скачать книгу бесплатно
– Как там?.. Ты грустна, ты страдаешь душою: верю – здесь не страдать мудрено. С окружающей нас нищетою… здесь… что здесь? Что-то там заодно.
Дэнси усмехнулась.
– Это ты метко вспомнила. Некрасов… Да, это хорошо.
Глядя на удивленное лицо Кати, она пояснила:
– Я слышала на входе. Я вас тогда и приметила.
– Все равно, – сказала Катя. – Удивительно.
Дэнси пожала плечами.
– Филфак. Ой, только не надо меня жалеть!.. Это мой личный выбор. Меня Оля, кстати, зовут.
– Катя.
Не слезая с подоконника, Оля замкнула руки в рукопожатии и потрясла ими.
– Чем занимаешься, Катя?
– Учусь.
– Где?
– Антропология, Европейский.
– Я эспэбэгэу заканчивала.
– Надеюсь, то, что мы сейчас здесь сидим, не означает, что ты предлагаешь мне тут после выпускного работать, – впервые за весь вечер пошутила Катя.
Оля развела руками, как бы говоря: никто тебя не ограничивает.
Дверь в курилку распахнулась, заглянула чья-то голова и произнесла:
– Ты там скоро? Твой выход следующий.
– Иду! – Оля повернулась к Кате. – Слушай, меня завтра на тусу позвали. На Ваську. Там всякие хорошие ребята должны быть. Пойдем со мной? Можешь с собой позвать еще кого-нибудь. А то я почти никого там не знаю.
– Я и подавно не знаю.
Оля – нет, уже Дэнси – спрыгнула с подоконника и бодро сказала:
– Вот и узнаем.
Оля забрала ее у Площади Восстания. Ярко-красный «пежо» выглядел вполне стильно и молодежно. В джинсах и худи, за рулем обычной городской тачки Оля казалась типичным представителем офисного планктона не самого высшего ранга. Она деловито протискивалась между желто-белыми «солярисами», облепившими парковку у вокзала, одновременно щебеча на отвлеченные темы почти без пауз. Катя не слушала.
Они вынырнули на Невский, прошили его до конца, насквозь, и выскочили на мост.
…Дом был высокий, шестиэтажный, с маленькой мансардой наверху. Нижний этаж был ровно оштукатурен в крупное зерно, второй зарустован; от третьего до пятого в центральной части, между двух едва заметных боковых ризалитов, тянулись пилястры ионического ордера, увенчанные декоративным фризом. На последнем этаже, чередуясь через один, шли балконы.
Оля шустро воткнула машину между газелью и знаком, отщелкнула ремень и выпорхнула на улицу. И откуда у нее столько сил после бессонной ночи, подумала Катя.
Как будто не в первый раз, хотя и сверяясь с телефоном, Оля двинулась в арку, во двор. Не доходя до нее, на тротуаре, их остановила запыхавшаяся тетечка в цветастом платке, с неуклюжей сумкой на колесиках.
– Девоньки, вы местные? Скажите, как мне пройти к метро?
Оля сняла темные очки, чуть наклонилась к женщине и мягко ответила, указывая направление рукой:
– Прямо до перекрестка, до проспекта, напротив музея будет остановка. На трамвае или на автобусе направо.
– Спасибо тебе, дочка, дай бог здоровья.
Женщина засеменила в указанную сторону. Оля проводила ее взглядом, в задумчивости прикусив дужку.
Звук, распадающийся на сотню отдельных: голосов, музыки, звона посуды, скрипов, – оглушил Катю, едва она переступила порог. Туса уже шла. Оля тут же куда-то исчезла, но быстро вернулась, неся с собой два бокала и бутылку ликера.
– Отобрала, хватит им. Будешь?
Катя кивнула. Они приземлились в одной из комнат и выпили.
На несколько секунд в двери появилась чья-то хмурая фигура, поздоровалась с Олей и тут же исчезла.
– А это мой брат, – сообщила Оля.
– А он вообще знает, где ты работаешь?
Оля развела руками.
– Нет конечно. Для семьи я работаю ночным администратором в отеле. Впрочем, в глазах деда это ненамного лучше.
Вечер шел своим чередом. Кате давно надоело быть наблюдателем, но что-то мешало ей стать участником. «Вечная пограничность бытия», как было написано когда-то на обложке тетради на первом курсе. Алкоголь раскрепощал, но не вовлекал; люди не отталкивали и не тянули.
Катя отделилась от компании, прошлась по квартире, выглянула на балкон. Рядом стояли два парня старше нее на пару лет. Они о чем-то оживленно, но в целом мирно спорили. Рядом стояла бутылка Джек Дэниэлса.
– Можно к вам? – спросила она.
– Пожалуйста.
Она вышла на балкон и закурила.
– Понимаешь, – говорил тот, что стоял ближе к Кате, – когда мы перестаем жить в центре, утрачивается чувство города. Размывается городская идентичность. Ты знаешь, по какому критерию определяется кокни?
В его внешности было какое-то противоречие, подумала Катя, диссонанс. Глаза были серые, зыбкие, водянистые, почти безвольные, но глыбообразный подбородок и скулы выдавались вперед морским утесом, как на знаменитой фотографии Пастернака.
Его товарищ, бывший и побольше, и, по-видимости, постарше, помотал головой.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
