Про … жизнь [sex, sport&rock'n'roll] – часть 3

ВАН

Про … жизнь [sex, sport&rock'n'roll] – часть 3

Глава 1 [ Заполярная зима ]

"Dance Me to the End of Love"

Leonard Cohen

Полуторопудовая размером с хороший сундучок радиола «Аврора» манила солнечными шкалами далёких волн радиоэфира, светясь мягко-зелёным глазком индикатора настройки. Бархатный звук большого динамика, оживляемого горячими радиолампами с гордой надписью «сделано в СССР» и «Made in USSR», негромко заполнял комнату, уютно освещаемую торшером на широкой деревянной ножке с насыщенно жёлтым абажурным…

Приобретение радиолы, добросовестно и с душой сделанной на Ленинградском радиозаводе, было долгожданным особо радостным событием. Телевизоры то недоступны, да и сигнал не добивает даже на огромную внешнюю-уличную антенну с усилителем. Кино в клубе офицеров привозили раз в неделю, а то и в месяц. А с полгода заполярная зима и кромешная ночь с сугробами по пояс! С «Авроры» пылинки сдували!…

Корундовая игла магнитного звукоснимателя тонарма, к которому детей не подпускали под страхом надолго лишить сладкого, плавно понималась и опускалась, следуя изгибам вращающейся шеллаковой грампластинки.

«Есть город, который я вижу во сне.О, если б вы знали, как дорогУ Чёрного моря явившийся мнеВ цветущих акациях город, …»

– вкрадчиво баритонил Утёсов. Кстати, эта песня 1953 года долгое время звучала на железнодорожном вокзале Одессы при отправлении фирменных междугородних поездов. Толстая тяжёлая пластинка кутаисского завода была куплена на отдыхе в Батуми и бережно привезена с самого юга на самый север.

За толстыми шторами окон тихонько подвывала последняя зимняя вьюга. В просвет лилело тёмное небо, озаряемое переливающимися неспешными всполохами северного сияния. Диван с шерстяным ковром, выбитым в искрящемся хрустящем снегу и ещё пахнущий морозцем, был очень юн и не скрипел чреслами. Накинутая поверх ослепительно чистая выглаженная простынка ласкала тело.

Через девять месяцев родился Дрю. C очаровательной улыбкой, сохранившейся по жизни.

В Луостари в лютую пургу-мороз послушать-потанцевать на домашний огонек с вкуснейшими пирогами заглядывали бравые ослепительно молодые "летёхи", "технари" и "срочники". В армии тогда командовали боевые офицеры, прошедшие через горнило кровопролитных войн, дедовщины не было и впомине, разница в погонах-должностях не являлась препятствием для дружбы. Люди жили в казармах, землянках, квартира в доме с централизованным отоплением считалась раем. Из полка перехватчиков (базировался еще полк морских «дальнобойщиков») в друзьях семьи был Шонин, а с Гагариным не раз по службе пересекались. Знаменитыми космонавтами стали позже, а изначально в клубе офицеров за биллиардом – свои в доску. Не смотря на неиссякаемую огромную кастрюлю со свеже малосолёной семгой, зарубленной острогой в речке, с Бахусом соревновались только по большим праздникам. Зато не смотря на суровое Заполярье играли в футбол, ну а про лыжи и говорить нечего.

Старший брат увлекался фотографией, самостоятельно химича с бачками и плёнками, запёршись в ванной комнате под красным фонарём. Проявитель, закрепитель, промывка, сушка – и всё с затаённым дыханием глядя, как из неоткуда появляется выхваченное из реальной жизни изображение. Фотоаппараты Смена-2 и ФЭД-2, фотопленка Свема-65, фотобумага новобром 10х15 – всё отечественное и достаточно качественное. Ещё ходил в кружок авиамоделизма, очень популярного в 60-х развлечения с пользой. Частенько брат возил Дрю на раме велосипеда «Орлёнок», в том числе на заветное самолётное кладбище рядом с аэродромом. Там каким-то чудом оказались почти целые Як-12 ! Валявшиеся рядом крылья пацаны приделали-подвесили сами. Из кабины вынул на память сувенир – бортовые часы с несколькими циферблатами, светившиеся фосфором в темноте. Неслучайно общим нашим любимым фильмом детства стал «Последний дюйм». Наверное, отсюда же пошло переиначивание имён на англо-американский лад в пацанском обиходе.

Drew – в английском языке общеупотребительное сокращённое имя, причем как мужское, так и женское, аналогично и во французском (Drue).

На всю жизнь Дрю запомнилось назидание борт-техника высшей квалификации дяди Миши, который увидев в поделке из железного конструктора «Механик» торчащие наружу болтики, пожурил: "Э-э-э, братишка, ты ужом извейся, но болты то гайками внутрь загони! Это-ж … симфония!!!".

Любимая "Аврора" стойко пережила дальний контейнерный переезд в Подмосковье. Завораживающе продолжала крутить новоявленные 33 оборота, будоража фантазию хитами вроде "У моря, у синего моря, мы рядом с тобою…" Позже записанная на сером тонко-гибком пластиковом кругляше у кооператорщиков песенка Маккартни "хоп-хей-хоп" (Mrs.Vanderbilt) частенько отогревала нежную юношескую душу, заложив ростки настоящей любви к музыке. Но… большущие лампы, отдав короткий бытовой ресурс, выходили из строя, ремонтировать становилось муторно накладно.

Эпохальная "Аврора" была поменяна (с дуру) на новёхонькое бюджетное детище брежневской эпохи под названием Сириус-309. Свою толику кайфа дало, благо послевоенного шеллака на 78 оборотов досталось большая коробка, но ошибка отрочества радовала мало.

Хлипкий фанерно-пластмассовый корпус экономико-экономного "Сириуса" подвывал на все лады. Поэтому два широкополосных овальных динамика были бережно вынуты и вставлены в самодельный ящик, прикинутый по литражу на глаз, исходя из имеющегося пило материала (сломанной переборки шкафа в раздевалке). Задняя стенка не жёсткая, из ДВП, задемпфирована пружинистым поролоном – сказался выписываемый в детстве журнал "Юный Техник". Бока были обтянуты только что появившейся импортной виниловой пленкой, вежливо умыкнутой у дяди, а лицевую панель – радио тканью, отрезанной от загнувшейся в школе колонки, отправленной на списание, ну и как венец гордо поверх – лейбак, вырезанный из "кожуры" сдохшей японской батарейки. Задел был сделан, звук – улучшен! Правда, как поддашь жару, динамики начинали захлёбываться, но соседи сие пресекали грозным стуком по батареям.

Радиостанции "Голос Америки из Вашингтона", ВВС и прочие вражьи иногда поощряли советских слушателей рок-музыкой, и хотя глушилки Отчизны работали денно и нощно, страждущих (и автора в их числе) выручали переносные приемники: скромный общесемейный ВЭФ-12 и общекомандный (по ДЮСШ) крутой Рига-104. Однако заморская КВ/УКВ волна постоянно гуляла, и качество нелегально проникающего радио звука шибко хромало.

Позаимствованный на время у двоюродного брата портативный кассетный магнитофончик Весна-202, к сожалению, не унаследовал надёжность предыдущей культовой модели Весна-305, которую отведал с друзьями на вечерних – выманиваниях девчат. Компактная, с закосом под "фирму" и явно заимствованным дизайном 305-я родилась в граде Киеве на военном заводе «Коммунист» (теперь Радар) и выпускалась по началу с японским э-двигателем, т.к. разработка отечественного затянулась. Предолимпийская, с соответствующей спешно налепленной символикой, внешне "гробастая" 202-я "Весна" звучала с натяжкой на 2ю группу сложности (еще называемой классом) и часто ломалась, особенно после истечения гарантийного срока. Видать, лепили из некондиционных отходов оборонки, тем самым давая подзаработать ремонтникам. Особая ценность магнитофона состояла в возможности записывать музыку, как правило, зарубежную, которую власти дозировали скупо и фильтровали нещадно. Таможенники шмонали въезжающих через границу соотечественников, прибирая к рукам модные виниловые грампластинки. Милиционеры трясли спекулянтов похлеще груши, разгоняя облавами их толкучки. Меломанам приходилось многократно перезаписывать с какой попало магнитной ленты, привнесённые шипение и искажения звука сильно досаждали чуткий слух. Доходило то того, что слов вокала было вообще не разобрать.

Всесоюзная фирма грамзаписи "Мелодия" выпускала по лицензии некоторые зарубежные пластинки, но купить их в обычной продаже было сложно, разметались в миг, в том числе в подарок. Особо дефицитные скрытно продавались из-под прилавка с доплатой, т.е. через кассу и ещё сверху на лапу. Обычно у каждого крупного магазина/отдела грампластинок дежурил спекулянт, «толкавший» "пласты", недошедшие то этого же прилавка. Причем, так называемый фарцовщик при себе пластинок не имел, они прятались в припаркованной машине во дворе, или у напарника в портфеле «дипломат», или ещё где-нибудь. Фраза «лицензия нужна?» служила паролем. Потенциальные покупатели вычислялись по ряду внешних признаков (одежда – в идеале трущиеся джинсы, аксессуары типа очков авиаторов, причёска, слэнг и т.п.), к кому попало с подобными предложениями не обращались. Спекулянты часто «косили» под коллекционеров, мол, пластинки только для обмена.

Между прочим, примерно с 70-х годов классы аудиоаппаратуры в СССР обозначались числами в наименовании модели, начиная со стыдливого рабоче-крестьянского 4-го (таковой был для магнитофонов, для остальной техники нижний – 3й) и кончая элитарно заоблачно высшим. Так, численный код первого класса начинался с «1», а высший – с "0", например, Радиотехника-001. В высшем классе все было по максимуму, особенно ценник, оптимальными по соотношению цена-качество считался 1й и, реже, 2й. Цена даже оных для большинства советских людей кусалась. Обладать аппаратурой 2го класса считалось престижным. Наличие в доме магнитофона говорило о достатке.

Страсть Дрю и Дара к хорошей музыке (неважно какого стиля) и к добротной аудио аппаратуре (смачно звучащей, но разумной цены) сохранится на всю жизнь.

В раннем детстве Дрю, глядя на китель с золочёными якорями отца, хотел стать военным моряком. Потом лётчиком. Затем – авиаконструктором, так как подсадил зрение за повальным чтением Жюль Верна, Майн Рида, Льва Кассиля и прочей всякой всячины, а небо манило. С упоением рисовал карандашом эскизы общего вида и компоновки на развернутых листочках в клетку, тайком выдернутых из школьных тетрадок. Однако жизнь, как водится, по своему всё расставляет по местам. В конце-концов овладел профессией, сочетающей в себе вышеперечисленное, но … с высокотехнологичной добавочкой. И каждый день ходил на работу с удовольствием.

Весь жизненный путь у ранее обозаченной троицы друзей разбился на три этапа: учёба (познание мира), поиски истины (попытки приложения своих способностей) и реализация (как водится, частичная).

Итак, часть 3-я, она же последняя.

=====

https://youtu.be/NGorjBVag0I

https://youtu.be/uNoOSNh5ONg?t=16

https://www.drive2.ru/c/489917918277010012/

https://ru.wikipedia.org/wiki/Як-12

https://ru.wikipedia.org/wiki/Последний_дюйм

https://en.wikipedia.org/wiki/Drew_(name)

https://muzofond.fm/collections/pesni/каникулы%20любви

https://www.youtube.com/watch?v=2K_u6EErSbE

http://www.rw6ase.narod.ru/00/rl_l/awrora_rl.html

http://rw6ase.narod.ru/00/rl_l_/sirius309.html

https://www.youtube.com/watch?v=hekpj1UbFBI

http://rw6ase.narod.ru/00/rp_p3/wef12.html

http://rw6ase.narod.ru/00/rp_p1/riga104.html

Глава 2 [ Желание ]

«Страстное стремление к незнакомому имени, Страстное желание неизведанной любви… Я сгораю под утренним солнцем… .»

Yello «Desire»

«Хочу перемен!» была сочинена Виктором Цоем в 1985-м году и публично впервые (не на квартирнике) прозвучала в 1986-м на фестивале Ленинградского рок-клуба, но по просьбе Соловьёва пролежала в загашнике группы «Кино» несколько лет ради громогласного выхода в фильме «Асса».

Перемен требуют наши сердцаПеремен требуют наши глазаВ нашем смехе и в наших слезах И в пульсации венПеремен Мы ждем перемен [*]

Однако вопреки расхожему мнению, эта песня не о перестройке и не о политике. Это уже позже рок-тусующиеся и прочие прилипшие-сумнящиеся привентили-довесили актуальную смысловую нагрузочку, дабы тему подоить.

Страстное желание пост-советского народа перемен во всём, включая жизнь личностную, достигло экстремального пика в конце 80-х. Однако, относительно благополучные годочки вожделенных перемен канули в лету, оставив после себя горечь разочарований и пепел от розовых мечтаний… Болтология верхов и выход пара у низов быстренько просвистели, грянуло начало 90-х. Перемены долбанули так, что зубы на полку. В итоге с переменами к лучшему кинули народ по полной. В суровой российской реальности ой не те перемены оказались-воплотились, совсем не те. Но по началу ещё многие наивно полагали, что всё, что не делается – к лучшему…

Из последних СССР-оских потуг в плане домашней аудио аппаратуры на шальную премию Дрю купил простонародный усилитель Вега 1-го класса, к нему соответствующий «вертак» Вега 122-С с польской головкой Unitra. Позже эти последние игрушки молодости переехали в кабинет на работе, где в перерывах для релакса звучат-играют до сих пор.

Холостой друг в Энергодаре взял S70 35АС-013 с ЭМОС – в небольших комнатах с минимальной мебелировкой колонки не подгуживали, но на громкости резковатыми становились средние и высокие частоты, вероятно, проблема во встроенном усилении. Помнится, эти колонки жарким летом вечерком выставили на балкон общаги, врубив наутилусовские «Ален Делон не пьёт одеколон» на всю округу под ящик ультра свежего запорожского бутылочного пива. По приколу: для экономии душ там был совмещен с сортиром, поэтому используя толчок не по назачению, можно было не в одиночку предаваться разным нескучным занятиям.

В дискотечном зале молодёжного клуба секретного НИИ неуёмные экс-комсомольцы вделали огромные кинап-овские динамики прямо в кирпичную стену – бУхало знатно, но как то ватно. Пришлось дополнить менее замысловатыми стандартными колонками, разместив их как квадро. Огромный зеркальный вращающийся шар, цветные прожектора, стробоскопы, "ультрафиолетовые" лампы и обалденно мощный звук – всё как полагается по высшему разряду. За исключением любого алкоголя, распитие которого сами жестко запретили для всех сразу и навсегда, дабы не портить уникально сложившуюся атмосферность. В прилегающем к танц-полу баре установили импортную кофе-машину, починив списанную из директорского буфета. Регулярно поставляемое в секретный НИИ заморский кофе шёл на ура, зёрна мололись не загодя, а строго прямо в процессе, непосредственно перед вкушением бодрящего напитка. Бразильский духан арабики добивал аж до курилки, в которой девчонки радостно демонстрировали в разнообразных чулках-колготках свои коленки (и кое-что повыше), далеко не всегда попыхивая сигаретками. Курилка – лучшее место для самого искреннего общения. Тут обсуждались запретные/кулуарные, вовсе не политические темы, тут же договаривались о домашних продолжениях танцев и тайных свиданиях. В отдельно отведённом помещении курительного рая предусмотрительно работала мощная приточно-вытяжная вентиляция, поэтому вонь от вовсе не сигарно-трубочного табака не пропитывала одежду и волосы.

Ключ от свободной квартиры, предоставляемый исключительно по большой дружбе на пару часиков, котировался дороже всякой валюты. Заветный ключик даже от комнаты в коммуналке или общежитии «стреляли», затаив дыхание: неужели вот-вот сейчас произойдёт сладостно сексуальное извержение чувств. Лейтмотивом нашей дружной компании стала фраза, изречённая хозяином хаты при гордом показе только что обретённого счастья гостям новоселья: «Вот новая тахта! На ней ещё никто не трахался… Правда, в последнем я уже не уверен.»

Покорённой вершиной пальмиры порока стал трах при спрятавшемся во встроенном шкафу кладовки тайном наблюдателе. Трахаемая (в обычный рабочий обед) дама с острыми сосками и лоснящейся шёрсткой и не предполагала, что за сверх-интимным совокуплением во все дырки кто-то подглядывает. Трахальщик же от мысли потаённого вуйаризма завёлся так, что перевертел обстонавшуюся в самых немыслимых позициях, кончив два раза кряду и пойдя на третий заход, затянувшийся минут на тридцать и прерванный будильником, предусмотрительно призвавшим срочно вернуться на покинутое рабочее место. Скрючившийся в шкафу наблюдатель, затаив дыхание, боялся шевельнуться, вставший член доставал аж до носа. В итоге трахнутая «по-нормальному» вошла во вкус и вечером устроила мужу памятный (на всю жизнь) стриптиз в чулках с мастурбацией. Перевозбуждённого наблюдателя с горящими как у Раскольникова глазами из шкафа вынимали в позе эмбриона подобно известному герою из «особенностей национальной охоты» – ноги и тело жутко затекли, член тоже.

Пионерский лагерь секретного НИИ в не летние времена года функционировал в режиме заездов «мать и дитя» (немало и как «отец-дитя»), или как «дом продыха». Профком покрывал с половину стоимости путёвки, свалить компанией на выходные покувыркаться не только в сугробах культивировалось-воплощалось с завидным постоянством. Так, на широком подоконнике первого этажа в позе Данаи возлежала шутница-натурщица, а молодые люди перед окном азартно лепили из снега увеличенную в разы фигуру и, окрылённые бурной фантазией, от души добавляли в объемах определённые телесные формы. После вкусного обеда вместо тихого часа девчонки во главе с натурщицей на этом же подоконнике под музыку устроили танец с медленным самопроизвольным раздеванием. Ребятки, поскидывав промокшие шмутки в сушилку и лёжа на кроватях, переваривали пищу, визуально наслаждаясь действом. Девчонки снимали с себя вещи в произвольном сочетании: кто-то начал с рейтуз и гольф, а кто-то со свитера и того, что под ним. Видео картина сверх будораживающего оголения получалась удовлетворяющей любой вкус. Девчонки соревновались друг с другом в совершенстве прогибов тела. Затем нижнее белье последовало примеру верхнего, зазывающе крутясь на пальчиках рук и ног. У ребяток одеяла стали вздыбливаться в области причинного места. Девчонки спрыгнули с подоконника на кровати к своим половинкам и … понеслось. Слияние душ возникло совершенно спонтанно, причём без обмена партнёрами. И больше ни разу не повторилось. Звёзды так сошлись?

Last Christmas [**]

Вечером после бурного возлияния девчонки поспорили на большую коробку конфет (и к ней ещё маленькую коробочку), что пройдут абсолютно голыми по коридору холла мимо мирно отдыхающих у работающего телевизора. И прошли! Видео камер тогда еще ни у кого не было, а расслабленные телезрители восседали спиной к проходу. Вовремя обернулся только один трезвенник, счевший увидённое за мираж. Перебравшего же хмеля зачинщика от избытка эмоций повели мыть в душ в четыре руки, но в последний момент передумали. Освежить-вымыть доля выпала другу, захмелевший же неожиданно вопросил: «Ты что, …бать меня будешь?» И такого больше тоже никогда не повторилось.

В последовавшие годочки крутых перемен Дрю стало не до аудио пристрастий. Молодым семейным меломанам пришлось довольствоваться только самым необходимым, разглядывая дорогущие новинки аппаратуры в рекламных журналах, засиживаясь на унитазе. Толстенный буклет JVC, презентованный Даром, очень способствовал мягкому тюбингу и мгновенному устранению любых винно-черноплодных заторов лучше всякой касторки.

1990-й год тряхнул СССР не на шутку. А начинался обнадёживающе, если не считать январскую бучу в Литве. В Москве на месте эпохального кафе «Лира», что на Пушкинской площади, 31 января открылся первый ресторан Макдоналдс, к которому выстроилась длиннющая очередь. Ломтики порошковой картошки типа фри из красного кулёчка уплетались с утроенным аппетитом. На котлету в булочке смотрели с восторженным вожделением, как папуасы на бусы. Это ж не хухры мухры, а всемирно известный Мак! Знаменитые московские пирожковые и пельменные, являвшиеся олицетворением и мерилом русского быстро-калорийного питания, канули в лету. Под натиском миллионной армии передвижных ларьков шаурмы пострадали и чебуречные-шашлычные.

Подержанные иномарки вытеснили отечественный автопром с улиц больших городов, постепенно проникая-расползаясь по всей матушке России и меняя владельцев. Сначала поездит банково-бандитский крупняк, потом перекупит административно-номенклатурный середняк, и, наконец, с барского стола укатанный в хлам драндулет перепадёт электорату. В столицах замелькали новые, с иголочки, зарубежные авто, сверкая чистыми боками, а вальяжные владельцы пускали пыль в глаза немереными понтами. Восседали в них с очень гордым видом – ни дать ни взять, хозяева жизни.

Столица и раньше славилась особой зажиточностью, а становление капитализма притянуло-привнесло огромные финансовые потоки. Обслуживать таковые, лишь перекладывая бумажки с одной стороны стола на другую, стало желанной фишкой. Как мухи на мёд слетелись мутилы и манагеры всех мастей. Представительницы прекрасного пола мгновенно продемонстрировали завидный нюх, переведя томные взоры исключительно на мужчин, одетых более богато и ведущих себя более свободно (по сути, разнузданно). Мол, хорошие девочки склонны любить плохих ребят.

Традиционное «хочу красивого, богатого, щедрого, юморного-весёлого» мигом скатилось до «хочу богатого», раскрутить на остальное – дело техники, а на морду можно глаза и не открывать – сочтёт за оргазм.

«Это раньше птичек манило искусство,А теперь они всё чаще там, где капуста,А не рваные джинсы и пустой кошелёк …»Машина Времени

…

Зарплату в секретном НИИ снова не выдали. Причём опять без предупреждений. В кошельке пусто, в сберкассе на книжке – подавно. Поздно вечером, когда домочадцы улеглись, Дрю залез в импровизированный домашний бар и достал бутылку 0.5 литра экспортной столичной, золотисто поблескивающую латиницей на этикетке. Подкрутив для верности винтовую, без заусенцев металлическую пробку, пошёл к ресторану, надеясь толкнуть пузырь хотя бы дежурившим около него таксистам. Тщетно. На двери ресторана табличка «спецобслуживание» и ни одного такси, лишь припаркованные угрюмые иномарки. Пошатавшись наугад, вернулся безрезультатно: ходить предлагать бутылку первому встречному было неимоверно стыдно. Утром перед уходом на работу на завтрак ограничился куском поджаренного в тостере хлеба без масла. Нетронутый кусочек сливочного остался в маслёнке для жены и сына.

Чтобы прокормиться и не обременять семью лишним ртом, Дрю через профзоюз взял путёвку в профилакторий секретного НИИ. На бухло денег не было, спирт стал стратегическим продуктом, обретя статус трудно добываемого из заначек, с которыми хозяева не желали расставаться. Незнакомцев, стреляющих закурить, в тёмном углу могли прибить-оглоушить, или на свету дать в морду за сверх наглость поиметь нахаляву драгоценную сигаретку… Заезд вышел хреновым. В полу-пустом холодном "профилаке" время от времени из нор вылезают какие-то угрюмые тени замкнутых людей. У потухших телевизоров в фойе ни души. Теннисные столы огорчённо застыли в ожидании жизнеутвреждающих звуков беззаботного пин-понга. Пообщаться категорически не с кем, поэтому с пятниц Дрю не оставался ночевать, уходя с работы домой. По субботам чтобы успеть на завтрак, спешил-нёсся максимально быстрым шагом в видавшей лучшие годы курточке, продуваемой наскозь леденным ветром. Тяжёлые мысли не выходилил из промёрзшей головы. Как жить дальше? И главное, на что жить?

31 декабря, зайдя в Универсам ближе к вечеру, Дрю обнаружил только железно-колёсную клетку с маринованными зелёными помидорами в трехлитровых банках. Не было даже хлеба и перемороженной мойвы. С 1-го января вступал в силу закон о 5% налоге с продаж. Всё, что было в подсобках и на складах, загодя торгаши выкинули в продажу, где народные массы смели не глядя…

Жизнь пролетала в кошмарном сне, в котором очень хочешь проснуться, но не можешь. Перебивались буквально с хлеба на воду. Радуясь просто Солнышку, редким мгновениям интима и скромным удачам. Однажды поздно ночью по телеку показали "Идентификацию женщины"[***] Антониони. Номинированный на канскую Пальмовую ветвь фильм 1982 года не был обласкан критиками, но вреазался в память искренними поисками любви.

В начале марта случилась огромная радость – в секретном НИИ Дрю на двоих с коллегой (не удивляйтесь!) заполучили персональный компьютер. Совместная (ФРГ, Тайвань. Россия) компания ASI – первая в России по крупно серийной сборке компов из импортной комплектухи – выпустила опытную партию, которую предстояло обкатать в НИИ атомки. На весь институт выдели 12 персоналок. Получать ездили толпой (учёные – грузчики они же охранщики) на автобусе предприятия, ещё резвом ЛАЗ, на удалённый подмосковный склад. В комплект вожделенной персоналочки входило: системный блок с процессором Intel 286 и винчестером на 40 Мб, VGA монитор, ножничная русифицированная клавиатура, трёхкнопочный манипулятор мышь и в придачу принтер сторонней фирмы. Счастью не было предела!!! Распаковав симпатичные коробки, любовались растягивая сладостное удовольствие и борясь подтачивающим желанием врубить побыстрее. После инсталляции сворованной операционки MS DOS первым делом установили игру – никчёмную бродилку «Принц Персии», слямзенную у кого-то. Вся лаборатория пришла подивиться на чудо зарубежной техники. Очень нужный для работы пакет MathCad был, разумеется, украден тривиальным копированием с дискеты. Эта ASI проработала без поломок вплоть до полного морального устаревания.