Лавка Харли

– В чем вина Сандо де Пюри?

– В его глупости – он видел зло в кошках. Не стало кошек и болезнь, посланная Айгоном, захватила многих. Многих и меня. Я успел прочесть Книгу Прожитых Столетий: невидимая Золотая нить, как паутина, соединяет королей всех девяти королевств и подавляет силу Айгона. Король не молод, а я, который должен был замкнуть вновь Золотую нить вместо старого короля, умираю. Золотая Нить ослабла и Айгон восстал из подземелья. Книга говорит, что если случиться то, что случилось, то только человек, посланный из другого мира, сможет забрать силу Айгона и тогда равновесие нашего мира восстановится… Я расскажу тебе легенды Книги Прожитых Столетий, это поможет тебе победить … – он говорил, но я уже и слушал, и не слушал его: его слова казались мне горячечным бредом.

Мелицио вновь заскрежетал зубами от боли:

– Кошки, кошки они кусают и царапают меня своими когтями! Прошу тебя, прошу, хватит тянуть, Фризо, подойди ближе: у меня к тебе лишь один вопрос – судорожно схватив меня за руку, начал он: Сможешь ли ты взять на душу такой непосильный груз, равносильный горе, вместо меня? Выдержишь ли ты все испытания, чтобы противостоять той твари – Айгону?

– Я сделаю все, что только будет в моих силах, милорд.

Не сказав больше ни слова, Мелицио попытался улыбнуться настолько, насколько ему позволяло его опухшее лицо. – Прости меня за все.

– За что же? Милорд, вы не должны извиняться.

– Ты еще многого не знаешь, но, надеюсь, ты сможешь простить меня.

– Сильная боль затуманила ваш разум.

– Нет-нет, ничего подобного. Может, я и слаб телом, но рассудок ещё не потерял. Фризо, прости меня, прости…

Замахнувшись, я уже готов был вонзить острие в сердце Мелицио. Если бы не внезапно распахнувшаяся дверь в комнату, откуда появился сам Король Монтегрю, или, как еще его называли, Царь среди царей. Его лицо было красным от ярости и возмущения, наверное, потому, что надежда на исцеление его сына оказалась всего лишь миражом. В тот момент я замер, как каменный, перед его величием. Слава небесам, что Мелицио не растерялся. Он был храбрым до самого конца: неожиданно впившись изо всех сил обеими руками в мою белоснежную мантию и сделав зверский рывок он, свалил меня с ног. Клинок, который я держал в левой руке, вонзился прямо в его сердце, став причиной безболезненной и мгновенной смерти. Последнее, что слетело с его уст, было: «Благослови тебя…», – но, увы, он так и не смог закончит фразу. Я даже не успел толком прийти в себя от того, что случилось, как охрана схватила меня, тут же обезоружив, и приставила к шее лезвия мечей. Увидев смерть сына, король упал на колени, не плача, а крича. Не в силах сдержать всю ту пекущую боль. Он кричал, не отводя взгляда от умершего, передавая через этот крик всю свою горечь и скорбь, которую невыносимо было пережить отцу. Отцу, прожившему жизнь, вырастившему сына, на которого он возлагал надежды, а теперь неожиданно потеряв его в преклонном возрасте. В тот момент я дрожал и трепетал от страха, хоть и знал, что шел на верную смерть. Но чего же я боялся? Смерти? Или ее ожидания? Ведь предчувствие наказания только усиливает страх. Нет, я уже смирился. Но отчего же я так дрожу? Охрана короля толкнула меня на колени перед ним. Когда король Монтегрю встал надо мной, подняв для удара меч, слуга, держащий меня, отпрыгнул, как ужаленный, боясь попасть под горячую руку, чем продлил мою жизнь на секунду и, неведомо для себя, спас ее: вдруг дверь позади короля снова распахнулась и в комнату вошел младший брат умершего Мелицио. Увидев бездыханное тело, он обнажил меч и бросился ко мне, желая опередить короля и своими руками свершить кровавое возмездие. Уже схватив меня за волосы и подняв длинное лезвие, он неожиданно остановился. Меч выпал из его рук, лишь слегка отскочив от пола. Король, стоявший рядом и ожидавший моей смерти, оторопел и задрожал от гнева, переполняющего его. Младший сын же подскочил к нему, прошептав что-то на ухо. Король застыл, переводя взгляд с покойника на меня и обратно. Затем, сделав два шага ко мне, он схватился за мою мантию и разразился рыданиями. Несколько минут все находившиеся в комнате были в замешательстве, не меньше чем я сам, пока наконец-то король не произнес такие слова:

– Сын мой! Как же долго я искал тебя! – дрожащими старческими руками он взял меня за плечи, а потом он просто упал на меня, крепко обняв. Как я долго искал тебя! – ещё раз повторил он. Устало и сердито он прохрипел окружающим:

– Все вон! Живо!

– Но, отец! – тут же воскликнул младший сын Монтегрю.

– Вон! – повторил он. После этих слов мы остались одни. Король указал на мое родимое пятно на шее, сказав, что такое же было у его украденного сына. И это никоим образом не может быть совпадением. Удостоверившись, что мы совсем одни он продолжил:

– Много лет тому я не послушал предостережений своего отца и взял в жены прекрасную девушку. Она не имела никакого статуса, даже не являлась дворянкой. Долго у нас не было детей и, наконец, у нас родился сын. Это и был ты. Но в один ужасный день ребенка похитили, забрав вместе с тобой всю мою радость. Внезапная смерть твоей матери была последним ударом. И все, что мне осталось, так это нести в памяти ту боль потери самого дорогого, и надежду снова увидеть своего старшего сына. И теперь, спустя столько лет, я нашел тебя. А этот, так называемый, Мелицио не стоит и ломаного гроша. Он мне нужен был только для того, чтобы бесспорно взойти на трон после моей смерти и удержать королевство от хаоса междоусобиц.

Теперь казалось, что все будет просто замечательно – ведь я нашел своего настоящего отца! Но только не для меня. В то мгновенье я почувствовал ужасную боль. Моя левая рука, которой я, хоть и не по своей воле, сделал то ужасное деяние, начала чернеть. Окинув в последний раз взглядом всю ту ужасную картину, я бросился прямиком в окно, которое вело в королевский сад, где прямо под ним находилось огромное озеро. В него-то я и упал, а выбравшись из воды, устремился к воротам замка. Сбавив ход, я смог выйти за его пределы без малейшего подозрения. А дальше кинулся бежать без оглядки, стараясь позабыть то, что не забывается. Я бежал так быстро, как только мог. Но вскоре усталость все-таки взяла свое. Утром я очнулся в колючем малиновом кусте, чувствуя сильную боль во всем теле. Едва открыв глаза, я увидел неподалеку от себя двух вооруженных всадников в сверкающих латах, на которые были небрежно наброшены белые полотна с большим красным крестами посередине. Воины тыкали мой нарисованный портрет какому-то человеку на телеге, которую везла старая кляча. Это был купец, явно неместный. Те двое говорили ему что-то о большом выкупе, величиной чуть ли не в мешок золота, и невиданном богатстве. Но человек в повозке ответил, что он тут раньше никогда не был и что они первые, кого он встретил в этих краях. Услыхав такой ответ, воины тут же устремились вперед, на поиски меня. Когда они отдалились, я бросился к тому торговцу. Его лицо было отталкивающим: на левой щеке шрам, а волосы имели ярко-оранжевый оттенок. Одежда же хоть и была вся побитая молью, но, видно, что чистая и недавно выстиранная, да и товар заурядный – всего лишь сено. Подойдя к нему, я сразу же поведал о том, как меня выгнали из церкви и нагло обманули. Конечно же, не договорив много чего. С неохотой выслушав меня, купец тяжко вздохнул, тщательно всматриваясь в мое лицо:

– Грех не помочь доброму человеку, попавшему в беду, да и к тому же такому, как ты. Садись рядом и еще на, держи, – он сунул мне старую овечью жилетку и рваные штаны вместе с тонкой, но довольно новой льняной рубашкой серого цвета. Переодевшись и усевшись рядом, мой попутчик громко крикнул на кобылу: – Давай же, чего встала?

Она, недовольно фыркая, медленно побрела вперед.

– Реральд.

– Фризо, – коротко ответил я, отведя взгляд влево. Не знаю почему, но мне говорить совсем не хотелось.

– Я же тебя не просто так взял, Фризо.

Я удивлено перевел взгляд на него:

– Ты о чем ещё?

– В дороге скучно, а ты священник, знаешь обо всем и расскажешь, может, чего.

– Знаешь, Реральд, лучше всегда быть пессимистом…

– Это еще с чего?!

– С того, что если всегда надеешься на худшее, а выходит наоборот и ты уже готов к любим неожиданностям. Но иногда просто стоит помолчать, просто помолчать, это сильно успокаивает.

После этих слов он больше не сказал мне не чего в тот день. Я пытался завести с ним разговор, но он уже был крайне молчалив и сдержан. Словно почуял что-то недоброе. Ехали мы не спеша, и, поэтому, в дороге были день или два, направляясь к известному купеческому городку под названием Реноал. Я хорошо знал дорогу к этому месту. Мне приходилось часто бывать там в прошлом, с какими-то посланиями или поручениями. Так что я с уверенностью мог сказать, что едем мы именно туда. Уж больно дорога то знакомая. Сам город показался нам уже издалека. Но, похоже, уже и туда добрались с моим розыском. Проверять я этого не хотел, и перед самыми воротами залез в густое сено со словами:

– Будет что будет.

Я надеялся, что торговец не выдаст меня. Вскоре телега остановилась и вдруг, прямо над моей головой, промелькнуло острее пики, а потом еще и еще раз. Моя жизнь тогда висела на волоске от смерти. Если бы охранник оказался более усерден, он наверняка попал по мне, и тогда мне бы пришлось очень несладко.

В общем, именно так мне и удалось попасть в этот чудный городок. Попрощавшись с Реральдом, я пошел дальше своей дорогой, а он своей. Везде стояли построенные на совесть деревянные дома, кое-где покрашенные в жёлтый или красный цвет дешевой масляной краской. Каменных одноэтажных домов было крайне мало. Все, как и в моем городе. Долго искать церковь не пришлось. Тут она была одна, не очень богатая, но и не бедная.

И даже не успев стать на ее порог я тут же слету натолкнулся на Ненерса – моего старого приятеля, с которым я провел все свое детство. Он был сиротой, я же послушником, который давал ему хлеб и воду.

– Нен, это ты что ли!?

– Фризо, неужто мне не кажется?

– Ни капли. Пошли от сюда побыстрее.

– А куда спешить?

Я осторожно указал на стоявшую позади охрану быстрым поворотом головы. Нен кивнул и молча развернулся – мы поспешили искать место потише. Заметив полупустую таверну, мы вошли в нее. Присев за самый крайний стол, Нен заказал нам по доброму хмелю.

– Ну же, рассказывай, что и как. Почти двадцать лет все-таки не виделись.

– Ненерс, у меня трудные времена сейчас. И что делать пока не знаю, может, у тебя…

– Выкладывай все по порядку.

Облокотившись на спинку стула, я хотел уже было начать, как Нен тут же перебил.

– А знаешь, что? Это не важно, не тревожь душу. Все ровно я уже знаю, что ты сделал. Недаром твой портрет развесили по всему городу. Когда ты приехал?

– Сегодня, только что.

– Сегодня как раз должен был прибыть один торговец. Сено везет. Особо не примечателен, но на левой щеке у него шрам. Найдешь его и скажешь, что ты от Нена Вейнера. Дальше встретимся в более спокойной обстановке. Больше пока помочь ничем не могу.

Нен заторопился, заплатил за обоих и быстро ушел, а я, допивая хмель и удивляясь совпадению указанных примет с Реральдом, остался сидеть в таверне допоздна.

Выйдя наконец из нее и раздумывая обо всех, так неожиданно навалившихся на меня проблемах, я затерялся среди похожих друг на друга улочек. Из их сплетения мне удалось выбраться лишь поздней ночью, выйдя к воротам, неподалеку от которых и расположился Реральд. Я сразу же узнал его – он валялся на толстом коме сена в своей телеге. Таких людей никогда не забываешь. Когда я подошел чуть поближе, он тут же спрыгнул со своей лежанки – видно не спал.

– Чего крадешься? Спать не охота?

– Я от Нена, Нена Вейнера.

Купец тяжко вздохнул, и его улыбка превратилась в недовольную гримасу:

– Я задолжал Нену, и только поэтому ты дальше поедешь со мной. Мне как раз нужен помощник. Усек? Я везу не солому, а кое-что другое, за что могут казнить. Все ещё согласен?

– Конечно.

Тогда поехали.

– Прямо сейчас?

– А когда же ещё? И одень-ка это. – Реральд бросил мне черный плащ. Охрана на выезде из города была подвыпившая, и от нее за версту разило неприятным запахом дешевого алкоголя. Так что пришлось утруднить себя и самим открыть ворота.

– Куда едем то?

– Ты что, дальше своего носа не бывал? Я покачал головой.

– Мы едем к северо-западным провинциям.

– А к какой именно? Ведь ты же знаешь, сколько их там.

– Зачем ты спрашиваешь? От добра добро не ищут.

– пришел в недоумение. Меня разыскивают по всей округе, а ты не можешь сказать, куда мы едем. Или же это и есть причина?! Рерольд помолчал с минуту, после чего недоверчиво глянул на меня.

– Да я только дорогу и знаю! Просто сам понятия не имею, куда мы едем, знаю, что на северо-запад, прямо по этой тропинке, никуда не сворачивая.

– Понятно, – улегшись на так и не проданное сено, ответил я. Повозка катилась незаметно, и мы уже успели въехать далеко вглубь открывшегося перед нами леса. Где-то около полуночи мы остановились и оба улеглись спать. Сон быстро сморил нас. Мы не стали откатывать телегу подальше от дороги – мало кто решится ехать так поздно.

Но не прошло и двух часов, как нас, а точнее меня, разбудил вой голодных волков и какой-то храп. Слегка подняв голову, я увидел яркую луну, а вместе с ней и сверкающие в темноте волчьи глаза. Я осторожно разбудил Реральда, шепотом доложив о случившемся. Кляча начала нервно перебирать копытами и дрожала, готовясь рвануть со всех четырёх. Реральд, лениво полез рукой под телегу, достал пару смолистых факелов и быстро черкнул о них кремнем. Они вспыхнули мгновенно, и так же быстро Реральд раскидал их вокруг повозки. Волки не отступали ни на шаг, похоже, они были слишком голодны, и один неверный шаг означал смерть, верную смерть. Осмотревшись, Реральд выхватил нож, лезвие которого было покрыто засохшей кровью. Оно заблестело в свете пылающих факелов. Лесные твари заскулили и, как крысы, разбежались кто куда.

– Что это такое у тебя? Амулет какой-то?

– Да нет, конечно. На ловлю когда-то ходил. Не более того, – сухо и каким-то неуверенным голосом ответил он, после чего хлестнул лошадь кнутом.

– Но, моя хорошая! Нельзя тут оставаться ни в коем случае: подождут и опять вернутся. Уж тогда-то никакая медвежья кровь не поможет. Эту повозку я даже им ни за что не отдам, слишком долго уж с ней вожусь.

Какое-то время мы сидели в тишине, пока я не решился начать разговор:

– У тебя есть семья?

– А у кого ж ее нет? Целый год ее не видел.

– Год?!

– Еще бы. Вот эта провинция, и ещё три или четыре на нашем пути, – и я буду на родине, а семья ещё дальше, в городе Велоун.

– В том самом Велоуне?

– Да, у города нехорошая репутация, но дом не выбирают, как и большинство других вещей… Знаешь, а ведь у меня дочь есть, Изабелла. Ей 17 уже. Замуж пора. Правда, не за кого. Она все мне козни строит. Вижу ее мало – дороги, дороги.

– А ты, Фризо, где бывал, что видел?

– Достаточно горя и счастья мне довелось повстречать и знаешь, пробыв тут уже один день, я понял, что это ужасно утомительно – жить так вечно в дороге. – И почему же?

– Потому что проблем не так много. Повозка и дорога.

– В этом ты не прав. Это ведь, как ни как, мой хлеб, да и не так уж скучно – ведь я всегда держу путь в неизвестное. От меня конечно сбежали мои старые проблемы, как, кстати, и моя жена. Но пришли новые. И, по крайней мере, они не кричат на меня, не стучатся в дверь и не смотрят в мое окно. Я ведь знаю, о чем говорю – дорога не даст скучать.

– В этом твоя правда.

– А знаешь, Фризо, раз мы уже начали этот разговор, то скажу тебе – я ведь не всегда был купцом.

– А кем же?

– Какое-то время я только и делал, что уповал на удачу. Играл в карты. Ох, до чего веселая жизнь была. Есть что вспомнить. Именно тогда были золотые годы…

Я улыбнулся исподлобья, а он продолжил:

– Да, в общем, не об этом я. Тогда впервой подружился с голодом и научился ни о чем не жалеть. И обрел, через какое-то время, как мне показалось, свое счастье. Но, как видишь, дальше сложилось не так, как думалось. Наверное, потому мне это наскучило, как дешевый алкоголь – счастье которое можно было купить, это – не счастье. Так что, я много упустил. Но, наверное, и много обрел тогда. Ведь, не теряя, нельзя обрести. Сейчас же, я научился ценить то, что имею: день, хлеб и повозку. И более: у меня есть семья – жена вернулась ко мне – и дом, и поэтому я уже счастлив от того, что живой. Завтра же я буду счастлив, если приеду вовремя в город и куплю товар подешевле. Послезавтра же буду счастлив, если продам все в срок, а через месяца-два – если увижу свою семью. Ты ведь священник, и должен меня понимать.

– Я тебя понимаю. Только тебе не угодишь.

– А разве это не так? Ведь ты борешься за него каждый день и дело только в том: достиг ты цели или нет. И вообще, проигравших я не забыл и отдал им те крохи, который они проиграли.

– Но, знаешь, что самое обидное для меня?

– Что те, с кем ты поделился пошли и проиграли все?

– А откуда ты знаешь?

– Не так уж мало я и видел.

Он закончил разговор так же неожиданно, как и начал:

– Да. Не так уж и мало я видел. Смотри-ка, светлеет уже.

– И правда, светлеет, – подтвердил я.

– Вон гляди: наш город. Видишь то желтое пятнышко? Это макушка главного храма. А вон вдалеке виднеется и еще один город.

– Так близко, что ли?

– Да, тут много городов. И все живут в мире. Впрочем, это не новость. Совсем скоро уже прибудем.

– Не уверен насчет мира.

– Поверь мне на слово, я не один год промышляю в этих краях.

– А что ты думаешь насчет оренов, фавнов и…

– А что орены? – он не дал мне договорить – они что, не живые? Они тоже, конечно же, не хотят никакой войны. Они ленивы, но никогда не подымут меч на своего собрата. Они входят во многие коалиции. Поговаривают даже что и – меченосцами. Да и вообще это торговый народ. Не подумай ничего плохого, но это их город. Город Сантегро.

Я еще раз переспросил насчет оренов, фавнов и храма. Но ответ был тот же.

– Прошу тебя: не надо делать такое удивленное лицо. У них тоже есть своя душа, сердце и свой Бог. Только они ужасные собеседники.

– Прямо как я?

– Нет, они похлеще. Ты хоть слушать умеешь. Как-то ездил я с одним ореном.

– И как?

– Да ни как. Слова не дает сказать даже. Зато вечно веселый. Даже не знаю, что хуже жара под тридцать или вечный зной…

– Эй! Ты ведь это специально начинаешь!

– Может и да. Но! Пошла!

Через несколько минут мы были уже у ворот. Реральд сказал, что теперь могу называть его просто Рей, а также рассказал, что какое-то время он даже тут жил, и его очень много кто знал. Но за год, по его словам, могло многое измениться. Но оружие и железо тут как продавали, так и продают.

– К слову, орены… – продолжил Рей – это существа которые отличаются от людей лишь своим огромным ростом: до двух, а то и трех метров. Они более агрессивны и со специфическим характером и нравом. Обычно имеют синеватый оттенок кожи, а иногда и красный. Просто их кожа ужасно нежная, буквально прозрачная и цвет зависит от крови. И вообще, внешне они напоминают орков. Они предпочитают жизнь отшельника, а не семьянина. Фавны тоже похожи на людей, только с козлиными ножками и рогами на голове, всегда тихие, но острые на язык, а если нет – всегда готовят тебе то, чего ты меньше всего ждешь. Да и вообще, о них можно сказать мало. Они не выше людей, да и не сильнее.

Закончил Рей неожиданно:

– Думаю, ты скоро привыкнешь, Фризо. Мы разные, но все вынуждены жить вместе. Надо быть терпимее.

– Мы тут что надолго? – я тут же спрыгнул с сена, как только понял, что повозка остановилась. За разговорами мы и не заметили, как оказались у огромных каменных ворот, где стояли двое оренов со странной, голубоватой кожей и темными, словно уголь, и густыми волосами, аккуратно заплетенными в длинные косы.

– Уверен, ты скоро привыкнешь – повторил Рей. Один из стражников был одет в дорогую кофту из волчьей шерсти и дешевые штаны. На втором была дешевая овечья жилетка, но дорогие льняные штаны. Одежду обоих местами закрывали кольчуги и толстые железные доспехи. Из оружия – у каждого по длинному копью и по мечу, длиной немного больше, чем у обычного меча.

– Как-то мне не по себе, – еле слышно прошептал я.

– Нет причин для беспокойства: я давно знаю этих ребят.

Как только мы подошли чуть ближе, один из стражей заслонил вход и нагнулся к нам, вцепившись рукой в толстую рукоятку меча, висевшего на поясе. Он тщательно всматривался в наши лица. Зажмурив глаза, как кот, лениво лежащий на солнце, после чего вскрикнул:

– Рей, это ты, что ли?

– А кто же еще, приятель? Неужели у тебя так плохо со зрением?

– Как же давно я не видел тебя. И кто этот славный малец рядом с тобой?

– Да так… Лучше расскажи, как здоровье, семья…

– Эй! Рей решил проведать нас! – так и не ответив на вопрос, прокричал стражник. Ворота тут же распахнулись – и мы въехали в город. Через минуту к нам уже подошла подвыпившая компания и вместе с собой просто внесла нас в таверну, где почти каждый знал этого купца. Видно, он один из немногих, кто часто приезжает торговать в такие края. На столе было множество еды и питья. Но я лишь пригубил всего по не многу, чего не скажешь о Рейе, который выпивал залпом уже третий бокал доброго хмеля, пытаясь побороть своего соперника, сидящего рядом. Но куда ему до него – соревнование было в разгаре, а я было хотел уже выйти из таверны. Но, неожиданно, сюда заглянул еще один фавн. Он нес в руках дорогой джин, который был для меня слаще меда. Он мгновенно увидел вспышку в моих глазах…

Позже я проснулся под столом и разбудили меня ведром холодной воды. Рей еще спал, нервно мотая головой в разные стороны, как будто отмахивался от надоедливых мух, и что-то бормотал себе под нос. Проснувшись окончательно, я попытался разбудить его, но все мои попытки были тщетны. Не стоило нам сюда наведываться. Недолго думая, я взял Рея под руки и, шатаясь, с горем пополам, дотянул его, как мешок, до телеги.

Недалеко от повозки нас уже ждал довольно высокий фавн. Он был полностью обвешан костями и какими-то ритуальными вещами так, что мне с трудом удалось разглядеть на нем тонкую и почти невидимую серебряную кольчугу. Он явно был чем-то не доволен. Чем именно, мне знать ни капли не хотелось. На спине же у него висел бухарский ятаган, плотно обтянутый чехлом из тонкой оленьей кожей, который он наверняка выручил в одном из своих походов. Особое внимание привлекала его накидка, сшитая из меха гризли. Один его вид привел Рея в полное здравомыслие. Лицо фавна было искажено шрамами и обрамлено не совсем приятной черной бородкой.

– Доброго времени суток, – поклонившись и заставив сделать меня то же самое, произнес Рей, после чего шепотом спросил у этого весьма угрожающего на вид создания:

– Месье, может, отойдем в более тихое место?

– От тебя несет как от протухшей рыбы. Расчехляйся, не люблю тянуть – раздраженным и наглым голосом проворчал фавн. Я насторожился. В их разговоре было что-то неприятное для меня. Но не для Рея, который, как змея кинулся под телегу, открыв нижний потайной отсек, откуда вывалилась квадратная глыба железа, дюймов десять толщиной. По-видимому, это была чистая сталь. Мы вдвоем с трудом подняли ее и подали фавну, который тщательно осмотрел ее и, проведя пальцем по краям, хитро прищурился:

– Как раз то, что мне надо, – усмехнувшись, он хлопнул моего приятеля пару раз по спине так, что еще бы с десяток таких хлопков – и Рей бы уже не стоял тут со мной. Бросив нам небольшой мешочек с деньгами, он взял этот громадный кусок стали подмышку и быстро удалился прочь.

– Фризо, а ты что застыл как вкопанный!? – воскликнул, как ни в чем не бывало, Рей – нужно обучить тебя еще стольким вещам. Запомни уже: чтобы командовать, надо сначала научиться самому быть покорным. А то хочешь сразу из мельника в булочника… А сейчас давай закупимся добротными флягами вина, которые продадим эльфам в следующем городе, и также выкупим здешние запасы пшеницы. Этому товару цены не будет. Ведь в других городах в этом году засуха, из-за жары высохло с дюжину озер. А реки так обмелели, что хоть ходи и руками рыбу собирай.

– Я и сам это знаю. Ведь и в моем городе столько урожая пропало…

– Меньше слов больше дела. – Рей вынул из мешка с деньгами пару золотых, покрутил их в руках, потом схватил меня за рукав и положил деньги мне в ладонь:

– Головой отвечаешь. Потратишь и еще придешь. Ярмарка в той стороне.

– Ты не пойдешь со мной?

– Нет. Думаю, и сам справишься.

– Как скажешь.

Минут через пять на моем пути показалась первая лавка. Подойдя к ней поближе, я увидел множество товара: хлеб, мясо, рис, овощи. Глаза разбегались. Там было почти все, но меня больше всего заинтересовал уже знакомый, откуда то, запах странных коричневых бобов.