Три истории о любви. Только для женщин

Он сбежал по лестнице вниз. Сенька еще спала.

– Проснись, красавица, проснись!

Открой, сомкнуты негой взоры,

Навстречу северной Авроры

Звездою Севера явись!

– декламировал Макс «Евгения Онегина», тормоша девушку и заваривая кофе.

Сенька, прекрасно выспавшаяся, была свежа, как утренняя роза, что не укрылось от цепкого взгляда художника.

– Скорее вставай и за работу!

Через несколько минут Сенька поднялась в мастерскую.

– А в каком платье вы меня нарисуете? – спросила она.

– Сенечка, давай перейдем на «ты»? Я не очень старый для этого? Снимай рубаху, возьми вот этот платок, обмотайся им. А я потом тебе шикарное платье подрисую, достойное твоей красоты, – объяснял Макс своей модели, устанавливая ее в нужную позу, поворачивая ее лицо руками и поправляя волосы.

Сенька стояла вся освещенная утренними лучами. Казалось, солнце наполняет всю ее теплом, счастьем и любовью. Ей было так хорошо, так спокойно!

Макс приступил к работе.

Сенька ни разу в жизни не позировавшая, плохо держала позу. Через полчаса она начала шевелиться, голова поворачивалась куда не надо. Макс терпеливо подходил к ней и теплыми, нежными руками возвращал ее в нужное положение. При этом он поглаживал ее по щеке, проводил пальцами по тонкой шее, по женственным обнаженным плечам, прикасался к ее коже, словно хотел ощутить ее шелковистость. Есения не могла не заметить этих нежных поглаживаний. Она смотрела на Макса и думала, что всего несколько дней прошло, как они расстались с Леонидом. Ей казалось, что она так любит его! А встретив Макса, она совсем не вспоминала о своей несчастной любви. Она смотрела на Макса и думала, что мир не рухнул с уходом Леонида. Освободившись от своей привязанности к нему, она обрела свободу, познакомилась с этим интересным человеком.

Ощущая прикосновения его ласковых рук, Есения почувствовала возрастающее возбуждение.

Макс стремительно делал набросок на холсте. Он понимал, что творится с девушкой и старался поддерживать эту игру в желания.

Еще через полчаса, Сенька поняла, что сейчас грохнется в обморок. В глазах потемнело, в голове зашумело. Она почувствовала, что ее подхватили сильные руки Макса. Крепко обнимая девушку, отнес ее на диван.

– Извини меня, извини! Я совсем одурел от работы и не подумал, что тебе тяжело стоять без движения!

Он целовал ей руки, плечи, шею и, наконец, поцеловал в губы.

Сенька, еще плохо соображавшая, обняла его. Макс ответил на ее ласку бурей эмоций. Его одежда куда-то исчезла, а она и так была раздета…

Когда накал страстей поутих, к Сеньке начал возвращаться рассудок:

– Ну и пусть! Я свободная, современная женщина! Что хочу, то и делаю.

Макс чувствовал себя счастливым. Эта девушка снова приятно удивила его. Их секс был великолепен! Но работать больше не хотелось. Они вспомнили, что еще ничего не ели. Потом вспомнили про Томку и помчались в полицейский участок.

В машине Макс объяснял Сеньке.

– Тома живет в Правобережном. А я – в Озерном. Запоминай. К твоей Томке проще проехать вдоль озера через поселок Искорка. Как ты думаешь, каким идиотом надо быть, чтобы скопище деревянных домишек назвать Искоркой? Они смеялись и дурачились. Им было так хорошо вместе. Наконец, они подъехали к дому тетки. Томка и Сенька кинулись в объятья друг другу. Для разговоров времени не было. Забрав сумку с вещами, крикнув на бегу, что вернется через несколько дней, но будет звонить, Сенька села в машину Макса и они уехали.

– В Правобережном – хороший магазин. Заедем за продуктами, я не знаю, что ты любишь. Затаримся на недельку, – сказал Макс.

Они скупили полмагазина. Затем в Искорке купили свежих овощей, малины и поехали обратно.

Пока Макс работал над картиной, Сенька приготовила обед.

После еды, она снова позировала, обернувшись в парео.

Макс давал ей отдохнуть, то чаю попить, то полежать.

Он был доволен тем, как продвигалась работа. Через неделю портрет был, в основном, готов. Макс изобразил Есению в лучах утреннего солнца. Взгляд ее ясных, васильковых глаз был направлен прямо на смотрящего, в его душу. Девушка на портрете была очень молодой, но в ее теле пробуждались чувственные желания, ощущалась зарождающаяся страсть. Нежные прикосновения художника разбудили в ней женщину. Наверное, именно поэтому, на портрете Есения получилась очень сексуальной. Изгибы ее тела, красивая шея, сочные губы – все в ней говорило о желании любить и быть любимой. Каждый мужчина, смотревший на портрет, попадал под действие необыкновенных чар девушки, изображенной на картине.

В последних числах августа, Макс сказал Сеньке, что она может больше не позировать. Остальное он допишет без нее. Выставка открывается десятого сентября, так что портрет Есении будет готов к этому времени.

Сеньке пора возвращаться в общежитие. Скоро начнутся занятия в институте. Последний год учебы. А что дальше? Жить негде, прописки нет. А нет прописки, нет работы. Знакомые девчонки повыскакивали без особого разбора замуж за местных ребят, прописались. А Сенька два года проваландалась с Леонидом, зная, что ничего у них не получится. Любовь! Какая любовь? Что сейчас она имеет? Время упущено, Леонид ушел. Учиться осталось один год. А планов на будущее нет.

Такие мысли грызли Сеньку, когда Макс вез ее к общежитию. Они обменялись номерами телефонов. Макс сказал, что до открытия выставки будет очень занят, но потом обязательно позвонит. С тяжелым сердцем Сенька рассталась со своим художником.

На следующий день Томка была дома. Ей не терпелось узнать все о приключениях подруги. Она требовала подробного отчета о каждом дне, проведенном подругой у Макса.

Узнав, что Сенькин спаситель известный художник, и у него скоро открывается персональная выставка картин, она, прикрыв глаза, стала мечтать:

– Ты познакомишь меня с Максом, он введет нас в свой круг, мы познакомимся с хорошими вариантами, они на нас женятся, мы будем вхожи в богемное общество. Представь: художники, поэты, музыканты…

– Томка, остынь! Неизвестно еще, позвонит ли он. Да и куда мы со своим техническим образованием в богемную среду? – Отрезвляла ее подруга.

– Нет, Сенька, такую возможность упускать нельзя. Из кожи вылезу, но буду вращаться в мире искусства!

Леонид жил с отцом. Мама умерла пять лет назад, когда ему исполнилось двадцать. И для сына, и для отца это было страшное потрясение. Но со временем жизнь взяла свое.

Отец Леонида в свои пятьдесят лет не потерял вкуса к прелестям жизни. Находясь в прекрасной физической форме, он не испытывал недостатка в женском внимании. Услышав волшебное слово «банкир» к нему слетались, как бабочки на свет, самые красивые девушки. Высокого роста, немного полноватый, с могучей шеей, переходящей в широкие плечи, он пользовался популярностью у слабого пола. Лицо у него было интеллигентным: на крупном носу с горбинкой сидели дорогие очки в золотой оправе. Жесткий взгляд голубых глаз говорил о крутом нраве и самоуверенности этого человека. Таков был отец Леонида – Петр Алексеевич Громов.

А вот Леонид вырос инфантильным, ленивым молодым человеком. Его ничего не интересовало, кроме вечеринок, выпивки и ночных тусовок с друзьями. Со скандалом Петр Алексеевич затолкал его в археологический институт. Кое-как Леонид его окончил, но ни в какие экспедиции, конечно, ездить не собирался. Два года он болтался на шее отца, чем приводил его в неописуемую ярость. Леонид отца боялся, но работать не хотел.

Совершенно случайно Петр Алексеевич узнал, что сын уже два года встречается с какой-то безродной студенткой, и устроил ему допрос с пристрастием:

– Никаких студенток! Еще раз услышу – выгоню из дома без всякого пособия! Толку от тебя все равно никакого, так что я решил: ты должен очаровать дочь одного очень нужного мне человека, жениться на ней. Быть примерным мужем, без всяких выкрутасов! Понял? В этом случае можешь рассчитывать на безбедное существование. Все понял?

Леонид помрачнел. Женитьба не входила в его планы, но с отцом не поспоришь.

– Папа, а она очень страшная? И сколько ей лет?

– Лет столько, сколько тебе. Фотографию я видел: нормальная. Хочешь красиво жить – полюбишь! – Отрезал отец.

Было решено, что они познакомятся на выставке художника Максима Вайды десятого сентября.

После открытия состоится фуршет для избранных, в число которых, конечно, входит Петр Алексеевич. Там будет хозяйка галереи – мать девушки, ее муж – нужный Громову человек и сама невеста.

Эльвина Валентиновна и Максим были заняты выставкой, которая должна скоро открыться. Картины разместились на стенах в трех залах галереи. Освещение выгодно подчеркивало краски холстов. Посередине залов располагались небольшие диваны. Это очень удобно: посетители могли любоваться живописью, устроившись на мягких канапе.

Макс выставил и свои старые работы, и новые, и, конечно, последнюю с названием «Есения». Он решил повесить портрет в третьем, последнем зале, напротив входа. Посетитель, войдя в помещение, сразу предстанет перед этой картиной, один на один. Глаза мужчин, рассматривавших ее, окажутся на одном уровне с глазами изображенной на портрете девушки, создавая иллюзию личного контакта.

Наконец, выставка открылась. Прибывали приглашенные. Здесь были и друзья по цеху, и высокое начальство, и представители других направлений в мире искусства.

Гостей встречала хозяйка галереи Эльвина Валентиновна и автор работ Максим Вайда. Посетители расхаживали от одной картины к другой, расхваливая талант художника. Кое-кто, правда, пытался критиковать, но таких не поддерживали. Все пришли с благодушным, праздничным настроением и критикой никто не хотел напрягаться.

Гости обходили, шумно переговариваясь один зал за другим, пока не попадали в третий, последний. Портрет Есении вызывал у всех изумление. Разговоры стихали, смех прекращался. Все молча разглядывали картину. Мужчины особенно долго задерживались около нее. Наконец, насмотревшись, стали спрашивать Макса, с кого он написал портрет, кто эта девушка? Макс отшучивался, уходил от ответа.

Перед портретом застыли двое: банкир Громов и его сын Леонид.

Леонид не верил своим глазам – на картине была изображена его бывшая девушка! Они расстались месяц назад, а она уже позирует известному художнику! Самолюбие Леонида было задето. Он не сомневался, что бедная студентка льет слезы от несбывшейся мечты под названием «сын банкира», уходит в монастырь, режет себе вены.

Петр Алексеевич, как загипнотизированный, разглядывал девушку. Как она прекрасна! Неужели такие бывают на самом деле? Или это фантазия художника? Он решил выяснить, кого изобразил на картине Макс. И, если это реальная девушка, он познакомится с ней.

Леонид не стал говорить отцу, что это именно та студентка, с которой ему было приказано порвать.

Фуршет был накрыт в кабинете хозяйки. Все гости столпились вокруг стола с изысканными закусками.

К Максу было не пробиться: каждый хотел лично выразить свое восхищение его картинами.

Петр Алексеевич выждал момент:

– Макс, мне безумно нравится твое творчество, – начал он издалека, – твои картины прекрасны. Но, скажи, как ты ищешь своих натурщиц? Например, вот ту, Есению?

Макс рассмеялся. Он давно был знаком с Громовым, ценил и уважал его. Он понимал, что здесь ему не удастся отвертеться от ответа.

– Да по-разному. Увижу подходящее лицо, подойду, предложу позировать.

– Наверное, отказываются?

– Всяко бывает. Многие отказываются.

– А Есению как нашел?

– В озере плавала, чуть не утонула. Я ее спас, а она в благодарность согласилась, чтобы я ее портрет написал.

– Скажи, она на самом деле так хороша, как на картине?

– Еще лучше.

– Послушай, Макс, познакомь меня с ней.

– Зачем?

– Познакомь, прошу. Не бойся, я ее не обижу.

– Хорошо, подумаю. – Ответил Макс.

– Ну вот, от Есении сейчас не отстанут всякие богатые папики, – думал он, – а захочет ли она знакомиться с ними, вести такой образ жизни?

На душе у него было тяжело, он чувствовал необъяснимую вину перед Есенией.

На следующий день он позвонил. Сенька очень обрадовалась, услышав знакомый голос.

– Сенечка, дорогая! Как дела?

– У меня все хорошо. Учусь. Скажи, как твоя выставка?

– Вчера открылась. Умотался, если честно. Но все замечательно! Твой портрет произвел фурор! Меня одолели вопросами, кто та девушка на картине? Не верят, что ты реальная, а не моя фантазия. Хочу тебя пригласить в галерею. Когда ты сможешь придти?

– В субботу, часов в шесть. А можно я с Томкой приду? Она не простит мне, если я ее с собой не возьму!

Макс разрешил и назначил встречу.

Пошла вторая декада сентября. По календарю – осень, а по погоде – настоящее лето. Ночью, правда, чувствовалась прохлада, но днем солнечно и тепло.

Сенька долго продумывала наряд. И решила, что оденется скромно, но со вкусом. Она не хотела привлекать к себе внимание, ведь смотреть надо на картины.

К шести часам вечера подруги с бьющимися от волнения сердечками подъехали на такси к галерее.

Макс их встречал у входа. Он обнял Сеньку, поцеловал.

– Я так хочу уехать с тобой в домик у озера! – шепнул он Сеньке.

Девушки в сопровождении художника переходили от одной картины к другой, выражая свои эмоции. Наконец, они добрались до третьего, последнего зала и увидели портрет.

Буря чувств наполняла душу Есении. Картина ей очень понравилась, она сама себе понравилась. Но ее природная скромность говорила:

– Не может быть, что я такая красивая. Наверное, Макс меня приукрасил!

Сенька смотрела на сарафан, в котором ее изобразил художник. Он обещал ей «шикарное платье, достойное ее красоты», а написал ее в простом сарафане из цветастого шелка, игриво облегающего стройные ноги. Чем дольше разглядывала Сенька картину, тем больше поражалась таланту Макса. Конечно, Есения должна быть именно в таком сарафане, на таком лугу с такими цветами. И солнце, освещающее ее, должно быть именно таким, и роща вдалеке должна быть только березовая!

Томка, наконец, обрела дар речи:

– Ух ты! Сенька, это же ты!

Макс рассмеялся:

– Тонкое замечание.

Он то и дело поглядывал на часы, скоро должен подъехать Громов. Макс нервничал, он не хотел, чтобы Есения ушла к банкиру. Девушка очень ему самому нравилась.

– Максим, дорогой! – услышал он за спиной густой бас Петра Алексеевича.

– Познакомь меня со своими прелестными спутницами?

Макс, обняв за плечи Сеньку, давая понять, что это его девушка, произнес:

– Знакомьтесь, это Громов Петр Алексеевич, а это Есения и ее подруга Тамара.

– Что ты так официально? Можно просто Петр, – и банкир начал рассыпать комплименты Сеньке, стараясь заинтересовать ее своим положением в обществе.

Сенька, делая вид, что слушает банкира, думала о своем. Она вспоминала:

– У Леонида фамилия Громов, отчество Петрович. Это же отец Леонида! Только этого мне не хватало!

Она шепнула Томке, что надо уходить. Но подруга и слышать об этом не хотела. Здесь она заметила несколько «подходящих вариантов». И пока она их всех не прощупает, отсюда не уйдет!

Внимание Томки привлекла компания молодых людей, всем своим видом выражающих причастность к миру искусства. Томка, как бульдозер, шла на них с целью знакомства.

Сенька осталась одна с Петром Алексеевичем. Она была смущена чрезмерным вниманием, находясь рядом со своим портретом. Банкир, поняв это, предложил ей пройтись, поискать Макса.

Сенька с радостью согласилась. Макс беседовал с приятной невысокой дамой.

– Эльвина, дорогая! – воскликнул Громов, целуя ручки приятной дамы, – как я рад видеть вас! Вы, как всегда, ослепительны!

Надо сказать, женщина, действительно, была очень симпатичной, несмотря на свой возраст. Особенно бросалось в глаза, что она не пыталась молодиться, чтобы скрыть его. Многие дамочки за пятьдесят начинают вдруг подражать своим дочкам, а в худшем случае – внучкам. Выглядит это жалко и смешно. Даже, если ноги позволяют носить мини- юбку, то лицо уже требует почтенного к себе отношения. Но Эльвина спокойно относилась к возрастной теме и, поэтому выглядела интересно и достойно. В

данном случае комплименты Громова звучали искренне и не фальшиво.

– Здравствуйте, Петр Алексеевич! – ответила она банкиру. В ее глазах светилась радость от встречи, – как поживает ваш Леонид? Лаура только о нем и говорит!

– Все хорошо. Леониду тоже нравится ваша дочь. Я думаю, из них получилась бы прекрасная пара!

– Я тоже так думаю. Но давайте не будем торопить события. Пусть наши дети сами решают. Петр Алексеевич, что же вы не знакомите меня с вашей очаровательной спутницей? Мне кажется, мы с вами встречались? – обратилась она с вопросом к Есении.

Сенька была потрясена услышанным разговором.

– Значит, Леонид женится на ее дочке, какой- то Лауре? Вот почему он бросил меня! Нашел себе, или папа ему нашел, подходящую пару…. Ну и ладно! Любовь прошла, пусть женится хоть на ком! – думала Сенька и обида снова поднималась из глубины ее души.

Она вспомнила тот последний разговор с Леонидом. Они встретились, как всегда, после занятий в кафе, неподалеку от общежития. Сенька была счастлива, она любила и была любимой. Мир вокруг был полон красок, музыки, цветов, ароматов и всего, что делает нашу жизнь прекрасной. Леонид сразу приступил к делу.

– Сенька, нам надо расстаться! Мы никогда не будем вместе, ты же понимаешь! Мы не пара. Я из богатой семьи, а ты…. Ну и образование у тебя того…, технари нам в семье не нужны. Вобщем, прощай, не звони мне.

Примерно так они расстались. Гнев, боль и обида захлестнули девушку. Ее любимый даже не захотел найти для нее добрых слов утешения. Из печальных воспоминаний ее возвратили слова банкира:

– Знакомьтесь, Эльвина Валентиновна, это Есения. Да, да, та самая девушка с портрета.

Хозяйка галереи с интересом разглядывала Сеньку.

– Макс, где ты такую красоту нашел? – спросила она художника.

Максим хитро улыбнулся.

– Пусть сама расскажет, а то не поверите.

– Я неудачно заплыла далеко от берега, а Макс меня спас. Не знаю, что со мной было бы, ели не он.

– И в благодарность вы ему позволили себя нарисовать? – не унималась Эльвина Валентиновна.

– Да, я не смогла ему отказать, – простодушно ответила Сенька.

Все засмеялись наивной искренности девушки.

– Понимаю тебя. Максу отказать очень трудно, – с намеком совсем на другое произнесла Эльвина.

Сенька совсем смутилась. Она обратилась к Максу:

– Мне пора. Ты не мог бы меня отвести домой?

– Сенечка, дорогая, мне никак отсюда не вырваться, сейчас из мэрии приедут.

– Есения, позвольте, я вас отвезу? – предложил Громов.

Сенька, конечно, согласилась, лишь бы уехать отсюда побыстрее. Она не то, что с отцом Леонида согласна ехать, с чертом лысым уехала бы, не побоялась.

Томка увлеченно беседовала с худым длинноволосым парнем в неопрятной толстовке. Проходя мимо, Сенька шепнула ей, что уезжает домой, но Томка ответила, что Денис ее проводит. Глаза у Томки радостно сверкали, что говорило о влюбленности и новых надеждах. Сенька порадовалась за подругу.

Петр Алексеевич привел девушку к своему черному « Лексису». За рулем сидел водитель. Они сели на заднее сидение.

Громов боялся что-то не то сказать, спугнуть Есению. Он поймал себя на мысли, что волнуется рядом с этой молоденькой девушкой. Наконец, он спросил:

– Есения, скажите, а откуда у вас такое имя?

– Как откуда? Родители так назвали. Вернее, папа. Он обожает стихи Есенина и сказал, если родится мальчик, будет Сергей, а девочка – будет Есения. Вот так все просто.

– А вы любите Есенина?

– Люблю, конечно. Но я, знаете ли, не поэтического склада. Мне ближе точные науки. И заканчиваю я политех. Я на пятом курсе, осталась последняя сессия, госы и диплом.

– А что потом, когда закончите институт? Ваша семья здесь живет, в Питере?

– Нет, моя семья живет на периферии. Я – в общежитии. Прописки у меня нет, если это вас интересует!

– Извините, если мой вопрос показался вам бестактным.

– Извиняю. Но он таким и был, Петр Алексеевич, – добавила Сенька, снова вспомнив Леонида. Она не стала говорить Громову, что два года любила его сына. А он ее бросил. Жестокими словами о ее бедности, безродности и отсутствием Питерской прописки объясняя свой поступок.

На глаза Сеньки навернулись слезы. Громов схватил ее за руки, повторяя:

– Есения, дорогая, простите меня! Я совсем очерствел на своей работе! Как я мог так обидеть вас? Простите, простите меня. Это действительно возмутительно обидные слова!

Сенька была удивлена его реакцией. Причиной слез был вовсе не его вопрос, а воспоминание о бывшем любимом. Это позабавило ее. Она чуть улыбнулась. Банкир воспринял это по- своему, что его простили.

– Есения, я буду уверен, что прощен только в том случае, если вы согласитесь поужинать со мной в ресторане. Если вы откажетесь, я застрелюсь, утоплюсь, сброшусь с крыши.

Есения рассмеялась. Этот человек все больше нравился ей.

– Петр Алексеевич, я ведь студентка, у меня ни времени, ни денег нет по ресторанам ходить.

– А сегодня у вас вечер свободен? Еще совсем детское время, поедемте. А насчет денег не волнуйтесь, мы скромненько: по салатику. Расплатиться я смогу.

Сенька вспомнила, что подруги дома нет. Ей не хотелось сидеть в одиночестве. И она согласилась.

Они приехали новомодный дорогой ресторан. Вначале она оробела, но взяла себя в руки и уверенно прошествовала между столиками под руку со своим спутником.

Официанты были сверх любезны, еда необыкновенно вкусная, музыка ненавязчивая, вино вкусное, разговор интересный.

Громов пригласил Сеньку на медленный танец.

Что за прелесть эти танцы! Если вас пригласили на танго, или что- то вроде того, это значит, что вас будет обнимать, ощупывать, прижимать к себе пригласивший мужчина. Причем делать он это будет на законном основании – медленный танец же!

Но Петр Алексеевич вел себя достойно, хоть в его организме бушевало пламя невиданной страсти, бешеного желания и внезапной любви.

Вечер закончился. Пора возвращаться домой. В машине банкир, тесно прижавшись к девушке, сексуально-хриплым голосом предложил:

– Есения, давайте перейдем на ты. Пожалуйста, зови меня Петр.

Сенька довольно много выпила, поэтому была смелой и отважной:

– А, давай, Петр! Ты мне так нравишься! С тобой здорово! Весело!

Язык у нее заплетался. Но впереди был самый сложный момент – прощание. Как бы не занесло, куда не надо! Машина остановилась у Сенькиного общежития. Повисло напряженное молчание

– Есения, а, может быть, ты поедешь со мной? – закинул удочку Петр.

– Не…. Не поеду. Я тебя ва-а-ще не знаю. С незнакомыми мужчинами я никуда не езжу.

Фраза «с незнакомыми мужчинами» далась ей с особым трудом, раза с пятого.

– Пока! До свидания, Петр!

Сенька пыталась открыть дверцу в машине, дергая совсем не за те рычажки.

Петр вышел из автомобиля, открыл дверь, помог Сеньке выйти. Обнял ее и легко, мимолетно поцеловал в губы. Потом отступил в сторону, давая девушке пройти.

– Есения, я тебе позвоню.

– Бай – бай! Звони!

Петр был счастлив! Он не только познакомился с Есенией, он с ней очень хорошо познакомился. Даже в ресторан затащил. И поцеловал!

Ему без труда удалось вызнать телефон у пьяненькой девушки. Он позвонит ей и уговорит куда – нибудь поехать. А потом… Его мечты соответствовали его чувствам, желание любви заполняло грудь, сердце радостно билось, готовое к счастливым приключениям.

Максу не давала покоя мысль, что Сенька уехала с банкиром. Его грызла совесть, что он сам свел ее с этим опасным человеком, с этим женским угодником, с этим бабником. Он долго награждал подобными эпитетами Петра Алексеевича, пока не признался себе, что сам во всем виноват. Соблазнив девочку, проведя с ней упоительную неделю страсти и секса, он, можно сказать, забыл о ней. Что должна чувствовать Сенька? Сидеть и ждать: позвонит – не позвонит? Тем более, он ей ничего не обещал. Он свободен от своих обещаний, а она? Она тоже свободна! Вот банкир ей и подвернулся.

Но Макс не находил себе места. Наконец, далеко за полночь, он решил ей позвонить, не сомневаясь, что она не одна, а с Петром.

– Алло? Макс? Ты что так поздно? – услышал он сонный голос.

– Сенька, ты дома? Одна?

– Угу. Томка еще не пришла.

Камень свалился с души Максима. Она дома! она одна!!

– Я соскучился.

– Я тоже.

– Сенечка, я позвоню, когда будет возможность, ладно?

– А, звони. Все звоните. И ты, и Петр, и все…. Пока! – Она нажала на отбой.

Томка заявилась ближе к обеду. Сенька только проснулась.

– Какая я счастливая! – на распев произнесла гулена, – Сенька, я влюбилась!

– В кого?