скачать книгу бесплатно
– Когда здесь последний раз шел дождь?
Курака, который вновь подошел к нему, в то время как двое его подручных спешно зашагали назад – по дороге, ведущей в Тумбес, удивленно огляделся по сторонам, словно вопрос застал его врасплох, а затем отрицательно покачал головой:
– С тех пор как Виракоча[11 - Виракоча – бог-создатель мира в религии и мифологии многих андских народов.] создал море и землю, с этой стороны гор не выпало ни одной капли воды. Так были наказаны за злобность здешние жители, попытавшиеся забить его камнями. Он навеки их проклял, лишив возможности видеть голубое небо и благословения дождя.
Глядя на редких местных жителей, которые позже попадались им по пути, Алонсо де Молина пришел к заключению, что божье наказание было вполне заслуженным, поскольку те показались ему самыми грязными, пыльными, грубыми и отталкивающими из всех, что он встречал во время своих приключений в самых разных уголках планеты, и даже солдаты и носильщики Чабчи Пуси сторонились их, словно боялись или же те на самом деле были зачумленными существами.
Инка, по-видимому, тоже чувствовал себя неуютно в этих краях и, как только они входили в какую-нибудь грязную и вонючую деревушку, сухо прищелкивал языком, понуждая тех, кто нес его на плечах, двигаться бегом.
Испанец с самого начала отверг предложение проделать часть пути в паланкине не столько потому, что ему не нравилось кого-то обременять, сколько прислушиваясь к интуиции, которая подсказывала ему, что в подобных условиях он окажется беззащитным перед всякой неожиданностью.
Годы, проведенные в сражениях и засадах, приучили его постоянно держать ухо востро, и, как в Панаме, так и в Новой Гранаде, он не раз избегал гибели благодаря быстроте реакции и совершенно точно – своего рода шестому чувству, которое за десятую долю секунды предупреждало его о подстерегавшей опасности.
И вот теперь ему предстояло очень долгое путешествие по стране, куда до сих пор не ступала нога ни одного европейца; кто знает, какого рода опасности поджидают его за каждым поворотом дороги. Вот поэтому он и не собирался ехать в паланкине: не дай бог размякнет и ослабит оборону, ведь он умеет давать отпор неприятелю, стоя на земле, но никогда не пытался делать это, сидя в полутора метрах над землей.
Поэтому, проходя мимо крестьян с землистыми лицами и взглядом исподлобья, которые подобострастно склоняли голову перед процессией, но потом косились им вслед, пряча руки в складках своих широких одежд, он всегда принимал горделивый вид, крепко сжимая аркебузу, а рукоятка меча позвякивала о нагрудник сияющей кирасы.
Алонсо де Молина замечал и раньше, что его рост (почти на две кварты[12 - Кварта – старинная мера длины, равна 21 см.] выше самого рослого туземного воина), вооружение, одежда, а главное, темная и густая борода наводили на туземцев ужас и почти так же сильно притягивали женщин, и вполне сознавал, что хотя здешний народ и кажется вполне себе мирным, будет нелишним постоянно помнить о том, что в решающий час он способен превратиться в страшного врага.
– Плохие люди! – презрительно процедил Чабча Пуси и в довершение сплюнул, когда они оставили позади одно из таких скоплений хижин, которое даже нельзя было считать человеческим сообществом. – Дурные люди, предатели и лентяи. Когда мой повелитель Уайна Капак[13 - Уайна Капак (1476–1527) – одиннадцатый правитель империи инков (с 1493 по 1527 год), отец Уаскара и Атауальпы, а также инкского полководца Руминьяуи.] был жив, он обязал их каждое полнолуние сдавать трубку блох, чтобы заставить их по крайней мере ловить паразитов. Они скорее позволят заесть себя заживо, лишь бы не утруждаться и не давить их. Когда все уляжется, я посоветую своему повелителю Уаскару снова ввести этот налог.
– Ты хорошо знаешь Уаскара?
– Никто не осмеливается пытаться узнать Инку, – был неожиданный ответ, произнесенный приглушенным голосом, словно говоривший действительно боялся, что кто-то еще может его услышать. – Он ведет свое происхождение от Бога Солнца, а ведь известно, что тот, кто отваживается взглянуть прямо на солнце, рискует ослепнуть.
– Только не здесь… – заметил андалузец, кивнув в сторону бесцветного диска, который едва проступал сквозь густую, серую и пыльную атмосферу. – Не в этих местах, поскольку я никогда не видел сразу столько слепых и кривых… Чем это вызвано?
Собеседник остановился, пристально посмотрел на него, словно пытаясь что-то прочесть в его глазах, хотя было заметно, что их голубой цвет вызывает у него инстинктивное отторжение, и наконец опустил руку, чтобы расправить край туники, и едва слышно проговорил:
– Ты весьма наблюдателен. Я бы сказал, опасно наблюдателен. Нашим мудрецам потребовались годы, чтобы обнаружить, что здешний народ боги неоднократно подвергают высшему наказанию слепотой, однако ты заметил это, стоило тебе пройти мимо… Почему?
Алонсо де Молина широко улыбнулся, обнажив все свои зубы:
– Наверно, все дело в том, что мой дед, которого я обожал, ослеп, когда я был ребенком, и это впечатление навсегда врезалось мне в память… В Альмерии, недалеко от того места, где я родился, люди тоже обычно страдают из-за зрения. Неужто это угрожает безопасности Империи – то, что я обращаю на это внимание?
– Шпионы обычно на все обращают внимание.
– Но избегают обсуждать… – рассмеялся испанец. – Это может стоить им жизни…
Он собирался еще что-то добавить, но тут его прервал внезапный переполох среди идущих впереди солдат: послышалось растерянное бормотание, колонна остановилась и пропустила офицера, который приблизился к ним с сокрушенным видом.
– Зеленая змея пересекла дорогу с севера на юг, – со всей серьезностью доложил он. – На голове у нее было два белых пятна.
Чабча Пуси, курака Акомайо, выглядел весьма встревоженным и в тон ему серьезно и озабоченно спросил:
– Какого она была размера?
Офицер, немного поколебавшись, раздвинул руки в стороны, отчего инка еще больше нахмурил брови, а затем отрывисто приказал:
– Мы задержимся до тех пор, пока солнце не достигнет зенита и не начнет спускаться.
Он уселся в паланкин, поставленный носильщиками на землю, и собрался дожидаться указанного времени, а Алонсо де Молина опустился рядом с ним на корточки и с недоумением спросил:
– Ты и правда думаешь задержаться из-за подобной чепухи?
– Чепухи? – с удивлением переспросил курака. – Нет приметы хуже, чем змея, переползающая дорогу с севера на юг, когда идешь в Куско… С моей стороны было бы безумием не остановиться…
– Проклятие! – воскликнул пораженный андалузец. – В Убеде старухи и недоумки пугаются, когда черный кот перебежит им дорогу, а при виде «подколодной» даже мужчины часто чертыхаются и произносят заклинания, но чтобы из-за этого устраивать привал посреди пустыни – просто уму непостижимо.
– Время можно нагнать, но никому не дано вернуть утраченную милость богов. У них есть определенные правила, и мы должны им следовать.
Судя по всему, он не был настроен продолжать разговор на эту тему, так это понял испанец, и потому ограничился тем, что привалился к камню, погрузившись в созерцание бесплодной и мрачной пустыни. И тут заметил копошившихся вдалеке местных жителей: те безо всякого энтузиазма рыхлили сухую землю грубыми деревянными орудиями.
Устав наблюдать за их бестолковой работой: ну ведь ясно же, что каменистая почва вряд ли одарит их урожаем, – он произнес вслух:
– Чем это они занимаются? Почему бы им не покинуть эту дыру? На севере плодородной земли хоть отбавляй, да и там, наверху, в горах, наверняка найдется не столь неуютное место. И охота им сдохнуть от отвращения в этаком аду?
Инка повернулся к нему и, судя по всему, ему потребовалось какое-то время, чтобы переварить сказанное испанцем. А затем сказал, словно о чем-то естественном:
– Эта земля определена для их племени, и никому не позволено покидать ее без разрешения. Кто сумел бы управлять страной, если бы жители перемещались, как им угодно, и селились на землях других людей? Кто накладывал бы на них обязательства, взимал бы налоги или выдавал продукты тем, кто имеет на них право?
– Выходит, здесь никто не свободен?
– Свободен? – переспросил курака. – Птицы небесные да звери лесные вольны бродить, где вздумается, однако в наказание их лишили высшего блага – присутствия Сына Солнца. Вон ауки по ту сторону границ бродят себе по джунглям, но мы их покоряем, потому что наша сила в том, что мы всегда исполняем приказы Инки. «Он» делает нас свободными, а вне его закона существует лишь хаос, поражение и рабство. Любой народ, желающий властвовать, сначала должен научиться покоряться власти.
– В таком случае… – заметил Алонсо де Молина скорее себе самому, чем кому бы то ни было, – не думаю, что наше господство над землями, завоеванными в Новом Свете[14 - Новый Свет – название заатлантических земель, данное им первооткрывателями в противопоставление Старому Свету, то есть уже известным землям.], – это надолго, потому как если и существует народ, которому не нравится, чтобы над ним кто-то властвовал, так это мой.
С наступлением вечера на вершине дальней горки замаячило новое каменное тамбо, и пришлось ускорить шаг, чтобы добраться до него до наступления темноты; эти небольшие крепости, судя по всему, были воздвигнуты с учетом расстояния, которое путник мог не спеша преодолеть за день, а время, которое они выжидали, пока развеются злые чары змеи, нарушило ритм движения.
Когда они дошли до цели, охрана уже развела огонь и готовила единственную за день пищу: жидкую кукурузную кашу, немного сушеного мяса и странные клубни с грубой кожурой и мучнистой сердцевиной, которые жарились прямо в углях костра.
– Ну вот только этого нам и не хватало!.. – запротестовал Антонио де Молина, с отвращением сморщив нос при виде этих толстых шаров с обгоревшей кожурой. – Я в жизни не ел угля, и, по правде сказать, мой организм просит чего-нибудь более существенного после долгого перехода… – Он показал на высокие вершины гор, которые были видны уже совсем близко. – А что, разве нет другой дороги, чтобы добраться до Куско? – прибавил он. – Я ведь житель равнины, а взбираться по кручам – это для коз.
Чабча Пуси, курака Акомайо, сидевший рядом, ответил ему с легкой улыбкой, которая в нем, человеке в общем серьезном и сдержанном, сразу становилась заметной:
– Нет. Другой дороги нет, потому что Куско основал Инка Манко Капак[15 - Манко Капак – первый правитель и основатель цивилизации инков, живший предположительно в начале XIII века.] возле ворот на небо, где живет его отец. Нам придется одолеть много гор, чтобы добраться до Куско.
Неуверенно куснув один из горячих и ароматных шариков, Молина спросил, почти боясь услышать ответ:
– И сколько времени нам понадобится?
– Это будет зависеть от твоих ног, а также от дождей: переполнят они реки, срывая мосты, или нет… Возможно, со следующей полной луной мы туда и доберемся. Нет ничего прекраснее, как оказаться в Куско в полнолуние и полюбоваться городом в ее свете…
– Месяц! – ужаснулся андалузец. – Ты хочешь заставить меня целый месяц шагать по этим горам? Да ты спятил!
– Нет, – ответил тот совершенно серьезно. – Я не спятил. А если ты не хочешь шагать, мои носильщики понесут тебя на плечах.
– На плечах! Кому придет такое в голову? Если бы по крайней мере у меня была лошадь!
– Была что?..
– Лошадь.
– Что это такое?
– Животное. Животное, у которого четыре ноги, как у лам или викуний, но оно больше. Взбираешься на него, и оно тебя везет…
Туземец взглянул на него искоса, взял один из черных шаров и, начав чистить кожуру, заметил:
– Не существует такого большого животного, чтобы оно могло переносить на себе человека.
– Как это не существует? Даже двоих!.. И пятерых… Как-то раз через Убеду проезжали цыгане, у них был слон – такой высокий, как эта стена. Он мог запросто перенести полдюжины.
Чабча Пуси неторопливо прожевал и, не повышая голоса и без какой-либо особой интонации, проговорил:
– Это ложь.
Антонио де Молина инстинктивно схватился за рукоятку меча; это привело к тому, что воины, сидевшие на корточках вокруг огня, тут же кинулись к своему оружию, однако начальник остановил их примиряющим жестом и спокойно заметил:
– Прости, если я тебя оскорбил, но ведь это ты пытаешься меня оскорбить, желая заставить меня поверить в подобную историю. Животное ростом с эту стену, которое переносит на себе шесть человек!.. Где это видано?
Испанец, которому потребовалось значительное усилие, чтобы успокоиться и осознать опасность, которой он избежал, после некоторого размышления обвел долгим взглядом солдат, ни на секунду не спускавших с него глаз, и с неожиданной серьезностью сказал:
– Послушай, Чабча Пуси, курака Акомайо!.. Нам придется провести вместе много времени, меня интересуют обычаи твоей страны, а тебя – моей. Поэтому самое верное, что мы можем сделать, это заключить соглашение: когда мы не захотим отвечать на какой-то вопрос, то и не будем этого делать, но если ответим, пусть это будет чистая правда.
– Согласен.
– Уверен?
– Полностью… Ты – бог Виракоча или нет?
– Это один из вопросов, на который я пока предпочитаю не отвечать.
– Твое право… – Инка указал на аркебузу, которая была прислонена к стене. – Правда ли, что «труба громов» может убить человека с расстояния в сто шагов?
– Это так.
– Что же тогда ты пытаешься отрицать, что ты Виракоча, если владеешь громом и смертью?..
– Я ничего не отрицал: просто пока не стал отвечать.
– Ладно… Ты настаиваешь, что в твоей стране существуют такие большие животные, как ты говоришь?
– Настаиваю… Лошади служат для того, чтобы передвигаться на них из одного места в другое или тянуть за собой повозку.
– Тянуть что?
– Повозку. Не знаю, как это назвать на вашем языке. Паланкин с колесами.
Немного поколебавшись, инка спросил:
– Что такое колесо?
– Колесо – это колесо!.. Такая круглая штуковина с дыркой посередине, через которую проходит ось и крутит…
Он остановился, внезапно осознав, что за время своего долгого пребывания в Тумбесе не встретил ни одного средства передвижения, в котором бы использовалось колесо. У него возникла смутная догадка, однако он отбросил ее как нелепую.
– Да быть того не может! – воскликнул он, рубанув рукой воздух.
– Чего такого не может быть?
– Да чтобы такая развитая цивилизация – и не знала бы об использовании колеса.
– Круглой штуковины с дыркой посередине, через которую проходит ось и крутит?.. Мне она не кажется чем-то важным… – с видимой досадой произнес курака. – Для чего она служит?
– Для того, чтобы перевозить поклажу. С помощью колеса человек может передвинуть груз, в десять раз превышающий тот, что он перенес бы обычным способом.
– Не правда.
– Снова начинаем?
– Извини, но ты хочешь, чтобы я верил всему подряд…
– Это обычные вещи… Ты же хотел, чтобы я поверил, будто эти шары, смахивающие на обгоревшие ослиные «орешки», можно есть, и видишь… Можно! После третьей привыкаешь и обнаруживаешь, что это вкусно… Как, говоришь, они называются?
– Картофель. В горах это наша главная еда, а когда они замерзают на ледяном ветру, могут храниться годами.
– Ну вот… Твой картофель может пользоваться успехом там, откуда я приехал, как лошади и колеса в твоей стране!..
Инка долго смотрел на него, словно желая проникнуть в самую душу, нахмурился, в очередной раз расправил край туники и наконец, качая головой, словно признавая безграничность своего невежества, сказал:
– Ты странный человек. Странный и сбивающий с толку. Наполовину человек, наполовину бог, словно Виракоча во время своего долгого путешествия за море зачал ребенка смертной женщине. Уходя, он пообещал вернуться или же прислать своих потомков, правда, не упомянул о том, что они будут только полубогами.
Молина улыбнулся и похлопал себя по колену, демонстрируя дружелюбную снисходительность:
– Ладно! – сказал он. – Давай поговорим о твоем боге Виракоче. Хочу, чтобы ты мне все рассказал. Откуда он пришел, что совершил и почему ушел.
Казалось, Чабча Пуси все еще опасался подлинных намерений испанца или боялся, что тот собирается над ним посмеяться, и все-таки после некоторого колебания ответил:
– Виракоча – Высший Творец, Создатель Вселенной. Он дал жизнь растениям, животным и людям, которым оставил в наследство свое творение, попросив их любить друг друга. Однако вскоре вспыхнули раздоры и ненависть, и в наказание он наслал проливные дожди, которые затопляли мир девяносто дней и девяносто ночей и от которых спаслись только трое самых праведных. Затем Виракоча вернулся, но жители Кача его не узнали и попытались убить, забросав камнями. Поэтому он их проклял и на озере Титикака создал еще и Солнце, и его детей, Инков. В конце он снова сел на большой корабль и уплыл по морю, по которому приплыл, пообещав вернуться. Отсюда его имя: Виракоча значит «Морская пена».
– Я знаю похожую историю, – согласился Алонсо де Молина. – О другом народе, которого Создатель тоже наказал потопом, от которого спаслись лишь немногие, а затем послал им своего сына, в которого они швыряли камнями и убили. Но он обещал вернуться и многие ждут его до сих пор.
– Его тоже зовут Виракоча?
– Что за важность, как его зовут? Идея та же, история повторяется. – Он поднял голову и в упор взглянул на собеседника. – Почему твои люди уверяют, что я Виракоча?
– Потому что ты прибыл по морю на корабле с белыми парусами, у тебя тоже длинная борода, ты очень высокий и носишь металлическую одежду.
