ТИМ

У меня давно проблемы со сном. Точнее это у сна со мной проблемы. Мы друг друга взаимно хотим и любим, но сама судьба против нашей греховной связи.

Так было и в ту ночь. Я уснула рано, отключилась как телефон с посаженой батарейкой, и в три ночи меня видимо кто-то коварно подзарядил, и я злобно уставилась бессонными очами в белый потолок. Сон был не уловим.

Ну нет. Я хочу спать. Спать, ты меня слышишь? Я тебя вообще-то хочу. Прямо сейчас, а не завтра. Лежу, притаилась. Но чую – в этот раз мое вожделение никто не удовлетворит. Ворочаюсь, кряхчу, а сон никак не идёт, зараза.

Где-то через час бесплодных потуг удалось задремать. Приснилась редкостная чушь.

Иду я, значит, по улице городка, по виду очень похожего на европейские старые центры. Такие же небольшие пряничные домики, леденцовый свет фонарей, в воздухе явственно пахнет свежестью близкой реки. Вдруг вижу единорога. Но размером не с коня, а с десять коней сразу. И вот эта громадина как усадит свой белоснежный круп на дом. Дом развалился, конина с рогом на лбу осталась очень этим довольна.

Я подумала: вот ты ж оказывается какое зловредное животное. Тут конечно поднялся переполох, люди странные набежали. Давай руками махать, кричать на зверюгу. Зверюга с высоты своего роста и самомнения на них не обращала внимания. Я стою никого не трогаю, был бы примус – починяла бы. Жду, когда эта галиматья мне перестанет сниться. Проснуться не получается. Как вдруг меня хватает за руку что-то тощее, длинное и как ни странно, очень сильно пахнущее трдельниками. Настоящими чешскими трубочками с корицей. Что вам нужно, уважаемый, – хотела бы сказать я, а наяву так бы и сказала, клянусь. Но тут же сон, поэтому я завопила:

– Урод, ты чё свои грабли ко мне тянешь, давно по кумполу не получал, козлина?!

Тощий трдельник дернулся, и выпучился на меня. Я выпучилась на него, в шоке от своего внезапно хорошего владения подзаборной лексикой. А я полна сюрпризов!

– Сама заварила, сама и расхлёбывай, – злобно прошипел тощий и почти уткнул меня носом в огромную конскую ляжку. Какой нахал, гляньте. Последнее, что я заваривала – это пакетик чая, и он определенно не единорог. Кто вообще будет единорогов заваривать?

Я вложила в свой взор максимум укоризны и воззрела им на трдельника.

– Так ты первый раз?! – отчаянно завопил он.

Что первый раз? Первый раз вижу сон? Да нет, вроде, и ранее такая напасть со мною приключалася.

Он потащил меня в другую сторону. Впихнул в какой-то дом, там сидели такие же странные люди. Запах в комнате был.... Как в коммуналке в обед субботы. Пахло супом, копченой рулькой, сладостями и даже арбузом.

– Вот она. Инструктируйте быстро, пока ее дебилизм нам весь город не развалил.

Нет вы поглядите на него, орет, как будто я пятилетнее неразумное дитя и мамиными духами пол помыла. История из жизни, кстати. Грустная история.

Тут ко мне подошла кругленькая тетушка, от неё-то и пахло свежим арбузом. Тетушка была круглощека, на голове мелкие такие кудряшки, пуделячьи.

– Деточка, ты главное не волнуйся, – завела она, и деточка тут же заволновалась, – ты пришла в Твой Идеальный Мир. Здесь тебе надо очень аккуратно обращаться со своими желаниями.

И молчит, арбузная дрянь. Что вы от меня-то хотите? Спросила. Думала грозно, а вышел какой-то комариный писк.

Она кладет свои лапки мне на плечи, и вещает так задушевно, аж противно.

– Когда-то тебе хотелось единорога, возможно даже надувной круг для плавания в виде единорога. Или игрушку. Да что угодно. И в первый раз в ТИМе у всех эти забытые хотелки становятся настоящей катастрофой. Мы думаем, что это ТИМ так приветствует новичков, балуется. Тебе надо сконцентрироваться и захотеть, чтобы единорог не разрушал город.

И смотрит на меня выжидательно.

Думает, так я и побегу концентрироваться. Я и так уже концентрированная. Почти как яблочный сок.

Я решаю подыграть ей и таким же умильным тоном отвечаю, медленно и внятно:

– Я хочу, чтобы единорог не разрушал город. Я правильно играю в вашу игру?

Тетушка меня ущипнула. Грымза.

– Не сказать, а захотеть. Сильно. От всего сердца.

И такие все серьезные на меня лупятся.

Поняла, что не отвяжутся. Глаза закрыла, стою медитирую – пусть единорог уйдет, пусть единорог уйдет. Открываю левый глаз – ну посмотреть, как там атмосфера в комнате. А они все сидят, в книжки уткнулись, и я одна как дура стою посреди комнаты, страстно желаю единорогоизбавления.

Открываю второй глаз. Хмурюсь. Трдельник (наконец-то не такой напряженный) легкомысленно хихикает и кивает мне – дескать, падай в кресло. И книжку пододвигает. На турецком. Любезнейшее мое хлебобулочное изделие, я знаю только турецкие цифры и матерные слова. Вряд ли книжка состоит только их этих слов, надежды мало.

Вслух говорю ему:

– Я не знаю турецкий.

– Знаешь. Если ты его когда-то хотела выучить, то значит здесь ты его знаешь. Начни читать.

Меня сразу перестало заботить, как там получилось с разрушающей единорожьей кормой. Раз все успокоились, значит получилось. Открываю книгу и блин, представляете, всё-всё понимаю! Книга называлась Правила Игры в ТИМе. Если вы пробовали разобраться в игре «Манчкин» без практики, только с инструкцией, то поймете меня. Потому что я не врубилась вообще.

Вроде бы этот мир как последнее шизофреническое видение – тут все как тебе надо. Но для того, чтобы поддерживалось равновесие, нужно постоянно контактировать с другими членами этой секты и научиться чувствовать и воплощать их мечты. Например, протягивать книги на турецком, если человек когда-то хотел его выучить. То есть Трдельник просто себе плюсик заработал на мне. Но как приходит осознание того, о чем человек успел за всю жизнь намечтать – не написано. ТИМ не стабилен, потому что у всех людей совершенно разные представления об идеальности. Да и попадешь ты сюда если у тебя такие же расстройства сна – ты просыпаешься в три ночи и потом можешь только задремать. Вот эта дрема и есть твой телепорт в ТИМ.

– Не только в ТИМ. Миров много, просто ТИМ всегда случается первым и появляется периодически в качестве передышки. Далеко не все миры такие же приятные. – Это тетушка-арбуз вдруг подала голос, видимо читала мои мысли, пока я их пыталась сгрести в единое целое.

– А зачем вы тогда сидите здесь и читаете книжки? Можно же здесь получить то, о чем мечталось?

– Тут те, кто мечтал прочитать все книги на свете, – настроение Трдельника значительно улучшилось – теперь мы читаем одну книгу, а в памяти остается несколько тысяч сразу.

– Это же идеально! –вырвалось у меня

– Ну ты же в идеальном мире, в конце концов.

– А никто никогда не хотел быть экскурсоводом? – хитро улыбнулась я, мне хотелось познакомиться с возможностями ТИМа.

Трдельник вздохнул:

– Я так и знал, что ты станешь моей проблемой.

– Разве тут возможны проблемы?

– Еще как. Например, ты всегда мечтала о приключениях. Ты вообще свою жизнь не представляешь без нелепых происшествий и клубка ереси, в центре которого – ты.

– А ты видать сторожил этого мира.

– И ты научишься, – Трдельник усмехнулся, – Не знаю когда я успел нахотеть профессию экскурсовода и зачем, но это было, так что пойдем.

– А все видят ТИМ одинаково? Все-таки мечты у людей очень разные…

– ТИМ обрастает мечтами, он большой и многослойный. Ты попала в ту часть, где людям нравится старый центр Европы. Он так и выглядит. Дальше за туманом – высотки, для тех, кто прётся по мегаполисам. Есть пригород с домиками. Ну и так далее.

– То есть я иду по чужим мечтам? А как же мои?

– ТИМ уже явно добавил пару домиков, которые чисто твои, те, о которых ты когда-то подумала «хочу такой же». Кстати, ты можешь начать жить в любом месте.

– Жить? В правилах написано, что мы здесь на пару предрассветных часов?

– Нет, это то время, когда ты сюда попадаешь. А сколько ты здесь проторчишь –зависит от ТИМа. Иногда на несколько часов, иногда на день, на месяцы или годы. Я знаю человека, который здесь без перерыва год. Я в этот приход уже третью неделю.

– И что, ты проснешься в то же время, когда ты ушел?

– Да, по будильнику или если тебя что-то разбудит.

– А у меня есть… – но не успела я задать свой следующий вопрос, как мы куда-то провалились. Я сидела на чем-то мягком, поэтому жаловаться было не на что.

– И что это, где мы?

– А это надо спросить у тебя. ТИМ начал делать так, чтобы тебе было идеально. Видимо тебе идеально, чтобы творилась неведомая фигня.

Неведомая фигня внезапно зашевелилась.

– Слушай… Я забыла спросить, как тебя зовут… вдруг оно нас сейчас съест, и это будет жутко невежливо, что я не узнала твоего имени!

– Ганс, – Трдельник Ганс практически выплюнул свое имя, пытаясь удержаться на мягкой шевелящейся поверхности в темноте.

– Айя. Будем знакомы! Может и недолго!

В это время стало светло и я поняла, что мы дрейфуем как на льдине на большой такой зефирине посреди бескрайней воды. Ванильный дух сбивал бы с ног, но мы уже были предварительно с них сбиты.

– Айя, да что у тебя за мечты-то все такие? Огромный единорог, огромный зефир!

– А ты хотел бы сейчас плыть на стандартном зефире?

Ганс глянул на меня так, что я могла бы испугаться. Но не успела. Неведомая фигня набирала обороты и мы, сдабривая момент диким ором, взмыли в небо. Да, под нами плыл кит и он пустил фонтанчик из воды, в который мы так славно подгадали попасть. Падать было еще веселее, я даже охрипла орать. Солдатиками мы вошли снова в воду и яростно погребли наверх к солнцу и воздуху. Отфыркавшись и отдышавшись, мы хотели продолжить разборки, но к нам пришло спасение. Спасение выглядело как пара дельфинов и было чрезвычайно радо нашему обществу.

– Я всегда мечтала прокатиться на дельфине, – сообщила я Гансу, попутно выплевывая воду ртом и носом, потому что скорость дельфины развили бешеную.

– Вот уж удивила! – мне показалось, или в его крике булькал сарказм и соленая вода?

И все это было бы весело и насыщенно, но мы так плыли очень много часов! У меня отнялись руки и где-то по пути я утопила ироничность, да и оптимизм пошел на дно. Ночь стремительно надвигалась, а берега все не было видно.

– Не нравится мне это, – крикнул Ганс. Еще бы ему это нравилось, – так не бывает в ТИМе!

– Как именно не бывает? Дельфинов?

– Такой однообразности в не самых приятных событиях. Неприятности тут мелькают, но никак не растягиваются на несколько часов!

– А мы можем проснуться обратно?

Как обычно мой вопрос споткнулся о новое развитие событий: дельфины бросили нас и занырнули в глубину. Тьма была бы жуткая, если бы местное ночное небо не было похоже на неяркое северное сияние. Ганс крикнул:

– Берег! Плыви за мной! – и яростно заработал руками и ногами. Мое фиговенькое зрение и в ТИМе не улучшилось, поэтому берега я не видела. Как не видела причин не доверять зрению Ганса. Скоро мы догребли до берега, и начали со стонами разминать затекшие верхние конечности.

Повалились на мокрый песок. И ганс мрачно сказал: вообще, это больше не ТИМ.

Всмыслиииии хотелось закричать мне, но я просто воззрилась на него с недоумением, ожидая аргументов.

Ганс еще мрачнее:

– Воздух другой. Ощущения другие. Это какой-то другой мир, но я не знаю, как это вообще возможно: выбраться из ТИМа, не проснувшись в свой мир. Я даже не уверен, что мы теперь сможем в него проснуться. Обычно ходы всегда прямые.

Мне стало так страшно от его насупленности и полного непонимания что происходит. Потому что он был прав – тут ощущения совсем другие. Даже вода пахла по-другому, хоть и чем-то знакомым. Там было все не понятно, но как-то внутренне задорно. Тут же казалось, что внутри разрастается какая-то черная тина и может поглотить тебя полностью.

– Как ты думаешь, тут можно спать? Чувствую себя совершенно разбитой….

Кажется, ответ я уже не слышала, потому что провалилась в странный сон без сновидений. Проснулась уже когда небо из неяркого северного сияния стало нежно-розовым. Ганс сидел ко мне спиной и смотрел на воду. Она кстати была не синей, а бордовой. Смотрелось это жутковато. Как будто целое море крови.

– Ты не спал?

– Нет, – Ганс не оглянулся, и по голосу чувствовалось, что он вообще не имеет желания со мной общаться. Еще бы, бедолага думает, что это все из-за меня. А я ничего не думаю. Может и вовсе это у него плохая карма…

Я поднялась, отряхнула с еще влажной одежды малиновые крупинки песка и пошла в это зловещее водохранилище с целью умыться.

– Не думаю, что это хорошая идея – Ганс обронил крайне неохотно.

На мой ожидаемый вопрос «почему» только хмыкнул. Ну что за пренеприятнейший тип!

Я наклонилась, зачерпнула воды и плеснула ее на лицо, одновременно задохнувшись от внезапного запаха алкоголя. Черт возьми, это была не вода, а вино! Я умылась вином! Стою по колено в вине! И он меня будет уверять, что это не ТИМ?! Ведь именно это – мой идеальный мир! Пить с утра это, конечно, не в моих правилах, но надо было удостовериться. По вкусу это было действительно как наше средненькое винишко.

– Еще бы кора тех деревьев вдалеке оказалась сыром, и я готова жить здесь всю жизнь! – сообщила я Гансу с радостным хохотом.

Ганс посмотрел на меня, да так злобно, что захотелось спрятаться. Прямо на дне и набулькаться этим вином по самые бровки.

Он резко поднялся и бросил мне:

– Пошли.

Я быстренько сделала еще один глоточек – для храбрости в общении с таким букой и засеменила следом. Молча! Золото, а не женщина же, ну.

Да, вдалеке от берега виднелся лес (хоть бы сырный, хоть бы сырный) и мы явно держали путь туда. Малиновый песок, как и всякий уважающий себя песок во всех мирах, очень затруднял передвижение. Казалось, лес и не думает приближаться. Собственно, было бы странно, если бы лес об этом думал. Но мы думали и усиленно шагали, пока я не оглянулась, посмотреть, насколько мы ушли от винного залива и поняла, что мы вообще никуда не ушли. Я издала странный звук, который заставил Ганса обернуться и застыть как вкопанного.

Он устало опустился на песок и я тоже. Все еще молча. Злить мужчину своим стрекотанием, когда у него такая зверская морда лица мне запрещал инстинкт самосохранения.

Некоторое время мы сидели и смотрели то на этот взорванный винный магазин, то на лес, то друг на друга. Что было делать – совершенно не понятно. Возвращаться в жидкость? Продолжать топтаться на месте в направлении леса? Где взять еду и воду? Как проснуться в свой скучный мир?

Это было так тоскливо, что я снова добрела до нашего моря и похлебала вина. Потом еще. И еще. Тина на душе немного рассеивалась и хотелось поболтать.

– Ганс, раз нет никакой другой жидкости, придется тебе пить это. Иначе обезвоживание, все дела. Еды у нас тоже никакой нет.

Ганс хмурился, но уже не так самозабвенно. Встал, подошел ко мне, неумело зачерпнул в пригоршни вина, выпил. Видимо старался сохранять безучастный вид, да вот беда, поперхнулся и закашлялся. Простучав его по спине, я смеясь сказала:

– У нас говорят – это от жадности! Но что-то мне подсказывает что тут на нас двоих должно хватить!

Ганс улыбнулся, еще скупо и неуверенно, но это был прогресс! Мы предприняли еще одну попытку дойти до леса. Потерпели крах. Еще выпили. Попробовали идти вдоль берега. Снова выпили. Так к середине дня мы уже были в щи.

Мы сидели на песке, болтали о наших жизнях и периодически наведывались за новой порцией вина. Удобно, что вино нам разливали прямо под носом. Неудобно, что не в бокалы и не подавали закуску. Так себе сервис. Три звезды.

Проснулась я с жуткой головной болью и кошачьим туалетом во рту. Вино действительно было хуже среднего. На мне возлежала костлявая лапа Ганса, а сам Ганс видимо грел меня с тылов. Раскаты храпа Ганса нежно шевелили мои спутанные локоны.

Еле выползла из-под его руки и устремилась к единственному источнику жидкости в нашем распоряжении. Вино немного облегчило мою похмельную участь, и я решила попробовать дойти до леса в одиночестве. Оглянувшись после пяти минут пути поняла, что я наконец смогла отойти от береговой линии. И вот чего мне теперь делать? Идти одной? Или разбудить Ганса? Я снова расстроено плюхнулась на малиновый песок. Я видела, как зашевелился Ганс, как испуганно подскочил, оглядываясь. Помахала ему. Он ошалело смотрел на меня. Я ему крикнула: выпей немного и иди ко мне. Он кивнул и поплелся к винному разливу. Явно пьет и морщится. Не самым уверенным шагом двинулся ко мне. Пришел. Глаза мутные, фейс мятый. Мечта, а не мужик, ну.

– Ну чего делать, как думаешь – идти вдвоем или вот так по очереди?

– Давай вдвоем попробуем.

Вдвоем мы отчаянно буксовали на месте. Разделились. Я шла впереди, трудилась путеводной звездой, а Ганс меня догонял.

И таки да, мы с горем пополам добрались до леса. Я уже была голодная как стая волков, а деревья оказались не из сыра. Жуткая безалаберность со стороны этого мира!

Пить хочется, жрать хочется, помыться хочется, идеальным миром тут и не пахнет, вот уж точно.

– Гааанс, ну вот лес. Что дальше то делать? – мне хотелось ныть. И на ручки.

Ганс ласково погладил мои волосы, которые уже почти стали дредами. Да уж, пьяная ночь в обнимку добавила нашему общению толику человечности.

– Айя, я не знаю. Я никогда раньше не засыпал в этот мир. И ни разу не перемещался между мирами без своей стыковочной станции – обычной жизни. Я даже не слышал сплетен о таких выпавших. Поэтому я не знаю, что нам делать и что нас ждет.

Я прильнула к нему. Мы постояли немного обнявшись, как потерявшиеся дети. Пока я не сказала прочувствовано:

– Ганс! Как же от тебя уже пованивает!

Он хмыкнул и деланно оттолкнул меня:

– Думаешь ты пахнешь розами?

Все-таки одежда пропитанная вином – это не самый приятный запах. Оно и понятно. Зачем пропитывать вином одежду, если можно пропитывать меня?

Мы двинули глубже в лес. Несколько дней мы шли и шли. В этом мире было очень туго с водой и совершенно свободно с вином. Виноручьи, винозера, винопады. И никаких людей. Никакой еды, кроме травки. Мы были измождены до предела. Измождены и вечно пьяны.

Как выбраться из этого замкнутого круга?

Я резко открыла глаза, как будто и не спала, всем нутром чувствовала – что-то снова изменилось. Ганс как всегда обнимал меня со спины, но по дыханию я поняла, что и он не спит. Он немного сжал мою руку, но не шевелился. Я поняла почему – мы лежали в кустах, и совсем недалеко от нас стояли люди. Надо было оценить обстановку. Даю ляжку на отсечение, мы оба размышляли о том – каннибалят они или нет.

Решили, что черт ним, с риском стать блюдом дня от шеф-повара, поднялись и осторожно пошли на встречу незнакомцам.

Выглядели они не очень. Мы, собственно, тоже. Разговорились. Наверное, тут есть разные миры, но слава Нарнии, язык на всех один.

Ребята были пьяны (вот так новость, а!) и прибыли сюда из сна, как все порядочные люди. Нам помочь они не могли. Только узнали, что кора действительно съедобная! У определенного вида деревьев она действительно напоминает сыр! Нет, ну какова я? Все знала ведь! Мы тут же отрапезничали нужным деревом, а ребята в это время начали просто таять – просыпаться в свой мир. Вот черти счастливые. Сказали, что часто сюда попадают, но всегда это очень короткий визит. У нас же шел пятый день. Наевшись и напившись винопада, мы решили будь что будет – попробуем выплыть отсюда. Плот нам строить было нечем, решили положиться только на свои руки. Долго стояли по колено, осмелеть никак не могли. Плыть пьяным в море из вина изначально сомнительная идея. Но других идей нам не завезли.

Как ни странно, вино скоро кончилось, и мы оголтело напились пресной воды и помылись, продолжая плыть. Берег винного мира все еще был виден, как на горизонте мы увидели мерцающий огонек. Да, нас подобрал шикарный лайнер. Так удачно кто-то гулял на той части палубы, под которой мы дрейфовали, что нам тут же спустили шлюпку.

От радости быть наконец спасенной я начала обнимать Ганса с элементами удушения.

– Ганс, Ганс, ты снова пахнешь трдельниками! Как в самом начале! И я ведь всегда мечтала совершить путешествие на лайнере! Мы в ТИМе!!

Ганс молча блаженно улыбался.

Нам выделили каюты, дали умыться, расчесаться, переодеться – накормили приготовленной едой, хотели налить вина, но мы хором отказались.

– А чем я пахну тут? И вообще почему у всех тут такой явственный запах? И почему все мы пахнем едой?

– Я не знаю, чем ты пахнешь, странный аромат, мне не знакомый. Надо у других спрашивать. Возможно какое-то национальное блюдо, или растение, которое я не пробовал. А все мы тут пахнем потому, что мы здесь не совсем телами находимся, скорее сознанием или подсознанием, а ТИМ нас овеществляет как может. Он же тоже питается нами, нашими мечтами, нашими стремлениями. Мы для него пища, возможно поэтому. Но это только лишь моя теория.

На борту мы провели три дня. Я поняла, что мечта о лайнерном отпуске весьма жизнеспособна. После винно-островного рабства это были райские деньки! Исполнялись все гастрономические желания, мы высаживались гулять в невероятно красивых местах, развлечения были на каждом шагу. Я входила во вкус и вытаскивала из памяти все новые хотелки, которые выстраивались в очередь и дрались за то, чтобы исполниться у меня. Чувствовала себя королевой. У меня даже получалось взаимодействовать с другими ТИМОжителями и исполнять их давние мечты!

Наконец мы причалили к тому городу, из которого внезапно так выпали.

– Ганс, надо постараться узнать, что это было, и как это предотвратить

– Да, я думал об этом. Мы можем пойти в библиотеку и почитать. В это несложно поверить – очень многие люди мечтали написать свою книгу и, я думаю, о Мирах кто-нибудь уже настрочил.

Мы вернулись в ту же комнату и засели за книги. Так как я тоже та еще страдалица, не успевающая читать, то фокус с тысячей книг в памяти после прочтения одной сработал и со мной!

Это потрясающе! В голове остается не просто воспоминание о сюжете, а все эмоции, как если бы ты действительно ее читал!

Люди шляются по Мирам тысячи лет, представляете сколько информации есть? Кажется обо всем написано. Кроме того, как мы умудрились из ТИМа попасть в винный мир.

Несколько дней мы читали и читали, я узнала о бесконечном многообразии миров, в которые ты можешь угодить. Каждый вечер мы ходили в театр, на балет, смотрели кино под открытым небом. Все как будто в отпуске с неограниченным бюджетом. Главное, если верить Гансу, было намечтать это все. Порой сюда попадали люди, у которых не было своих желаний, не жизнь, а бег в колесе. ТИМ им старается дать хоть что-то, но не может, потому что его топливо – мечты. Ходят они такие неприкаянные, ничего с ними тут почти не происходит. А если и происходит, то криво, как у меня первый раз с единорогом.

Мне сложно было в это вообще поверить, потому что у меня слишком много желаний. Целый ворох. ТИМу мной питаться и питаться, с чего он вообще решил меня выкинуть на задворки?

Ганс, читающий в это время чью-то рукопись, поднял на меня глаза. Я прям видела, как в его мозг загружаются еще сотни подобных историй. Мозг старательно обрабатывал информацию.

– Как ты сказала? На задворки? Я где-то это сейчас читал… Не про выкидывание из ТИМа, а именно на его край, граница с другим миром. Сейчас вспомню. Ганс вспоминал так яростно, как будто боролся в своей голове с диким львом.

И задал неожиданный вопрос:

– А где ты уснула перед этим миром?

– Там же, где весь последний месяц. Мне не очень хочется рассказывать.

– Ты лежишь в больнице?

Вот какой прозорливый жук!

– Айя, скажи.

– Да.

Мы смотрели друг на друга. Мое тело, не то, что здесь имеет только мое сознание и состоит из запаха чая с бергамотом (конечно же я узнала, чем я пахну для остальных!) мое тело сейчас лежит на больничной кровати, и всякой страшенной химией борется с тем, что его убивает. День за днем. Мне не хочется просыпаться обратно в боль и лекарства, особенно после того как этот мир кинул к моим ногам не только отсутствие боли, но и все, о чем я мечтала. Мне даже подарили именно такую барби, которой я бредила в детстве! Шутка ли.

– Айя, это была смерть.

Мы молчали и смотрели друг на друга с тоской.

– Но видимо тебя успели вернуть. Я не могу сказать точно. Но похоже на то. Не так много путешественников по мирам умирает во сне. Наверняка еще меньше откачиваются. Хотя почему мы с тобой вдвоем пересекли границу – совершенно не укладывается в голове!

– Наверно потому, что я всегда хотела, чтобы рядом был кто-то сильный, кто-то с кем можно поговорить. И поговорить не о том, где взять деньги на новые лекарства и насколько быстрее я умру без них. Это я тебя держала. Если бы я умерла, дельфины бы понесли мою душеньку из мира к боженьке, а тебя обратно. Наверно.