скачать книгу бесплатно
– И, думаю, поживем еще.
Сергей выпил, закусил лимоном и встал.
– Ладно, тогда я тоже пойду.
Артему вдруг стало страшно. Страшно оставаться одному, но сказать об этом другу он не мог. И только когда Сережка ушел, Артем понял, какой он болван. Ведь можно же было поехать к Новиковой, у которой… Или просто выпить с другом. Болван. Артем посмотрел на сарай, перевел взгляд на темные окна дома. Он боялся, что увидит там, в темноте комнат, старика с когтями, как у казуара, или Цербера, распадающегося на сотни крыс. Ни одна из этих тварей не принесла бы ему спокойствия.
Артем взял уже наполненную рюмку и выпил. Сморщился, а когда открыл глаза, увидел собаку. Большая черная дворняга стояла на углу сарая и виляла хвостом. Испуг от неожиданного появления животного быстро прошел. Тому причиной был хвост. Мертвые псы не машут приветливо хвостами.
– Ну, иди сюда, – позвал Артем.
Взял хлеб, макнул в кашу из костей и желе с запахом рыбы и кинул подбежавшей псине. Она тут же, не жуя, проглотила дар и с мольбой в глазах посмотрела на человека.
– Еще? Да ты прожора.
Артем взял колбасу и кинул гостю. Теперь пес решил насладиться трапезой. Он отделил одно колечко от другого и по очереди сжевал их.
– Ну и как тебя зовут?
Когда пес на мгновение оторвался от еды и посмотрел ему в глаза, Тихонова сковал ужас. Глупая мысль посетила его голову. Он подумал, что пес сейчас без труда произнесет свою кличку, и она десять из десяти будет Цербер. Но пес снова уткнулся в копченую колбасу. И Артем с облегчением выдохнул.
– Будешь Цыганом, а? Все лучше, чем…
Артем понял, что боится называть кличку умершего пса.
– Цыган лучше, – подытожил Тихонов и встал. – Ну что, Цыган, пошли спать.
Надежды на то, что собака сможет его защитить от призраков или галлюцинаций, практически не было. Но от присутствия кого-то живого рядом настроение явно улучшилось. Артем забыл о пожаре в бане, о размозженной голове и об обгорелой однокласснице. Думал, что забыл.
* * *
Она приснилась ему. Сначала маленькой десятилетней девочкой, но почему-то в черно-белых тонах, словно сошла со школьного фото. Не хватало только овала вокруг лица и фамилии под ним.
Они шли по осеннему парку и собирали листья. Артем действительно был влюблен в нее, и это он ощутил снова во сне. Он слушал каждое ее слово, следил за каждым ее движением, но при этом не чувствовал себя ребенком. Артем не заметил, когда и Инна перестала быть ребенком. Рядом с ним шагала красивая стройная молодая женщина. Он именно такой ее себе и представлял. Или нет? Ведь себя очень легко обмануть. Единственное, Артем так и продолжал ее видеть черно-белой. Листья же в ее руках, наоборот, источали ядовитые цвета. Артема это пугало. Будто таилась какая-то опасность внутри красно-оранжевого букета кленовых листьев. Артем где-то слышал, что яркие цвета служат раздражителями. Это он чувствовал на себе. Вот только его еще раздражала форма листьев. Они напоминали ему окровавленные лапы с когтями.
Инна что-то говорила, но он ее не слушал. Все внимание его привлекали ядовитые цвета в белых руках девушки. Теперь он почувствовал себя ребенком, теперь он им стал. А Инна все говорила и говорила. Ее слова действовали на него гипнотически, но стоило ему взглянуть на листья-лапы, он забывал о присутствии девушки.
Однажды даже он хотел заорать, чтобы она выбросила эти листья, но, взглянув под ноги, ужаснулся. Земля под ними горела – всюду оранжевые и красные листья. Они будто шагали по всполохам пламени. Но голос Инны его успокоил, и Артем снова увидел листву. Она шуршала под ногами, а Инна все говорила. Недавний страх ушел так же быстро, как и появился. Запах осени был настолько ощутим, что его переполняло чувство радости. По-детски непосредственное и такое знакомое, будто и не было двенадцати лет взрослой жизни. Взрослой жизни без мамы и папы. К запаху листьев добавился запах сырости. Не слишком насыщенный, но почему-то неприятный. Будто не дождем и не сырой землей пахло, а гнилыми досками. Подул ветерок, принося с собой дым горящих листьев. Только теперь Артем понял, что Инна замолчала. Она стояла, широко открыв глаза. Листья-лапы сворачивались, словно пытались схватить кого-то, и превращались в высушенную труху.
«Так вот где горит листва?» – подумал Тихонов.
Листья исчезли, теперь это были красно-оранжевые всполохи огня. Грудь и живот Лесковой горели. Огонь переплавлял кожу, жир и лен в черный сгусток. Инна кричала. Точнее, она должна была кричать, но почему-то только открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Артем очень поздно понял, что бездействует. И если ничего не предпринять, то Инна сгорит. Он схватил ее на руки, совершенно не беспокоясь о том, что огонь может перекинуться на него. Но пламя даже не жгло, по крайней мере, его. Тихонов посмотрел на Лескову. Ее лицо перекосила гримаса боли. Нужно было потушить огонь. Артем осмотрелся. Парка перед ним не было. Он стоял на заднем дворе собственного дома. Ванна под яблоней была кстати. Он подбежал и окунул Инну в грязную, покрытую гнилой листвой воду. Огонь на груди девушки запылал с новой силой. Артем надавил на плечи Инны. Она ушла под воду с головой. Огонь шипел, но не гас. Тихонов надавил сильнее. Голова Инны скрылась в черной воде, а он все давил и давил. Вода в области лица начала бурлить, словно закипала. А Артем давил. Белые руки девушки схватили Тихонова за рубашку, вырванная с «мясом» пуговица упала в воду. Когда вода затихла и руки девушки безвольно упали, Артем понял, что утопил Инну. Он выдохнул и резко выдернул руки из смоляной воды. Артем, словно иллюзионист, поднял перед собой руки и покрутил ими, показывая зрителю, что в рукавах ничего нет. Только зрителем он был сам, а руки по локоть в крови. Такой красно-оранжевой, как листья, как огонь, как…
Он проснулся от чего-то липкого и скользкого, ползущего по его щеке. Артем открыл глаза. Его лизал огромный черный пес. «Цербер», – промелькнуло в голове, и Тема едва не закричал. Секунды две ему хватило, чтобы совладать с собой и вспомнить, что пса он сам приволок вчера и даже имя ему дал.
– Цыган, Цыган.
Артем почесал пса за ухом, за что был тут же награжден влажным мазком шершавого языка.
– Ну, пошли, чего-нибудь поедим.
Образ черной воды не покидал его. Черной воды и утонувшей в ней Инны Лесковой.
Артем открыл банку рыбных консервов, достал из-под раковины алюминиевую миску и вывалил в нее желе и кости. Цыган принялся за еду, а Тихонов вышел во двор. Из головы не выходила ванна. Он отправился на задний двор. Чугунный монстр на массивных коротеньких ножках стоял на своем месте, под яблоней. Тема подошел ближе. Вода была там, а что было в воде, оставалось догадываться, так как она была черной, будто Тихонов снова вернулся в свой кошмар.
Грязь налипла на края эмалированной ванны. Чернота начала редеть, будто кто-то провел по ней маленькими садовыми грабельками. Будто расческой… Может, это водоросли? Да, на поверхности воды вполне могли плавать почерневшие от разложения тонкие водоросли. Впрочем, Артем о толщине подводных растений мог только догадываться. Но эти были тонкими, как волосы. На секунду… на крохотную долю секунды он действительно увидел волосы. Мокрые локоны разделились надвое, и Артему предстало раздутое и белое, словно волейбольный мяч, лицо. Несмотря на то, что оно было изуродовано до неузнаваемости, Тихонов понял, кто это. На дне лежала мама. Еще мгновение – и видение пропало. Он стоял у пустой ванны. Сгнившие яблоки и прошлогодние листья покрывали дно. Края в толстом слое пыли, влажной от росы. Артем еще постоял какое-то время, пытаясь прогнать видения и нахлынувшие воспоминания. Мотнул головой, еще раз взглянул на гниющие плоды на дне ванны и пошел к дому.
На грязном краю появился отчетливый след от руки. Будто кто-то пытался встать. Потом невидимая рука соскользнула вниз, оставляя белые борозды от пальцев.
Глава 3
Желание навестить бывшую любимую одноклассницу пропало, как только к воротам подкатил голубой «лупоглазый» «Микро». Пропало все. Даже воспоминания о кошмаре улетучились, когда из машины вышла Оля. В белом топике, обтягивающем приличных размеров грудь. Джинсы с низким поясом не могли укрыть от посторонних взглядов тату ангелочка на пояснице. Какие кошмары? Какая черная вода и грязная ванна? Вот чего ему не хватало все это время.
Артем пошел навстречу Ольге. Осветленные добела волосы туго стянуты на затылке, немного макияжа – все к месту. Может, он ее и любил именно за безупречность во всем? Оля и в учебе, и во внешнем виде была на высоте. Артем не смог припомнить ни одного случая, чтобы он видел ее ненакрашенной, в халате и со всклоченными ото сна волосами. Он часто оставался у нее, но она и в эти моменты была «гладенькая и чистая», как она сама говорила.
– Привет дачникам! – крикнула Оля и улыбнулась.
Артем улыбнулся и махнул ей. Задние двери «Микро» открылись, и из машины вышли Вика и Наташа. И даже появление Сироток, этих болтушек, не могло омрачить сегодняшний день. Вообще, Артем понял, что он в этом доме рад появлению любого человеческого существа. И не только человеческого. Цыган подбежал к нему и улегся у ног. Оля остановилась в метре от него.
– Ты здесь не один?
– Не бойся. Цыган хороший пес.
Артем сам шагнул навстречу девушке и обнял ее.
– Хватит обжиматься.
Вика толкнула их спортивной сумкой и, с опаской посмотрев на Цыгана, пошла к дому. Наташа катила за собой чемодан на колесиках.
– Они что, ко мне жить переезжают? – поинтересовался Артем, когда сестры прошли.
– Нет, но мы погостим чуть-чуть. – Оля улыбнулась и поцеловала Тихонова в щеку.
– Ну да. А в чемодане у нее косметика.
– Ну что поделать? Мы же девушки.
– Не знаю, не знаю. – Тихонов положил ладонь на обтянутую джинсой ягодицу. – Я как раз собирался это проверить.
– Все ночью. – Оля шутливо шлепнула его по руке. – Шалунишка.
– Ладно, пойдем в дом, а то эти шустрые сейчас свою косметику по всем комнатам раскидают.
Они обнялись и пошли к дому. Цыган поднялся, сделал пару шагов вслед за хозяином, потом вдруг остановился. Его взгляд был устремлен за сарай. Люди вошли в дом, а Цыган боялся пошевелиться. Пес пригнул голову, прижал уши и оскалился. Его утробный рык заклокотал, то нарастая, то ниспадая, будто какой-то странный двигатель работал у животного внутри. Хвост предательски юркнул между ног. Цыган присел и начал пятиться. Грозный рык утихал и готов был перерасти в скулеж. Цыган никого не видел, он учуял, что там опасность. Там, за сараем, пряталась угроза. Это что-то было страшнее подростков с палками и камнями. Цыган собирался сбежать, но он не мог оставить человека. Эта тварь несла угрозу именно человеку.
* * *
О Цыгане Артем вспомнил только вечером, когда они сели ужинать на улице. Вика и Наташа накрывали на стол, Оля готовила в кухне салат. Артем сомневался в благополучном исходе этого занятия, если только Ольга не научилась шинковать капусту своими огромными ногтями. Она на удивление легко согласилась заняться готовкой. Артем не узнавал свою девушку, а не виделись-то всего неделю. Удивительно, но, глядя на нее, на ее стройное тело, он совсем не думал о сексе, как это бывало при прошлых расставаниях, даже на пару дней. Нет, с этим у него было все в порядке. Артем даже был уверен, что сегодняшняя ночь станет незабываемой для них обоих. Но сейчас, в этом доме, он был очень рад присутствию человека, которого он любит. Ее тепло, запах, все это согревало душу и загоняло все его кошмары назад, в ту параллельную плоскость, в которой они и зародились. Что это? Он повзрослел? За неделю? Вряд ли. Атмосфера родительского дома давила на него до тех пор, пока он не понял, что в одиночестве сойдет с ума. Что тут говорить? Если он вчера еще был рад бродячему псу…
Тут Артем вспомнил, что не видел его с того момента, как приехали девчонки. Пес мог уйти по своим собачьим делам. Но почему-то Артем забеспокоился. Он вышел во двор, посмотрел туда, где видел Цыгана в последний раз. Двинулся вокруг дома. У окна детской остановился. Когда Цербер срывался, а отца или деда не было, ни мама, ни маленький Тема не могли выйти из дома. Дед работал рядом, через дорогу, на небольшой насосной. Нужно было только добежать до калитки, а там – через дворик и у насосной. Мама отвлекала безумного пса в окно с одной стороны дома, а Тема вылезал в окно детской, украдкой пробирался до угла дома, а потом со всех ног несся к калитке. Ему все время казалось, что злобная тварь вот-вот его настигнет. Только однажды Цербер его догнал. Зимой. Артем очень боялся поскользнуться, видимо, больше, чем быть разорванным огромным злым псом. Артем замешкался на секунду и в следующий момент почувствовал сильный удар в спину. Он упал, не добежав до калитки одного метра. Причину своего падения он ощутил на себе тут же. Тема вывернулся и оказался лицом к оскаленной морде пса. Но Цербер его удивил. Он рыкнул. Нет, скорее проворчал что-то, а потом лизнул мальчика в нос. Язык пса очень неприятно пах чем-то кислым. Несмотря на то, что подобное принято считать расположением к тому, кого облизали, Артем не почувствовал себя лучше. Цербер лизнул его так, будто пробовал то, что ему положили в миску. Пробовал на вкус, перед тем как сожрать. И непременно сожрал бы, если бы не мама. Она поняла, что с ее ребенком что-то случилось, и выбежала во двор. Цербер тут же потерял интерес к маленькому человеку. Тема на несколько секунд замешкался и остался лежать у калитки. Его разбудил захлебнувшийся от боли голос мамы.
– Беги, сынок, беги, – кричала она. – Беги!
Артем побежал. Изо всех сил побежал. Он так не бегал, даже когда ему самому угрожал пятидесятикилограммовый мохнатый злобный зверь с адским именем. Он так никогда не бегал, а сейчас думал, что никогда больше и не побежит. Время испуганных мальчиков прошло. Сейчас даже если вдруг и придется испугаться, то нужно соответствовать возрасту и не показывать виду. Иначе это совсем не по-мужски. Но тогда быстрый бег был то, что нужно. И соответствие возрасту, и это был единственный способ спасти маму. Тварь искусала маме руки, едва не откусив два пальца. Почему Цербера не усыпили после этого? Дед не дал. Да и отец как-то вяло заступался за маму. А потом и вовсе поддакнул деду. Что, мол, так и должно быть. Пес должен почитать только одного человека – хозяина. Но в случае с Цербером – им могли управлять и отец и дед. После того случая появился вольер. Цербера выпускали только ночью.
– Беги, сынок! Беги…
Слова звенели в ушах, будто он все еще семилетний мальчик. Из воспоминаний его вырвало утробное урчание. Звук исходил из-под досок, сложенных под навесом на углу дома. Артем медленно подошел к ближайшей подпорке навеса и присел. Он действовал осторожно, потому как понимал, что под досками скорее всего прячется собака. Это самое урчание могло быть только проявлением недовольства. А недовольный пес может усложнить жизнь. Тема снова вспомнил изуродованные Цербером руки мамы. Надо быть осторожным.
* * *
Это был Цыган. Пес забился глубоко под доски и рычал. Причем его недовольство вызывало не все, что движется. Его раздражало или пугало что-то определенное. И Артем, хвала собачьим богам, к этому определенному не относился. Едва Цыган увидел Тихонова, тут же, оставляя клоки шерсти на побитых временем досках, пополз к нему. Пес обезумел от страха. Он то скалился, то скулил, но все время смотрел на сарай. Его пугало то, что находилось там, или то, что чудилось псу. В любом случае дело дрянь, к тому же страх собаки в момент передался хозяину. Артем как мог успокаивал собаку и себя. Вроде бы получалось.
Тихонов отвел Цыгана к вольеру у калитки. Пес успокоился и даже съел предложенную Ольгой еду.
– Что-то он нервный какой-то, – с опаской произнесла девушка.
– Просто он тебе не доверяет, – ответил Артем.
Впервые с того момента, как маму покусал Цербер, Тихонов произнес это сам. И что самое странное, сейчас он был уверен, что у собаки должен быть один хозяин. А остальным пес может не доверять, остальных пес может ненавидеть. И только хозяин может запретить ему это делать.
– А ты? – Оля посмотрела в глаза Артему. – Ты мне доверяешь?
Тихонов отстранился, пытаясь понять, шутит ли она с ним. Нет, не шутила.
– Подобный вопрос может означать две вещи. Либо ты уже что-то сделала, либо собираешься… И в обоих случаях меня что-то настораживает.
Оля улыбнулась.
– А ты умен не по годам.
– Знаю, детка. Три хрустальные совы – итог работы серого вещества, находящегося вот в этой черепной коробке. – Он постучал пальцем по виску и принял серьезный вид.
– О! Покажешь? Сов покажешь?
– Покажу, – тон Артема стал серьезным. – Только скажи мне, к чему вопрос о доверии.
Оля прижалась к нему.
– Танька через неделю выходит замуж.
Вот оно в чем дело?! Он так и знал, что не обошлось без этой вертихвостки. Таня – сводная сестра Оли. Гонки по вертикали у них начались еще в шестом классе. Танька получала пятерку, Оля не уступала ей и учила чуть ли не наизусть материал, чтобы на следующий день получить две. Танька шла в кино с мальчиком. Оля – с двумя. А теперь Танюша подросла и захотела замуж. Артем должен был догадываться, что именно так это может и закончиться. Сейчас надо будет жениться, потому что так сделала Танька, потом дети. Обязательно трое, потому что у Таньки – двое. Потом нытье по поводу зарплаты Темы, ведь муж Таньки работает менеджером по продажам в автосалоне Nissan и получает вдвое больше. Артему вдруг захотелось найти менеджера Таньки и уговорить его не спешить и подумать. А еще лучше – передумать.
– Да ты что?! – удивление вышло фальшивым. Впрочем, оно таким и было. – А к чему вопрос о доверии? Ты хочешь пойти на свадьбу одна? – Он все еще надеялся легко отделаться. Если она хотела пойти туда одна, то он готов был написать на огромном баннере: ДОВЕРЯЮ.
– Как я пойду без тебя?
Этим вопросом Оля окончательно перечеркнула его свободу и смяла иллюзорный баннер. Плевать она хотела на свадьбу Таньки и на поход туда. Ей нужна была своя, чтоб платье нарядней Танькиного, чтоб жених побогаче… Стоп! Вот тут-то и неувязочка. Он едва ли был богаче студента-первокурсника. Да, ему досталась бабкина однушка в Туле после ее смерти да вот это недавно открывшееся наследство, от которого он избавится, как только закончит с оформлением бумаг. В сухом остатке у него есть городское жилье и, возможно, если удастся выручить за этот дом приличную сумму, у него появится автомобиль. Зная Таньку, Артем с уверенностью мог сказать, что он не чета ее жениху. Оля на начальном этапе поставила не на ту лошадку.
– Тихонов, ты меня слышишь? – Девушка дернула его за рукав.
Артем не хотел продолжать этот разговор. Спасение пришло неожиданно.
– Да у тебя тут вечерина намечается!
Серега Проскурин шел по дорожке с четырьмя бутылками пива.
– Я-то думал, мой друг умирает после вчерашнего, а он тут окружен феями…
– Это фея Оля, – поспешил представить девушку Артем.
– Тихонов, ты увиливаешь от разговора. Мы еще вернемся к нему. Чуть позже. А сейчас, если вы позволите, фея Оля упорхнет. – Она улыбнулась и пошла к девчонкам.
– Фея с коготками? – усмехнулся Сергей и подал бутылку Артему.
– Ага. И с зубами, как у пираньи.
* * *
Они сели на старую скамейку под сосной у калитки. Цыган опять куда-то делся. Но Артем догадывался, где его искать. Может, гости причина его беспокойства, а может, еще что. Какие-то свои псиные заморочки.
– Значит, друг мой, ты попал.
– Да не то чтобы… Я ее люблю и все такое… но выходить замуж только для того, чтобы утереть нос сводной сестре… Не понимаю я этого. Ей же самой потом будет хуже.
– Вот именно это и скажи ей.
– Тебе легко говорить…
– А говорить – вообще легко. Трудно жить по сказанному.
– Философ? – улыбнулся Артем.
– А то! – ответил на улыбку Сергей. – Давай сегодня – выпьем, в баньке распаримся… Мы дальше куражиться, а вы с ней на полочке побеседуете, а потом ты ей между делом и обстряпаешь то, о чем твоя душа скорбит. Мол, я ж не против, мол, тут не надо хвататься за первого встречного. Мол, есть более достойные кандидатуры. Серега, например.
– Губы закатай…
– Ну не знаю, – взмахнул руками Проскурин. – Я хотел как лучше. Женись тогда сам.
Друзья рассмеялись.
– Слушай, Серега. Ты говорил о бане. А далеко она?
– Ну, есть у меня… Раньше где-то здесь была общая баня. Когда ее снесли, бани построили в каждом дворе.
– Нет, не в каждом.
– То есть ты хочешь сказать…
