Фрагменты

Семен подошел ближе. Присел и попытался вытащить топор. Нет, она его держала крепко. Черт с ним. Семен взялся за ноги куклы и рывком раздвинул их в стороны. Нет, у него определенно не было никого подобного. Семен похотливо осклабился. Расстегнул ширинку, выпуская своего «дружка», и навалился на силиконовое тело. Кукла нежно приняла его разгоряченную плоть. Курьер задвигал бедрами, то и дело хватая куклу за красивую грудь.

Топор поднялся над головой сопящего мужчины и резко опустился на плешивое темя. Семен вскрикнул, но второй удар успокоил его.

Андрей услышал крик, покачал головой и улыбнулся.

– Кобелина.

В будке слышалась возня. Андрей сделал музыку громче и запел вместе с Максом Покровским:

– И будет кукла тебе верна, И будет кукла тебе жена. Плевать на вьюгу, плевать на метель, Она улыбнется и ляжет в постель.

Шарф

Игорь очень любил женщин. Не всех без разбора, но многих. Блондинки и брюнетки, толстенькие и худенькие, высокие и низкие, зрелые и молодые. Всем хватало места в его сердце, но были у него некоторые критерии по отбору противоположного пола. Он где-то услышал фразу: красивым можно простить все. И он готов был прощать, но вот только у него было свое представление о красоте. Большинство женщин, считал Игорь, имеют неплохие фигуры. Стандарт, так сказать. А что это значит? А это значит, что фигура в понимании Игоря не являлась показателем красоты. Ну, или являлась, но в самую последнюю очередь. С лицом немного не так. Красота лица, по мнению Игоря, складывалась из нескольких факторов. Красивые глаза могут спасти серенькое лицо. Ровные белые зубы также дают их обладательнице неплохие шансы. Игорек вообще бы всем с красивыми глазами и белыми зубами дал шанс. Ограничив их только в возрасте. От восемнадцати до двадцати пяти самое оно. И он по мере своих физических возможностей так и делал.

Но было кое-что еще. Он терпеть не мог, когда девушка, подходящая по всем параметрам, повязывала на шею шарф. Он не знал, откуда это пришло в его голову, что за обольститель нашептал ему, но, по его мнению, эта модница девяносто девять из ста имела какой-то изъян на шее. Бородавка, родимое пятно в виде пениса или висячая родинка. А может, третий глаз или второй рот? Тут он мог перечислять, насколько ему хватало фантазии. Там могло быть что угодно – от рваного шрама до полового органа. Да, на это у него фантазии хватало с лихвой. А если там ничего нет, то он не понимал, для чего нужно прятать шею пусть даже под красивым шарфом. Не понимал и поэтому обходил стороной этих соблазнительниц с тайной.

Но, как гласит еще одна подслушанная где-то Игорем мудрость, никогда не говори «никогда». Он стоял на перроне станции метро «Чкаловская», когда заметил ее. Надо признать, что заметил он девушку именно из-за шарфа. Бордовый шелковый шарф окутывал шею от подбородка до груди и прятался за воротом блузки. А потом он увидел ее глаза. Прекрасные светло-зеленые глаза, два озерца на красивом лице. Она была прекрасна, и он решил отойти от правил, придуманных на скорую руку. Неплохое оправдание, да?

– Девушка, вы позволите… – начал он, не зная, как продолжить фразу.

Красавица улыбнулась, и Игорь понял, что говорить больше ничего не надо. Он знал, она позволит.

Они договорились встретиться у нее в семь вечера. Игорь купил бутылку вина и букет роз, но с каждой секундой его настроение ухудшалось. Секундная стрелка его Casio высекала из него уверенность маленькими порциями, но очень уверенно. Его смущал шарф. Гребаная тряпка что-то скрывала. Он почему-то был в этом уверен. Что это? Мода? К черту моду! Шарф не может быть модным аксессуаром. Он может быть только предметом (сезонным) одежды. В принципе он даже и такого использования шарфа не признавал. Игорь не любил шарфов вообще.

– Надо полагать, это взаимно, – прошептал он и наконец-то улыбнулся.

Черт бы побрал этот шарф! Ты же, в конце концов, не к нему идешь, и уж тем более не к тому, что прячется под ним. И то верно. Настроение немного поднялось, но ненадолго. Как только он его увидел вновь, беспокойство вернулось.

Она назвалась Валентиной. Валя, Валюша… Игорю ничего не лезло в голову, кроме этой тряпки на шее девушки. Он все время думал о том, что же Валентина скрывает под ним. Ничего утешительного на ум не приходило. Шея могла быть обожжена – оплавленная кожа напоминает пористую губку. Или… А почему бы и нет? Ее бывший психанул и полоснул ей по горлышку. А теперь там у нее уродливый шрам.

– Что-то жарковато, не находишь?

Нежный голос Валентины вырвал его из раздумий. Он посмотрел на девушку, попытался сообразить, о чем она говорит, но так и не смог. Просто кивнул и всем своим видом показал, что внимательно слушает.

– И как назло сломался кондиционер.

Теперь Игорь услышал каждое слово, сказанное Валей, и посмотрел на белый блок сплит-системы над диваном.

– Так, может, разденемся, – улыбнулся Игорь.

Он немного торопил события, но, в конце-то концов, они ведь взрослые люди, и каждый из них знает, зачем он здесь.

Не дури, болван. Девушка здесь, потому что живет именно в этом помещении. А ты, болван, здесь, скорее всего, по недоразумению. И если еще одна подобная реплика вылетит из твоего рта, то Валентина поймет, что совершила эту самую ошибку. Тогда в лучшем случае ты успеешь допить свое вино.

– Может, лучше пойдем в спальню? – спросила Валя и застенчиво улыбнулась.

Нет, она определенно знает, зачем он здесь.

– А там что, прохладнее?

– Нет, там еще жарче.

– И… – не понял Игорь.

Жарче?! Черт! Да она хочет раздеться!

– Мы разденемся, – подтвердила его догадки Валентина.

– Вперед, – скомандовал Игорь, допил вино и пошел за Валей в спальню.

Шарф его больше не смущал. К чертям эту тряпку! Валя так его и не сняла. Она извивалась под музыку и сбрасывала с себя одежду. Блузка, джинсы, лифчик… Шарф на шее обнаженной девушки смотрелся нелепо. О таких безвкусно одетых людях его мать всегда говорила, что человек в трусах и шляпе. Действительно, в трусах и шарфе. С другой стороны, в этом была какая-то прелесть. Он вспомнил свой первый секс с однокурсницей. Игорь забыл, как ее звали, не то Даша, не то Лиза, но помнил, как все было.

У них не было времени на танцы в квартире друга. У них даже не было времени на раздевания. Отец хозяина квартиры мог прийти в любой момент, поэтому нужно было спешить. Задрали подол юбки, на спину и вперед. И что-то он сейчас не смог припомнить, чтобы тогда его беспокоили возможные бородавки и шрамы под остатками одежды. В тот момент его больше волновали открытые участки тела. А сейчас что? Придира!

Игорь попытался сконцентрировать внимание на открытых частях тела Валентины. Она к тому времени обнажилась полностью. Если не считать шарфа. Да и черт с ним! Физиологию не обманешь. Игорь почувствовал возбуждение. Кровь прилила именно туда, где была сейчас так необходима. Валя оседлала его и начала расстегивать рубашку. Игорь прильнул к ее груди. От девушки приятно пахло. Он лизнул сосок, слегка прикусил. Валя застонала. Игорь поднял взгляд на нее, но она его тут же притянула к груди.

Он целовал грудь, обнимал и гладил. Рука непроизвольно поднялась вверх. Пальцы коснулись чего-то гладкого и, как ему показалось, неприятного. Игорь резко отдернул руку.

– Что? Что-то не так? – выдохнула Валя.

Игорь увидел, что она все-таки развязала шарф. Он свисал, огибая полушария грудей. Никаких жабр, ожогов и порезов. Значит, все-таки модный аксессуар? Похоже на то. Желание только усилилось. Игорь даже облегченно вздохнул.

– Нет, все нормально.

Валя привстала, позволив Игорю снять джинсы. Он быстро, с трусами стянул их и посмотрел на злополучный шарф. Вскользь, будто не ожидал там увидеть ничего подозрительного. Напрасно. Игорь даже замер на пару секунд, с голым задом и трусами в руках он смотрел на шарф. Ему показалось, что шарф не матерчатый, а задеревеневший, что ли. Он болтался на девушке, будто его до того, как накинуть на шею, окунули в гипсовый раствор. Словно две палки, шарф болтался вдоль тела девушки.

– Что? – спросила Валя. – Тебе помочь?

Игорь очнулся.

– Нет, нет.

Он все-таки снял трусы и бросил на пол.

– Иди сюда.

Валентина улыбнулась и потянулась к нему. Игорю снова не понравились концы шарфа. Слишком одеревеневшие. Уж лучше б она его не разматывала. Так спокойнее было бы.

Валя опять села сверху.

Она однозначно любит верховодить, подумал Игорь.

Когда он вошел в нее, концы шарфа взметнулись, будто Валентина ехала верхом. Она, едва почувствовав Игоря в себе, будто взбесилась. Устроила такой забег, со всеми вытекающими. Концы шарфа били о грудь, царапали лицо Игоря. Он отворачивался, не сбиваясь с темпа, пытался отмахнуться и наконец-то решился. Игорь дернул за один конец шарфа с благим намерением скинуть этот чуждый предмет одежды. Валя вскрикнула. Она завизжала так, будто он не за шарф потянул, а за волосы на лобке. Игорь ошеломлено посмотрел на партнершу и тут же получил оплеуху. Правый глаз наполнился слезами, в ухе зазвенело, а щека вспыхнула болью.

– Ты что делаешь, ублюдок?!

Валентина попыталась вцепиться ему в лицо, но Игорь успел схватить ее за руки. Концы шарфа безвольно качнулись и…

Вот дерьмо! Они живые! Сраный шарф живой?!

Концы шарфа обвились вокруг запястий Игоря и начали сдавливать. Было больно, ужасно больно. Игорь не выдержал, напрягся и сбросил визжащую девушку с себя. Шарф на ее теле натянулся, словно жгут перед выстрелом на рогатке. Игорь даже подумал, что шарф сейчас оторвет то, что хуже держится. И голова Валентины вполне могла не выдержать и оторваться. Но не выдержал шарф. Он отпустил руки Игоря, и Валентина по инерции полетела назад. Поскользнулась и со всей силы ударилась головой о комод у двери. Шарф взметнул своими живыми концами и сложил их на бездыханное тело девушки.

Игорь вскочил с кровати, подхватил джинсы и рубаху и на ходу начал одеваться.

Черт! Черт! Черт! Кто мне поверит?! Кто?! Кто поверит, что она сама?! Кто, черт возьми, поверит, что сраный шарф живой?! Надо убираться отсюда!

Игорь застегнул джинсы и осмотрел комнату, кровать. Вроде бы ничего не оставил. Носки и джинсы были на нем, а рубаха в руке. Все. Он повернулся, чтобы уйти, и столкнулся с Валей. Игорь видел упавшую на обнаженную грудь голову. Он видел запекшуюся кровь в спутанных волосах. Руки Валентины свисали словно плети, словно в недавнем прошлом концы злополучного шарфа. Девушка была похожа на зомби. Она как будто вышла из фильмов Ромеро. Было полное ощущение, что Валя мертва, а какой-то шутник продолжает ею двигать, как марионеткой.

Кукловод не заставил себя долго ждать. Шарф все еще был на шее и выглядел намного активнее хозяйки. Игорь не мог понять, каким образом шарф жив сам и дает жизнь девушке. Или наоборот, забирает? Игорь не хотел вникать в это, а тем более смотреть на это. Он собирался убраться отсюда, пока цел. Иначе его психика грозила не выдержать.

Игорь двинулся к двери, но шарф его опередил, обвязал запястья девушки и поднял руки перед опущенной головой. Валя стала похожа на уснувшего в стойке боксера. Игорь уклонился от левого прямого. Правый прямой едва не достал его. А вот левый апперкот достиг цели, и Игоря отбросило к кровати. Удар был такой силы, что у Игоря возникли сомнения в хрупкости бывшей подруги. На мгновение ему даже показалось, что перед ним действительно боксер. Причем не уснувший, а полный уверенности и желания крошить челюсти соперников.

Игорь хотел встать, но голова закружилась, и он снова упал. Тело Вали дернулось в его сторону и начало оседать. Шарф не смог справиться с девушкой. Он из бордового превратился в бледно-розовый. Шарф терял силы. Игорь быстро уловил связь. Все-таки эта тряпка брала энергию из девушки. Пока она была жива. Последний удар, едва не отправивший Игоря в нокаут, был очень сильным и забрал много энергии, практически добив Валю. Девушка умерла, не приходя в сознание. Игорь это понял, не будучи медиком. Тело начало заваливаться, а шарф, каким-то образом еще державшийся на шее, попытался схватиться за что-нибудь поблизости. Но ничего не нашлось, и тело упало на пол.

Игорь не стал ждать, когда шарф предпримет попытку поднять Валю или взлететь, встал и поспешил к двери. Голова кружилась. Проходя мимо тела Валентины, Игорь прикрыл глаза, и его качнуло. Совсем чуть-чуть, но он успел споткнуться о руку покойницы. Он полетел к проему двери и упал, ударившись головой. Игорь очень хотел покинуть эту чертову квартиру с мертвой девушкой и живым шарфом.

Он пополз, но его тут же что-то схватило. Игорь обернулся. Шарф намотался на ногу. Игорь дернулся, и тело девушки продвинулось за ним. Он дернулся еще раз, потом еще и еще. Игорь надеялся, что шарф не выдержит и в скором времени порвется. И практически тут же, будто в подтверждение его мыслям раздался хруст. Это был даже не хруст – тряпки так не рвутся. Звук был слишком влажным, будто что-то от чего-то отлепилось.

Игорь еще раз дернул ногой и не почувствовал никакого сопротивления. Тело Вали больше не двигалось, шарф был свободен. Он потянулся за ногой Игоря, скользнул по волосам девушки и с чавкающим звуком упал на паркет у головы. Игорю даже показалось, что на шарфе остался кусок мяса, кусок Валентины. Он задрыгал ногами, кривясь от отвращения. Но шарф сдавил щиколотку сильнее, а свободный конец начал подниматься над полом. Игорь даже замер, будто перед броском кобры. Он не мог поверить в происходящее. За секунду до того, как шарф бросился на Игоря, он поднял руки перед лицом. Теперь это не была тряпка, теперь его концы не были одеревеневшими или гипсовыми. Шарф был живым! Игорь чувствовал, как под тонким шелком пульсировала жизнь, как бугрились мышцы и билось сердце. В шарфе чувствовалась мощь, будто напоследок он собрался с силами. И в этом Игорь, казалось, уступал ему. Руки ныли и с каждым выпадом шарфа опускались все ниже и ниже. Шарф тянулся к шее.

Игорь попытался перевернуться, чтобы придавить шарф собой. На несколько коротких секунд ему это удалось, но потом произошло нечто странное. Шарф обмяк, стал тем, чем и должен быть – шарфом, шелковой тряпкой, модным аксессуаром.

Игорь вздохнул и попытался успокоиться. Все тело мелко дрожало. От страха, переживаний и нагрузки, будто он продержался на ковре три схватки подряд с мастерами международного класса по греко-римской борьбе. Продержался и выиграл! Чертов шарф! Игорь хотел схватить его и отбросить в дальний угол. Он пошарил рукой под грудью, потом под животом. Шарфа не было. Игорь замер и попытался что-нибудь уловить в тишине. Какой-нибудь звук, который подскажет, что задумал шарф. Но вокруг стояла гробовая тишина. Как будто со смертью хозяйки дома все звуки умерли тоже. Только легкое дуновение…Откуда? Его тело все еще было разгорячено и напряжено. Снова легкое прикосновение к спине, ягодицам. Это точно не ветерок. Если, конечно, кто-то намеренно на него не дует или…

Он слишком поздно понял, что лежит в невыгодной для себя позе – на животе. Шарф обманул его, а теперь убаюкивал нежными прикосновениями. Сопротивляться этому совершенно не хотелось. Шарф словно перышком щекотал шею, пока Игорь не услышал звук напоминающий… присоску, прилипающую к гладкой поверхности. И тут он почувствовал. Три, четыре, а может, восемь присосок прилипли к его шее. Игорь дернулся, но так и остался лежать на животе. Он почувствовал, как в него что-то заструилось, будто несколько ручейков одновременно потекли от шеи к голове. Только внутри, под кожей. Что-то горячее затекало глубоко, под череп.

Нет, вдруг подумал Игорь, это не ручейки. Это щупальца…

Шелковые ворсинки шарфа ласкали каждую клеточку мозга.

Игорь еще раз попытался вывернуться и схватить шарф, но не смог. Силы, а потом и сознание покинули его.

Игорь подошел к зеркалу. Бордовый шарф смотрелся вызывающе ярко на фоне бледного лица. Да и рубашка, надо признать, не то. Совсем не то. Здесь бы подошла больше голубая с воротником стоечкой. Ну да ладно. Теперь Игорь будет с особой тщательностью подбирать собственный гардероб.

Он еще раз взглянул на свое отражение. Провел рукой по лоснящемуся шелку шарфа, тот отозвался легкой вибрацией и слабым покалыванием в области шеи. Игорь улыбнулся бледному двойнику в зеркале и вышел из квартиры.

Гурман

Антон относился к приготовлению еды с таким трепетом, что обычная жарка картошки превращалась в творение шедевра. Он любил готовить не меньше, чем употреблять пищу. Для того чтобы блюдо было божественным, его нужно приготовить соответственно. При этом Антон уделял особое внимание отбору ингредиентов. К примеру, он не представлял божественного блюда, в раскладке которого нет мяса. И наверняка вследствие этого совершенно не мог, да и не хотел понять этих гастрономических извращенцев – вегетарианцев. Как можно променять искусно приготовленную отбивную или люля-кебаб на (пусть не менее виртуозно сделанный) салат или шашлык из овощей?

Антон достал из морозильника вырезку, оставшуюся с прошлой недели. Ужин с Анжелой прошел на высоте, впрочем, как и со многими – Антон умел готовить. Божественно готовить. Это был его конек. Он приглашал девушку к себе и… Антон забывал о прелестях своих новых знакомых, когда брался за приготовление блюда. В этом-то и все очарование: ужин ради наслаждения. Сначала готовкой, затем едой. Немногие парни могут похвастаться, что приглашали девушку на ужин и вместо того, чтобы залезть к ней под юбку, наслаждались кушаньями, приготовленными собственными руками.

После ужина к приглашенной девушке интерес у Антона пропадал. В следующую пятницу он хотел другую, и, естественно, меню тоже должно было быть изменено. Он мог совершенно позабыть лицо девушки, а назови ему блюдо – и он тут же вспоминал имя пятничной гостьи.

Анжелочка – отбивные в винном соусе. Ира – кучмачи из потрошков. Жанна – заливной язык с кружочками моркови. Жаль, конечно, что ни одна из них не оценила его творения по достоинству. А если и оценили, то никому не скажут ни слова. В Жанне он был уверен больше всех. Да и черт с ними. В конце концов, они только для ужина по пятницам и нужны.

Антон убивал их после того, как они пройдутся по квартире, расслабятся. Ставил диск Эннио Морриконе. Композиция «Chi Mai» была его любимой. Он слышал из кухни восторженные возгласы девушек, когда начиналась эта мелодия. Ну, для чего она такая живет? Поэтому быть ей ужином по пятницам.

Антон посмотрел на календарь. Была среда – пора знакомиться. Переложил мясо в раковину и включил холодную воду. Через час можно будет нарезать. Последний кусок, оставшийся от отбивных в винном соусе, а точнее, от Анжелы. Сегодня он хотел сделать лагман.

Достав морковь, лук и картофель, Антон посмотрел на часы над столом. Без четверти два. Готовка подождет. Там, где он собрался сегодня поохотиться, сейчас должно быть много желающих попасть на его стол в пятницу. Антон улыбнулся и выключил воду. Вышел из кухни, обтирая руки о джинсы.

* * *

Через полчаса Антон стоял у главного входа Городской библиотеки имени Пушкина. Еще не войдя в цитадель знаний, он заприметил несколько сочных экземпляров. Антон вошел в просторный холл. Чувство, что он находится в мясной лавке, не покидало его. Прошел мимо сидевших у стены девушек. От обилия выбора глаза разбегались. Все хороши, но надо выбрать лучший кусок. Антон вошел в читальный зал, прошелся между столами. Посетители сидели, уткнувшись в книги.

Он подошел к конторке и заполнил формуляр. Отдал его библиотекарю – сухопарой старушке. Мысленно раздел ее, сделал обвалку. Так же мысленно приготовил из нее азу, попробовал на вкус. Хуже только подошва кирзовых сапог. Мысленно выплюнул.

Не о том думаешь, болван, одернул сам себя Антон и быстро отвернулся от морщинистого лица.

В зале было около двух десятков столов. Треть из них была занята куда более съедобными персонами, чем библиотекарша. За вторым столом справа от стеллажей с журналами он заметил вполне аппетитную девушку. Она что-то читала. Было бы более чем странно, если бы девушка, к примеру, вязала носки. В конце концов, это библиотека, и подавляющее большинство пришло сюда почитать.

Антон подошел к стеллажу, взял «Моделист-Конструктор» и уже направился к «сочному куску мяса», когда увидел другую девушку, входящую в читальный зал.

Вот это то, что надо!

Антон положил журнал на место и направился к вошедшей девушке. Пока подходил к ней, он думал, что приготовить из нее. Как-то сам собой вспомнился рецепт печени в сметанном соусе. Последний раз Антон ел печень года три назад. В Обнинске. Света была единственной, кого он убил в том городе. А вот пятниц он провел там три. Две из них голодные!

* * *

Раньше он больше соблюдал осторожность и поэтому очень часто переезжал с места на место. Первые, кого он съел, были его родители. Милые старики. Когда тебе тринадцать лет, и ты узнаешь, что эти самые старики вовсе не твои родители, они просто пошли и выбрали из сотни малышей тебя лишь потому, что у тебя ушки славненькие, да и кричал ты меньше всех (Антон тогда подслушал этот разговор).

Вечером в пятницу он их съел. Ему было абсолютно все равно, кто его настоящие родители, но где-то в глубине души он знал, что они, как и он, – людоеды!

Десять лет специальных диет в психиатрической больнице не отучили его есть то, что ему нравится. Выйдя из больницы, Антон вел себя тихо. Ежедневные проверки участкового и трехразовые ежемесячные отметки – тут не до деликатесов. Три месяца, девяносто визитов участкового и девять отметок у язвительной женщины с ее не менее язвительным: «Ну что, Устинов, в каких ресторанах теперь едите?»

Все, решил он тогда. Хватит!

Утро в ту пятницу мало чем отличалось от утра среды или субботы, но Антон встал в приподнятом настроении. Он ходил по небольшой квартирке, оставленной ему приемными родителями, и размышлял, что бы ему такое приготовить сегодня на ужин.

Он подошел к холодильнику, достал остатки одеревеневшей тушки и, не раздумывая, бросил в мусорное ведро. Кошка – так себе закуска. Антон собирался поесть по-настоящему. И слегка располневший старший лейтенант Ивлев как раз подходил на роль гуся с яблоками.

Антон тогда прекрасно понимал, что, поужинав милиционером, ему придется уехать и скитаться всю жизнь до тех пор, пока его снова не запихнут в психушку. Но это его не остановило. Таков уж мир. Мир, который делится на тех, кто ест, и на тех, кого едят. Антон чувствовал себя хищником, ну а жирный мент тот еще гусь. В общем, жизнь сама всех расставила в пищевой цепочке.

Антон все приготовил: лук, морковь, картофель, зелень. На часах было десять минут восьмого. Ивлев задерживался. Но Антон знал, что он все равно придет. Через десять минут раздался звонок в дверь. Антон посмотрел в глазок. Ивлев вытирал платком лоб. Устинов открыл дверь и сделал шаг в сторону, пропуская гостя в квартиру.

– Что-то вы сегодня припозднились, Петр Сергеич.

– А что, ты думал, что все, будешь делать что хочешь, будешь есть что хочешь? Ха-ха. Нет. Пока я жив, ты будешь есть, что я тебе скажу. – Участковый прошел в кухню и без приглашения сел на табурет. Положил фуражку на стол. Взял из чашки луковицу, покрутил ее. – А ты что что-то готовишь?

– Да вот, думаю, луковый суп сварю. – Антон, скрестив руки, встал у двери в кухню.

– Я должен тебе верить?

Антон пожал плечами и улыбнулся.

– Вы можете остаться на ужин.

Милиционер пристально посмотрел на Антона. Оба молчали. Ивлев перевел взгляд на стол.

– Я думаю, нет необходимости.

Еще как есть, хряк толстожопый.

– Знаешь, что я бы с такими, как ты, делал, прежде чем выпустить вот так к людям? – вдруг спросил Петр Сергеевич.

Антон молчал.

– Я бы выбивал вам зубы. Все до единого. Вот так-то, братец. Чтоб вы, засранцы, кроме манной кашки, ничего не смогли жрать. – Милиционер встал и подошел к Антону. – Знай, говнюк, я начеку. – Ивлев выдержал паузу, словно давая понять Антону всю серьезность своих угроз. – Ну ладно, пора мне. Извини, на ужин остаться не могу.

Ох, как ты ошибаешься!

– Боюсь, накормишь меня чем-нибудь. Хе-хе. – Мужчина вытер пот со лба. Пошел к столу, взял фуражку и надел.

– Встретил соседку твою – Антонина…

– Антонина Федоровна, – подсказал Антон.

– Точно, братец. Так вот, Антонина Федоровна кота Ваську потеряла. Я к чему это говорю-то? Может, ты на кошатину перешел?

Они встретились взглядами. Оба молчали. Первым не выдержал Петр Сергеевич – опустил глаза.

– В мусорном ведре. – Антон улыбнулся.

– Что? – не понял Ивлев.

– Я говорю: кот в ведре. – Антон улыбнулся еще шире.

Петр тоже улыбнулся.

– Юморист, да? – Тем не менее мужчина направился к шкафчику под раковиной. Устинов остался стоять в дверях, скрестив руки, все так же улыбаясь.

Ивлев подошел к раковине и, прежде чем открыть дверцу, похлопал себя по правому боку. Черт! Уходя домой, он сдал оружие! Мужчина открыл дверцу и посмотрел в ведро. Ничего. И тут он разглядел: кровавые останки (кота?) лежали среди очисток лука и картофеля. Если бы ему до этого не сказали, что это кот, он принял бы это за тушку кролика.