Билет на ночной рейс

Как же ему уговорить отца? Поскольку Назим находится в Москве, то может выманить не только обещанные пять тысяч, но и воплотить в жизнь мечту работать на Дорогомиловском рынке.

Пришло сообщение от Любы. «Зая, может, в кино меня сводишь?»

Ответ написал сразу: «Нет, любимая, я устроился на работу, по вечерам буду работать охранником. Чтобы денег побольше было».

Не надо было этого писать. Тут же пришло очередное сообщение от Любы: «О-о-о, как ловко придумал мой зайчик. Очень хорошо. Что это за работа? Слушай, зайка, давай возьмём машину в кредит на моё имя. Оплачивать кредит ежемесячно будем с зарплаты новой работы. Будем на колёсах».

И так настроения не было. Она за секунду нашла, куда потратить ещё не заработанные деньги. Сперва хотел написать «нет», объяснить положение семьи, как им тяжело, что хочет детям на нужды деньги послать. Но сразу передумал. А что, если Люба разозлится и бросит его? За уважение на рынке он обязан своей связи с Любой. Он что, должен от этого отказаться?

– Почему за картошку так дорого берёте, гражданин?

– Сами дорого берём, поэтому.

– Это же не мясо, а картошка. Какое вы имеете право продавать по такой цене? Черномордые скоты. Приезжаете и свои законы устанавливаете. Я буду жаловаться на вас.

Опять эта пенсионерка-демагог бастует, приходит раз в неделю и устраивает скандал из-за цен.

У него сильно заболела голова. Сказав: «Бабусь, дай мне лекарство от головной боли», он обратился к обеим женщинам одновременно. Женщина во фруктовой лавке достала из сумки таблетку анальгина и пластиковую ёмкость с водой и протянула ему.

Назим проглотил лекарство и выпил воды. Потом закрыл глаза и стал ждать, когда боль утихнет.

Глава 10

1917 год был обычным на первый взгляд. Но все годы одинаковы – они начинаются и заканчиваются в один и тот же день, в одно и то же время. Только кардинально отличаются по содержанию.

В коммерческом училище, где учился Муса, была горделивая классная руководительница Дедарида Гавриловна. Однажды дети шумели в классе, а она придиралась только к Мусе, оскорбив его словами: «Хватит безобразничать, облезлый татарин». Мусе настолько было неловко от оскорбления учительницы и насмешек одноклассников, что он взял свои учебники и убежал из класса. Вернувшись домой, сказал отцу, что никогда больше не пойдёт в школу. После смерти матери психика мальчика и так была уязвима, а этот случай полностью выбил его из колеи. Как отец ни старался, уговорить сына не получилось. Он даже отвёл ребёнка к невропатологу, который посоветовал перевести Мусу на домашнее обучение. Отцу ничего не оставалось, кроме как нанять домашнего репетитора. Учителем был прилежный мужчина, Сергей Сергеевич. Большинство детей богатых дворян получали начальное образование дома, так что и на обучении Мусы это не сказалось негативно.

Сергей Сергеевич уже на первом уроке понял, что Муса намного опережает своих сверстников, поэтому начал урок весьма необычно. Он попросил убрать книги и тетради со стола. Удивлённый Муса, выполнив просьбу, с большим интересом смотрел на учителя.

Учитель сказал:

– Сегодня мы отправимся в путешествие.

Когда Муса решил, что надо собираться, думая, что они действительно куда-то пойдут, учитель улыбнулся:

– Нет, друг мой, это будет воображаемое путешествие.

И он начал рассказывать о Франции, где ему довелось побывать несколько раз. Он так ясно и подробно рассказывал, словно брал Мусу за руку и вёл его по Парижу. Эйфелева башня, Лувр, Триумфальная арка, «Мулен Руж»… Муса словно видел эти чудеса своими глазами. Потом они отправились из Парижа в знаменитую провинцию Шампань – в обитель качественного шампанского, которое французские виноделы поставляют по всему миру. Старинные винные коллекции, слуги-лакеи, повозки с вином, цыгане, развлекающие гостей сумасшедшими танцами и пением. Как интересно было об этом слушать! На следующем уроке отправились в Испанию, и Муса с восхищением представлял себе шедевры мавританской архитектуры на юге страны. Муса настолько полюбил эти воображаемые путешествия, что заинтересовался географией. Потом история, математика, химия – учитель привил ему любовь к каждому из предметов по-разному. Муса быстро усваивал уроки, поражал всех своим мышлением и речью.

Конечно, больше всего его успеху радовались отец и брат.

В то время в Ашхабаде прошёл слух, что скоро произойдёт армяно-мусульманское противостояние. Мирза Махмуд спорил с радикальными националистами, распространявшими эти слухи, и пытался объяснить масштабы бед, которые постигнут простых людей, если такое противостояние случится. Вскоре он создал комитет по примирению, собрав вокруг себя представителей интеллигенции обоих народов, проживавших в Ашхабаде.

Мирза Махмуд с беспокойством получал информацию со своей родины. Его брат Мамедтаги закончил работу в Думе и переехал из Петербурга в Шемаху – на свою родину. Он привёз собственную богатую библиотеку и посвятил жизнь просвещению местных жителей. Мамедтаги боролся с неграмотностью населения, создав просветительский кружок. Он полностью отошёл от политики. Мамедтаги сказал брату, что в Шемахе и Баку относительно спокойно, но он также сообщил, что в России активны большевики, эсеры и меньшевики. На фоне ослабевшей царской власти восстания и революции неизбежны.

Мирза Махмуд вёл очень активную общественную жизнь. Он советовался с маленьким Мусой, как с равным себе взрослым человеком, о предпринятых им шагах, словно готовил его к великим и добрым делам. Глаза Мирзы Махмуда наполнились слезами радости, когда он смог открыть в Ашхабаде четыре класса школы для девочек-мусульманок. После смерти матери Муса впервые увидел отца радостным. Его отец нашёл подходящее здание для школы, купил оборудование и мебель. Он договорился с учителями и назначил им высокую зарплату. Всё было готово ко дню открытия.

В день открытия Мирза Махмуд взял с собой и Мусу. Фасад здания был украшен разноцветными лентами, это была особая роскошь. Но их праздник длился недолго. Когда они вошли в школу, то пришли в ужас. Кто-то сломал всё: доски, парты, книжные шкафы. Разнесли всю школу. В тот же день Мирза Махмуд узнал, что это сделали мусульманские религиозные радикалы, которые считали обучение девочек в школе противоречащим законам шариата.

Девятилетний Муса видел разочарование отца, но видел также его силу воли, его решительность. Отец обратился к губернатору с просьбой обеспечить защиту школы, вместе с друзьями вложил деньги, купил всё заново и восстановил школу. Несмотря на опоздание на несколько дней, школа всё-таки открылась.

Правило третье

Родитель – наилучший пример для ребёнка. Если родитель, которого он видит, каждый день лжёт, ругается, плохо себя ведёт по отношению к другим, избегает тяжёлой работы, затаивает обиду на других, проявляет зависть, сплетничает, имеет вредные привычки, это неизбежно отразится и на ребёнке. Ведь обычно ругаться, курить мальчик учится у отца, а девочки учатся у матери проклинать и сплетничать. Поэтому родителям следует скрывать все свои отрицательные черты от детей, подобных лакмусовой бумажке.

Мирза Махмуд реализовал успешные коммерческие проекты, активно участвовал в общественной жизни города, воспитывал сыновей.

А в октябре слова его брата Мамедтаги сбылись. В Петербурге был свергнут царь и к власти пришли большевики. Мирза Махмуд сидел с Мусой и обсуждал с ним сложившуюся ситуацию, как со взрослым человеком: «Моя интуиция подсказывает мне, что революция в Петербурге нам во вред. Не внушают доверия те, кто называет себя рабоче-крестьянской властью».

Муса увидел глубокую печаль, запечатлённую на лице отца.

Новый, 1918 год начался в полной неопределённости. Иса, младший брат Мусы, был очень слаб и часто болел. Это было связано с туберкулёзом, которым он заразился в детстве от матери. Муса, хоть и сам был ребёнком, вёл себя как взрослый, заботился о брате. Он играл с ним, учил алфавиту, читал книги. Но очередное обострение болезни сразило Ису так быстро, что ребёнок не смог оправиться. Муса получил второй удар от жизни: его брат скончался.

Его отцу тяжело было справляться с этой бедой, он плакал втайне, Муса тоже никак не мог смириться с потерей родных.

А вскоре из Азербайджана начали приходить страшные новости. Армянские дашнаки, пришедшие к власти вместе с большевиками, устроили массовые убийства. Масштабы резни в Зангезуре, Баку, Шуше, Губе и Шемахе были ужасающими.

Муса отрывками слышал разговор отца с соотечественниками, сердце от гнева чуть не вырвалось из груди. «В Зангезуре армянский полководец по имени Андроник предал мечу тысячи тюрков. Армяне разрушили Шахскую мечеть в Баку. В Шуше население отдало свои серебряные изделия медникам, из чего были сооружены две пушки, чтобы противостоять полностью вооружённым армянам. Шемахинскому ахунду отрезали нос и уши.»

После таких известий Мирза Махмуд решил отправиться в Азербайджан. Он поручил Мусу бабушке, няне и учителю, поцеловал его, сказал: «Будь сильным, маленький мужчина». И отправился в путь.

Известие о резне в Шемахе взволновало Мусу: его родственники, дядя Мамедтаги и его семья, жили в Шемахе. Он начал молиться за своего дядю, за свою двоюродную сестру Сону, которая была его другом с детства, и за других своих родственников. Стал с тоской и нетерпением ждать возвращения отца.

Когда армянские узурпаторы, вооружённые до зубов, напали на Шемаху, возникла паника. Беспомощные жители бежали, бросая свои дома и имущество. Азербайджанцы, будучи совершенно беззащитными, беспомощно уповали только на Аллаха. Мамедтаги Алиев не сбежал, а встал на защиту своего дома. Не сбежал, так как решил, что отдать отцовский очаг подлым врагам – бесчестие для мужчины. Более того, он не смог бы отдать свою библиотеку, в которой хранились бесценные редкие рукописи и старинные книги.

Он, передав свою семью брату Искандеру, добился его бегства в Баку. А сам стоял перед своим домом и сопротивлялся врагу с помощью одной винтовки. Но что может сделать один человек против армии? Мамедтаги Алиев был зверски убит. Ненавистные дашнаки вынесли из его дома ценные вещи, подожгли книги, рукописи и другие вещи.

Когда Мирза Махмуд прибыл в Азербайджан, он уже знал об убийстве своего брата Мамедтаги. Смерть другого брата, Искандера, умершего в пути, стала очередным ударом. Без крова остались шестнадцать человек – это были женщины и дети. Среди них не было ни одного мужчины. Мирза ходил из деревни в деревню, искал своих, а когда нашёл их, маленькая Сона обняла его со словами: «Дядя Мирза, армяне убили моего отца». Они долго оплакивали родных.

Мирза спас своих близких, в том числе дочку брата Сону, и увёз с собой в Ашхабад. Это был очень тяжёлый и мучительный путь.

И вот в один из дней в дом, где жил Муса, вошли семнадцать человек. Он был опечален смертью своего дяди, но был рад, что его отец и Сона прибыли живыми и здоровыми.

Наступили трудные времена. Обязанность обеспечивать этих людей легла на плечи одного человека – Мирзы Махмуда. Смена власти, беспредел, беспорядок нанесли серьёзный ущерб торговле, и Мирза Махмуд переживал финансовый кризис. Ему нужно было обеспечить всех жильём и продовольствием. Бесстрашный, трудолюбивый и никогда не падавший духом Мирза Махмуд смирился с этой ситуацией и сумел обеспечить родных самым необходимым.

Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.

На этом трагедии 1918 года не закончились. В последние дни года в Ашхабаде объявили забастовку железнодорожники, начались беспорядки, массовыми стали случаи грабежей и убийств. Дом Мирзы Махмуда несколько раз обстреливали, бросали в него камни и выбивали окна. Целью были богатые люди, приезжим уже было невозможно жить здесь комфортно. Поняв, что ситуация невыносима, холодным декабрьским вечером 1918 года Мирза Махмуд принял решение: ночью все они покинули Ашхабад и с большим трудом добрались до Баку. Мирза Махмуд снял дом для семьи брата Мамедтаги на улице Колодезной, а для себя, тёщи и сына – на улице Каменистой. Он разместил и других родственников, которых взял под свою защиту.

Мирза Махмуд уже не был богатым человеком, он потерял почти всё своё богатство. Каким бы он ни был трудолюбивым и глубоко усвоившим коммерческие правила, очень трудно что-либо сделать в Баку – городе, разваленном и опустошённом царской и последующей большевистско-дашнакской властями, где нехватка продовольствия и экономический кризис были на пике.

Мирза отдал Мусу в старший класс азербайджанской школы. Поскольку национальное правительство заботилось о родном языке, появилась потребность в обучении детей на нём. У Мусы, который до этого момента получал образование на русском, появились трудности, посыпались двойки. Но Мирза верил, что его умный сын вскоре привыкнет учиться на родном языке и улучшит оценки.

Бакинский период их жизни начался как время, полное лишений, без благ и удобств.

Глава 11

Внутри пахло свежезаваренным чаем. Назим с удовольствием вдохнул этот запах, подошёл к Вадиму Борисовичу и поздоровался.

– Тёща очень тебя любит, я только что чай заварил, – сказал Вадим Борисович, наливая ему чай в чашку. Затем продолжил: – Я знаю, у вас богатая чайная культура. В то время Муса Алиев разговаривал с моим отцом, я был свидетелем этих бесед. Он говорил, что чай растёт не везде, в Азербайджане есть только два региона, где почва всегда влажная, а небо облачное, ведь чайные листья не любят прямого солнечного света. Это Ленкорань-Астаринский и Закатальский районы. Он говорил, что выращенный там чай – самый вкусный чай в мире, а его аромат завораживает.

Эти слова об Азербайджане тронули сердце Назима, в мыслях он перенёсся в родной дом. И правда, чаепитие в Азербайджане не было простым утолением мгновенной жажды, это была целая церемония, ритуал, культура. Мать просила найти сухие ветки, чтобы вскипятить самовар. Отец отправлялся к роднику за водой. Сестра мыла стаканы и блюдца, а затем собирала их на поднос. Как только отец возвращался с бидонами, наполненными родниковой водой, мать наполняла самовар. Стоял приятный запах горящих сухих веток. Они всей семьёй садились за большой стол во дворе, а отец приглашал соседей на чаепитие. Мать на стол ставила сахар, нават[7], разные варенья, в обязательном порядке на столе должна быть и печёное. Все наслаждались цветом и вкусом свежезаваренного чая и долго беседовали.

Назим с детства знал всё о чае. Он знал, что натуральный чай долго заваривается. Тот, который сразу приобретает ярко-красный цвет, – это полный красителей ненатуральный чай. Вот и чай, который заваривал Вадим Борисович, был из ряда богатых красителями, он понял это сразу по вкусу и размыто-мутному цвету, но не сказал, чтобы не обидеть человека.

Зарнишан тоже была любительницей чая. А ещё она любила шоколад. К родителям ездила, предвкушая не только радость от встречи со своими, но и чаепитие с шоколадом.

Интересно, что сейчас делают Зарнишан и дети? Он посмотрел на часы. Было почти восемь часов. Значит, в Баку почти девять. Его жена укладывала детей спать в десять часов. Дети, наверное, сейчас ужинают. Что они едят? Им есть что покушать? Скорее бы наступило лето, Зарнишан легче будет приготовить что-нибудь из фасоли, баклажанов и помидоров.

Ему так захотелось в этот момент оказаться вместе со своей семьёй… Посадил бы детей на колени и беседовал бы с Зарнишан.

Зарнишан и Зулейха были самыми красивыми девочками в классе. Если сравнивать, Зарнишан была красивее. Все мальчики тайно вздыхали о них. От сердечных признаний у девочек отбоя не было. А их было три друга: Назим, Шакир и Махад. Все трое втайне друг от друга были влюблены в Зарнишан. Остальным друзьям пришлось отступить, когда Назим первым заявил, что он увлечён этой девушкой и без ума от неё.

Назим был высоким и красивым, он был уверен, что Зарнишан его не отвергнет. Но произошло неожиданное. Это было в девятом классе. Однажды Зулейха сказала Назиму: «Подожди меня рядом с клубом после уроков». При встрече она призналась, что влюблена в него. Сердце начало так сильно биться, будто ещё чуть-чуть – и вырвется из груди. В этот момент перед его глазами появился образ Зарнишан. Он не мог вести двойную игру, Зарнишан всё равно узнает об этом. Дрожащим голосом он сказал Зулейхе: «Я люблю Зарнишан». Это было первое признание Назима. Он понимал, как обидел девушку. Но что он мог сделать? Ему надо было преодолеть все препятствия на пути к Зарнишан, другого выхода не было. После этой истории Назим решил как можно скорее открыть своё сердце Зарнишан. Но из-за того, что Назим отказал её подруге, она даже слышать о нём не хотела.

В то время Расим был самым избалованным в их классе. Пухленький мальчик из небедной семьи. Его отец договорился с дирекцией: он редко посещал уроки, но оценки ему ставили. Назима спасли отношения Расима с Зулейхой. Зарнишан забыла свою обиду за подругу и стала с ним общаться. Вскоре они влюбились друг в друга и поженились. Зарнишан поверила обещаниям Назима счастливой семейной жизни. Ей казалось возможным, что он найдёт хорошую работу, будет в достатке воспитывать детей, подарит ей шелка, золотые украшения, они впервые вместе полетят в Стамбул, Дубай и Москву. Теперь она пишет: «Я была подобна цветку, но увяла в твоих руках…»

Назим вздохнул.

Вадим Борисович смотрел в окно, долго разглядывал что-то, потом взял из музейных экспонатов пожелтевшие страницы, исписанные непонятным почерком, с многочисленными исправлениями, с очень мелкими пометками и положил их перед Назимом. Он так осторожно до них дотрагивался, будто боялся, что они рассыплются.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Социальная сеть Facebook принадлежит корпорации Meta, признанной экстремистской и запрещённой в России. – Прим. ред.

2

Иллюстрированное издание сказок А. С. Пушкина было начато И. Д. Сытиным в 1887 году и продолжалось до 1917 года. – Прим. ред.

3

Тар (от перс. «струна», «нить») – струнный щипковый музыкальный инструмент, распространённый в Иране, Азербайджане и других странах Ближнего Востока. – Прим. ред.

4

Арагчин – восточный головной убор, стёганая шапочка. – Прим. ред.

5

Восьмиэтажка – небоскрёб для села. – Прим. ред.

6

Город в Иране. – Прим. ред.

7

Нават – центральноазиатская и иранская сладость, местная традиционная разновидность леденцового сахара. – Прим. ред.