скачать книгу бесплатно
– Вот здесь и далее на всех листах, – ткнул он внизу брачного договора. – Рядом с подписью Антона Львовича…
– А нам рассказывали, нельзя подписывать документы, не прочитав их.
Хрустнула ампула. Стасик до основания наполнил шприц и выразительно пустил фонтанчик.
«Я брежу. Наелась немытых яблок, лежу с температурой и брежу», – эта мысль принесла успокоение. И все же я решила не спорить с глюками. У нас была учительница математики в четвертом классе – Файруза Давыдовна Потапко. Она мне тройку влепила за то, что я написала не «триугольник», а «треугольник».
– Деточка, русский язык надо уважать, – сказала она. – В фигуре сколько углов? Три. Значит, триугольник.
Когда я возразила, она фонтанировала слюной так же, как этот шприц. Только брызг было не в пример больше: забрызгала все три ряда. С тех пор я поняла: с сильными мира сего лучше не спорить. А сейчас сила была явно не на моей стороне. Поэтому, я послушно взяла паркер. Тем более глюк – он и есть глюк. Очнусь – снова стану свободной.
Когда все закончилось, парни засмеялись:
– Горько!
Антон притянул к себе и больно поцеловал, а затем насадил кольцо на палец, обдирая кожу. Странное такое кольцо. Черное с красными камушками.
– Все, окольцевали птичку, – изрек Стасик довольно.
– Воробушка, – уточнил Толик.
– Нет, – покачал головой Антон, – галчонка. Ну, что – двинулись праздновать. Сергей Сергеевич, вы с нами?
– Я в офис, – коротко бросил мужчина. – Отдыхайте без меня, молодежь.
Парни забрались на свои байки, и Антон протянул мне шлем.
– С ветерком? Как ты любишь? – ухмыльнулся он мне.
Я тоскливо проводила взглядом джип. Вот почему высокие, накаченные и далеко не бедные парни рассекают на миниатюрных спортах, а не на удобных автомобилях? Бред бредом, а попа болит.
Кстати, как там проверяют – бредишь или нет – кожу себе щиплют? А у меня попа ноет, а тут еще совсем невмоготу терпеть стало…
– Я в туалет, – пискнула я.
Отбежав подальше, я сделала то, что следует. А потом подумала и вглубь леса рванула. Да недолго бежала, так как спортивностью никогда не отличалась. В боку сразу закололо, в горле запершило, а в довершение о корягу запнулась. Упала неловко, прямо на ранец. И он как-то очень сразу нехорошо потеплел.
«Моя Прелесть!» – с ужасом подумалось мне.
Все прежние страхи показались вдруг мне такими по-детски нелепыми. Ну, женится на тебе богатый мальчик? Что такого? Все выходят замуж рано или поздно, а потом разводятся. Ну, нет у меня денег, и не будет. Лично я ничего здесь не потеряю. Потому что мне, как гегемону, терять нечего, кроме родненького моего самсунчика. А вот если моя Прелесть сломалась, я отравлюсь, право слово. Или повешусь. Или с крыши сброшусь.
Хвала материализму и Карлу Марксу, его апостолу, детище продвинутого капитализма оказалось целым. Мало того, экран засветился, радуя майкрософтовским четырехлистником. А затем вспыхнула надпись:
«Начало отправления через десять секунд. Место встречи: трасса Р1**, 103 километр.
И компас появился со стрелочкой. Сначала я просто пялилась в экран. В голове полный разброд и шатание. Куда отправление? Зачем? А может, мне теперь уже интересно стало дамой замужней побыть. Прикольно ведь. Если же пойдет что не так, всегда развестись можно. А тут на ночь глядя в дебри дремучие. По-настоящему дремучие. Ельник частый такой. Да все вкривь да вкось: живое с мертвым перемежается. Стволы голые, темные, а под ногами сплошной бурелом. Причем чем дальше, тем хуже.
Все мои сомнения, как птицы-синицы, разлетелись, как только за спиной крики парней раздались. Я ломанулась в чащу. Сработал синдром преследуемого.
Мчалась я, как никогда в жизни: где лихо перепрыгивала через сухостой, где подныривала, где оббегала по дуге. Но Прелесть свою из рук не выпускала и крепко прижимала к груди. «Через пару часов я буду в своей общаге. У меня будет день рождения. А завтра я пойду на экзамен. Все будет как прежде… Через пару часов я буду в своей общаге. У меня будет день рождения…», – я твердила это, как мантру, снова и снова. Это стало моей речевкой. Она помогала мне держать темп.
Темнело нереально быстро, и все же темнота не мешала. Наоборот, зрение даже лучше сделалось. Обычно оно у меня не очень, но я упорно очки не ношу. Не хочу очкариком слыть. А линзы – накладно. Это вносило некоторое неудобство в мою жизнь. А тут исчезло оно – неудобство это. Деревья, валежник, слежавшаяся хвоя под ногами стали испускать голубоватый свет. Может, краски и померкли, зато все видно: даже букашек-таракашек под ногами.
А еще я осознала удивительную вещь: мои ноги обрели упругую легкость, а грудная клетка с наслаждением впускала и выпускала чудные ароматы леса. Оказывается, я классно бегаю. И прыгаю. Я лихо перелетела через один холмик, второй, третий. Потом, когда крестики появились, поняла – на кладбище я. И крики за спиной смолкли давно. Отняла свою Прелесть от груди, глянула, а экран темный такой. Попробовала включить: не включается. Наверное, аккумулятор выдохся. Темп я сбавила. Иду, оглядываюсь. И мне все жутче и жутче становится.
Кладбище. Реально кладбище!
Тут сова как ухнет. Волк где-то завыл. И под ногами зашевелилось. Ох, нехорошо зашевелилось… Взвизгнув, я рванула, аки лось, ног под собой не чуя, к просвету между деревьев.
Выскочила я на дорогу. Отдышаться не могу. Сердце так стучит, что разорваться готово. В горле привкус крови противный. В членах дрожь. Сесть бы прямо на дорогу, да Иван Палыч, наш физрук, не разрешал никогда подобного делать.
– Лучше походите-побродите. Перетерпите малость, все и наладится, – учил он.
И побрела я, не зная, куда, по слегка мерцающей дороге. Она ничего так, ухоженная, без ухабов. На небе ни звездочки, а мне видно все благодаря моему новому зрению. Как за поворот завернула, указатель увидела. Оказывается, до моего города 115 километров.
Это сколько же я по лесу набегала, если по дороге восемь километров скинула?
Тут шум за спиной раздался. Странный такой – будто цокот копыт. Да быстро так приближается. Я обернулась: что-то темное стремительно неслось на меня. Я даже охнуть не успела, как тело взвилось в воздух.
Глава 2. О принцах залетных на зомбиконях
Какая гадость! Кто-то дул мне в рот и больно давил на грудную клетку. От отвращения меня чуть не вырвало. Я сделала сразу множество вещей: замычала, замотала головой, замахала руками, попыталась встать.
– Тихо-тихо. Какая боевая девочка, – мужской силуэт отстранился и помог мне сесть. – Голова болит?
Я мотнула головой, проверяя. Незнакомец расценил это как «нет» и с облегчением выдохнул.
Боже, я никогда не встречала таких красивых парней. Мое новое ночное зрение позволяло видеть точеный нос, крупный рот, четкую линию подбородка, темные, слегка вьющиеся волосы. На нем были очки-консервы – наподобие тех, что носят горнолыжники. Только сейчас сдвинутые на лоб. Глаза у него просто волшебные! В них искорки мерцают. И хоть цвета я различала не очень, что-то говорило мне – они обязательно должны быть голубыми. Брюнет с голубыми глазами – с ума сойти. Мечта всей моей жизни!
Парень также внимательно разглядывал меня, как и я его. И не только лицо. Мне вдруг стало стыдно за свою старую футболку и рваные джинсы. А вслед за стыдом пришла злость.
– Ты меня сбил, – мрачно сообщила я.
– Тебя воздушной волной на обочину отбросило. Если бы это был я, мы бы с тобой не разговаривали, – ответил он и тотчас с возмущением спросил. – Ты что, правил дорожного движения не знаешь? И вообще, ты в курсе, что здесь везде частные территории находятся?
Это кладбище, что ли, частная территория? Я хотела сыронизировать, но замерла, заметив его транспортное средство. Мне снова поплохело.
Невдалеке от нас застыл темный большой конь. Я даже породу эту знаю – английская верховая. Лев Андреевич только таких у себя в конюшне держал. Но уж больно неподвижно коняга стоит. А главное, из его глаз лучики красного света вперед на дорогу падают. Словно фары у машин.
– Ну, так как ты сюда попала? – в голосе парня нарастало раздражение.
– А?
Я ошарашено перевела взгляд от коня к всаднику.
– Я непонятно говорю?
Мне стало ясно: еще немного, и он просто сядет на своего монстра и ускачет.
– У меня голова болит, – захныкала я. – Не помню я ничего. И в глазах двоится. Отвезите меня домой. Пожалуйста!
Мне ведь реально страшно. Одна, кладбище рядом, до города брести да брести. Дай бог, к утру добраться. А я есть хочу. И желудок сразу громко подтвердил: «Да-да, я тоже». Угрожающе так предупредил. Янка утверждает, что если каждые три часа что-нибудь не есть, то желудок сам себя кушать начинает. А у меня с утра маковой росинки во рту не было.
По-моему, угрозы, исходящие от моего желудка, были слышны всей округе. Парень скривился и помог мне подняться на ноги.
– Сама сядешь или подбросить? – поинтересовался он.
Ну, так сразу и не скажешь. Пару раз каталась верхом, но от этого, сами понимаете, лихой наездницей трудно стать. Тем не менее, я гордо буркнула «Сама» и засопела, пытаясь вдеть кроссовку в стремя.
Ну, блин, какая гигантская скотина! Хорошо еще, что стоит и не шелохнется. Парень не вмешивается, наблюдает. Наверное, ухохатывается в душе… Наконец, получилось. Теперь осталось только другой ногой посильнее оттолкнуться, чтобы до спины коняги достать. Ухватилась я за луку седла, оттолкнулась и в это же время почувствовала сильный толчок под попу.
У-ух! Я взвилась вверх. Еще немного и я грохнусь по другую сторону дороги. Эта мысль молнией обожгла, и я замотала ногами в попытках зацепиться за седло. Приземление, а точнее, приседление, чудом, но удалось, хотя и оказалось довольно болезненным. Мужественно удержав в себе постыдный стон, я огляделась. Высоко-то как!
Между тем парень освободил стремя от моего присутствия и, чуть коснувшись его ногой, лихо взлетел на скотину позади меня. И при всех этих манипуляциях коняга и не подумал шелохнуться. Стоит, словно неживой. Но как только поводья были подобраны и шенкеля отвешены, он ожил. Так ожил, что прямо мамочки мои, сейчас завизжу! До такой скорости даже Антон не разгонял свой байк. Глаза сразу прищурились и заслезились, щеки бьются на ветру, словно флаги, рот предпринимает судорожные попытки поймать воздух…
Короче, когда коняга резко затормозил, я чуть не взвыла: сначала от испуга – если бы не крепкие руки наездника, я бы так и продолжала мчаться дальше, правда, уже без лошади; а потом от облегчения – вокруг тишина и ничто на тебя больше не несется. И что самое интересное, остановились мы прямо под щитом-указателем. Он сообщал, что до города 103 километра осталось. Это что и есть место назначения? Я осмотрелась, но ничего интересного не нашла, кроме теремка с надписью «У Ирины».
Парень спрыгнул и помог спуститься мне. Видя, как я вытираю слезы, извинился:
– Прости. Я обычно всегда один езжу, поэтому запасные очки не вожу… Есть хочешь?
Еще бы! Но, все же сочла нужным предупредить:
– Только у меня денег нет. Но я вам потом обязательно отдам.
Он равнодушно кивнул и легонько подтолкнул меня к дверям.
Внутри все было залито светом. Это вернуло краски, и мир больше не казался опасным незнакомцем. Я с облегчением вздохнула. Все, как обычно и бывает в подобных заведениях: пустые столики и стойка со стеклянным прилавком-холодильником. Ассортимент еды не очень богатый: из тарелочек на меня смотрели пара салатиков да макароны с такого же цвета котлеткой. Все заботливо укутано в пищевую пленку. И порции такие крошечные! Ну, прямо как в нашей факультетской столовке. Но когда я глянула на ценники, то с трудом подавила вздох – цены здесь были ресторанные. Глаза заметались в поисках бюджетного варианта и натолкнулись на сухарики…
– Ну, – поторопил меня мой несостоявшийся убийца, – чего будешь?
Кстати, я угадала: глаза у него были голубые, а волосы темно-каштановые. А вот с возрастом ошиблась. В темноте он показался мне моложе… Ему, наверно, ближе к тридцати. Или больше. Я как-то не очень хорошо его определяю. Одет молодой человек тоже был обычно: джинсы да тенниска. Разве что вместо кроссовок кожаные сапоги, в которые были вправлены штанины.
Полная хозяйка заведения вынырнула из подсобки и, расставив руки в бока, с выжиданием уставилась на меня.
– Мне сухарики, пожалуйста, и чай… без сахара.
Зря я про сахар сказала. Прозвучало это… жалко как-то.
Молодой человек хмыкнул:
– А еще горячее подогрейте. Салаты все свои тоже давайте. Есть еще что-нибудь съедобное?
Хозяйка, почувствовав любителя пошиковать, приободрилась:
– Винегрет лучше не берите. Он, – она запнулась ненадолго, – вчерашний. Хотите выпечку? Я ее сама делаю.
И она водрузила на прилавок корзину с пирожками и плюшками.
– Давайте, – равнодушно кивнули ей в ответ. – И бутылку Светлояра.
Мои глаза округлились, когда он забрал корзину целиком. А затем округлились глаза хозяйки, когда он бросил пятитысячную бумажку и пояснил при этом:
– Сдачи не надо.
Мне это очень и очень не понравилось. Я ему что, теперь пять тысяч должна? За это?!?
В замешательстве я очень-очень медленно потянулась к румяному пирожку и откусила маленький-маленький кусочек. Корочка тоненькая и хрустящая, а за ней почти сразу начинка. М-м-м! С капустой! Мой любимый! Желудок взвыл, требуя поторопиться, и я зашевелила челюстями быстрее. Все быстрее и быстрее. Потом были опустошены друг за другом тарелка с морковью по-корейски и макароны с бумажной котлеткой. Съеден еще один пирожок. И плюшечка… Светлояр, кстати, оказался вылитой Колой. И по цене, и по вкусу. Когда голод утих, я снова оказалась в состоянии воспринимать происходящее. Заметив, что мой новый знакомый ничего не ест, зато не спускает с меня взгляд, я вдруг вспомнила фильм «Сумерки».
– А ты что, – и снизила голос до шепота, – вампир?
Меня смерили надменным взглядом.
– Успокойся, ты не входишь в мой рацион питания. Это, – молодой человек презрительно кивнул на опустошенные мной тарелки, – тем более.
«Вампир-вегетарианец. Теперь и с коняшкой понятно – сначала выпил у нее кровь, а потом оживил», – сделанные мной выводы неожиданно успокоили. Вопрос с отдачей долга как-то сразу потерял свою сверхзначимость. Всем известно – у вампирюг денег куры не клюют. А вот на счет вегетарианства – сбои случаются. И на всякий случай решила стать милой девочкой.
– Так как тебя на трассу так далеко от города занесло? – снова поинтересовался этот странный типчик.
– Понимаешь… – замялась я.
– Артур, – подсказал он.
– А меня Кристина зовут, – тотчас лучезарно улыбнулась я и, приободрившись, продолжила. – Мой парень решил прокатить меня с ветерком. А потом мы поссорились… Ну, и вот…
– Ясно. Я сразу понял, что ты девчонка бедовая. Так куда тебя подбросить?
Он что, на лошади по городу поскачет? Я сильно удивилась, но вида не подала.
– К университетскому городку, если можно. Это на проспекте Ленина.
Молодой человек кивнул и окликнул хозяйку:
– У вас пакет есть, пироги положить? Заверните нам их, пожалуйста.
Артур вручил мне сверток. Я ломаться не стала – затолкала его себе в рюкзак. Хоть так ребят порадую, коли с днем рождения не получилось.
Мне снова помогли забраться на конягу. Правда, теперь осторожнее. Я приземлилась в седло без угрозы потери девичества.
Потом опять была гонка. Но теперь, сытая и спокойная, я даже получила от езды удовольствие. Откинулась на грудь Артура, рюкзак к себе прижала. И чего я тогда перепугалась? Да у него руки – как ремни безопасности – держат крепко. Осталось только глаза закрыть и представить, что я на карусели катаюсь. Ну и пусть, что кресло время от времени шевелится. В этом даже пикантность определенная есть…
Проснулась я оттого, что коняга резко сбросил скорость. Открыла глаза, а потом и рот – от изумления. Дамба знакомая. За ней мост через реку начинается. Нормальный мост. Такой же, как обычно. А вот все остальное!
Коняга обогнал фургон, который весьма бодро вез бык. Водителя (или кучера?) видно не было. Впереди фургона выступала кабинка с тонированными стеклами. Потом Артур резко ушел вправо, потому что ему навстречу во весь опор мчался облаченный в черный пластик дилижанс. Двойка вороных адски помигали красными глазами, и наш монстр сбавил скорость.
«Гаишник, наверное, – подумала я и вздохнула. – Так вот какая ты – быстро прогрессирующая шизофрения». Кстати, чуть дальше действительно стоял наш родненький гаишник в форме со светоотражающими вставками.
Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше становилось машин (то есть скотин). Всех видов и расцветок. Однажды даже видела верблюда. Он достаточно бодро вез сдвоенный фургон, на котором белым по красному было намалевано «Магнит». Несколько раз нам встретились любители покататься верхом. Но их было немного, гоняли они почище байкеров, а при встрече со скакуном Артура их кони ржали. На что наш резвый рысак отвечал таким же радостным ржанием.
