше бежать и не оглядываться. Я решила последовать примеру остальных и благоразумно попятилась к двери.

– А ты куда собралась? – зашипела кузина, подошла к двери и громко её захлопнула, – совсем осмелела, я смотрю? Твоя жаба?

– М-моя, – ответила честно и вздёрнула подбородок, – моя! А ты её чуть не убила и довела до нервного срыва! Ни стыда, ни совести, ни капли раскаяния в бесстыжих глазах!

– Чего? – опешила от моего ответа она, – сейчас я тебе покажу, где твоё место!

Она резко выкинула вперёд руку, и с её пальцев сорвалось чёрное проклятье. Это был не банальный прыщ, даже не понос и не тридцать три несчастья. Это было что-то злое, жестокое. Не смертельное, но опасное. Оно впилось в меня голодным зверем.

Я осела на пол, мгновенно почувствовав слабость. Свет перед глазами начал меркнуть, пока я не оказалась в полной тьме. Голова кружилась, её словно разрывало изнутри. Кажется, я даже плакала от боли, дыхание спёрло. О Матерь-Ведьма!

– Вставай, Розэ, – послышался дрожащий от страха голос кузины, – Розэ?.. Почему ты молчишь? Я… Прости, я не хотела так сильно. Давай я помогу тебе улечься, это проклятье чёрной мигрени. Попробую убрать хотя бы часть энергии. Оно… Оно должно пройти, тебе надо поспать…

Она говорила что-то ещё, кажется помогла мне встать и уложила в кровать. А я продолжала плакать, вцепившись в одеяло. И смогла провалиться в сон только тогда, когда моей щеки коснулся тёплый мех Мелоуна, а к макушке прижалась мягко вибрирующая Жабуля.

Глава 7. Что-то треснуло

Розэ

Огонь. Огонь был везде. Он отрезал меня от всех выходов и теперь медленно сужался кольцом. Он был злой, яростный, жестокий. Он стремился уничтожить, слизать с лица земли, словно меня никогда и не существовало.

Дым заполнил собой всю комнату, перекрывал воздух. Глаза слезились, а из горла вылетал натужный кашель. Я рухнула на колени, чтобы вдохнуть последние капли чистого воздуха. Я самой себе напоминала утопающую, цепляющуюся за гнилую верёвку, рвущуюся прямо в руках. Но не цепляться просто не могла.

Я хочу жить! И даже если я погибну в огне, я буду знать, что сделала всё, чтобы продлить свою жизнь хоть на секунду. Я не позволю забрать себя просто так. Не позволю! Внутри пульсировало что-то тёмное, набирая силу.

Сначала я этого не замечала, оно было как горошина. Но вот тёмное облако уже распирает грудь, оно давит, жжётся, оно рвётся на свободу, подпитываемое моим желанием жить. Этому облаку стало тесно, невыносимо тесно внутри меня. И я закричала, выпуская его наружу.

Огонь взревел, встал на дыбы и кинулся на меня, желая спалить, уничтожить, пока не поздно. Я устало рухнула на пол и закрыла глаза. Я сделал всё. Всё, чтобы выжить. Трухлявая верёвка оборвалась, и я с головой ушла в тёмную мутную воду.

И когда мой последний выдох замер на губах, опалённый пламенем, чьи-то холодные руки вытянули меня из этого кошмара.

Я резко распахнула глаза и осоловело уставилась в потолок. В груди страшно ныло, дышать было трудно, но очень быстро всё прошло. Не сразу, но до меня дошло, что я в своей комнате в Академии Роз. На соседней кровати ворочается Мария-Фелисса, а на подушке рядом сидят Жабуля и Мелоун.

Хорёк обеспокоенно заглянул в мои глаза, а жабка неодобрительно раздулась. Похоже, их разбудил мой кошмар. Я ворочалась или стонала? Или?.. Я коснулась лица и почувствовала влагу. Мои щёки были мокрыми насквозь.

Давно мне не снился этот кошмар. Я думала, что всё закончилось ещё много лет назад. И вот, опять. Я сжала влажную руку в кулак и выдохнула сквозь зубы. Спокойно, Розэ. Просто последние пару дней были очень нервными, случилось много плохого. Вот и всколыхнуло старый кошмар.

Я тихо встала с кровати и пошла в ванную, чтобы умыться холодной водой. Не сразу, но до меня дошло, что проклятье кузины бесследно развеялось, словно никогда и не было. Я вгляделась в своё бледное заплаканное лицо в отражении зеркала и перестроила зрение на магическое, чтобы взглянуть на ауру и убедиться.

Моя аура была кристально чистой. Ни разрывов, ни тёмных пятен, которые неизменно калечили ауру проклятого. Даже если проклятье потеряло силу, оно оставляет след. Но у меня ничего не было. Ни единого воспоминания о недавнем страшном проклятии. Как не бывало.

Я умылась. Ледяная вода принесла облегчение, смыла страшный кошмар. Вот она, сила проточной воды. Я снова посмотрела на себя и насупилась. Вот всё у меня не как у порядочной ведьмы, всё через одно место. Надо срочно что-то менять в своей жизни. Иначе нервы не выдержат или кто-то резвый отправит прямо к Матери-Ведьме.

Я вернулась в комнату, но не смогла просто лечь обратно в кровать. Я посмотрела на мирно спящую Марию-Фелиссу. Она прокляла меня. Она хотела причинить мне боль, наказать, будто я какой-то зверёк. И пусть каким-то чудом для меня всё обошлось без последствий, это не повод спускать такое с рук.

Раньше я бы нырнула под одеяло и утешила себя тем, что Мари сама испугалась того, что сделала, и раскаялась. Но не сейчас. У неё не должно даже мысли возникать о том, что можно совершить со мной что-то подобное впредь, даже в порыве злости.

Я раскрыла ящик прикроватное тумбочки и наощупь нашла нужное зелье. Пусть я слабая ведьма, пусть у меня три капли магии. Но это совсем не повод меня обижать. Сила ведьмы не только в магии, но и в знаниях. А знаний у меня было с лихвой, ими я компенсировала отсутствие магии.

Моя преподавательница поделилась со мной секретом полузапрещённого зелья. Оно безобидно, укрепляет иммунитет. Но если смешать его с пудрой из яичной скорлупы обычной домашней курицы, эффект будет… непредсказуемым и неоднозначным. И кузина вполне заслуживает именно такого наказания. Сама судьба выберет, что ей достанется.

– Я больше не буду терпеть, – прошептала я и откупорила склянку.

Я зажала горлышко пальцем так, чтобы не вылить всё разом, и занесла над головой Марии-Фелиссы. Встряхнула флаконом, орошая каплями волосы кузины, шею, открытые плечи, голые руки, раскиданные по постели в разные стороны. И довольная собой вернула зелье на место.

Я вернулась в ванную и тщательно вымыла руки с мылом. Немного подумав, скинула платье и забралась в душ. Тёплые струи уносили остатки страха, всё тёмное и терзающее душу. Я зашептала наговор для хорошего сна. На это моих скудных силёнок всегда хватало.

Я стояла долго, может, двадцать минут, может, больше, пока не почувствовала, что ещё немного – и я отращу жабры и хвост. Я тщательно вытерлась, переоделась в любимую пижаму с чайными розами на рукавах рубашки и штанах.

Возможно, это глупо – носить пижаму с цветами, в честь которых тебя назвали, но я любила её, в ней всегда так сладко спалось. Папа привёз её несколько лет назад из своего путешествия, сказал, что её сшили специально для меня и велели подарить мне.

Может, он это просто придумал, чтобы повеселить меня. Какой-то частью своей ветреной души он любил меня, достаточно, чтобы всегда привозить мне кучу подарков из своих странствий, на зависть Марии-Фелиссы. У неё не было даже такого отца, потому что он сбежал от её стервозной матери, как только родилась кузина, и больше не принимал участия в жизни Мари.

Я забралась в кровать и укрылась одеялом. Если так подумать – у меня была неплохая жизнь. Мне не нравился фамильный особняк, но в нём легко можно было разминуться с родственниками. У меня были заботливая няня, строгая, но добрая учительница и папа большого праздника раз в год с горой подарков.

Я не голодала, не мёрзла, играла в своё удовольствие и училась. У многих нет даже этого. Зачем я об этом думаю сейчас? Потому что пора всё взвесить и перестать себя жалеть. Подумаешь, стервозные родственницы! Ничего страшного, что у меня не было нормальной полноценной семьи.

Плюсы всё равно перевешивают минусы. У меня было отличное детство и почти всё, что я хотела. Пирс Фардеклёр редко бывал дома, но на моё содержание никогда не скупился. Так почему же я чувствовала себя такой несчастной, маленькой и незначительной?

Наверное, мне не хватало свободы. Внутренней свободы. Меня всегда что-то сдерживало. Я многого не делала, потому что кто-то внутри меня не разрешал, сковывал по рукам и ногам. Но почему? Почему я поняла это только сейчас? Что изменилось?

Я не понимала, но чувствовала, что внутри меня что-то треснуло. Словно у меня там хрустальный сосуд-тюрьма, и вот он дал первую трещину. Вина этому вернувшийся кошмар или поступок кузины? Но начало было положено. Где первая трещина, там и вторая. А потом сосуд обрушится и выпустит… Что? Кого? Меня?

Я вздохнула. Какие только дурацкие мысли не лезут в голову посреди ночи. Я повернулась набок и осторожно погладила Мелоуна. Он клубочком свернулся рядом на подушке, а жаба почти беззвучно что-то квакала. Но вот и она притаилась. А я наконец уплыла в мягкий сон без сновидений.

Месть – это блюдо, которое подают холодным. С жабкой я поспешила и сильно об этом пожалела. Нужно было действовать тоньше, хитрее. Теперь я это поняла. Но всё равно не жалела о содеянном. Ведьмы обсасывали подробности вчерашней истерики Марии-Фелиссы и совсем не вспоминали о словах ведьмы Дюбесси.

Но не жалела я не поэтому. А потому, что внутри меня действительно что-то треснуло. Мария-Фелисса не просто выместила на мне свою ярость. Она показала, как я беззащитна и беспомощна. Что меня можно пнуть как собаку и ничего за это не получить.

Но я не оставлю это просто так. В голове Марии-Фелиссы и кого бы то ни было не должно даже мысли возникать поднять на меня руку: магически или физически. Она не имеет на это права. Никто не имеет. Кончики пальцев опасно закололо в ответ на мои эмоции.

Ярость подняла свою голову, готовая подняться на лапы и встать на дыбы, смести всех огненной волной. Она была готова сорваться с цепи в любой момент, но это было лишь предупреждение. Она лениво зевнула и снова уронила голову на лапы, прикрыла глаза. Я выдохнула.

Ведьма-преподавательница монотонно вещала о природе болот. Лекция была потоковая, здесь находились все ведьмы-первогодки: родовые, ведьмы высшей и средней силы, ведьмы-теоретики. Мы с Кики сели в третьем ряду, ближе к окну, а Мария-Фелисса где-то в центре на несколько рядов выше.

Я на секунду обернулась, чтобы найти её. Она скучающе изучала собственные ногти, а потом посмотрела на меня. Наши взгляды встретилась, в её глазах промелькнуло что-то похожее на вину. Я отвернулась, не чувствуя в себе желания простить и забыть. Нет, мстя свершится по расписанию.

Я проверила наличие мешочка с яичным порошком в кармане платья. На месте. И устремила внимания взгляд на преподавательницу. Она продолжала рассказывать о том, что растёт и живёт на болотах, а на доске за её спиной светящимися линиями появился нераскрытый бутон розы.

Я протёрла глаза, обернулась на засыпающих от скуки однокурсников. Кики лениво рисовала на полях лягушек и камыши. Я снова посмотрела на доску. Вокруг розы появился первый круг и поползла светящаяся линия второго. Я сошла с ума?

– Кики, ты это видишь? – спросила шёпотом у одногруппницы.

– Что? – отозвалась она, тщательно перерисовывая жабку, очень похожую на мою Жабулю.

– Ну, на доске, – я неуверенно ткнула пальцем на светящиеся рисунки. Там уже начал появляться четвёртый круг.

– Розэ, доска пустая, – она глянула на доску и перевела взгляд на меня, – ты хорошо себя чувствуешь? Может, тебе сумасшествие Марии-Фелиссы передалось? Говорят, она вчера устроила дикие пляски племён Мулле из тропических лесов.

Я выдавила вымученную улыбку и сосредоточилась на странных узорах. Сходить с ума, так хоть знать, зачем. Вокруг розы было шесть кругов. Каждый последующий больше предыдущего. Вдоль линий побежали древние руны, я узнала «роза», «сила» и «ведьмы».

Я раскрыла тетрадь на разворот с двумя чистыми листами и начала быстро перерисовывать и переносить руны. От их положения относительно друг друга и нахождения в системе узоров зависел смысл. Древние руны изменчивы и сложны, смысл может кардинально измениться, если переставить местами две руны.

Я торопилась, боялась, что они могут в любой момент исчезнуть и оставить меня ни с чем. Может, это последствия проклятья Марии-Фелиссы? Я не успевала, чувствовала, что отчаянно не успевала. Руны продолжали бежать вдоль колец, но рисунок уже задрожал, мелко колыхаясь как вуаль на ветру.

И всё начало исчезать. Я пыталась выхватить ещё что-то, перенести это на лист бумаги, но безуспешно. Узор дрогнул в последний раз и потух, как будто его никогда и не было. Я моргнула. Неужели всё это мне привиделось? Я опустила растерянный взгляд в тетрадь.

Не показалось! Кончик моей ручки так вонзился в бумагу, что продавил несколько десятков страниц под ним. А я смотрела ошарашенным взглядом на незавершённый рисунок. Нераскрытый бутон розы, шесть кругов и руны. Я успела записать только знаки на двух больших внешних кругах, и то на втором не до конца. Их было слишком много, и многие из них я просто срисовывала, потому что не знала.

Я вздрогнула от звука звонка, возвещающего конец занятий. Мелоун высунул сонную мордочку из моей сумки. Везёт же хорьку, хоть выспался. Я быстро захлопнула тетрадь и начала собираться. Мне нужно подгадать время и довести свою мстю до завершения.

Я краем глаза следила за кузиной. Она начала спускаться, и я поторопилась, влилась в общий поток ведьм и выскользнула из аудитории. Рука нащупала мешочек, я сгребла в ладонь небольшую щепоть и приготовилась. Мария-Фелисса вышла и вместе со всеми направилась в столовую, не замечая меня.

Я подобралась к ней сзади и сдунула яичный порошок. Немного отстала, затерялась за спинами других. Мелоун высунулся из сумки, юрко забрался вверх по моему платью и устроился на плечах, вопросительно заглядывая в лицо. Я улыбнулась и приложила палец к губам. Хорёк засмеялся, забавно топорща усы.

В столовой было очень шумно. Ведьмы и ведьмаки что-то обсуждали, смеялись, показывали друг другу заклинания, читали учебники и ели не глядя. Кто-то даже за это поплатился и стал жертвой шутника. Сосиска недотёпы стала синего цвета и приобрела зубы. Раздался взрыв хохота, когда парень невозмутимо откусил и продолжил есть.

Я подавила смешок, сгребая на поднос всё, что мне хотелось бы попробовать, и то, что казалось интересным Мелоуну. Кики уже заняла местечко и стояла рядом, размахивая руками. Выглядела она особенно радостно, и я заподозрила неладное.

– Привет, Розэ, – из-за стола поднялся и обернулся ко мне Кроули.

– До свиданья, Пейтон, – нелюбезно ответила ему и приземлилась рядом с Кики.

Мелоун соскользнул с моих плеч на стол и ощерился на ведьмака. Не простил ему ни «крысу», ни полёт в траву. Я тоже не простила, наоборот, он стал злить меня только больше. Такой же как Мария-Фелисса. Обижает беззащитных.

– Как неприветливо, – не внял намёкам ведьмак, – а ведь это мне стоит обижаться, не находишь?

– Нахожу, – ответила я, – поэтому иди и обижайся от меня подальше, пожалуйста.

– Коготки выпускаешь, – не обиделся он, – мне нравится. А вот твой хорёк – нет.

Он покосился на скалящего мелкие острые зубки Мелоуна и коснулся шеи, того места, куда его укусил мой товарищ по несчастью. Я взяла его на руки и прижала к себе, чтобы снова не бросился на этого живодёра. Когда ты меньше и слабее, лучше не действовать в лоб.

– Поверь, ты ему тоже, – обмирая от собственной смелости, такой непривычной, сказала я.

– А тебе? – он снова сел и подался ко мне навстречу.

Прищурил хитрые глаза, чуть изогнут губы. Я покраснела и растерянно уставилась на Кики. А Кики сидела с таким сложным и потерянным лицом, переводя взгляд с меня на Кроули и обратно. Помощи ждать не от кого.

– Не нравишься. Не люблю тех, кто использует силу против тех, кто слабее, – выдохнула я и стиснула в объятиях Мелоуна, как последнюю защиту и опору.

Хорёк отчаянно задёргался и запищал. Пришлось ослабить хватку.

– Да, я вижу, – хмыкнул Кроули и посмотрел на Кики, – я приглашаю вас двоих на шабаш. Устраиваем в первый выходной с начала учёбы каждый год. Первогодки могут попасть только по особым приглашениям старших.

– Мы придём! – выпалила Кики и закрыла мой рот ладонью, – обязательно. Всенепременно!

– Отлично, жду, – Пейтон сладко улыбнулся.

Кики поплыла, а я… Чёрт, он так улыбается… Эх! Ладно, придём!

Глава 8. Опасные развлечения

Розэ

– Розэ-э-э, – с придыханием протянула Кики, – сам Пейтон Кроули! Пригласил нас на шабаш в честь начала учебного года! О Матерь-Ведьма, спасибо!

Мелоун посмотрел на неё как на слабоумную и для выразительности своих эмоций покрутил лапкой у виска. В общем и целом, я была с ним согласна, но… Но мне так хотелось на этот шабаш! Почувствовать себя особенной, ведь не всякую ведьму-первогодку туда приглашают. А нас пригласил Кроули, местный любимец!

Как бы я к нему ни относилась, а чисто по-женски мне было очень приятно. Всегда приятно, когда тебе уделяет внимание такой парень. Я немного оттаяла и даже хихикнула. Мелоун перевёл взгляд на меня и закрыл лапками глаза, в воздухе так и повисло «Ещё одна дура».

Желудок болезненно сжался, я поморщилась и приступила к обеду. Обед для меня – самый первый приём пищи за день. Раньше мой желудок просто не готов к еде, я даже воду по утрам не пью. Врачи говорили, что, вероятно, это наследственное, особенность организма. Скорее всего, моя мать тоже ничего не ела до обеда.

В такие моменты как этот я думала о ней. Никто из родственников ни разу её не видел, даже имени её не знал. Папа тоже о ней не рассказывал, кажется, он и сам её не помнил, своё мимолётное увлечение, от которого остался ребёнок.

А мне бы хотелось знать хотя бы имя. Чтобы у меня было от неё хоть что-то, небольшая часть её, единственная доступная мне память о ней. Чтобы я могла хотя бы так прикоснуться к той, что подарила мне жизнь. Никогда я так отчаянно не хотела знать её имя, как сейчас.

– Розэ? – позвала Мария-Фелисса.

Я отставила стакан с земляничным морсом и медленно обернулась к ней. Хорошо, что успела поесть до её прихода, иначе кусок бы поперёк горла встал.

– Ты доела? – она мазнула взглядом по почти пустому подносу, – и как в тебя столько лезет? Не ешь до обеда, а потом запихиваешь в себя порцию здорового мужика.

– Что тебе нужно? – я поджала губы.

– Поговорить, – она смерила меня своим коронным взглядом властной сестрицы.

На секунду во мне всё сжалось, по привычке я втянула голову в плечи, невольно разрешая кузине победить меня. Но ведь я решила, что больше не позволю никому так с собой обращаться. И я расправила плечи, приподняла подбородок и прямо посмотрела ей в глаза.

– Говори, – сказала ровно.

Каких трудов мне стоило не отводить взгляда и заставить голос не дрожать! Я могла гордиться собой.

– Не здесь, – она посмотрела на навострившую уши Кики, – пошли.

– Я никуда с тобой не пойду, – голос всё-таки дрогнул.

Я пообещала себе не быть жертвой, но страх никуда не делся. Невозможно измениться и стать сильнее всего за один день, просто потому что я так решила. Как бы мне этого ни хотелось, но это так не работает. Сказать легче, чем сделать. А побороть саму себя – невероятно сложно. Эту битву мне ещё предстоит выиграть.