Остров Покоя

К нему подошли Цзян Юань и Чжан Лэй – временно объединившись в студенческую команду, какое-то время они не знали, что сказать друг другу.

Шэнь Ко, казалось, понял, что они оба ждут от него каких-то идей, но притворился, что не понимает этого, и спросил:

– Есть покурить?

Цзян Юань и Чжан Лэй переглянулись и перевели взгляд на табличку «Курение запрещено» на стене.

– Курение здесь запрещено.

– Ну, так неинтересно.

Цзян Юань выразил сильное недовольство поведением Шэнь Ко:

– Здесь не шахматный зал, где можно делать ставки. Пожалуйста, приложи максимум усилий, чтобы выиграть этот матч.

– Я уже проиграл три атаки, так что особых надежд не питайте. Мне тяжело играть при таком давлении, – беспечно сказал Шэнь Ко.

– Может, тебе сделать ставку, чтобы поднять свой боевой дух? – усмехнулся Цзян Юань.

– В этом нет необходимости. Разве за выигрыш не объявлен приз в размере 100 000 юаней?

– Так ты действительно пришел играть на деньги.

Шэнь Ко не рассердился и пошутил:

– Учитывая текущую ситуацию, можешь поставить на мою победу.

– Откуда такая самоуверенность?

Шэнь Ко улыбнулся и сказал:

– Не волнуйся, исход сражения только начинает определяться.

Цзян Юань и Чжан Лэй так нервничали из-за этой партии в шахматы не только потому, что Шэнь Ко был их последним шансом выиграть партию. Была и другая причина. Все игроки, отобранные для участия в этом соревновании, были лучшими шахматистами университетов. Разрыв между ними и профессиональными шахматистами невелик. Они мечтают стать профессионалами, но все они уже достигли установленного возраста. Этот турнир привлек внимание шахматных кругов двух стран. Если они втроем смогут его выиграть, то пробьются в ряды профессиональных шахматистов и осуществят свою мечту.

Возможно, этот психологический груз помешал Цзян Юаню сыграть в полную силу. После того как потерпел поражение и Чжан Лэй, все мечты о том, чтобы стать профессиональными шахматистами, были возложены на Шэнь Ко.

– Если понадобится проконсультироваться по партии, обращайтесь. В ближайшие два дня нам с Цзян Юанем делать нечего, – сказал Чжан Лэй.

– Кто сказал, что мне нечего делать? – сердито ответил Цзян Юань.

– Что может быть важнее в данный момент, чем помочь Шэнь Ко выиграть игру? Ты что, забыл, для чего мы здесь? – взволнованно сказал Чжан Лэй.

На этой фразе Цзян Юань осекся, перестал спорить и тактично выразил готовность помочь в изучении контрмер.

Чжан Лэй сказал Шэнь Ко:

– Одна голова хорошо, а три – лучше.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, предоставьте эту игру мне. – Несмотря на то, что игра была приостановлена, Шэнь Ко не хотел воспользоваться всеобщим мозговом штурмом.

– Тебе действительно не нужна наша помощь? – спросил Чжан Лэй.

Шэнь Ко посмотрел на Цзян Юаня и внезапно сказал:

– Ты живешь так далеко, тебе не обязательно специально приезжать сюда, я справлюсь.

Цзян Юаню показалось, что Шэнь Ко что-то увидел в нем, и он опустил глаза, но не обнаружил ничего необычного, немного удивившись:

– Откуда ты знаешь, что я живу в пригороде?

– Об этом легко догадаться! – сказал Шэнь Ко. – Рисунок на груди футболки, которую ты носил последние два дня, сильно стерся. Это, должно быть, связано с тем, что ты обычно пользуешься общественным транспортом и часто носишь школьную сумку перед собой. На внешней стороне обуви на правой ноге заметны царапины, а на левой их нет. Это может быть вызвано тем, что обувь часто трется о перегородку из нержавеющей стали под поручнем эскалатора, когда ты поднимаешься на эскалаторе на станции метро. Позавчера, в день твоей игры, я видел, как ты взял с собой зонт. В тот день в городе не было дождя. Прогноз погоды говорил, что дождь будет только в восточных пригородах города. Со 2-й линии метро здесь, в Шахматной академии, можно пересесть на 11-ю линию метро, которая идет в Восточный пригород, так что, я полагаю, ты живешь недалеко от Восточного пригорода.

Скорость речи Шэнь Ко была такой высокой, что прошло две или три секунды после того, как он закончил говорить, прежде чем Чжан Лэй отреагировал и спросил Цзян Юаня:

– Он прав?

Цзян Юань махнул рукой и сказал Шэнь Ко:

– Ладно, примени свой интеллект в матче!

Шэнь Ко скривил уголки рта в пренебрежительной улыбке.

При взгляде на него Цзян Юань испытал странные эмоции – это было чувство, что он может доверить свою карьеру профессионального шахматиста этому человеку. Перед расставанием они обменялись номерами мобильных телефонов.

Как только Шэнь Ко включил мобильный телефон, который был выключен во время игры, на экране одно за другим появилось несколько СМС. Шэнь Ко прочел их, выражение его лица помрачнело, и он быстро убрал телефон.

– Последние два дня мой мобильник включен 24 часа в сутки. Даже если мне придется разок приехать в шахматную академию из восточного пригорода, это не так уж далеко. Просто позвони нам, если что-то понадобится, – увещевал Цзян Юань.

– Ладно, мне нужно купить пачку сигарет. – Шэнь Ко поспешно попрощался и вышел вместе со штатным журналистом, который его не узнал. Было уже больше шести часов вечера, и еще не совсем стемнело, когда Цзян Юань и Чжан Лэй вспомнили, что сегодня Праздник середины осени. После разлуки они могут поспешить домой, чтобы поужинать со своими семьями.

Шэнь Ко вошел в супермаркет, указал на полку за кассой и сказал:

– Пачку «Двойного счастья».

После того как молодая кассирша с прыщавыми щеками привычно отсканировала штрихкод, она сказала Шэнь Ко:

– Будьте добры, всего семь пятьдесят.

Шэнь Ко достал пригоршню монет и положил их на кассу. Кассирша слегка нахмурилась и начала считать.

– Не нужно считать, все точно. – Шэнь Ко тут же взял зажигалку, которую продавали на кассе. – Одолжу на минуту.

Прежде чем кассирша успела ответить, он закурил сигарету, вернул зажигалку на прежнее место и вышел из супермаркета. После прочтения сообщений выражение лица Шэнь Ко стало серьезным. Он сунул сигарету в рот, пошевелил пальцами и начал набирать ответ.

Астероид 2027 (07:01:01) Где он сейчас?

Курс на север (07:01:21) В больнице, еще не пришел в себя.

Курс на север (07:02:01) Когда ты приедешь?

Астероид 2027 (07:03:45) Постараюсь завтра.

Курс на север (07:04:04) Сукин сын, мы наконец-то встретимся.

Шэнь Ко убрал мобильный телефон, подошел к мусорному ведру и затушил недокуренную сигарету в пепельнице.

«Курс на север» – это прозвище Сян Бэя, одноклассника в начальной школе в родном городе Шэнь Ко [5] – можно сказать, его лучшего друга детства. Когда Шэнь Ко был в третьем классе, из-за болезни скончалась его бабушка. Мальчик был вынужден переехать жить к своему дяде Лю Ци, и его перевели из школы на острове Радости в Шанхай, поэтому их общение с Сян Бэем прервалось. Потом они стали переписываться, и дружба возобновилась. С тех пор как Шэнь Ко покинул остров Радости в возрасте девяти лет, у него больше не было возможности встретиться с Сян Бэем. Они общаются друг с другом только по телефону. Сян Бэй – единственный близкий человек у Шэнь Ко на острове Радости.

Только что Сян Бэй сообщил Шэнь Ко новость о том, что кто-то, выйдя в море с острова Радости, спас человека недалеко от острова Покоя. Мужчина был изможден до крайности. Что ему пришлось пережить, неизвестно, он дрейфовал на поверхности моря и бредил после спасения. По дороге в больницу сотрудники «Скорой помощи» услышали, как он произнес слова «остров Покоя».

Может, это папа?

Шэнь Ко закрыл глаза и попытался вспомнить внешность своего отца, но в голове у него было темно, как в пруду со стоячей водой. Кто помнит об острове Покоя по прошествии стольких лет? Если человек в предсмертной агонии еще помнит остров Покоя, значит, либо на нем произошло что-то, оставившее в его душе неизгладимый след, либо он житель этого острова. Не исключено, что это действительно его отец. Даже он сам не может вспомнить, как выглядел отец. Молодежь острова Радости возраста Сян Бэя не знала его отца, не говоря уже о том, что невзгоды могли сильно изменить его внешность.

Думая об этом, Шэнь Ко не мог сдержать волнения. Он решил встретиться с тем мужчиной, кем бы он ни был, и таившаяся в его сердце надежда вновь вспыхнула огнем. Пятнадцать лет, каким бы беспросветным все ни казалось, он цеплялся за эту надежду и храбро двигался вперед.

До этого все его мысли были заняты шахматной партией, но теперь перед ним стояли новые проблемы. Путь из Шанхая на остров Радости неблизкий, ни поездом, ни самолетом без пересадок туда не добраться. На дорогу туда и обратно нужно много времени и денег. Именно этих двух вещей сейчас больше всего не хватает Шэнь Ко.

Он вернулся в супермаркет, потратил все свои деньги на пакет молока и направился в сторону оживленной пешеходной Восточно-Нанкинской улицы. Он слился с многолюдной толпой, медленно двигаясь в направлении набережной Вайтань. Яркая подсветка перекрестных стальных балок моста Вайбайду перекликалась со спокойным светом памятника Народным героям на берегу реки Хуанпу. На противоположном берегу реки завораживал сверкающими огнями финансовый центр Луцзяцзуй.

Шэнь Ко обходил туристов, которые то и дело останавливались, чтобы сфотографироваться. Дорога, ведущая к дому его дяди, полна красивых пейзажей, которые ему хорошо знакомы, но сейчас у него не было времени насладиться ими.

Он спустился с моста и шел, постепенно оставляя за спиной шум и суету. Улицы опустели, было слышно даже, как насекомые бьются об уличные фонари, а угасающий ореол над землей все еще хранил горячее дыхание дневного солнца.

Постройки по обеим сторонам улицы значительно отличались по стилю. Справа, вдоль берега реки, красовались две башни отеля «Хаятт», откуда открывался вид на оба берега реки Хуанпу, граничащей с шикарной и яркой набережной Вайтань. Современная архитектура полна жизненной энергии и бесконечно стремится к будущему, как юная девушка, стоящая на ветру на берегу реки. Слева были традиционные для Шанхая кирпичные дома шикумэнь за высокими стенами, изолирующими внутренние дворики от внешнего мира. Несмотря на то что они расположены в шумном центре города, они практически закрыты.

По-китайски круг, окружающий балку, называется «обруч», например «посох с золотыми обручами» [6] или «рукав-обруч», поэтому когда в качестве дверной рамы используется камень, способ изготовления ворот с каменной балкой называется «ворота с каменным обручем» (шигумэнь), а жители Нинбо произносят это «гу» как «ку», и шанхайцы ошибочно стали называть такие постройки «шикумэнь» («ворота каменного склада»). В результате двухэтажные кирпичные дома с деревянным каркасом и стенами из серого кирпича с дверями и окнами, декорированными красным кирпичом, получили название «шикумэнь». За прошедшие годы здания сильно пострадали, а огромные затраты на ремонт и техническое обслуживание не позволяют обеспечить идеальную защиту этих архитектурных объектов. Возможно, в один прекрасный день они будут снесены и на их месте возведут современные здания, возвышающиеся до самого неба.

Свернув с улицы в глухой переулок с такими домами, Шэнь Ко остановился перед высокой деревянной дверью, выкрашенной черным лаком. На двери висела вывеска производства готовой одежды с белыми иероглифами на черном фоне – «Ателье Аньян».

Шэнь Ко энергично постучал по массивной двери, раздался приглушенный звук.

– Иду, иду! – Женский голос за дверью приближался.

Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. Годы напряженной работы сделали ее когда-то черные как смоль волосы седыми, глубокие морщины в уголках двойных век и плотно сжатые губы под высокой переносицей внушали окружающим ощущение дистанции. Она открыла дверь одной рукой, а в другой держала пару палочек для еды.

– Здравствуйте, тетушка. – Увидев женщину, Шэнь Ко выдавил из себя улыбку.

– Зачем пришел? – Жена дяди, Цянь Фэнчжи, стояла неподвижно и не собиралась впускать его.

– Дядя дома?

Цянь Фэнчжи неохотно открыла дверь и крикнула в комнату:

– Лю Ци, твой племянник пришел.

Пьяный Лю Ци с осоловевшими глазами сидел в майке за обеденным столом, поджав под себя одну ногу. На столе перед ним дымились свежеприготовленные блюда, а посередине стояла тарелка с «лунными пряниками» из Синхуалоу.

Только тогда Шэнь Ко вспомнил, что сегодня праздник Середины осени, – неудивительно, что на улицах было так оживленно. Но праздник Середины осени был несчастливым для Шэнь Ко. То, что случилось пятнадцать лет назад в этот день, изменило его жизнь.

Шэнь Ко прервал свои воспоминания и поставил молоко на стул:

– Дядя, я купил тебе молока.

– А, пришел! – Лю Ци сделал глоток пива и уставился в телевизор, где шла передача с настольными играми.

Цянь Фэнчжи убрала молоко со стула на пол, смахнула пыль со своего сиденья, прежде чем сесть, и принялась за еду.

Шэнь Ко оглядел комнату: гостиная площадью около 20 квадратных метров осталась такой же, как и раньше. Расположение мебели и электроприборов совсем не изменилось, но она выглядела старой. На верстаке для раскроя одежды были аккуратно разложены инструменты, а на свертках ткани на полке рядом скопилась пыль. Казалось, что дела идут хуже, чем раньше. Протекавшая крыша явно прохудилась еще больше. На потолке со скрипом работал вентилятор, рядом с ним образовалась большая дыра, открывающая влажный деревянный квадрат внутри, и вся крыша висела на волоске. В битком набитой гостиной стояло пианино Yamaha, его ярко-черная глянцевая поверхность не сочеталась с другой мебелью. В северной стене было деревянное окно в спальню супругов. Поскольку это была мансарда, высота потолка в спальне была низкой, в рост человека. В небольшое пространство втиснули кровать и шкаф, места для других вещей не осталось. В углу стены прислонена деревянная лестница – единственный способ попасть на чердак.

Шэнь Ко переехал с острова Покоя в Шанхай к дяде, когда ему было девять лет, и с тех пор жил на этом чердаке. Окон там не было, вентиляция плохая, кондиционер не установлен. Всякий раз, когда в Шанхае наступала середина лета, спать на чердаке было тяжело. Однажды Шэнь Ко, долго просидев за уроками под лампой, получил тепловой удар, его лоб горел, он был весь мокрый от пота. Дядя и тетя сняли его с чердака и долго обдували электрическим вентилятором, прежде чем он пришел в себя.

После поступления в университет Шэнь Ко съехал с чердака, где прожил десять лет, и начал жить самостоятельно. Хотя мансарда, где он когда-то жил, была маленькой и тесной, его дядя все еще использовал эту раковину улитки. Он сделал там ремонт, настелил пол и установил систему кондиционирования и подачи свежего воздуха, что значительно улучшило условия проживания. Теперь мансарда превратилась в спальню Лю Сымо, дочери дяди.

Шэнь Ко вытер ладони о штаны и спросил:

– А Сымо нет дома?

– Она сказала, что в школе вечеринка по случаю праздника Середины осени, на которую ее пригласили выступить на сцене, и она не вернется к ужину, – ответил Лю Ци.

Шэнь Ко подошел на шаг ближе и после долгого колебания сказал:

– Дядя, я пришел, чтобы попросить у тебя взаймы немного денег…

Цянь Фэнчжи внезапно хлопнула ладонью по столу, прервала Шэнь Ко и, вскочив, закричала на Лю Ци:

– Что ты там смотришь? Не пялься в телевизор во время еды! К тебе племянник пришел по делу, не слышишь, что ли?

Лю Ци сердито выключил телевизор, повернул голову и спросил Шэнь Ко:

– Что ты сказал?

Шэнь Ко достал листок бумаги и протянул его Лю Ци. Лю Ци взял листок и бегло просмотрел его, не понимая:

– Что это?

– Покажи мне! – Цянь Фэнчжи схватила листок и зачитала его дословно: «Правила соревнований по го между китайскими и японскими университетами…»

– Зачем ты мне это показываешь?

Шэнь Ко объяснил:

– Я хочу попросить вас одолжить 5000 юаней на срочные нужды. На этом листке правила турнира, в котором я участвую. Общий приз составляет 100 000 юаней. Если я выиграю, смогу вернуть вам деньги.

Лю Ци махнул рукой:

– Ты же знаешь, что деньгами в семье распоряжаюсь не я. Об этом меня не спрашивай.

Прожив под одной крышей десять лет, Шэнь Ко очень хорошо знал ситуацию в этой семье. Дядя Лю Ци в молодости занимался торговлей морепродуктами. Транспорт и связь в то время были развиты слабо. Оптовики хотели поставлять рыбу, выловленную на острове Радости, в другие города, нужно было кого-то нанять как промежуточное звено. Лю Ци просто воспользовался этой возможностью и стал одним из первых островитян, кто стал зарабатывать деньги на оптовой торговле. Но поскольку такая неквалифицированная работа может быть заменена в любой момент, Лю Ци был начеку. Во время поездки в Шанхай он познакомился со старым портным, который специализировался на европейских костюмах. Лю Ци был полон решимости освоить ремесло, ухватился за этот шанс и уволился с работы по перевозке морепродуктов. Он приехал в Шанхай с острова Радости. Жил один-одинешенек, работал на подхвате у старого портного. Прошло три года. Старик портной год от года слабел и постепенно начал обучать Лю Ци своему ремеслу. От кроя до закрепления на манекенах, от шитья до оверлока – Лю Ци во всем строго следовал указаниям старого портного и вскоре смог изготовить европейский костюм самостоятельно. Еще через четыре года старый портной умер от болезни. Из-за расходов на лекарства и похороны права на мастерскую старого портного пришлось уступить, и Лю Ци потерял работу.

В это трудное время дочь старого портного, то есть Цянь Фэнчжи, и Лю Ци помогали друг другу. Между ними возникли чувства. Они сошлись и решили пожениться.

Это было в 2001 году, когда Лю Ци исполнилось ровно 30 лет, а Цянь Фэнчжи – 29. Цянь Фэнчжи твердо решила выйти замуж за Лю Ци, несмотря на давление друзей и семьи. И их давление было вызвано главным образом тем, что Лю Ци был не местным. Родственники Цянь Фэнчжи в целом не слишком оптимистично относились к бракам между местными жителями и приезжими, их тревожили дискриминация по поводу прописки и культурные различия.

Они продолжали заниматься пошивом одежды на заказ в старом доме, оставленном в наследство портным. Цянь Фэнчжи отвечала за прием заказов и ведение бухгалтерии, а также выполняла кое-какую мелкую работу. Лю Ци, учившись напрямую у старого портного, сумел многое перенять, он был уникален в конструировании и пошиве европейских костюмов, и его мастерство быстро привлекло множество клиентов.

Цянь Фэнчжи всегда отвечала в семье за финансы, и ее рачительность и бережливость долгое время удерживали семью от покупки новых вещей. Доходы семьи зависели от мастерства Лю Ци в пошиве одежды. Когда усыновили Шэнь Ко, пошив одежды был делом довольно прибыльным. После рождения Лю Сымо на рынке появилось большое количество брендовой одежды, и все меньше и меньше людей искали портных, чтобы шить на заказ. Бизнес Лю Ци покатился вниз. Двое детей и жена-домохозяйка стали тяжелым бременем для этой обычной семьи.

Начиная с летних каникул после девятого класса каждое лето Шэнь Ко работал в ресторане быстрого питания, и когда он учился в старших классах, Цянь Фэнчжи не тратила на него ни копейки. С подросткового возраста он донашивал старую одежду своего дяди. Штаны были ему не по размеру, и он, бывало, падал, наступив на волочившиеся штанины, но у дяди вечно не было времени перешить их. Шэнь Ко редко обедал с ними за одним столом, Цянь Фэнчжи готовила ему отдельно. Чаще всего ему доставалась подогретая вчерашняя лапша, а свежее готовилось для Лю Сымо.

Однако Шэнь Ко не принимал это близко к сердцу. Семья его дяди приютила его, когда ему некуда было идти, и он был им за это благодарен. Он понимал, что тете приходится нелегко, но ничего не мог поделать.

Цянь Фэнчжи внимательно прочитала текст и спросила:

– Ты не сможешь получить приз в размере 100 000 юаней в одиночку, вы должны разделить его поровну на троих.

– Я отдам тебе все деньги, которые получу, – серьезно сказал Шэнь Ко.

– Тридцать тысяч? – Пьяные глаза Лю Ци вспыхнули огнем. Цянь Фэнчжи пристально посмотрела на него. Лю Ци закрыл рот и поднял кружку с пивом.

– Ты говоришь так, словно уже выиграл турнир. – Цянь Фэнчжи вернула листок, который держала в руке, Шэнь Ко, намереваясь сменить тему:

– На что тебе нужны деньги?

– Мне нужно съездить на остров Радости.

Услышав слова «остров Радости», Лю Ци вздрогнул, и пиво выплеснулось из кружки.

– Что ты собираешься там делать? – Цянь Фэнчжи выпрямилась как струна.

Шэнь Ко вкратце пересказал то, что сообщил ему Сян Бэй.

– Ты хочешь сказать, что спасенный мужчина может быть твоим отцом?

– Я пока не знаю, вот почему я хочу это подтвердить.

– Прошло уже больше десяти лет, как это мог быть твой отец?

– Так это или нет, я хочу убедиться в этом сам.

– Если ты поедешь туда, разве ты не опоздаешь к турниру?

– Я вернусь до начала шахматного матча.

Цянь Фэнчжи покачала головой.

– Шэнь Ко, ты вырос, и нам с твоим дядей все равно, чем ты хочешь заниматься, но в последнее время дела у твоего дяди идут неважно. Я действительно не могу одолжить тебе деньги, если только…

– Если только что?

– Разве твой отец не оставил тебе кусочек нефрита? Тебе в дальнюю дорогу брать его неудобно, поэтому лучше оставить его дома и позволить нам сохранить его. В этом случае я сначала оплачу обучение Сымо на следующий семестр и дам тебе деньги. Что ты думаешь насчет этой идеи?

Шэнь Ко опустил руку и нащупал в кармане что-то твердое. Его пальцы пошевелили камень, и Шэнь Ко заколебался. Это был гладкий, отполированный кусочек белого нефрита размером с большой палец, с тонкой резьбой. На нем изображен мальчик, несущий на спине листья лотоса. После многих лет ношения красная веревочка, продетая сквозь нефрит, почернела. Это подарок его матери, и Шэнь Ко носил его с самого детства. Он думал, что это просто обычный кусок нефрита, пока однажды летом в дом Лю Ци не пришел старик, чтобы сшить на заказ костюм. Шэнь Ко был в майке, и нефрит, висевший у него на груди, было хорошо видно. Когда он проходил мимо старика, тот потянул его за руку. Подержав нефрит на ладони в течение долгого времени и внимательно рассмотрев его, старик спросил Шэнь Ко, продается ли он. Он был готов предложить 100 000 юаней. Лю Ци, услышав цену, немедленно попросил Шэнь Ко продать нефрит. Но это была единственная вещь, связывающая его с отцом, и он не хотел ее продавать, сколько бы она ни стоила. Он спрятался в углу чердака, наотрез отказавшись отдавать нефрит. Лю Ци ничего не смог поделать, поэтому пожилой господин оставил свои контактные данные в надежде, что однажды Шэнь Ко передумает. Похоже, они все еще поддерживают контакты с тем стариком.

Цянь Фэнчжи, заметив нерешительность Шэнь Ко, отодвинула стул и сказала:

– Посиди пока, а я принесу тебе деньги.

Она вошла в смежную комнату. Через окно была видна пожелтевшая афиша с изображением японского певца – кумира Лю Сымо. Цянь Фэнчжи встала перед шкафом и открыла запертый на ключ выдвижной ящик. Она закрыла собой обзор, но вскоре раздался хрустящий звук пересчитываемых банкнот. Вскоре Цянь Фэнчжи вернулась с новенькой пачкой денег. Она положила деньги на стол перед Шэнь Ко, похлопала по плечу сидевшего Лю Ци и сказала:

– Я так решила. Возражать бесполезно.

Лю Ци сделал вид, что обиделся, и пробормотал:

– Пять тысяч, однако, немалая сумма. Вот бы ты и для меня расщедрилась.

– Прекрати нести чушь и пей свое пиво!

Цянь Фэнчжи повернулась к Шэнь Ко и нежно улыбнулась. Она не хотела давать Шэнь Ко слишком много времени на раздумья и напомнила:

– Каждый день на остров Радости отходит только одно судно.

Выражение лица Шэнь Ко внезапно изменилось, и он сунул руку в карман. Но вытащил он не нефрит, а мобильный телефон. Телефон звонил, и на дисплее высветилась надпись «Лао Не из шахматного зала». Шэнь Ко сделал несколько шагов к дверям, намеренно отходя подальше от своих дяди и тети, прежде чем ответить на звонок. В трубке было очень шумно, и никто не проронил ни слова. После того как Шэнь Ко несколько раз позвал «Лао Не», раздался плаксивый голос сотрудника из шахматного зала Сяо Су:

– Шэнь Ко, приходи скорее в шахматный зал, с Лао Не беда!

– В чем дело?

– Лао Не сказал, что больше не хочет жить!

– Я сейчас буду.

Как только он повесил трубку, за спиной Шэнь Ко возникла Цянь Фэнчжи и спросила:

– Так что насчет нефрита?

– Тетя, сначала мне нужно кое-что сделать.

– Эй… а как же деньги?

Шэнь Ко уставился на деньги, которые Цянь Фэнчжи держала в руке, и покачал головой:

– Я лучше сам что-нибудь придумаю.

Цянь Фэнчжи окинула его презрительным взглядом, хмыкнула, повернулась и ушла. Шэнь Ко попрощался со своими дядей и тетей, но ответом ему был лишь комментарий ведущего на шанхайском диалекте – Лю Ци снова включил телевизор.