
Полная версия:
Сны бога
Характер Алисы казался Максу сочетанием всех лучших качеств, которыми должна обладать любимая женщина и жена, чтобы хотелось прожить с ней до глубокой старости: заботливая, чуткая, спокойная, готовая идти на компромисс. Её внешность: большие зелёные глаза, подтянутое тело, пухлые губы и прямые светло-русые волосы до лопаток – была для него идеалом женской красоты. По-детски милая и скромная, Алиса была талантливым переводчиком и просто умной женщиной, которая верила в тихое семейное счастье.
Жена часто вспоминала их первую встречу. Признавалась, что когда впервые увидела высокого смуглого кареглазого парня, уступившего ей место в маршрутке, сразу влюбилась в него по уши. Узнав Макса поближе, поняла, что он именно тот человек, который должен быть с ней рядом. Волчик, добродушный романтик, хоть и не выглядел как мачо, всегда был готов постоять за себя и близких и был по-своему обаятелен.
Несмотря на всё это, о причине ухода Алисы нетрудно было догадаться. Макс сильно изменился. После трагедии, которая три года назад унесла жизни его родителей, он так и не смог полностью оправиться. Следствием непрекращающейся апатии стало увлечение алкоголем со всеми вытекающими. Казалось, реальная жизнь его почти не волновала. Он глубоко погрузился в себя, не пуская в свой мир даже Алису. Как результат – отсутствие перемен, постоянные долги и вереница бытовых ссор и непонимания. Саморазрушение, которым занимался Макс, вызывало у Алисы открытое недовольство, но ему было всё равно. Его равнодушие и нежелание принять помощь близкого человека, будто бомба замедленного действия, с каждым днём приближали их отношения к пропасти. И вот сегодня стрелка терпения Алисы достигла нуля, активировав взрывной механизм.
«Жизнь без Алисы тосклива и безрадостна», – думал Макс, лёжа на кухонном полу и вглядываясь в потолок. Рядом с ним, свернувшись калачиком в ногах, посапывал Плюшик. Волчик долго размышлял обо всём. О причинах произошедшего. О том, что так и не отыскал себя в этой жизни. И о том, что не отыщет никогда. Если не изменится. Перемены были необходимы. Но какие именно – Макс не понимал.
– Нужно собраться с мыслями. Пора уже заняться собой, навести порядок дома и бросить вредные привычки, – рассуждал он вслух, глядя на приоткрывшего один глаз Плюшика. Кот после услышанного монолога одобрительно мяукнул, чем вызвал недоумение хозяина.
День тянулся уныло и бесполезно. Макс продолжал бороться с похмельем и мыслями об утрате Алисы. Он чувствовал, что она настроена решительно, но всё же надеялся, что она вернётся. Ещё он понимал, жизнь с ним таким, каким он стал сейчас, – невыносимое испытание. А он искренне желал ей счастья. Эта мысль не давала ему покоя ещё задолго до разрыва. В какой-то момент он стал недостойным своей любимой Алисы. Единственное, что грело ему душу – стойкое желание начать жизнь с чистого листа. Максу было уже 30, и ему казалось, что отступить сейчас – означало упустить последний шанс, что у него остался.
Воспоминания
Наступал вечер, моросил холодный осенний дождь. У серого здания среди такой же серой толпы людей стояла неприметная женщина. Она замерла в беспокойном ожидании, когда начнут выводить заключённых, среди которых должен был быть её муж.
Мария понимала, что времени будет совсем немного, и надеялась обмолвиться с ним хотя бы парой слов. Её покрасневшие от горя, слегка обезумевшие глаза еле виднелись из-под синего выцветшего платка. Услышав звук подъезжающего «Газвагена», она поспешила к машине, раздвигая толпу руками.
Из здания зашагали немецкие солдаты. После мелкими группами начали выводить приговорённых мужчин, сажая их по одному в фургон «душегубки». Все понимали, что это их последняя поездка, но никто не сопротивлялся. Может быть, они делали это ради спасения своих родных, а может быть, не осталось сил и веры, так что они покорно принимали страшную участь. Наконец Мария увидела Филиппа. Он знал, что она здесь, и в толпе искал её. Их взгляды встретились на несколько секунд. За это мгновение она прочитала в его глазах столько, что не уместилось бы и в долгий разговор. В них были нежность, благодарность, любовь. Безысходность. Всё, кроме страха.
Его глаза рассказали о том, как сильно он её любит, и о том, что ради детей и неё вынужден принять смерть. Ещё Филипп подал жене тайный знак, что хочет передать нечто ценное. Следовало подойти ближе и подождать, пока солдаты не отвлекутся хотя бы на мгновение. Также она поняла по его взгляду, что уже завтра ей придётся покинуть город. Мария сделала несколько шагов вперёд, и Филипп, проходя мимо, бросил свёрток ей под ноги, прошептав: «Сохрани это». Мария незаметно подняла находку из грязи и спрятала под пальто.
Стоя у дверей фургона, Филипп посмотрел на Марию смиренным взглядом и еле слышно произнёс: «Мы ещё встретимся. Не в этой жизни – так в другой. Я всегда буду рядом. Вырасти детей и верь, что мы опять будем вместе».
– Я знаю, – еле выдавила Мария. Голос почему-то пропал. Она хотела разрыдаться, но сдержалась, понимая, что ей нужно быть сильной.
Они в последний раз взглянули друг на друга. По команде Филипп запрыгнул в фургон. По щекам Марии покатились слёзы и холодные капли дождя. Она не хотела слушать, как зловещий газ, хлынув внутрь кабины, начнёт убивать приговорённых. Она бы с радостью поменялась с мужем местами, если бы ей разрешили. Ей так хотелось забрать часть предсмертных мук, что его ожидали. Но Мария могла только находиться неподалёку от того места, где Филипп расстанется с жизнью. Ей казалось, он чувствовал, что она рядом. Пусть даже их разделяла железная дверь фургона – мысленно они были вместе. Всей душой принадлежа друг другу, до последнего вдоха.
Немецкие солдаты, перебрасываясь шутками и смеясь, как ни в чём не бывало сели в автомобиль. Обречённых повезли к химическому техникуму, куда со всех концов свозили замученных и казнённых жителей. Мария поспешила туда. Она бежала дворами и переулками, спотыкалась, падала, но вновь подымалась и продолжала бежать. В очередной раз упав без сил, некоторое время не могла даже пошевелиться, хватая воздух и пытаясь отдышаться. Наконец, превозмогла усталость и, встав, медленно побрела туда, где ожидала отыскать его тело.
Спустя полчаса дойдя до заброшенного техникума, Мария посмотрела на поле, чтобы отыскать свежую братскую могилу, и оцепенела от увиденного. Могила была настолько огромной, что надежда отыскать в ней Филиппа сразу погасла.
Земля шевелилась и парила, а из-под неё раздавались стоны умирающих – заживо похороненных людей. Некоторых так и не смог убить угарный газ «душегубки». Лишь крики воронов, кружащих над полем, заглушали эти звуки. Рядом стоял караул, который следил за тем, чтобы местные жители не подходили к могиле близко и не пытались спасти обречённых.
– Сколько же вас тут, родненькие! – простонала Мария и, упав на колени, зарыдала. – За что же они так с нами? Разве мы не такие, как они, – не из плоти и крови? Бесы в человеческом обличии. Бесы в человеческом обличии… – повторяла она.
Через час стоны умолкли. Мария, опустив голову, словно тень, побрела домой. По той самой дороге смерти, по которой привезли сюда её любимого мужа.
Над полем засветился серебристой дымкой столб света. Он, будто прожектор, бил из глубины братской могилы прямо в небо. Световой столб поднимался настолько высоко, что был виден в городе и близлежащих селениях. Постепенно он рассеялся, слившись с небесной мглой. На место, где ещё недавно происходило это необычное световое явление, на всех парах примчались немецкий кюбельваген и два мотоцикла.
Из них выпрыгнули солдаты. Наметив место, откуда исходил этот загадочный свет, они взяли лопаты и принялись копать рыхлую землю. Доставая ещё не остывшие тела, солдаты стаскивали их в одну кучу. Офицеры же, вышедшие из автомобиля, обыскивали трупы.
– Ищите медальон! Он должен быть где-то здесь! – сиплым голосом командовал высокий худощавый офицер СС. В его руках был фотоаппарат, которым он фотографировал лица умерших. Так прошёл час безуспешных поисков.
– Уберитесь здесь и сделайте так, чтобы все забыли об этом инциденте, – приказал всё тот же офицер, садясь в автомобиль. – Я могу положиться на тебя, Гюнтер?
– Конечно, гер штандартенфюрер, будет сделано! – энергично взмахнул рукой молодой оберштурмфюрер, оставшийся командовать солдатами.
Улицы Шостки медленно укрывала ночь. Мария устало плелась домой, держа в руке маленький тряпичный свёрток, который Филипп передал ей в момент их последней встречи. В нём лежало нечто очень ценное. То, что, однажды попав в нужные руки в нужное время, сможет остановить этот безумный, безжалостный мир. В этом свёртке лежали старые часы её мужа…
Часы
Прадед Филипп, о котором Макс слышал только из рассказов своей тётки, до начала Великой Отечественной войны работал агрономом в селе Пироговка. Во время немецкой оккупации вынужденно перебрался в Шостку. Пользуясь своим положением, он тайно передавал важные сведения партизанским отрядам. История последнего дня его жизни, которую Макс слышал ещё ребёнком, оставила в памяти мальчика неизгладимый след.
Прабабушка, овдовев, одна поднимала детей. Во второй раз замуж так и не вышла. Красивая и образованная, она привлекала внимание всех женихов в округе, но продолжала хранить верность мужу до последней минуты. Мария берегла и дорогой ей предмет – старые мужнины часы на толстом кожаном ремешке. Часы были с ней и тогда, когда настало время покинуть этот мир. Но, как часто бывает, вещи, которые безумно дороги одним, для других не имеют никакой ценности. После смерти Марии они достались её любимой внучке – Оленьке. Она, в свою очередь, передала их племяннику Максу, аргументируя это тем, что он единственный из немногочисленных потомков Филиппа интересовался его прошлым. Получив от тёти бесполезную вещицу, Макс немного повертел её в руках, а после забросил куда-то на полку. С полки часы перекочевали на антресоль ко всякому ненужному хламу. Неизвестно, сколько ещё они бы там пылились, если бы сегодня не решили напомнить о себе…
Утро Макса началось со звонков Алисе, но она по-прежнему не желала разговаривать. На СМС жена тоже не отвечала. Прекратив безуспешные попытки связаться с ней, Макс отложил телефон и неторопливо занялся домашними делами. Спешить было некуда, да и сильной потребности в этом он не испытывал. Солнце медленно поднималось из-за домов, освещая своими лучами старую кухонную мебель и горы грязной посуды, которые выросли так быстро, будто тут несколько дней обедал целый взвод.
Заглянув в холодильник, Макс достал из него кое-что съестное, что могло бы сойти за завтрак. Даже чувствуя голод, он не переставал думать об Алисе. Мысли о ней сопровождались горьким чувством обиды, перемешанным со страхом одиночества. Волчик всеми силами пытался убедить себя, что он справится с этим, в глубине души всё равно надеясь на то, что жена успокоится и вернётся.
– Любовь творит чудеса. Она учит прощать. Она учит давать второй шанс, – рассуждал он, сев за завтрак. Когда мысли немного отпустили, рука почувствовала приятную знакомую прохладу.
– А ты как тут оказалась? – Макс удивлённо посмотрел на банку пива, которую он машинально прихватил из холодильника. – Мы с тобой больше не друзья! Ты мне прилично подпортила жизнь. Так что прощай.
Открыв банку, Макс наклонил её над раковиной. Напиток, шипя и пенясь, тонкой струйкой потёк средь кастрюль и тарелок. Золотистая жидкость устремилась по канализационным трубам, смешиваясь с нечистотами, а кислый пшеничный запах ударил в нос, маня и отталкивая одновременно. Вспомнив о вчерашних размышлениях, Волчик бросил банку в мусорное ведро и посмотрел на стол. Еда казалась уже не такой привлекательной. Отложив завтрак, Макс решил немного пробежаться.
Быстро собравшись, вновь испечённый легкоатлет вышел на улицу и двинулся к ближайшему стадиону. Погода стояла прекрасная. Утренняя свежесть наполняла грудь, а лёгкий ветерок едва заметно колыхал молодые деревья, изрядно прибавившие в зелёной массе. На входе в стадион о чём-то громко спорили на родном языке рабочие из средней Азии. Проходя мимо них, Макс надел наушники и прибавил звук. Началась неторопливая пробежка. Но бег продлился недолго. Музыкальная композиция ещё не закончилась, а Макс уже сидел на траве, пытаясь отдышаться.
– Этот парень выбрал не то занятие! – выключив музыку, услышал он. Это кричали его старые знакомые, которые с раннего утра сидели на трибуне стадиона, раскрашивая жизнь в краски этила. С ними, в силу некоторых не зависящих от здравого смысла обстоятельств, Максу несколько раз доводилось распивать алкоголь. Вспоминать об этом сейчас не хотелось.
– Иди к нам, Волчик, бросай это гиблое дело! – кричал Гриня – главный весельчак в этой компании.
Макс, посмотрев в их сторону, но ничего не ответив, сделал музыку погромче и продолжил бежать. Он знал, что начинать вести здоровый образ жизни тяжело, но чтобы настолько – даже представить себе не мог. Пробежав несколько кругов, Макс решил, что всё-таки спорт – дело постепенное, и нужно вливаться в него понемногу. Твёрдо пообещав себе вернуться сюда завтра, он, прихрамывая, пошёл домой.
– Волчик, приходи завтра! – хохотнул Гриня, видя, как Макс проходит мимо их беззаботной компании. – Мы будем ждать!
Макс только отмахнулся.
День прошёл плодотворно. Вся квартира была вылизана до блеска. Чтобы начать с чистого листа, оставалось выбросить все старые, ненужные вещи. Макс где-то слышал, что такой способ помогает новым, хорошим вещам входить в жизнь, чтобы изменить её к лучшему. Он сложил всё, что следовало проверить на нужность, на середину комнаты. То, что могло ему пригодиться, Макс складывал в отдельную кучу. Остальное отбрасывал в другую, и она оказалась в несколько раз больше первой. В кучу ненужного полетели: старые боксёрские перчатки, рваные коньки, школьный набор для черчения, полный пакет неработающих зажигалок, которые Макс раньше коллекционировал, и прочий хлам.
Кот тоже принимал участие в сортировке «артефактов», катая по полу то старый теннисный мяч, то серый пластмассовый футляр. От чего он был, сейчас никто бы уже и не вспомнил.
– Ну вроде всё, – выдохнул Макс. – Завтра понесу на свалку этот мусор.
Окинув комнату взглядом, он обратил внимание на коробку из-под обуви, которая стояла на полу у кровати.
«Видимо, нет», – с досадой подумал он, взяв её в руки. В коробке были обнаружены: несколько советских книг, пара чёрно-белых фотографий и завёрнутые в пожелтевшую от времени тряпицу часы. Те самые, которые достались ему от прадеда. На первый взгляд обычные, ничем не примечательные наручные часы с белым циферблатом и толстым кожаным ремешком притягивали какой-то необъяснимой энергией. Немного повертев их в руке, Макс положил пахнущую стариной находку на стол у кровати, чтобы получше разглядеть её, после того как разделается с оставшимися в коробке вещами.
Наконец, работа была закончена. Макс поужинал и приготовил одежду к завтрашней пробежке. Включив негромко телевизор, он взял со стола фотографии, обнаруженные вместе с часами. На одной прабабушка Мария и прадед Филипп стояли у цветущей яблони. Фотография настолько выцвела и потрескалась, что их лица трудно было разглядеть. Рядом с ними на стуле стояли две их дочери, одна из которых стала бабушкой Макса. В руках девочка держала огромного чёрного кота. Он смиренно поджал уши, прижавшись к груди девчушки. На втором фото был один Филипп. Высокий, широкоплечий, чернобровый мужчина сидел за письменным столом рабочего кабинета. Слева от него лежали бумаги и журналы. Прадед казался хмурым и задумчивым.
«Видимо, он был серьёзным дядькой, – заключил Макс. – А вот и знакомые часы».
На левой руке он заметил те самые часы, которые теперь, спустя восемьдесят лет, лежали у него на столе. Максим взял их в руки и, лёжа в постели, начал внимательно изучать.
Удивительно, что он не нашел на них ни названия фабрики, ни года производства. На задней крышке была выгравирована только маленькая восьмиконечная звезда.
«Может быть, эта звезда и есть логотип фабрики?» – подумал Макс, надев часы на руку. Он решил поискать в интернете что-то подобное, подтверждающее его умозаключение. Поиски успехом не увенчались, а приближающаяся полночь вынудила отложить вопрос до завтра.
Наступила ночь. Макс лежал на кровати и глядел в потолок. В голове роились мысли. В основном он думал об Алисе и о работе, которая его не совсем устраивала. Заныла правая рука, напомнив о родителях. Ирина и Александр Волчики были научными работниками и преподавали в институте геологию. Когда им предложили работу над новым проектом в Санкт-Петербурге, они, не раздумывая, согласились. Макс, посчитав своим долгом проводить их до трапа самолёта, решил поехать с ними. По пути в аэропорт водитель такси не справился с управлением, и автомобиль на большой скорости врезался в дорожное ограждение. В результате аварии Макс получил перелом руки. Его родители не выжили. Они скончались по дороге в больницу, так и не придя в сознание.
Конечно, он часто вспоминал о родителях, но сегодня ему особенно их не хватало. Потеряв и Алису, Волчик чувствовал себя совсем одиноким в этом мире.
На часах было 00:02, когда мысли понемногу успокоились, и Макс стал медленно погружаться в сон. Кот тихонько запрыгнул на кровать, улёгся поудобнее рядом с уже уснувшим хозяином и замурлыкал ласковую песню. Часы на руке продолжали бежать по кругу и вести отсчёт времени. Вдруг стрелки, вибрируя в резонанс с издаваемыми Плюшиком звуками, замедлили ход, а затем и вовсе остановились. Вибрация начала усиливаться, шум стал нарастать, пока не наполнил всю комнату. Люстра закачалась, словно маятник, а хрустальные бокалы в шкафу зазвенели друг об друга, исполняя симфонию. Синяя вспышка озарила комнату ярким свечением. Через пару секунд всё стихло, и в комнате опять стемнело. Только люстра на потолке продолжала тихо покачиваться из стороны в сторону.
Сон
Открыв глаза, Макс обнаружил себя в открытой круглой беседке с колоннами из белого камня. На нём были светлая льняная туника и плетёные сандалии. Позади стояло большое овальное зеркало, украшенное разноцветными узорами. Макс обернулся, чтобы получше разглядеть себя, но не увидел своего отражения. Совсем рядом шумело море.
«Вот так сон!» – удивлённо подумал он и стал с интересом рассматривать всё вокруг.
Первым его внимание привлёк свиток, который лежал на каменном столе посередине ротонды. Рядом с ним стояла пустая серебряная чаша. Развернув старинный, прекрасно сохранившийся папирус, Макс увидел записи на незнакомом языке, буквы которого напоминали древние руны. Были тут и какие-то рисунки, среди которых, в самом углу манускрипта, он заметил уже знакомую восьмиконечную звезду – как на старых часах его прадеда.
Положив свиток обратно на стол и заглянув в чашу, Макс направился к морю. Вокруг не было ни единой души. Эта безлюдность одновременно пугала и радовала: Макс с детства не любил оживлённые места. Он всеми способами избегал больших площадей, не говоря уж об огромных супермаркетах в дни распродаж. В таких местах Максу казалось, что он словно выделяется из толпы и от того привлекает к себе посторонние взгляды, не сулящие ничего доброго.
Подойдя к краю обрыва, Волчик оглядел местность. С высоты открывался прекрасный вид. Через прозрачную голубую воду можно было разглядеть очертания морского дна и даже увидеть подводных обитателей. Еле уловимый бриз лёгкими дуновениями освежал лицо. Внизу с тихим плеском билась о камни волна. Чайки негромко кричали над головой, а солнце приятно согревало. Макс даже ощущал приятный солоноватый вкус на губах, от чего немного захотелось пить.
– Приятный сон, – прошептал он. – Вот бы почаще такое снилось.
Налюбовавшись на морской пейзаж, Макс пошёл дальше вдоль берега. Вокруг ротонды стояли четыре скульптуры, судя по всему, выполнявшие функцию фонтанов. Одну скульптуру он видел раньше: она напоминала сосуд Гигиеи и представляла собой змею, изо рта которой в мраморную чашу тонкой струёй лилась вода. Вторая скульптура была выполнена в форме совы, сидевшей на каменной ветке. Третья изображала молодую стройную яблоню, корни которой уходили в землю. Последний фонтан оказался самым необычным. Он был сделан из черного камня в виде существа с головой орла, телом льва и золотыми крыльями. Статуя сидела, слегка наклонив голову вперёд. На место глаз были вставлены драгоценные камни синего цвета, похожие на сапфиры. Из клюва торчал небольшой желобок, но вода почему-то не текла.
«Видимо, сломанный», – подумал Макс. Вспомнив о серебряной чаше, не спеша пошёл за ней. Долго не гадая, откуда утолить жажду, он направился к фонтану, который был неподалёку. Ближайшей оказалась змея. Набрав воды и сделав несколько глотков, Макс почувствовал ломоту во всём теле. Потом ощутил жжение в груди, а правый бок пронзила сильная боль. Макс испугался. По лбу побежали капли пота. Через некоторое время боль утихла, а на смену ей пришла необычайная лёгкость. Волчик постепенно приходил в себя, но страх, который он испытал в тот неприятный момент, всё ещё не отпускал его. Оглядываясь по сторонам, Макс вернулся в беседку с сильным желанием проснуться. Он пытался ущипнуть себя, зажмуривался и открывал глаза, но пробуждение не наступало.
Поборов тревогу, Макс сосредоточился и окинул взглядом зеркало с помутневшим стеклом.
«Зачем оно здесь? Тут всё так красиво, почти идеально – зачем тут зеркало, в котором не видно отражения?» – подумал он.
Обойдя его, обнаружил на задней стороне рисунок – резную дверь белого цвета с круглой ручкой, украшенную по краям вьющимся виноградом со свисающими гроздьями и какими-то символами. Макса осенило.
Подойдя к зеркалу спереди, он прикоснулся к стеклу. Палец вошёл в него как в воду. По поверхности побежали круги, переливаясь разными цветами, будто начинающий художник решил смешать краски, но не рассчитал результат.
Макс улыбнулся, догадавшись, что за приспособление стоит перед ним. Он сразу вспомнил любимую компьютерную игру, в которой переносился из города в город с помощью подобного магического устройства. Набравшись смелости и глубоко вдохнув, Волчик шагнул вперёд. В неизвестность…
Открыв глаза, Макс взглянул на часы. Они показывали 00:05.
– Удивительный сон, – прошептал он, погладив свернувшегося калачиком Плюшика. Повернувшись на бок, Макс быстро уснул, не обратив внимания на едва покачивавшуюся на потолке люстру. Больше снов этой ночью он не видел.
Трансформация
Утром, услышав звук будильника, Макс проснулся в хорошем настроении и был на удивление бодр. Мигом собравшись на пробежку, он вышел на улицу и направился на стадион. Рабочие опять о чём-то громко спорили на своём языке, а весёлая компания уже заняла места на трибуне, прихватив выпивку и закуску.
– Привет, Волчик! – крикнул Гриня, держа в руке надкушенный огурец.
– Здорово, мужики, – ответил Макс.
– Мы думали, ты сегодня не придёшь, – не скрывая ухмылки, продолжил бывший товарищ.
– Русские не сдаются!
– Хороший тост! За это надо внедрить! – воскликнул кто-то из собутыльников, подняв наполненный пластиковый стаканчик. Приняв на грудь и закусив, компания начала делать ставки. Предметом их пари стала очередная попытка Макса покорить беговую дорожку. Почувствовав себя спортивными экспертами в области лёгкой атлетики, они смело составляли прогнозы его выносливости. Кто-то считал, что Макс в хорошей форме и сможет осилить пятикилометровую дистанцию. Другие предполагали, что через километр он устанет и пойдёт домой. Гриня же был уверен, что Волчик не продержится и двух кругов.
На стадионе сегодня тренировались бегуны из местной команды. Макс не хотел им мешать и решил бегать не спеша по крайней дорожке. Надев наушники, он начал пробежку, по дороге размышляя об увиденном во сне.
«Как за такое короткое время мне мог присниться такой долгий и реалистичный сон? – недоумевал он. – И почему я не смог проснуться, когда захотел?»
Макс раньше слышал об осознанных сновидениях и даже хотел попробовать это однажды, но до практики дело так и не дошло. К тому же, чтобы попасть в такой сон, нужны специальные тренировки. А он очутился в нём, даже не желая этого.
«Видимо, стресс сыграл свою роль в этом процессе», – решил Волчик, вспомнив о разрыве с Алисой и том, как резко сменил курс на здоровый образ жизни.
Вдруг он заметил, что уже на второй круг обгоняет одного и того же спортсмена. Не поверив своим глазам, Макс прибавил темп, чтобы посмотреть, как быстро иссякнут его силы. Но бегущие спортсмены по-прежнему после сближения оказывались позади, не имея никаких шансов на реванш, а чувство усталости всё не наступало. Увидев в стороне спортгородок, Макс свернул к турникам и, ухватившись за перекладину, начал быстро подтягиваться. Когда количество подтягиваний перевалило за сотню, Волчик, потрясённый происходящим, спрыгнул на землю. Вынув из ушей наушники, он огляделся. Остолбеневшие спортсмены, включая тренера, смотрели на него изумлёнными глазами. На трибуне Гриша, поражённый увиденным, замер с бутербродом в руке. Остальные тоже не отрывали удивлённых взглядов от Макса. От такого внимания Волчику стало неловко. Опустив голову, Макс направился к выходу. Возле трибуны его окликнул тренер легкоатлетов. Это был крепкий невысокий мужчина в спортивном костюме лет пятидесяти.