Парадигма

Она должна боготворить этого человека. Должна тешить его гордость больше, чем свою. Илерия должна остаться победителем, какой была ее мама. Ведь шансов у нее больше, чем было у женщины, выкормившей ее и воспитавшей каждую черту характера.

– Мне приятно слышать подобное от Вас, – он широко улыбнулся. – Думаю, сегодня не стоит Вас мучить, ведь Вы так устали, не так ли?

– Да, правильно, – Илерия встала без промедлений и, пожав его руку, направилась к двери.

– Вы не знаете, кто может покровительствовать Вам, Илерия?

– Простите? – она остановилась, замерев у двери, уже наполовину ее открыв. – О чем Вы?

– Кто-то стер видео, после того как Вы вышли из дома. Вырезан достаточно большой промежуток времени.

Илерия сглотнула. Значит, в системе есть кто-то, кто следит за ней и знает ее секрет прошлой ночи? Это лишний раз доказывает, что труп есть. Эрик Штраутц в итоге сыграл свою роль в этой пьесе, заставив кого-то, кто может идти против системы, показать себя, пусть и косвенно.

Но кто же имеет допуск к системе видеобезопасности Зес? Этот кто-то должен быть из банов, никак не ниже.

– Как Вы думаете, что именно вырезано на том видео? – доктор Азимов знал, как вести игру. Давал ей расслабиться, чтобы вновь бросить лассо, пытаясь обуздать ее бурный нрав. – Возможно это дело рук Эрика Штраутца? – он говорил. – Хотя ему точно не известно такое тонкое дело, как взломы, – наблюдал. – У Вас нет других предположений?

Ни одного. Илерия ничего путного придумать не могла и потому лишь покачала головой. Даже если бы и знала, неужели доктор Азимов надеялся, что она все расскажет?! В чьих-то руках ее судьба. И этих рук становилось слишком много, а ведь среди них может оказаться такая, что рано или поздно убьет ее.

– Я была дома в ту ночь.

– Я знаю и Совет тоже, но кто-то явно заинтересован в Вас, Илерия, – доктор Азимов подошел к ней вплотную. – Либо он хочет спрятать себя, либо Вас. Надеюсь, Вам нечего скрывать.

Голос звучал близко, тихо и пугающе. Илерию на секунду вытряхнули из панциря, в котором она обитала, словно речной рак. Но учуяв запах, предвещающий бурю, вновь забралась в него.

– Мне тоже интересно, и, надеюсь, Совет Шести сможет найти хороших людей, чтобы оградить меня от подобных… недоразумений, – Илерия посмотрела на доктора Азимова, и, попрощавшись, вышла.

Известия будоражили, и даже холодный вечерний воздух темных улиц Зес не позволял увидеть решений и хоть каких-то зацепок.

Доктора Джеймса она исключила сразу же, а подобных ему врагов больше не наблюдалось. Он не бан, а ведь только из высшей иерархии имеют доступ к подобной информации, и то не каждый. А кто еще мог бы иметь выгоду от ее тайн, предстояло выяснить.

Даже с вываленными из живота кишками, окруженная отравленным воздухом и террористами, Илерия не знала подобного беспокойства. Она выжила и начала ценить свое спасение.

Волки вышли на охоту.

Кто-то сильный стоит за этими событиями. Эрик Штраутц, связи в отделе безопасности, его исчезнувший труп, – указывали на влиятельного человека.

Кто же: враг или друг? И этот вопрос Илерия хотела разгадать как можно скорее, еще не подозревая, что на это у нее уйдет часть привычной жизни, пока та не превратится во что-то, чего боится больше всего.

Глава седьмая

Шли дни, недели, примечательные лишь в политике, но никак не в личной жизни Илерии.

Она успокоилась. Без кошмаров и видений превратилась в ту себя, которую уже почти не помнила. Сил стало хватать на то, чего она не могла себе позволить, если в отражении продолжала бы появляться Анна.

Но каждый день, когда Илерия бросала свой взгляд на улицы, мелькающие за окном машины или на сводки новостей, она стала замечать изменяющиеся настроения. Словно Зес заболевал лихорадкой противоречий. СБС всеми силами подавлял волю тех граждан, что сходили с правильной дороги, но население города слишком разрослось во все стороны, чтобы суметь уследить за всеми. Так уже было три сотни лет назад. Об этом написано на страницах учебников. История учит лишь одному – все повторяется. И вот спираль вновь сжималась.

Система с изолированными друг от друга городами от Заграницы развивалась медленно. Ранее мир был скачущим ввысь гигантом, но события, приведшие к Третьей Мировой Войне, породили нечто, похожее на монстра. Цивилизация спаслась лишь благодаря ANTCristGroup. Корпорация смогла разработать технологии, опережающие время, одной из которых оказалась и «плащаница» – купол защиты.

На последнем собрании ООН в день начала войны, а именно 21 августа 2065 года, было объявлено, что в связи с применением ядерного оружия и оружия массового поражения понятие «государственность» должно считаться не действительным. И там же была признана «Звезда», как единственная законная власть, имеющая права не только в рамках Системы, но и за ее пределами. Именно в тот день появилось понятие «Заграницы», т.е. территории лежащие вне «плащаниц».

Илерия ненавидела прежний мир, хотя и понимала, что в нем были и свои плюсы, но сама суть многочисленности государств ее пугала. Когда людей, решающих судьбы, слишком много, то и опасности пропорционально велики. Именно это и сыграло свою роль. Сначала жадность государств, а потом и сепаратизм разрушили все. Экстремисты грызли глотки каждому, кто имел противоположные взгляды. В конце концов даже религия потеряла свой смысл из-за их фанатизма. Но сделав свое дело, сепаратизм не исчез, хотя и стал уступать место другой крайности – неосепаратизму. Воссоединение всех людей планеты под эгидой одного государства, путем свержения самого сильного правительства, а именно Двух Королей. Неосепаратисты (адлеровцы) те же террористы, – считала Илерия, – способны лишь разрушать, но никак не создавать.

Сейчас Илерия каждой клеткой своего тела стала замечать насколько крепки прутья. Если ранее для нее Система была безопасным раем, охраняемым Кроном, столицей Звезды, то после плена он стал другим.

Хочешь проверить человека – внуши ему, что он мертв. И Илерии не повезло испытать смерть на вкус. Из Заграницы никто не возвращался. Не возвращались такие, как она. При упоминании ее имени там сплевывали, не понимая, что она всего лишь творец под эгидой изолированной свободы и безопасности. Люди здесь знают себя лучше, чем чужаки, нареченные еще со времен Третьей Мировой врагами.

Что касается доктора Джеймса, то он исчез из поля зрения, как и Совет Шести, но не Виктор – вечный спутник всех проблем. Однако сейчас он держался на расстоянии.

Тишина – не всегда преддверие бури, иногда признак отсутствия «языка». Так в шутку Илерия называла факты, имеющие против кого-то силу. И, окрыленная свободой и спокойствием, она стала двигаться вперед, ожидая лишь одного: суда над Валентином. А пока делала свою работу.

Лабораторию освещали галографы, своим ярким светом уничтожая любое проявление темноты. Илерия склонилась над пациентом, напоминающим жухлую картофелину. Он лежал прикованный к койке и тупо уставился в потолок, от чего складывалось впечатление, что он – всего лишь бездушная кукла, положенная здесь для странных детских игр.

Игла прошла мимо вены. Илерия слишком сильно ушла в себя, не сразу заметив свою ошибку. Ее размышления о беспорядках, свидетелем которых она стала сегодня утром, никак не давали ей сосредоточиться.

Исправившись, Илерия заглянула в монитор компьютера, определяя самочувствие мужчины.

Ранее этот экземпляр не вызывал интереса, не имея никаких особенностей. Его доставили в главную лабораторию для тестирования медицинских препаратов и химического оружия.

В закрытых пространствах у людей проявляются одни и те же болезни. Вирус гуляет от одного организма к другому, размножаясь. Но Илерии было плевать на болячки. Ее интересовал именно этот мужчина, как носитель информации.

– Вы – системники – обычно осторожны.

Тело Илерии отреагировало на незнакомый голос, немедленно выбросив адреналин в кровь, заставляя дернуться в сторону.

– Я тебя помню, – пациент обращался к Илерии как к старому доброму другу. Его голос заставлял прислушиваться к себе. – Уже не боишься заразиться? Одна лишь тряпка на лице – не лучшая защита.

Насмешка сквозила в каждом слове.

Человеческая природа всегда поражала Илерию. Способность привыкнуть даже к самым сложным условиям вырабатывалась почти у каждого в ее базе. Что дает им подобную выдержку, одному Богу известно. А что позволило выжить ей? Была ли то надежда или же страх смерти? Может, отсутствие возможности убить себя стало причиной того, что душа удержалась в теле?

– Я хочу задать Вам пару вопросов, – Илерия села на стул рядом с кушеткой. – Но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Илерия, а Вас?

Мужчина недоверчиво покосился на нее.

– У Вас нет имени?

– Мы не животные, – у нас тоже есть имена! – зарычал он, дернув руками, но их стягивали кожаные ремни.

– Конечно, – миролюбивым голосом согласилась Илерия. – Так как Вас зовут?

– Ноам, – помедлив, мужчина все же представился.

По его лицу пробежало еле заметное беспокойство.

– Я уже привык к 9456. Большая цифра. Я никогда не сомневался, что я не первый и не последний, – кашель прервал его.

– Это лишь цифра, а не количество пациентов до Вас, – Илерия между делом просматривала тут же полученный результат мазков крови на одном из экранов. Она специально использовала гуманное слово «пациент», а не «испытуемый» или «подопытный», не желая рисковать возможностью заполучить доверие. Немного. Ей нужно было ровно столько, чтобы разузнать об Асаране, как о главаре, так и о городе-бункере. – Первая цифра говорит об уровне секретности разработок. Вы, Ноам, как понимаете, в последней группе.

Низкое содержание сахара в крови, пониженный гемоглобин – обычная кровь человека, испытывающего все превратности голодной жизни.

– Вы ведь из Асарана? – как бы между делом спросила Илерия, смотря на новое выведенное окно с разбором связей ДНК. – Там, наверно, ужасные условия для жизни?

Ноам хмыкнул. Его серые глаза смотрели, не мигая.

– Это не Звезда! – если бы его руки были свободны, то он бы жестом проиллюстрировал масштаб системы. – Я слышал, что люди под куполом могут гулять по зеленым лугам, по паркам с деревьями… – его дыхание сбилось и, когда Илерия оторвалась от микроскопа, увидела, что он плачет. – Мы же живем в грязи, среди болезней. Люди деградируют, теряют веру, а кто не перестает бороться рано или поздно оказываются здесь или их кости пожирает Гремучая Змея.

Илерия затихла. Душевные муки, горькие мужские слезы, слова, сказанные хриплым глухим голосом, не могли быть ложью.

Она уже где-то слышала подобное. Анна говорила такие же слова, словно в доказательство показывая ей фотокарточку. На ней были запечатлены мать с ребенком на руках, и все вокруг было зеленым, даже изумрудным. Удивительно, как хорошо сохранились краски, совершенно не выгорев и не потускнев от пыли.

– Бог не справедлив. Он разделил людей на две части, одна из которых решает, жить ли другой или нет, – пытаясь сдержать слезы, Ноам нахмурился, уставившись в потолок. – И чем они заслужили подобную милость?

Руки Илерии задрожали, а всегда сильное выражение лица бесконтрольно сменилось на растерянное. Прикованный к кушетке человек говорил слова, умеющие проникать глубоко. Она не знала, почему раньше не думала об этом. Ей посчастливилось жить в безопасной зоне и это мешало ей осознать, почему люди в Загранице пытаются уничтожить противный их миру оазис жизни.

– Дело не в справедливости – сказала Илерия, – дело в самих людях. Вы убиваете, Вас убивают. Это закономерность.

Ноам зло дернулся. Железные ножки кушетки заскрежетали по полу.

– Мы защищаемся! Нас истребляют каждый день, каждую минуту! – его голос срывался, но он продолжал. – Поганый Крон не позволяет нам даже дышать. Каждая травинка, выращенная под лампами, ценится нами сильнее, чем вами человеческая жизнь и свобода!

– Вы развязали войну, а не мы, – губы Илерии искривились в презрении. – Вы разрушали страны! Покончив с одной, двигались дальше и дальше, – она еле сдерживалась, чтобы не плюнуть ему в лицо. – Ни в одном языке мира нет слова, способного описать вас!

– Наши предки несли демократию, – обреченно произнес Ноам, но в нем не было оправдания, а лишь усталость. – Мы давали людям свободу от диктатуры.

– Лишь дав народу власть, ты лишишь его свободы, – именно этими словами характеризовали в академиях и школах творившийся хаос сепаратизма в 20 – начале 21 века. – Ваши предки превратились в беспощадный вирус, приведший нас к тому, что есть. Вы как потомки Каина получаете расплату.

– Мы уже вполне испили собственной крови, превращаясь в самых настоящих монстров, не похожих ни внешне, ни внутренне на людей. Мы страдает из-за тех, кто прячется под куполами. А что же делать тем, кому просто не повезло оказаться вне ваших городов? Умирать, рожать недолюдей?

– К сожалению, среди вас больше уродов душевных, а не физических, – Илерия отвела взгляд от его лица с впалыми щеками и редкой сединой на щетине. Спорить о своем месте в мире с человеком, получившим диаметрально противоположный жизненный опыт выматывает, словно то был настоящий бой. Следующие ее слова были спокойнее и уравновешеннее:

– Обвиняя нас в опытах, при этом сами проводите их?

«Пожалуйста, клюнь!» – думала она, напрягшись от ожидания.

А Ноам все молчал. Он словно не услышал вопроса, уйдя глубоко в себя. Но Илерия терпеливо смотрела на его профиль, с силой сжимая челюсти. Гуляющие желваки выделяли ее низкие острые скулы, а подбородок делали острее. Ей бы не понравилось свое отражение, если бы пришлось увидеть себя.

– Асаран не окружен умными людьми, – наконец заговорил он. – Я ни разу не слышал об опытах. Он только любил пробовать какую-нибудь дурь на пленных. Не толкать же ее на рынок без пробы!

Илерия стиснула зубы. Она так и хотела сжать пальцы на его шее. Опыты не во имя науки, а ради удовольствия – худшее проявление человеческого разума, если таковой имеется у этих людей.

– Я хочу посмотреть, какая ты стала бы от наркоты! – Риторика его речи изменилась. Что-то пропало в голосе. Больше Ноам не вызывал сострадания, а лишь желание вколоть ему яд. – Такие девочки как ты, становятся послушными под кайфом! – Смех заклокотал где-то в области его живота. Глухой, булькающий, переходящий в кашель и обратно.

– Я постараюсь перевести тебя в третью группу, – Илерия наклонилась к его уху, ощущая мерзкую, почти гнойную вонь сальных рыжих волос. – Хочешь увидеть свои внутренности или мышцы, не прикрытые кожей? У тебя пропадет не только способность смеяться, но и думать!

Ноам встретил ее взгляд. Он понимал, о чем она говорит, это видно по глазам, по напряженному лицу. Но он держался, мужественно улыбаясь.

– Кстати, я курирую отдел вивисекции, – она злобно рассмеялась. – Раньше использовали животных. Бедные собачки, мартышки, кошечки страдали… а ведь они умные, безгранично верящие своим хозяевам существа! – Она покачала головой, сожалея миллиардам погибших в лабораториях за все человеческое существование животным. – Но еще мой предшественник доказал, что опыты над людьми правдоподобнее и лучше, чем на макаках.

– Таких как ты надо самих подвергать сдиранию кожи. – Зашипел Ноам.

– Ты так думаешь? – Илерия поцокала языком. – Но сначала мы сделаем это с Вами, господин 9456.

– Будь ты проклята! – Плевок в лицо вернул Илерию из-за алого полога ярости, но не лишил убежденности, что для 9456 нужен перевод на высшие уровни. – Будь ты проклята!

Он все кричал и кричал проклятия. Илерия слышала их еще долгое время и, нырнув в свой кабинет, она спряталась за столом, сев на пол, холодящий ягодицы, обтянутые тонкой тканью юбки и халата.

– Я схожу с ума, – повторяла Илерия, смотря на прихваченную из палаты палетку с кровью.

Только чудом пробирки остались на месте, не разлетевшись по полу от хаотичных движений. Темная густая кровь, принадлежащая Ноаму 9456, вызвала новую паническую атаку.

Меня раскатали

возникло в голове так же неожиданно, как и понимание неприемлемых симпатий к врагу. Раньше она могла желать им только смерти, ведь в них не было ничего человечного. Ничего человечного не было и в Илерии.

Сегодня на ужин у них соседи,

А завтра, может, буду я…

Завтра наступит с заходом солнца. Хотя оно еще высоко, где-то там на поверхности.

А в кабинете же царила тьма. Она въелась в каждый предмет интерьера от громадного деревянного стола до пейзажа на стене, расплываясь чернильными пятнами теней из-за тусклого света в аквариуме в нише шкафа, в котором плавали мелкие роботы-рыбешки.

Желание оставаться самой собой было приоритетным для Илерии, бережно хранимым на протяжении жизни, чтобы ни случилось, какая трудность бы не наступала в ее судьбе. И вот запах краха приблизился к порогу ее дома.

Другой человек бы задался вопросом: «что такого в подобной реакции?» И вряд ли смог бы получить вразумительный ответ. Черное и белое давно смешалось в однородную массу.

Главная мораль Илерии – сопротивление эмоциям. Она видела, насколько низко могут пасть люди, и старалась найти другую для себя дорогу. Самопожертвование, гнев, с ее работой могли бы вызвать у любого катарсис, вряд ли когда-нибудь бы закончившийся очищением от глубинных страхов и переживаний.

Желание найти разгадку усиливало демонов Илерии. Они шептали на ухо о надобности двигаться вперед, ускориться, найти выход.

На сегодняшний день сделано минимум шагов к спасительной разгадке. Ни она, ни ублюдок доктор Джеймс не продвинулись ни на миллиметр.

– Черт его дери! – Сказала Илерия, вытирая рукавом слезы.

Все опять закручивалось, и как ее раскрутить, она не представляла. На это может уйти много времени. Илерия, еще не до конца привыкшая к мысли о том, что она уже дома, все еще продолжала биться об эфемерные стены, пытаясь найти выход.

Глава восьмая

На столе зазвонил телефон. Его трель взбудоражила застывшую в тишине комнату.

Справившись с собой после неожиданной истерики, Илерия встала и осторожно положила палетку на стол, опасаясь повредить колбы.

– Да, я слушаю, – ответила Илерия, поднимая трубку, но ее спокойствию тут же пришел конец. – Что? Я сейчас буду!

Рассеяно оглядевшись, постаралась собраться. Но поняв свою никчемную медлительность, сорвалась с места. Застопорившись у ранее закрытой на замок двери, она все же оказалась снаружи. Яркий свет вспышкой ударил по глазам и, не видя перед собой ничего кроме белого полотна, Илерия побежала по коридору.

Кто-то несанкционированно удалил данные с сервера лаборатории. Она не понимала, как в таком отлаженном до мелочей мире мог произойти взлом. Илерия не хотела гадать, что именно произошло, но внутреннее чутье стало пиликать тревожным звонком. Еще никто никогда не сталкивался с подобным. В лабораторной группе явно завелся червь, ведущий двойную игру.

На минус первом этаже царил точно такой же порядок, как и на минус шестом.

– Госпожа Грей! – ее встречал молодой поджарый парень в квадратных, как и его лицо, очках. – Сюда!

Она знала куда идти, но не позволила своим эмоциям взять над собой вверх, как то было ранее. Она желала поскорее выяснить обстоятельства дела, а не отношения с неизвестным ей работником, которого предварительно обвинила в некомпетентности.

– Что, драный пес, здесь творится? – спросила Илерия, врываясь в кабинет, не слишком любезно посторонив очкастого парня.

Внутри черной коробки-комнаты с множеством экранов и кнопок уже присутствовали Виктор и начальник безопасности Вэнс Додсон.

Увидев последнего, Илерия захотела перегрызть ему глотку, дабы с кровью получить все ответы. Хотя ее зубы вряд ли смогли бы даже прокусить жирную складку на шее этого милого добряка Вэнса.

– Как Вы могли подобное допустить? Какие данные удалены?

– Данные за последние две недели из Вашей лаборатории и больных доктора Джеймса за последние полгода, – ответил парень в очках, прячась за мощной фигурой ВэнсаДодсона.

– Потрясающе! – разведя руками, Илерия отвернулась к стенке и прислонилась к холодной поверхности лбом.

Это все то, что она смогла восстановить по своему первому проекту по ретровирусу после возвращения. Тонны информации, которые даже у самого продвинутого гения не могут держаться в голове.

– Доктор Джеймс! – поприветствовал Виктор влетевшего, как и Илерия ранее, мужчину.

Он задавал такие же вопросы и гневался так, как подобает в подобной ситуации.

– Кто это сделал? – спросила Илерия, не меняя положения. – Видео? Регистрационные данные?

– Ничего, – ответил Вэнс Додсон, оттирая пот с лица, лишь бы не видеть, как в этот момент на него глянули и доктор Джеймс, и Виктор, и Илерия. – Эти данные тоже были уничтожены.

– Вам пора на отдых, – зашипела Илерия, выпрямляясь, – Вам так не кажется? Вы не думаете, господин Беркли, что отделу безопасности нужен новый начальник?

– Мне тоже интересно, как и почему подобное произошло, – Виктор выглядел хмуро. Под стать всем окружающим.

– Как такового взлома и не было, – Вэнс Додсон явно пытался оправдаться. – Кто-то имел доступ к системе, иначе он бы не смог проникнуть ни на первый уровень, ни в саму базу данных.

Отирая все так же обильно выступающий пот, он мялся посреди комнаты, боясь посмотреть кому-либо в глаза. И было заметно, что больший ужас на него нагонял Виктор, член Совета Шести.

– Вы хотите сказать, что это кто-то из своих? – Илерия усмехнулась.

– Да, – заикаясь, подтвердил Вэнс Додсон. – Кто-то, у кого есть доступ…

Доктор Джеймс вспылил:

– Только у троих отсюда он есть, кроме Вас, конечно!

Вот именно. Илерия могла отмести себя и доктора Джеймса. Он пусть и ублюдок, но не идиот вредить себе же.

– Куда смотрела охрана? – Спросил Виктор, стукнув кулаком по столу. – Стив, выйди, – приказал он очкарику и, дождавшись, когда они останутся вчетвером, сказал: «Эта информация была важна для правительства! Совет Шести не оставит этого без надлежащего рассмотрения».

От переживаемых эмоций, он не находил, что сказать. Как, в прочем, и доктор Джеймс, массирующий себе виски.

– Я уже сообщил во внутренние органы, и тебя вместе с дежурной охраной допросят, – продолжил он, обращаясь к ВэнсуДодсону. – Твою семью уже оповестили о аресте.

– Но! – Тот всколыхнулся. Алая краска с его лица спала, уступая бледности.

– Никто из присутствующих не покидает здание, ясно? – Виктор встал и уже у самого выхода бросил Илерии приказ идти за ним.

– Я должна быть на суде через два часа!

– Допрос будет произведен заочно через видеомониторинг в моем кабинете.

О чем думать, когда столько всего вдруг навалилось? Хотя первый шок от случившегося прошел, он сменился еще большим негодованием.

– Это была важная разработка! – Сказала Илерия. – Я смогла расшифровать больше половины данных!

– Берите пример с доктора Артура Джеймса, – ответил ей Виктор. – Он имеет привычку хранить дополнительные копии на бумаге.

Странно, почему она не подумала об этом сразу. Кто-то целесообразно уничтожил данные. Этот кто-то имел доступ к серверу и один из троих допущенных к этому уровню был так же доктор Джеймс. Эти мысли наталкивали на единственное решение сложившейся аксиомы.

– Я вижу, что вы начинаете подозревать его? – Хотя Виктор и выглядел строго и рассержено, в голосе все равно промелькнули веселые нотки, напомнившие Илерии ее истинные чувствах к нему.

Гуманизм и посвящение масс в него. Как далеко он сможет зайти в наказании виновных, и не он ли причастен к этому?

– Не нужно так сразу делать выводы, госпожа Грей, – он смотрел на нее как на забавную зверюшку. – Доктор Джеймс предан своему делу сильнее многих из нас. Ну, да! Ему, возможно, не достает Вашего ума и способности абстрагироваться, но он, все же, не способен навредить своему детищу.

– Вы так уверенно об этом говорите! – Илерия рассмеялась так, как возможно смеяться только в подобных ситуациях. – Может, Вы считаете, что это я?

Но Виктор лишь хмыкнул, неубедительно покачал головой и посоветовал привести себя в порядок перед трансляцией.

С одной стороны Илерия мысленно поблагодарила Виктора, что он напомнил ей о суде, но с другой оставалась недовольна работой отделом безопасности, в чем Виктор виноват не в меньшей степени, чем Вэнс Додсон или несущие службу в злосчастный день охранники.

Вновь вернувшись на минус шестой, Илерия первым делом решила заняться кровью, полученной ранее. По неосмотрительности и другим уже известным причинам, она оставила ее в кабинете, наплевав на технику безопасности.

Будто вновь наступили детские времена, когда было позволено допускать ошибки, а потом решать. Взрослые сводили все к малому возрасту, когда все имеют право на забывчивость или невнимательность. Но в том-то и проблема, что Илерия выросла и выбрала работу, где единственная ошибка могла понести ряд катастрофических последствий.