Там, высоко-высоко

– Рабов не учат истинному языку, Лоран. – Пронзительный голос Лис подействовал на меня как удар хлыста.

Как же я ненавидела это слово! Мистер Бесон никогда не называл меня так.

– Ну так как? – спросил Лоран, проигнорировав реплику невесты.

Я покачала головой, не смея признаться в том, что символы мне каким-то образом знакомы.

– Не понимаю, Лоран, зачем нужен весь этот фарс? – возмущенно фыркнула девушка. – И никто из нас этого не понимает. Она ни демона не смыслит в некромантии, и вероятность того, что она будет хоть на что-то способна после Посвящения, ничтожно мала. Возможно, девчонку нужно было оставить в покое. Осваивала бы свою бытовую магию, раздувала в себе свой ничтожный магический огонек – от этого всем нам было бы больше пользы.

Несмотря на то, что слова Лис не доставляли радости, я была полностью согласна с ней. Мне и самой не терпелось узнать, зачем я здесь.

– Астра не способна к магии не потому, что ее лишена, а потому что часть ее магии изымается. И тебе это отлично известно, – резко возразил Лоран. – И, кстати, Лис, заканчивай такие разговоры. Мне они неприятны.

– Эльфы, гномы и прочие не-люди – всего-навсего тупиковые ветви развития цивилизация. И при всем уважении к твоему покойному отцу, его проект – старческий бред, а ты такой же фантазер, как и он, – презрительно фыркнула блондинка.

– Такой же экспериментатор, – невозмутимо поправил Лоран невесту, а потом строго взглянул на меня… – Смотри в тетрадь – нужно, чтобы у тебя был зрительный контакт с символами, и слово в слово повторяй за Стэшем.

– И Фуссо оживет?

Потому что если нет, пусть они все свои эксперименты с собою совершают. Разумеется, этого я вслух не сказала, но Лоран, похоже, понял. Уголки его губ дрогнули:

– Он восстанет… Давай, Стэш, начинай. Я не смогу питать книгу вечно.

И я поняла, почему Лоран держал перед кучерявым парнем в пенсне магонакопитель, а не положил на подставку. Он подзаряжал ее. Раньше даже представить не могла, что человек способен сам выделять магическую энергию. Да еще в таком количестве! Воздух рядом с книгой наэлектризовался, а символы на странице запылали, словно угли в камине.

Стих был небольшим, и Кучерявый прочитал его нараспев. Все это время я смотрела не на символы, как велел Лоран, а на Фуссо. Уродливый шрам шел от правой ключицы к сердцу. К горлу подкатила тошнота, так живо представилось, как он умер. И мне нестерпимо захотелось, чтобы это ужасное напоминание о смерти исчезло навсегда. А сам гоблин был жив. И чтобы к Мигвере сегодня вечером пришел живой муж, а не мертвый. Может, и к нам, студентам, она тогда станет намного добрее.

Мои щеки опалило жаром от раскалившейся добела книги. Кучерявый закончил и выжидательно уставился на меня, среди некромантов раздались смешки, а Лис громко фыркнула:

– Тупая рабыня.

И тогда я повторила:

Hicus locustsh estus

ubier morus gaudus

suctcur vitae…

А потом в моей голове возник Голос. Он доносился словно издалека, но при этом весьма отчетливо и властно. И губы послушно вторили ему:

Seros vitus…

Воздушная волна пришла изнутри , а в нос ударил резкий запах соли и йода. Смотрящие на меня некроманты качнулись, а их лица – презрительные, негодующие, насмешливые – начали расплываться, превращаясь в одно серое пятно…

Я кружилась по осеннему саду. А вместе со мной кружились золотые и багряные листья.

«Там-там-там, там-там-там» – напевало высокое-высокое небо.

И пусть скоро листья упадут на землю и пожухнут, небо окутают низкие и тяжелые облака, а музыка в душе стихнет и танец закончится – сейчас мне было хорошо…

Очнулась я от мерного покачивания.

Так-так-так, так-так-так – гулко бренчало внизу. Мгновеньем позже пришло понимание, что я нахожусь в карете, за окном ночь, и мы во весь опор мчимся по городу. В желтоватых пятнах света масляных фонарей отражались фрагменты мостовой и фундамента домов. По ним невозможно было определить, где именно едем: остальной город утопал во мраке. А вот карета, увы, была хорошо знакома по мягкому дивану и тонкому аромату духов того, кто сидел рядом.

– Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Слабость? Тошнота? – шевельнулась темнота напротив.

Голос Лорана звучал безразлично, словно забота о моем здоровье входила в перечень его скучных обязанностей.

– Благодарю, – вежливо поблагодарила я. – Особенно за то, что решили доставить меня домой. Там, несомненно, мне станет лучше.

– Мы едем не к тебе домой, – равнодушно бросил денди.

И словно в подтверждение его слов в окне промелькнул хорошо освещенный пост городской охраны. Мы выезжали из города.

– Выпустите меня! – Меня обуял страх.

Я открыла дверцу кареты и собиралась закричать еще громче, но мой рот мгновенно оказался зажат, а платье затрещало от резкого рывка.

– Не трепыхайся. Я обещал, что пальцем тебя не трону, если не будешь провоцировать меня. А ты меня постоянно провоцируешь, – насмешливо заметил Лоран, крепко прижимая к себе.

– Пожалуйста, я хочу домой. – Мне хотелось плакать.

– Ты вернешься туда, если будешь послушной девочкой. Ты будешь послушной девочкой?

Я кивнула, пытаясь унять бешеное сердцебиение. А когда он разжал тиски, поспешила пересесть на прежнее место. За окном свет фонарей сменило призрачное мерцание далеких звезд. Они то исчезали, то выныривали из-за крон деревьев. Взывать о помощи было больше не к кому. Оставалось лишь надеяться на порядочность моего похитителя. Весьма призрачная надежда, судя по его поведению. Но хоть какая-то. Неимоверным усилием воли я постаралась взять себя в руки.

– Куда вы меня везете?

– К себе, разумеется. Я же похотливый похититель красивых девушек, – жарко прошептал Лоран, наклоняясь ко мне.

Он хотел снова вывести меня из себя, но я решила не поддаваться. Рассудительность и спокойствие в такой ситуации были моим единственным оружием.

– Я принадлежу мистеру Бесону, – напомнила я.

– Верно. Да только он исчез, а после себя оставил кучу долгов. В ближайшие дни его лавку выставят на аукцион для их уплаты. Ну и тебя вместе с ней, если я сообщу Диабо, что ты бесперспективна. Ребята настаивают на этом, и мне очень сложно будет объяснить своей невесте, почему я решил пойти наперекор группе… Какого демона ты не слушаешь что тебе говорят! – взорвался вдруг Лоран.

Я чуть не закричала от ужаса – столь стремительной оказалась смена настроения. Мой похититель ненадолго замолчал, а потом его голос опять зазвучал спокойно.

– Прости, я не хотел тебя пугать. Но я и правда в ярости. Тебе нужно было лишь повторить то, что говорил Стэш. Энергии, которую я в тебя вливал, хватило бы для включения Фуссо. Но ты в очередной раз решила проявить самодеятельность. Он не должен был улыбаться.

Лоран так странно произнес последнюю фразу, что встревожилась:

– Что с Фуссо? Он жив?

Некромант коротко хохотнул:

– Мертвец? Нет, конечно. Но раньше он был послушным, а теперь стал функционировать неправильно. Ты сбила все установки, и это было опасно. Мне с трудом удалось успокоить Ромуса. Он громче всех требовал, чтобы тебя выкинули из университета. Кстати, как тебе удалось в такой короткий срок так настропалить его против себя?

– Кто такой Ромус?

– Тот рыжий парень, которого я попросил проводить тебя в лабораторию.

– Я ему ничего не делала, – буркнула я. – А что теперь с Фуссо будет?

– Перенастроим. Мы его несколько подпортили…

– Как подпортили?!

– Огнем. Хлыстами тоже, – начал вспоминать Лоран. – Ах, да, Лис в него еще молнию запустила.

– Изверги! – Окончательно расстроилась я, а Лоран устало вздохнул.

– Астра, гоблин мертв.

Некоторое время он молчал, а потом заговорил спокойно и даже задушевно:

– Летом он поехал с обозом встречать нашу группу на приграничье. Он должен был погрузить отловленных нами мертвецов в клети, но один вырвался и напал на Фуссо. Я пытался его спасти, но не получилось. Я не всесилен. Когда его, вместе с другими погибшими, доставили в университетский склеп, видела бы ты горе Мигверы! Теперь она единственный живой гоблин в городе, а может, и в стране. И слушая ее рыдания, я обещал себе тогда сделать все, что в моих силах, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Несколько недель мы с ребятами обучали мертвого Фуссо выполнять команды на расстоянии. Вбухали кучу энергии. И у нас получалось! Заметила, что Фуссо пропускал тебя в университет вопреки правилам?

– Так это ты ему приказал?!

– Так могут поступать только живые. – Голос некроманта прозвучал самодовольно. – Мертвецы всегда действуют по жесткой схеме, пусть иногда и довольно сложной. Фуссо так и вовсе выглядел почти идеально. Никому из простых студентов даже в голову не приходило, что университетский привратник мертвец. Да что студенты! Мигвера мертвому мужу была рада даже больше, чем живому. При жизни он часто ее поколачивал, когда напьется (а выпить он любил). А тут послушным сделался. Я мог заставить его приколотить гвоздь, принести воду, да и другую простую работу сделать. Даже звонко шлепнуть Мигверу по… э-ээ… В общем, шлепнуть. Вот только одно ее не устраивало. Мигвера обожает чесночную похлебку, а у Фуссо обнаружилась стойкая непереносимость чеснока. Я пообещал ей это исправить, а заодно внести в него еще кое-какие усовершенствования. А теперь все мои настройки сгорели. У нас осталось лишь два управляемых на расстоянии образца. Циклоп Нем и скелет Ромуса Сэм. Правда, скелета я еще не проверял. Но Ромус хвастает, что у него получилось нEчто.

– НичтO – Это было нехорошо, но я не удержалась от злорадного смешка.

– Что ты хочешь сказать?

Я уже пожалела о вырвавшихся словах. Сейчас было не время и не место хвастаться этим, но сказав «А», пришлось говорить и «Б». Добавив в голос слез, я нажаловалась, как Ромус на меня скелет натравил. А то, что натравил – не было теперь ни тени сомнения.

Моя маленькая уловка удалась. Лоран не стал злиться:

– Тут моя вина. Не думал, что Ромус решится меня ослушаться. Я ведь ясно дал всем понять, чтобы тебя не обижали. Ну а насчет Сэма – может, и хорошо, что так вышло. Если его смогла разметать даже такая неумеха, как ты, вряд ли он долго продержался бы в бою. Сэм сделал тебе больно?

Некоторое время я вглядывалась в темноту. Мне показалось или Лоран действительно встревожился за меня?

– Астра, я задал тебе вопрос, – с угрозой прорычал он, и наваждение спало.

Что за глупости лезут в голову! Денди волнует лишь собственный авторитет в группе.

– Только испугал, – буркнула я.

– Помню-помню, как страшна ты в страхе, – насмешливо фыркнул Лоран. – До сих пор голень болит.

Вспомнившаяся история с переодеванием заставила щеки вспыхнуть.

Между тем карета, сделав круг, остановилась перед освещенным крыльцом большого особняка. Лоран выпрыгнул первым и подал мне руку. Я сделала вид, что не заметила. Выходить мне совершенно не хотелось.

– Я слишком вымотан, чтобы расходовать на тебя Силу, а у меня на сегодня намечено еще несколько важных встреч, – нахмурился он. – Поэтому давай не будем больше друг другу действовать на нервы. Я хочу тебе кое-что показать, а потом отвезу домой. Уверен, тебя это заинтересует.

Это я ему действую на нервы? С трудом удержав возмущение, спрыгнула на землю. Все равно ничего другого не оставалось.

ГЛАВА 6. Эксперимент

Я последовала за Лораном к парадному крыльцу. Крылатые львы сияли свежеотполированной медью, а до золотых перил так и вовсе было страшно дотронуться. В их зеркальном блеске отразилось мое лицо с огромными испуганными глазами. Входить внутрь мне решительно не хотелось. Дом, как и его владелец, доверия не внушал: оба подавляли своей роскошью и высокомерным молчанием. Единственное, что радовало – я не заметила ни собак в округе, ни решеток на окнах, а почти сразу за особняком начиналась роща. Все это давало определенный шанс. Вот только нужно придумать, как добраться до города…

Я мысленно обругала себя за тупость. В сумке лежало немного денег. Их должно хватить, чтобы оплатить проезд на дилижансе до города. Если его посчастливится встретить, конечно. Или на худой конец переночевать в придорожной таверне.

– Ой, кое-что забыла, – пискнула я и бросилась назад к карете.

Но стоило лишь извлечь наружу сумку, как Лоран тотчас отобрал ее у меня.

– Что там у тебя?

– Конспекты, – промямлила я.

И с тоской посмотрела в черный провал кареты, куда они вновь отправились.

– А я-то испугался! Думал, ты ко мне с ночевкой собралась, – весело хмыкнул Лоран. – Сумка тут полежит. В любом случае конспекты тебе этой ночью не понадобятся.

Я обреченно поднялась по широкой мраморной лестнице вслед за своим похитителем. Подойдя к резным дверям, он небрежно ударил тростью по дверному звонку, и не успел язычок коснуться позолоченных стенок, как створки распахнулись. Остроухий эльф-дворецкий казался воплощением невозмутимости. Он чопорно поклонился, приветствую нас.

Войдя внутрь, я оробела еще сильнее. Размеры холла, обилие зеркал, мрамора и золота потрясали. А больше всего – массивная люстра в полпотолка. Там горели сотни небольших ламп, и я просто представить не могла, сколько времени должно было уйти на их зажжение. Огоньки отражались в зеркалах, резных багетах, белоснежном глянце полов и колонн. От всего этого сияния слезились глаза, и хотелось зажмуриться.

Пока я рассматривала все это, не заметила, как дворецкий снял с меня плащ Лорана.

– Нравится? – подмигнул мне денди.

– Богато, – осторожно ответила я, приходя в себя.

– Прикажете накрывать на стол? – с достоинством поинтересовался дворецкий.

Неужели, как и Фуссо, мертвец? Жить в таких хоромах, в окружении нежити… Я невольно поежилась от этого предположения. И Лоран истолковал этот жест по-своему.

– В голубой гостиной. И пусть зажгут камин, гостья продрогла… Ты что предпочитаешь – мясо птицы или седло барашка? – обратился Лоран ко мне. – Предупреждаю, барашек – это коронное блюдо моего повара. Рекомендую.

– Я не голодна. – Увы, трель из живота оказалась столь оглушительна, что пришлось поправиться. – Точнее, не ем мяса. Но вы не беспокойтесь, я поужинаю дома.

– Я намереваюсь тебе кое-что показать и рассказать. И не хочу, чтобы меня постоянно перебивало бурчание твоего желудка. Мне твоего кислого вида вполне хватает. Так что говори, что желаешь на ужин или я заставлю тебя есть то, что предпочитаю сам.

– Тогда немного сливок, пожалуйста, – сдалась я, и голова сразу закружилась при упоминании об этой вкусности.

Последний раз я ела утром, а сейчас… Ох, я даже не знала, который сейчас час. Но, судя по всему, очень поздно.

– И только? – удивился Лоран. – У меня хорошие повара. Так что смелее!

– Тоже мертвецы? – язвительно поинтересовалась я.

– Нет, – засмеялся Лоран. – Некоторые специальности мертвецам пока, увы, недоступны. Приходится обходиться услугами дипломированных специалистов. Вот будешь хорошо учиться, возьму в штат… Так что будешь заказывать? Смелее. У Листора великолепная память.

Я разозлилась. Глядя на каменную маску дворецкого, я с ненавистью прошипела:

– Сливки взбить. И, если можно, листик мяты туда добавить. И от бисквитного кекса не откажусь… Да, и кофе. Со сливками и корицей.

– С виду хрупкая, а такая обжора, – хмыкнул Лоран и обратился к дворецкому. – Передашь наш разговор слово в слово мистеру Ричи. Пусть поторопится. И не забудь Виолин сказать про камин.

Повинуясь властному хозяину, я поднялась за ним на второй этаж и последовала по длинной портретной галерее. У каждого портрета мраморные нимфы держали канделябры, но лишь в одном месте свечи были зажжены. Я невольно замедлила шаг, разглядывая портрет статного мужчины в стальных доспехах. Царственная осанка, надменно вздернутый подбородок, длинный нос с легкой горбинкой, ледяной взгляд и крупные чувственные губы – это была вылитая копия Лорана, только старше.

– Иппат Ронский, мой отец, – коротко прокомментировал Лоран.

Тяжело терять своих родных. А Иппат Ронский умер, если не ошибаюсь, лет пятнадцать назад, когда Лоран был еще ребенком. Может, именно этим и объяснялся его несносный характер?

– Мне жаль, что ваш отец ушел из жизни так рано.

– Жаль? – неприятно засмеялся мой мучитель. – Он уничтожал таких, как ты, тысячами. Возможно, убил и твоих родителей… И тебе его жаль? Ты серьезно?

Как же он меня раздражал! И чего мне вздумалось сочувствовать этому снобу? Это голод и усталость сделали меня временно сентиментальной.

– Астра, прости. Но меня бесит, когда мне лгут.

– Ну так отправьте меня домой. Я не понимаю, чем может помочь вам никчемная рабыня. Да еще лгунья.

Из окна миллиардами глаз на меня смотрела ласковая ночь. Полнолуние уже завтра, и я с нетерпением ждала этого часа.

Я сильно вздрогнула, когда почувствовала руки на своих плечах. Лоран тотчас отдернул их и прошептал сквозь зубы наверняка что-то неприятное обо мне. Ну и пусть. Чем сильнее его злю, тем быстрее он захочет от меня избавиться.

– Давай договоримся так, – отчеканил Лоран, – мы сейчас ужинаем, а потом проводим один небольшой эксперимент. Если он проходит удачно, я оплачиваю все долги твоего хозяина, твое обучение у искусников и больше ни разу не приближусь к тебе на магический выстрел.

– А если неудачно?

– Тогда мы пойдем длинным путем и повторим попытку. Но до этого ты будешь учиться искусству некроманта и делать все, что скажу, без лишних вопросов.

– И что это за эксперимент?

– Я же сказал – без лишних вопросов. То, что сочту нужным, ты узнаешь, но не более.

Нет, все-таки он меня довел! Я с вызовом взглянула этому самоуверенному типу в глаза. В густом, почти черном фиолете плясало оранжевое пламя свечей, отчего взгляд казался бешеным. Но и чарующим тоже. Я сбросила столь неуместное очарование и закусила удила:

– Это если я соглашусь участвовать в вашем эксперименте. А я его не давала. И не дам, по крайней мере, до тех пор, пока вы не расскажете его суть.

– Дашь. У тебя нет выбора. И очень скоро ты поймешь это, – зло бросил он. – Нам туда…

И он быстро двинулся по галерее, не заботясь, последую ли я за ним.

Голубая гостиная, в отличие от той части дома, что я успела увидеть, покорила своим уютом и подействовала умиротворяюще. Шелковые обои и причудливым образом драпированный тюль мягко светились в полумраке. Белоснежная мебель казалась невесомой от покрывавшей ее кружевной резьбы. В пушистом ковре ноги утопали по самые щиколотки. И никаких обнаженных каменных девиц с канделябрами, никаких портретов и зеркал в кичливых подрамниках. Комнату освещали пара трехрожковых подсвечников да огонь в камине, облицованном изразцовой плиткой. Но больше всего меня восхитил клавесин. Небольшой, на причудливо согнутых ножках, он стоял у окна, а на его полированной крышке играл лунный свет.

Не удержавшись, я приблизилась к этому благородному инструменту и коснулась клавиш. Они радостно отозвались волнующе чистым звуком. По спине пробежали мурашки от удовольствия.

– Ты умеешь? – удивился Лоран. – Сыграешь мне?

– Вы будете разочарованы. – Я с сожалением отошла подальше от соблазна и спросила: – Где здесь ванная комната?

– Там, – показал Лоран на спрятанную за тюлем дверь.

Когда я вернулась, меня встретили чудесные звуки вьемонского вальса.

Надо отдать должное, Лоран играл бесподобно. Музыка лилась то нежно, как вздохи влюбленных, то рассыпалась озорным бисером. Человек, который так чувствует музыку, не может быть плохим.

Я тихо приблизилась и встала за его спиной, наблюдая, как длинные пальцы порхают по клавишам. Мне тоже хотелось порхать. В лунном свете по траве из облаков под ласковое мерцание звезд…

Когда пришли слуги и начали накрывать на стол, Лоран прервал игру и обернулся ко мне. На его лице играла грустная улыбка. Она полностью преобразила его, и я невольно улыбнулась в ответ.

– В детстве этот вальс мне всегда на ночь играла Эриана. Давненько я его не вспоминал. А тут вспомнилось.

– Ваша рабыня? – уточнила я, так как имя было эльфийское.

Прозвучало, признаюсь, несколько резко. Но как получилось.

– Моя няня. – Лоран резко захлопнул крышку клавесина и встал. Я последовала за ним к столу.

Мой похититель ел быстро, но при этом аккуратно. Кровавая лепешка бифштекса таяла на глазах, и каждый кусочек запивался густым вином, которое то и дело подливал в хрустальный бокал прислуживающий за столом эльф. И скорее всего, неживой. Я нервно сглотнула. Заметив это, Лоран махнул лакею. Когда тот вышел, аппетит постепенно овладел и мною.

Сливки оказались восхитительны, бисквит таял во рту, а кофе – умопомрачительно ароматный: с взбитой пенкой, а на ней розочкой из корицы. Признаюсь, съела я неподобающе много, но никак не могла остановиться. Изящная астра из нежного крема буквально умоляла меня: «Тезка, ну съешь меня, пожалуйста!». Я вздохнула и нерешительно потянулась к вазочке с пирожными.

– Вкусно? – Вопрос Лорана заставил меня одуматься и вспомнить, где я нахожусь.

Он с улыбкой стирал остатки вина с уголков ярко-красных губ белоснежной салфеткой. Словно вампир кровь.

– Сладко, – буркнула я и убрала руки на колени. – Вы говорили про какой-то эксперимент.

– Действительно.

Лоран залпом осушил бокал, поднялся и жестом пригласил следовать за собой. Он снова превратился в высокомерного сноба, и это радовало. Так я чувствовала себя в большей безопасности.

В молчании мы спустились сначала в холл, где Лоран прихватил плащ, а затем в подземелье, заставленное рядами стеллажей. Магический огонек некроманта выхватывал книги, лежащие вперемешку со всевозможными пробирками, штативами, заспиртованными частями тел самых невообразимых существ, грудами костей и прочей гадостью. Пропетляв по лабиринту всякого некромантского хлама, мы уткнулись в небольшую железную дверь. Но прежде чем открыть ее, Лоран заставил меня надеть плащ.

– Там холодно, – объяснил он.

Там оказалось не просто холодно! Лишь дверь открылась, нас окутало обжигающее ледяное облако, от которого я раскашлялась. А когда оно развеялось, взору предстала белоснежная комната круглой формы. Ее освещало огромное количество черных свечей. Они лучами расходились в разные стороны от постамента в центре. Он казался высеченным из цельного куска оникса, а на нем стоял хрустальный гроб.

Лоран легонько подтолкнул меня, заставляя подойти ближе. Сердце пронзила боль, когда я увидела рыжеволосую красавицу с чуть заостренным подбородком и легкомысленной ямочкой в его середине. Ее одеяние было неподобающе легким для такого места. В нем нужно танцевать при лунном свете, а не покоиться в гробу.

– Что она делает здесь? – глухо спросила я.

– Отец привез ее из своего последнего похода. Забросил все свои проекты и часами просиживал в подземелье, пытаясь оживить. Его стали называть сумасшедшим, чураться его. Герой войны превратился в посмешище среди дьюингов. Но ему было все равно, он был одержим. И однажды он исчез, а потом на груди у этой девушки нашли его завещание. И условием получения наследства было оживить покойницу. Кто она и откуда – отец никогда не рассказывал, но на первой странице твоей книги изображена именно эта красавица. Хотя, может быть, и ты – вы ведь с ней очень похожи. Так или иначе, на такое совпадение трудно не обратить внимание. Я решил присмотреться к тебе, и это оказалось правильным решением. Теперь я знаю. Ты, как и эта девушка, фея.

– С чего вы решили? Наше внешнее сходство с этой несчастной ничего не значит. Есть много внешне похожих друг на друга людей, гномов и эльфов, но это еще не доказательство их родства. Уверена, вы очень разозлились бы, если бы кто-то сказал, что какой-то эльф или гном может иметь с вами общие корни, потому что у него такие же, как у вас, черные волосы или нос с горбинкой. К тому же, у меня есть свидетельство того, что я эльфийка, – холодно заметила я и многозначительно дотронулась до своих заостренных ушей.

– Ушки у тебя эльфийские, – согласился Лоран. – Только у Перворожденных есть еще одно неоспоримое доказательство их чистокровности. О которой, впрочем, мало кому известно. Как только они выходят из грудничкового возраста, у них формируется стойкая непереносимость молока. Не знала?

Нет, этого я не знала. Эльфов не так часто встретишь в наше время. В университете училось от силы пятеро, но при этом ни с кем, кроме Соль, я так и не сдружилась. Хотя то, что Соль всегда кривилась от сливок, замечала. Ну, так у каждого свои предпочтения в еде. К тому же она не отказывалась совсем от молочных продуктов, а сыры так и вовсе обожала. Между тем Лоран продолжал. И от самодовольной уверенности в его голосе мне хотелось выть.

– В книге написано, что феи любят сливки и мяту столь же сильно, как кошки корень валерианы. Ничего тебе не напоминает? А еще они собирают цветочную пыльцу, которая ненадолго может оживить самые заветные мечты. И цветы эти не простые. В них обращались феи после своей смерти – во всяком случае, так было написано в твоей книге.