скачать книгу бесплатно
Саженец обязательно станет взрослым деревом и даст плоды.
Практика повторения имени Творца дает замечательные результаты.
Зикр длится вечность, порождая в твоем сердце присутствие Бога.
В ЭТОМ СОСТОИТ ТВОЯ ПЕРВАЯ ЗАДАЧА.»
Навстречу неведомому
Периодически Абдул Валид менял места обитания, так как выполнял множество функций в том огромном регионе, где был имамом, со всеми возложенными на него обязанностями всевещателя от имени Аллаха. Во время пребывания в Афганистане Азиз постоянно находился вблизи Абдул Валида, заново постигая Коран суру за сурой. И, хотя многие суры он знал уже наизусть, учился правильному произношению каждой буквы священного писания, чтению нараспев молитв, их тайному смыслу. Несмотря на все тяготы жизни дервиша, он был счастлив, так как постигал Знание, постигал любовь Господа, и ему открывались такие горизонты бытия, перед которыми меркли все прелести мирской жизни.
Путники исколесили и исходили все дороги Афганистана. Временами им приходилось голодать и жестоко мерзнуть на горных перевалах, но постоянное ощущение благосклонности и любви Аллаха согревало их сердца и наполняло их еще большей любовью и преданностью к Всевышнему.
Так прошло несколько лет…
Абдул Валид и Азиз переходили с места на место, выполняя свой долг и возложенные на них житейские обязанности. Неутомимая энергия Учителя, его оптимистический и, в то же время, по-восточному серьезный взгляд на жизнь, его проницательный ум и постоянное стремление постигать духовные высоты поражали Азиза, который во всем стремился походить на Абдул Валида.
Они посещали посвященных учеников, их учителей, опытных духовных наставников, а также мастеров-стоиков, строго соблюдающих различные обеты: обет молчания, обет смотрения только в огонь, обет недеяния. Абдул Валиду и Азизу удалось побывать у таких замечательных шейхов, которых ожидали во дворах сотни человек только для того, чтобы прикоснуться к рукам больших Мастеров, дабы на них излилась благодать – великая благодать Творца. И Азиз везде был своим, везде его принимали как родного, и его везде называли «братом». Он почти забыл себя, забыл, откуда он родом. Его предыдущая жизнь органично слилась с настоящим и была естественным продолжением всего происходящего вокруг.
Однажды Абдул Валид и Азиз посетили почтенного шейха, слывшего особой проницательностью и святостью. Это был вождь одного местного влиятельного племени. Его секретарь, записав путешественников на прием к шейху, с подозрением спросил Азиза:
– Инглис?
Азиз, нисколько не смутившись, спокойно ответил:
– Да, я говорю по-английски, но я не англичанин, я – русский.
Секретарь демонстративно обратился к Абдул Валиду, хотя все знал заранее:
– Зачем ты привел этого уруса?
– Пути Господни неисповедимы, – ответил Абдул Валид, – и все, что Он делает – к лучшему, ибо Творец ведает что творит. А наши деяния должны выполняться только во славу Его. Когда-то этот урус пришел к нам для того, чтобы в его сердце разгорелся костер любви ко Всевышнему. Он попросил помощи, и мы не можем отказать, ибо это веление его сердца.
Секретарь прищурил один глаз и медленно произнес, выделяя первое слово,
– Правда, как всегда, на твоей стороне.
Хитро улыбнувшись уголками рта, он еще пронзительней посмотрел на Азиза красивыми серыми глазами и указал ими на дверь комнаты, где находился шейх.
Войдя в комнату, путники увидели стройного молодого человека, возраст которого выдавала только седина в бороде. Он был эфемерен – без возраста, без рода, без имени. Это Существо, подобно древнему волхву, отражало в себе таинственное Знание, причастное только к Творцу, к Высшему Разуму и ко всему Универсуму. Шейх пригласил их присесть рядом, соблюдая правила восточного гостеприимства. Выбрав подходящий момент, Азиз тихонько спросил Абдул Валида:
– Сколько же ему лет?
– Аллах знает, Он ниспослал ему Свою благодать, – задумчиво ответил тот, – нам выпало счастье побыть возле него, чтобы зарядиться энергией Света для дальнейшего продвижения к Истине на пути искренней любви к Создателю. Шейх причастен к высшей Истине, к высшей Реальности.
В это мгновение к Азизу пришло осознание того, что шейх находится на ступени тотального осознания ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Он был счастлив тем, что постигает тайное Знание, учится Истине, общается с такими людьми, чья святость не уступает святости великих Пророков. Возможно, многие люди, привыкшие только к материальным ценностям, не поймут счастья мюрида, которому приходилось для постижения великой Истины жить среди простых людей, общаться с ними и даже учиться у них.
Проходя ступени осознания Истины и познания столпов Божественного Света, Азиз находился в счастливой безгрешности молодого мюрида. И только мысль о своей секретной миссии жестоко мучила его и заставляла страдать от двойственности своего положения. Он, как русский офицер должен был изучить все возможные формы внедрения в суфийские ордена.
Дорога на минарет
Однажды Абдул Валид сказал Азизу:
– Ты многое уже знаешь и можешь самостоятельно учиться. Ты остаешься в Кандагаре и будешь жить у местного муллы.
– А что мне здесь делать? – опешил от неожиданности Азиз и смиренно застыл перед Учителем.
– Он научит тебя правильно писать и читать слово «Создатель», – ответил Абдул Валид, заставив Азиза удивиться в очередной раз. Азиз был поражен, так как не только грамотно писал и читал и по – арабски и по – персидски, но и наизусть нараспев читал основные суры из Писания. Он попытался напомнить Учителю об этом, но Абдул Валид, улыбаясь, остановил мюрида:
– Учиться никогда не помешает, да к тому же у тебя есть незначительные помарки при написании слова «Создатель» и его второй формы «Милостивый и Милосердный».
Азиз все понял и более не протестовал, так как он уже стал настоящим мюридом:
– Хорошо, Учитель, как ты скажешь, так и будет. На все воля Всевышнего! – смиренно ответил мюрид Учителю и остался жить в Кандагаре у местного муллы, которого звали Абдул Азиз, а местные жители иногда называли его «Смотрящий в Никуда».
В Кандагаре большую часть времени Азизу как мюриду приходилось молчать и много работать. Он подметал двор, разводил огонь, мыл посуду, готовил обед. И только спустя год, когда его новый Учитель заболел, и некому было читать призыв на молитву, Азиз обратился к нему с просьбой:
– Учитель, могу ли я исполнить свой долг перед Творцом и выполнить обязанность призывающего к молитве вместо тебя?
Мулла был до того слаб, что сумел лишь что-то невнятно прошептать и моргнуть глазами. Движение его глаз Азиз принял как согласие., и ранним Ранним утром, наполненный чувством ответственности и исполнения долга перед Аллахом, забыв обо всем на свете кроме Всевышнего, он поднялся на минарет. Ровно в назначенное время прозвучал его голос, призывающий жителей Кандагара к утреннему намазу. По-особенному зазвучали слова призыва к утренней молитве:
– Велик Создатель!.. Велик Аллах!.. Велик Всевышний!..
От осознания величия могущества Творца, эти слова вызвали в нем такие сильные переживания, что Азиз почувствовал огромный прилив сил. Волна счастья пробежала по его телу от присутствия Аллаха и вдохновения.
Случилось что-то, неподвластное осознанию Азиза…
Люди останавливались, чтобы посмотреть на уруса. Весь Кандагар заговорил об азане Азиза Неало:
– Наверное, наступил конец света! Подумайте только – урус на минарете! Урус азаном приглашает мусульман на намаз! Что случилось с Кандагаром?!.. – возмущенно переговаривались правоверные. Возле минарета собралась толпа удивленных мусульман, перешептывающихся и недоверчиво поглядывавших на минарет. Но урус вдохновенно продолжал призыв к молитве!
Закончив священнодействие, Азиз спустился вниз. Его встретил Учитель. Он стоял, опираясь на посох, глаза его блестели как никогда ярко – болезнь отступила! Хворь сняло как рукой. Обняв своего мюрида, мулла Абдул Азиз провозгласил:
– СВЕРШИЛОСЬ!..
Теперь я спокойно могу отдать тебя в руки Кривого Махмуда.
После утренней молитвы мулла Абдул Азиз позвал к себе кривого Махмуда и представил ему новоиспеченного мюрида.
– Бери и пестуй, лепи и создавай – хочу увидеть в твоих руках новорожденный бриллиант. Научи его тому, что ты можешь делать лучше всех – писать слово «Создатель»!
Кто-то в толпе на площади у минарета крикнул:
– Как же Кривой будет его учить, ведь он же ненормальный!? Чему сможет научить этого уруса Кривой Махмуд?
– Замолчите, невежды! Господь любит всех! – воскликнул Абдул Азиз, – В сердцах прокаженных и юродивых находится самая искренняя молитва – там живет сам Аллах. Кривой Махмуд – один из тех, кто любит Аллаха и пишет Его имя так самозабвенно и с такой любовью, как будто он пишет это сокровенное слово, слово своей надежды, в последний раз. Только ему и можно поручить это наиважнейшее дело!
Но толпа продолжала роптать:
– Кривой только и умеет, что писать слово «Создатель»!
Толпа роилась и гудела, выражая свое недовольство, но Абдул Азиз прекратил это взмахом руки:
– Будет так как я сказал!
Так Азиз попал в мюриды к блаженному Махмуду. Махмуд никогда ни о чем не говорил, а только внимательно смотрел на своего мюрида и ждал подходящего момента, чтобы начать обучение. Было удивительно то, что Кривой Махмуд на самом деле не был косым, но лицо его было похоже на лицо врожденного уродца: непропорционально искаженное, с глазами на разной высоте, которые поэтому и казались косыми. И только когда Махмуд улыбался, казалось, что из его рта вылетали тысячи ангелов и все вокруг расцветало, потому что сердце у него было золотое.
Когда Азиз в первый раз написал слово «Аллах», Махмуд сильно огорчился:
– Твое написание слова «Творец» убивает меня, в то время как написанное тобой должно оживить мое сердце, наполненное болью и грустью, оно должно петь соловьем, прилетающим в утренний сад, чтобы славить Господа! Пиши имя Его так, как бежит горный ручей меж камней, как пахнет шалфей, как летят ароматы меда в май, как от любви замирает горный сай, и как песня от крыльев весенних пчел открывает собою дорогу в таинство сердца – в рай…
Кривой Махмуд был прекрасен, говоря о Всевышнем! Его лицо, похожее на большой цветок подсолнуха, устремленного к своему возлюбленному солнцу, излучало свет, гармонию и любовь…
Неожиданно Махмуд замолчал, и лицо его потеряло божественные очертания – оно исказилось болью и отчаянием, тело его опять искривилось, и, качая головой, он вышел из комнаты Азиза, опять превратившись в блаженного Кривого Махмуда.
Так мюриду приходилось еще и еще раз переписывать сакральное Имя, следуя указаниям своего строгого и необычного наставника, который многое чувствовал своим открытым сердцем и поэтому мог дать дельный совет. Например, Азиз прекрасно знал поющих птиц этого благоуханного края, но как написать о соловье, прилетающим в утренний сад, чтобы славить Аллаха, он не знал.
– И о чем же поет этот соловей? – спрашивал он Махмуда, вглядываясь в него.
Махмуд улыбался, изо рта его вылетело три тысячи ангелов, а губы его превратились в лепестки алой розы. Его ответ прозвучал как песнь ручья для тех, кто жаждет в жару благостной влаги:
– Он поет о своей беспредельной любви к Аллаху и ниспосланной ему благодати. Ты обязательно должен его послушать, иначе ты ничего не поймешь в этой жизни.
Все вечера и ночи Мастер и мюрид молились, рассуждали об Аллахе и плавно переходили к непрерывному зикру, во время которого писали в своем сердце светящиеся золотыми буквами священные Имена:
– Всевышний!..
– Творец!.. – звучало в их сердцах, стучало в ритм сердцебиения,
– Милосердный!.. – звучало в их сознании,
– Создатель! – звучало во всех клеточках их тел.
Ночное небо раздвигалось, мириады звезд, разлетаясь и, осыпаясь потоками золотого фонтана, составляли из небесной мозаики имена Вседержателя…
– Пиши, пиши в своем сердце лишь слово «Создатель»! Пиши так, как поет соловей! – неустанно повторял Махмуд.
В зикре от избытка чувств и любви они падали ниц, а Азиз думал, что умирает, и только сердце билось словом «Всевышний», напоминая ему о том, что он еще жив. Это были лишь мгновения, вмещавшие в себя тысячи жизней. И однажды Азиз услышал «того» соловья, о котором ему говорил Махмуд. Его утренняя трель тонкой струной пронзила сердце мюрида. Соловей, божественный музыкант, настраивал струны его сердца как чуткий музыкальный инструмент, вызывая в нем ощущение сладкой боли. Он славил по ночам ТВОРЦА и настраивал сердца возлюбленных – птица-вестник, дервиш, камертон… Тот, кто задает тон песне ручья, цветению цветов, жужжанию пчел и радости дня…
***
Наступила теплая кандагарская осень, все вокруг созревало и приносило щедрые плоды. Настроение у людей было по-осеннему приподнятое.
Приближался праздник урожая. Жители Кандагара благодарили Всевышнего за его богатые дары – впереди всех ждала холодная и снежная зима, но, слава Господу, не голодная. В воздухе пахло праздником: печеными лепешками, поджаристой самсой и вкусными восточными сладостями. Босоногие мальчишки носились по улицам, оседлав, как быстроногих коней, таловые прутики и что-то пережевывая на ходу. Маленькие девочки, по-восточному наряженные, важно сосали леденцы и ели халву. Все дышало торжеством, праздничной суетой и беспокойством.
И только Азиз никак не мог понять своего тревожного состояния: то ли это происходило от предчувствия появления Абдул Валида, то ли от воспоминаний о Петербурге, то ли от осознания его истинной задачи. Одно успокаивало его неосознанную тревогу – он был полностью поглощен работой над собой и уже многого достиг. Азиз продолжал заниматься таким важным делом как написание в своем сердце золотыми буквами таинственного слова «Творец». При этом Махмуд подбадривал его своими странными прибаутками. Однажды, когда Азиз не смог поговорить со старшим муллой, Махмуд, покачивая головой, улыбаясь, произнес:
– Каждому огурцу своя грядка…
Время летело незаметно, и скоро по Кандагару пронесся слух, что в округе появился Абдул Валид. Азиз Неало обрадовался, когда во дворе неожиданно появился Учитель, который после приветствия и короткого разговора, тоже заговорил об огурцах:
– Хвала Всевышнему, Господу миров, огурцы на твоей грядке стали большими и красивыми, а главное, созрели и стали годными к употреблению.
Азиз вдруг понял, о каких «огурцах» шутил Кривой Махмуд, и все, что было с ними связано. Приезд Учителя был для Азиза не случайным, а особенным событием. Он ждал от Абдул Валида новых наставлений, новых продвижений на пути постижения Истины.
– Азиз, – заметив это, сказал Абдул Валид, – сначала ты должен сходить в хамам, хорошо вымыться, постричь ногти, остричь свою бороду, дабы сделать ее похожей на бороду Пророка и одеться во все чистое и праздничное. Вечером зайдешь за мной, и мы вместе пойдем благодарить твоего Наставника. Здесь ты многому научился.
Вечером, когда они зашли к Махмуду, тот уже ждал их в праздничной одежде.
Транс
Наступил праздник Мавлюд, во время которого все непрерывно повторяют имена Всевышнего в разных Его проявлениях.
Во время большого молебна, в котором участвовали все взрослые жители города, несколько человек в беспамятстве упали в трансе, и все вокруг заголосили:
– О-о-о! А-а-а! О Господи!..
Горожане испуганно завидовали людям, транс которых был так глубок, что в тот момент они подключились к высшей правде, к истинной Реальности. Возможно, они расскажут о ней, когда выйдут из транса, а может быть и нет, так как вопрошающие еще не готовы к восприятию этой другой реальности.
Все танцевали, пели, у кого-то лопнули струны инструмента, но люди ни на что не обращали внимания. Все были заняты восхвалением Бога. Музыканты играли, создавая божественную музыку. Один из них играл и пел, хотя все до единой струны на его дутаре лопнули. А он играл, и лилась музыка: то звучали струны его души, то звучали струны его сердца. Он играл и пел о величии СОЗДАТЕЛЯ во всех Его проявлениях, о Его божественной силе и красоте, о сладости и нежности, являющих себя во всех женщинах, об изначальной мужественности всех мужчин… Остановить его было невозможно – его очаровывающие всех игра и пение завораживали… Внезапно он упал и из его носа ручьем хлынула кровь. Но никто не должен был ни приближаться к нему, ни трогать его… А музыканты играли, и праздник продолжался!
Учитель заметил пристальное внимание Азиза к лежащим в трансе и воскликнул:
– Они наконец достигли! Свершилось!
Когда праздник закончился, все ушли, с уважением оставив лежать тех, кто находился в трансе. Им была дана возможность побыть с Творцом наедине. Отлежаться, отойти, отдохнуть, прийти в себя, а может быть, и… Но об этом никто не говорил. Все только восхищались:
– Они достигли Высшей реальности!
Азиз был немного удивлен, так как никогда в жизни не видел такого большого праздника, такого ликования всего народа.
– Ну как, урус? – подмигнув, весело спросил Абдул Валид, – В твоей бороде уже появились седые мусульманские волосы, или ты еще огурец, который только цветет на грядке с запахом имени ВСЕВЫШНЕГО?
Азиз весело рассмеялся в ответ. Вместе со всеми он был опьянен радостью общего ликования. На празднике не было ни вина, ни других опьяняющих средств, все были пьяны от любви к Аллаху.
После праздника Абдул Валид и Азиз направились по пыльной каменистой дорожке, где был приготовлен хауз с чистой прозрачной водой. Все разделись и побежали купаться – это было очень кстати, ибо в начале осени в этих местах еще держался зной лета, а жар тех чувств, от которых закипает кровь, усиливал огонь души. Азиз заметил, что хауз был доверху заполнен розовой водой и источал благоухание, от которого становилось так хорошо и приятно, что захватывало дух.
– Это сколько же надо было отжать лепестков роз, чтобы хауз наполнить блаженством?! – удивленно воскликнул он.
Учитель, плавая рядом с учеником, наслаждаясь ни с чем несравнимым ароматом, ответил:
– Может быть, один взгляд Аллаха наполнил благоуханием воду в хаузе. Поблагодарим же Его за благосклонность к нам. Зачем ты спрашиваешь, откуда виноград? Вкушай и радуйся! Аллах милостив к нам и милосерден! Благодари Его за все! Тебя приняли! Тебя ведут! Тебе не дают ошибаться! Отдыхай и наслаждайся. Ты заслужил отдых. Сегодня последняя ночь в этом ауле, а завтра рано утром мы уйдем в дальнее ущелье, туда, где рождается свет и цветет много горного урюка. Ты проживешь среди пуштунов еще один один год.
Ослу и лошади испытания не нужны
На следующее утро в пять часов утра гостей разбудил молодой воин, стоящий на страже у песочных часов, которые надо было переворачивать каждые два часа. Чтобы не уснуть, воин непрестанно повторял имена Аллаха.
– Гости, вставайте, вы должны выехать, пока солнце не встало. Лошадь и осел уже ждут вас, чтобы тронуться в путь, – тихо прошептал он в самое ухо Азиза.
