скачать книгу бесплатно
Дрейф
Александр Варго
Александр Варго
Дрейф
«Грамотно владея семью нотами, овладеваешь искусством целого мира»
И. Жариков
«Толстые люди добрее, просто потому, что им тяжело что-то делать – даже гадости»
Народная мудрость
* * *
Новая Зеландия, Северо-восточная часть полуострова Коромандел, берег Тихого океана
6 февраля 2017 года, 18:43
В океане стоял полный штиль.
Подрагивающее в знойном мареве солнце медленно, но неуклонно приближалось к горизонту, окрашивая облака в перламутрово-рубиновый цвет. Отшвартовавшись от старого причала, задубевшего от многолетних дождей и палящих лучей, восемнадцатиметровая яхта «De Alm Kotter 1760AK» белоснежным плавником неспеша заскользила по зеркальной глади залива. Мерно урчал двигатель, из-под гребного винта, выбрасывая хлопья пены, тут же потянулась V-образная дорожка расходящих в стороны волн.
Пожилой, дочерна загорелый босоногий мужчина в серой выцветшей рубашке и хлопчатобумажных штанах внимательно следил за отплывающим судном. В какую-то долю секунды за стеклом рубки мелькнуло круглое женское лицо, и он торопливо поднял правую руку. Женщина приветливо улыбнулась.
– Good luck, Tein! Thanks for all![1 - Удачи, Тейн! Спасибо за все! (англ.)] – прокричала она, помахав ему на прощание своей массивной рукой.
Обветренные губы Тейна изобразили вежливую улыбку.
– Good luck, missis Vesta, – беззвучно произнес он. – I hope, you`ll be happy with your young husband[2 - Удачи, миссис Веста. Надеюсь, вы будете счастливы со своим молодым мужем (англ.)].
Старик перехватил взгляд супруга хозяйки яхты, который стоял у борта, держась за релинг[3 - Деревянное или металлическое ограждение на борту кораблей.].
Мужчина взирал на Тейна с чувством настороженного недоверия.
Яхта постепенно удалялась, и иссушенные губы Тейна прошептали:
– Pihi kau ake te aro pai, hauhake tonu iho.[4 - В переводе с маори – «Все хорошие начинания быстро заканчиваются».]
Он прищурился, глядя на удаляющуюся яхту. Прекрасное, послушное судно в умелых руках. Дорогая игрушка для богатеньких, изнеженных белых из Большого города, которых Тейн на дух не переносил. Но – странное дело! Это не касалось миссис Весты – той самой толстой, но очень доброй женщины, что сейчас уплыла на своей яхте вместе с новоявленным мужем. Лишь она составляла исключение из правил.
Она была некрасивая, эта миссис Веста, но Тейн по-своему любил ее и с усердием выполнял свою работу – следил за яхтой. О да, это он умеет, он относился к плавсредству, как к собственному ребенку. И упрекнуть старика Тейна в каком-либо промахе оснований нет и быть не может – доверенное ему на хранение судно сверкало белизной, палуба выдраена настолько тщательно, что скрипела, если ее потереть пальцем, резервуары с топливом и питьевой водой заполнены под завязку… Яхта всегда должна выглядеть так, как если бы миссис Веста вдруг изъявила желание на следующий день приехать на Коромандел, чтобы насладиться отдыхом в океане.
Миссис Веста должна остаться довольна его работой.
Старик от всей души желал счастья этой тучной, неуклюжей женщине, которая наконец-то соединила свою судьбу с молодым мужчиной, но… но все естество Тейна не могло преодолеть чувство напряженности и даже глухого раздражения, как только в его сознании возникал образ этого белого.
Они были разные, эти молодожены. Разные настолько, что только полный глупец мог заявить, будто это прекрасная и подходящаяя друг другу пара. Если даже не брать в расчет их возраст (а миссис Веста, по прикидкам Тейна, была старше своего мужа лет на пятнадцать как минимум), они смотрелись точно так же, как смотрелись бы рыба-луна и полудохлый рачок, с трудом волочащий свою раковину по морскому дну.
Более того, этот парень категорически не нравился ему. Скользкий, худощавый, слегка сутулый, с бледно-непроницаемым, слегка вытянутым лицом и глубоко посаженными глазами он почему-то напомнил ему, потомку воинов маори, крысу, замершую при виде съестного.
Бросив последний взгляд на удалявшуюся яхту, Тейн вздохнул и, обувшись в растоптанные сандалии, поплелся с пляжа.
Нахмурившись, Павел тоже смотрел на пожилого аборигена, который в неподвижности застыл на рассохшемся причале, словно восковая фигура. Он не сводил взгляда с Тейна вплоть до того момента, когда тот превратился в едва заметную точку, и лишь после этого, опираясь на планширь[5 - Брус по верхнему краю борта судна для придания прочности и жесткости каркаса.]*, направился в рубку.
– Ну как? – весело спросила его Веста. – Не ожидал?!
Павел уставился на ее мясистые руки, покоившиеся на штурвале. Руки были крупными, обгрызенные ногти покрывал неумело наложеный лак.
– Я не могу поверить в это, – выдавил он и сделал в воздухе жест рукой, словно пытаясь обвести все пространство яхты. – Веста… Это все… Ты и яхта? Да еще за рулем?! Воспитательница детского сада управляет такой махиной?! В открытом океане?!!
На его болезненно-бледном лице отразилось изумление.
– Это несопоставимо. Ты выглядишь так, словно всю жизнь провела на море!
– Подойди ко мне, Пася, – вдруг сказала Веста, и тот перевел на супругу непонимающий взгляд.
Она кокетливо повела плечом, и Павел не к месту подумал, что если бы в узком проходе Веста задела бы кого-то своим телом, тот наверняка бы грохнулся вниз.
– Ну же?
На Павла призывно смотрели ее огромные глаза, обрамленные густыми ресницами, и ему почудилось, что в них он видит собственное отражение, которое ему явно не нравится – напряженный, сбитый с толку и даже в какой-то степени испуганный молодой человек… Хотя, если разобраться – чего он должен бояться?
«В конце концов, у нас медовый месяц», – мысленно произнес мужчина, изобразив лучезарную улыбку.
Он сделал нерешительный шаг вперед.
– Поцелуй меня, – попросила Веста. Ее пухлые губы с остатками помады слегка развинулись, влажно блеснула полоска зубов.
Кашлянув, Павел придвинулся еще ближе. Ноздри защекотал разношерстный букет ароматов – сладковато-терпкие духи, шоколадные конфеты с орехами, коробку которых Веста умяла почти в одиночку час назад (Павел деликатно взял себе только одну штучку), и все это было щедро приправлено кисловатым запахом пота. Словно в протухшее блюдо с избытком сыпанули перца, дабы хоть немного сгладить отвратительный запах.
– Поцелуй, – повторила чуть тише Веста, и Павел, непроизвольно зажмурившись, прильнул к губам женщины. Мешанина из пота и шоколада стала еще отчетливее, причем в ней неожиданно проклюнулась тень чесночного сыра – им Веста заедала белое вино, которое они распили сегодня утром в Хантли.
Он почувствовал, как ее крупный горячий язык, вертляво извиваясь, словно шершавая змея, мгновенно оказался у него во рту, бесцеремонно проникнув между зубов.
Дыхание сбилось, живот мужчины скрутили спазмы. Павел судорожно выдохнул и, открыв глаза, непроизвольно отстранился назад. Веста скорчила капризную рожицу, но в глазах ее плясали шаловливые чертенята.
– Ты меня не любишь, – притворно надулась она, и Павел заставил себя беззаботно рассмеяться:
– Ну вот, обиды пошли… Просто я волнуюсь – ты ведь за капитана! Вдруг сейчас на какой-нибудь риф налетим?!
– Ерунда, – хмыкнула Веста. Облизнувшись, она сосредоточила взгляд на приборной панели. – Управлять яхтой не так сложно, как тебе может показаться.
– И все равно я шокирован, – признался Павел. – Это и есть твой сюрприз? Ты ведь как-то обмолвилась, что собираешься мне устроить что-то необычное.
– Ну можно сказать и так, – отозвалась Веста, почесав под мышкой. – Я хотела, чтобы ты остался доволен.
– И тебе это удалось. Ты где-то специально училась этому делу?
Она утвердительно кивнула.
– Сережа настоял, чтобы я прошла курсы яхтинга. В то время мы более полугода жили во Франции, и я согласилась. О чем теперь совершенно не жалею. Ну и конечно, Сережа мне всегда мог подсказать, что да как… Кроме всего прочего, он научил меня основам навигации и метеорологии. Когда управляешь яхтой, будь она парусная или моторная, эти навыки необходимы. И вообще, он был талантлив во всем.
Пока Веста говорила, Павел с сочувственным видом слушал супругу.
– Похоже, ты очень любила своего брата, – заметил он, когда она закончила.
Помедлив, женщина ответила:
– То чувство, которое я испытывала к Сереже, было больше чем любовь сестры к брату. Он был для меня всем. Понимаешь? Это может показаться странным, но я не мыслила свою жизнь без него… Он перегрыз бы глотку любому, кто косо посмотрел бы на меня. Сережа опекал меня, как маленького котенка, помогая всегда и во всем.
При слове «котенок» на тонких губах Павла скользнула скептическая улыбка, но она быстро испарилась, когда Веста повернула к нему свое рыхлое лицо. На лбу и над верхней губой его жены выступили капельки пота.
– Если бы не эта сумасшедшая, он до сих пор был бы жив, – промолвила она.
Павел вздохнул:
– Я помню эту историю. Кажется, какая-то шизофреничка пырнула твоего брата ножом сразу после концерта?
Веста неопределенно качнула головой. Большая часть ее соломенных волос выбилась из стягивающей резинки, и Павел подумал, что теперь прическа его супруги стала похожа на стог сена, разворошенный вилами.
– Да, – ответила она. – Извини, я сейчас не хочу об этом вспоминать. Зря я заговорила об этом…
– Конечно, родная. Как скажешь, – торопливо согласился Павел. Желая переменить тему, он сказал:
– Не мог не заметить, какая здесь чудесная теплая погода. Это в феврале-то!
– Такова особенность Новой Зеландии, – объяснила Веста. – Это уникальная страна, времена года тут наступают с точностью до наоборот, в отличие от России.
– А что это так шумит под ногами? Мотор? – задал вопрос Павел.
Веста покачала головой.
– Это трюмный вентилятор. Его необходимо включить за несколько минут до запуска двигателя. Он также должен работать, если скорость яхты меньше, чем крейсерская. Сейчас чуток разгонимся, и я его выключу.
– Надо же. Не думал, что у каждого транспортного средства есть своя крейсерская скорость, – хихикнул Павел. – И сколько же это? На твоей яхте?
– Десять узлов, – невозмутимо ответила Веста.
– Десять узлов? – переспросил он и посмотрел в окно, словно где-то там, в остывающем вечернем воздухе среди редких облаков мерцало подтверждение слов жены.
«Десять узлов, чувак. Ни больше ни меньше. И тогда вентилятор можно выключать» – подумал он, и ему вдруг стало весело.
Веста покосилась на него.
– Морской узел составляет один километр и восемьсот пятьдесят два метра, – зачем-то добавила она, и Павел с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
– Пася… Извини, тебя что-то напрягает? – глухо спросила Веста, но эта фраза прозвучала не как вопрос, а словно констатация очевидного факта.
Павел постарался взять в себя в руки и, приподнявшись на цыпочках (супруга была его выше на полголовы), чмокнул ее в мясистую щеку. Щека была мягкой, теплой и липкой от пота, отчего на его губах остался солоновато-влажный привкус.
– Все просто замечательно, лапуля, – произнес он.
– Я просто… – начала Веста дрогнувшим голосом, но Павел мягко прервал ее, сам закончив предложение:
– Да-да, я знаю. Ты просто хочешь, чтобы мы оба запомнили наш медовый месяц. Мы чудесно проведем время, поверь. А еще я очень тебе благодарен. За те чувства, которые ты испытываешь ко мне. За то, что приняла меня таким, как я есть. Ведь я не сахар, согласись?
Лицо Весты оживилось, глаза заблестели, как у малыша, увидевшего в витрине красивую игрушку.
– Я хочу тебя, – покраснев, смущенно сказала она. – Понимаю, что выгляжу полной дурой… Но…
Она замешкалась.
– Ты правда не обиделся? За то, что мы вместо бунгало отправились сюда?
Павел растянул рот в широкой улыбке.
– Разумеется, нет. Что нас ждало в бунгало? Душная ночь, мошкара… А тут – открытое море! Романтика! Брызги шампанского и морских волн! Купание под луной!
– Нет, ночью мы купаться не будем, – наморщила лоб Веста, сразу став серьезной. – Тут полно акул. Однажды мы с Сережей даже опускались в клетках на глубину, я сама их видела… жуть!
– Ладно. Я выйду, подышу воздухом, – проговорил Павел, когда Веста умолкла. – Не будешь скучать?
– Постараюсь, – засмеялась она. – Кстати, о шампанском. Можешь открыть бутылочку. Я бы с удовольствием выпила бы бокальчик холодного вина. Там в каюте холодильник. Я тебе показывала, помнишь?
Павел кивнул.
– Иди, отдыхай, – сказала Веста. – Я приду минут через двадцать, когда сделаем остановку.
Как только он оказался на палубе, улыбка молодого человека померкла. Словно сильный порыв ветра погасил тусклый огонек свечи. Впрочем, ветер был и в реальности, и при этом достаточно прохладный – стремительно надвигающийся вечер окрашивал небо в темно-бархатистые тона.
Тыльной стороной ладони Павел вытер губы, на которых кое-где остались мазки помады Весты.
Он был раздосадован, обескуражен, растерян и раздражен одновременно, и все эти четыре чувства, всколыхнувшись, слиплись воедино, напоминая бесформенно-вязкий комок смолы, к которому прилипла уличная пыль и грязь с мелкими камушками и осколками стекол. Теперь этот жаркий ком распухал все больше, настойчиво царапая его изутри налипшей колкой дрянью.
– Дерьмо, – вполголоса вырвалось у Павла.
Достав из кармана светлых джинсов сигаретную пачку, он некоторое время туповато разглядывал ее, будто втайне ожидал, что она подаст ему некий сигнал. Затем, повторив «дерьмо», он нарочито неторопливым движением выудил сигарету и сунул ее в рот. Поблескивающая никелем зажигалка проворно скользила между его пальцев.
Медовый месяц, мать его.
Три дня назад они с Вестой прилетели из России в Бангкок. После непродолжительного перерыва самолет доставил их в Новую Зеландию, и, пробыв полдня в Окленде, они двинулись в Таупо. На его ненавязчивые возражения (мол, может, пора бы уже прекратить гонку и наконец-то остановиться на отдых – как-никак они не в поход собрались, а в свадебное путешествие!), Веста неизменно отвечала, что самое интересное их ждет впереди. После этих слов следовал обязательный страстный и долгий поцелуй, отчего в последние дни у Павла на губах выступило зудящее покраснение, словно он лизался с обслюнявленным листом наждака.
По-другому целоваться Веста не умела – ей казалось, что она должна в буквальном смысле вылизать нижнюю часть лица своего партнера.
Ох уж эти поцелуи… Они всегда чем-то пахли – то ванильным мороженым, то печеньем, то шоколадом, то пиццей из грибов или морепродуктов, то еще чем-то съестным. Уж что-что, а покушать его супруга любила.
В Таупо они тоже долго не задержались – едва успев полюбоваться красотой озера с одноименным названием, Веста неожиданно объявила, что зафрактовала яхту для дальнейшего путешествия по реке Уаикато.
