скачать книгу бесплатно
– Не-е-е… – При мысли об очередной вакханалии Света болезненно поморщилась. – Мне вчерашнего хватило.
– Ну, смотри сама, – усмехнулась Лида и, сделав последний глоток, со стуком вернула чашку на стол. – Всё, я поехала!
Она решительно встала – откуда, спрашивается, столько энергии? – и направилась в прихожую. Света со вздохом поднялась следом за ней.
– Напиши, как с матерью поговоришь, – строго наказала ей Лида, накидывая плащ. И, подмигнув, добавила: – А насчёт вечера подумай. Времени ещё много, успеешь отойти.
– Ладно, подумаю, – с улыбкой пообещала Света, одной рукой придерживая Федота, а другой отпирая замки.
Лида между тем ловко впрыгнула в туфли и подхватила с вешалки сумочку.
– Ну всё, давай! – Она наклонилась и чмокнула подругу в щёку. – Я позвоню.
– Хорошо, – кивнула Света. – Спасибо за вечер!
Закрыв входную дверь, она вернулась в спальню, села на кровать, опустила котёнка рядом с собой и посмотрела на телефон, лежавший на столе экраном вниз. Почему ей так боязно? Она ведь ни в чём не виновата. Она не совершила ничего такого, за что ей может быть стыдно. Ей просто нужно рассказать матери всё как есть и поставить её перед фактом, что свадьбы не будет…
Помедлив ещё немного, Света всё-таки взяла телефон. 9:33. Мама, конечно же, давно не спит. Значит, пора писать. Сейчас. Вот прямо сейчас…
* * *
– Я уже в кафе, – послышался из динамика привычно сдержанный голос. – Тебе что-нибудь заказать?
– Не надо, – тяжело дыша, ответила Света. – Я через пару минут буду!..
Её мать, как всегда, была пунктуальна. А вот сама Света – тоже как всегда – опаздывала. Она не удивилась, когда ровно в 10:35, спустя мамины «пять театральных», раздался телефонный звонок. В подобных случаях мама так обычно и делала: звонила и спокойно, без ругани давала понять, что она уже ждёт.
В её голосе и теперь не было ни капли раздражения. По-видимому, она была даже заинтригована темой их предстоящей беседы. В последний раз они встречались подобным образом более полугода назад, когда Света поделилась новостью о том, что Антон сделал ей предложение. Что ж, сегодняшние известия окажутся для мамы куда менее радостными.
Света остановилась у пешеходного перехода, отделявшего её от заветной кофейни, и еле-еле дождалась, пока загорится зелёный. Потом быстро перешла улицу, почти подбежала к большой деревянной двери, потянула её – и наконец очутилась в тесноватом, но от этого казавшемся довольно уютным помещении.
Маму она увидела сразу же. Та сидела за дальним столиком и, положив подбородок на сплетённые пальцы, глядела в окно. Как и в любое другое время и в любом другом месте, она была неотразима. Лёгкий белый джемпер с высоким воротником, идеально сидящие тёмные брюки, элегантные ботильоны. Неброский, но безупречно нанесённый макияж и воздушные, словно бы напитавшиеся солнцем волосы, красиво ниспадающие на худые, изящные плечи.
Едва посмотрев на неё, Света невольно подумала о том, как выглядела она сама. Потрёпанные джинсы, не первой свежести кроссовки, великоватая футболка с надписью «Myl?ne Farmer» и кожаная куртка грубоватого рокерского фасона. Наспех сделанный на затылке хвост, небрежно накрашенные ресницы и немного пудры на лице. Девушка буквально кожей ощутила свою невзрачность: это происходило почти всегда, когда она оказывалась рядом с матерью. Ладно, не в первый раз, да и явно не в последний. И Света, сняв с плеча рюкзак, направилась к столику.
– Привет, – робко поздоровалась она и мельком глянула на стоявшую перед мамой чашку кофе. Чашка была наполовину пуста.
– Здравствуй, – повернув голову, отозвалась Виктория Юрьевна. – Как твои дела?
– Ну… – замялась Света, – в целом неплохо.
Она уселась напротив матери и, стараясь не встретиться с ней глазами, принялась высматривать официанта.
– Я уже заказала тебе латте с обезжиренным молоком и корицей, – невозмутимо сообщила ей Виктория Юрьевна.
– А, да? – растерянно пробормотала Света. – Спасибо…
Вообще-то она хотела моккачино с сахаром. Но это ничего, ей не привыкать.
– Ну как? – Виктория Юрьевна сложила перед собой руки и подалась вперёд. – Готова к пробному образу?
Должно быть, она надеялась, что после того, как над её дочкой основательно потрудятся в одном из лучших салонов красоты в городе, та начнёт по-другому относиться к своей внешности…
Света вздохнула. Увиливать смысла не было, как не было и пути назад.
– Пробный образ я отменила. Свадьбы не будет. Антон мне изменил, – выдавив из себя эти слова, она умолкла и потупилась.
– Ваш латте! – жизнерадостно прощебетала точно бы из ниоткуда появившаяся молоденькая официантка и поставила перед Светой высокий стакан. А когда она упорхнула обратно в сторону барной стойки, Виктория Юрьевна наклонилась ещё ближе и негромко спросила:
– Светлана… ты в этом уверена?
Учитывая, как всё было, вопрос прозвучал несколько даже забавно, и Света, усмехнувшись, пояснила:
– Да, я уверена. Я видела его вчера с какой-то… в машине. Они… они занимались сексом.
Довольно долго мать и дочь сидели, не произнося ни слова. Были слышны голоса других посетителей кофейни, звон чашек, гудение кофемашины и шипение горячего пара. Пытаясь чем-то себя занять, Света взяла длинную ложку и начала помешивать посыпанную корицей молочную пенку.
Вот, собственно, и всё. Мерзковато, конечно, но в целом не так уж и страшно. Да и мама молчит. А что тут, с другой стороны, скажешь?
Виктория Юрьевна тем временем пристально смотрела на дочь, и в её взгляде, обычно цепком и пронзительном, отчётливо угадывались сострадание и тревога. Однако было заметно, что Светино спокойное безразличие ставило её в тупик, и она, помедлив, осторожно проговорила:
– Мне кажется, или ты не очень из-за этого расстроена? Со мной тебе не обязательно сдерживаться.
Девушка удивлённо подняла глаза. Подобной чуткости со стороны матери она почему-то не ожидала.
– Да мне и вправду как-то всё равно, – смущённо сказала она.
– Почему?
– Потому что… Потому что у нас всё было как-то скучно, нудно… Как-то неправильно, в общем.
Некоторое время Виктория Юрьевна молчала, нервно постукивая длинным ногтем по матовой поверхности стола.
– Как ты думаешь, что такого должен осознать человек, чтобы перестать быть ребёнком и повзрослеть? – спросила она после очередного глотка кофе.
Света положила ложку обратно на блюдце, откинулась на спинку дивана и, сложив руки на груди, уставилась в окно.
«Ну вот, – обречённо подумала она. – Началось…»
Всё верно: каждая последующая порция «жизненной мудрости» обычно предварялась каким-нибудь гаденьким риторическим вопросом. Ответить на который правильно было невозможно, а не ответить вовсе – это вроде как признать свою бестолковость и неопытность, тем самым подтверждая правомерность последующего монолога.
– Да, однозначного ответа тут, наверное, нет, – слегка пожала плечами Виктория Юрьевна. – Но лично я считаю, что человек достигает настоящей зрелости тогда, когда начинает рассматривать себя и свои поступки как главную причину того, что происходит в его жизни…
Каждый раз во время подобных бесед Света чувствовала себя как помоями облитая. Хотя в такие моменты никогда не было ни оскорблений, ни криков, ни даже повышенного тона.
– …Я знаю, насколько сложно принять эту мысль большинству людей. Но именно способность брать ответственность за свои поступки и является залогом успеха в чём бы то ни было. Тогда как неудачники вечно скулят и оправдывают свои поражения целой кучей якобы не зависящих от них обстоятельств.
Повисла ещё одна долгая пауза. Света так и не смотрела в мамину сторону, бездумно провожая глазами проезжавшие мимо кафе автомобили.
– Я это всё к тому, – снова заговорила Виктория Юрьевна, – что ваши отношения стали такими, какими они стали, не просто так, а по определённой причине. Например, по причине того, что ты не особо-то ими и дорожила. И не слишком старалась сделать их лучше. Взять хотя бы то, как ты следишь – а, точнее, не следишь – за своим внешним видом: за своей фигурой, своими волосами, своим гардеробом. Да и вечерние часы с выходными ты наверняка посвящала не Антону, а компьютеру, книгам, общению с подругами…
Тут уж Света не вытерпела и сердито покосилась на мать. Которая, несмотря на ровный, твёрдо звучащий голос, выглядела грустной, даже подавленной.
– Пойми, Светлана, я Антона нисколько не выгораживаю, – продолжала она. – И я не собираюсь уговаривать тебя его простить. Я лишь хочу сказать, что к такому печальному финалу привели в том числе и твои поступки. А этим своим «мне всё равно» ты, вероятно, пытаешься оградить себя от разочарования. Мало какая женщина захочет признаться себе в том, что из-за собственной лени и легкомысленности она упустила такой замечательный шанс.
Это стало последней каплей: лицо Светы вспыхнуло, челюсти непроизвольно сжались… А Виктория Юрьевна, заметив, как похолодел и обострился взгляд дочери, вдруг судорожно вздохнула, но затем решительно произнесла:
– Я говорю всё это не для того, чтобы позлорадствовать или сделать тебе больно. Прошлого уже не вернёшь, но ведь рано или поздно у тебя будут новые отношения. И я не хочу, чтобы они закончились так же, как эти. Ты можешь сколько угодно дуться на меня за то, что я лезу не в своё дело. Или веду себя бестактно в такой деликатной ситуации. Это твоё право. Но главное, когда ты остынешь, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала. Согласись, будет очень неприятно опять наступить на те же грабли.
Света пристыженно опустила глаза. Так или иначе, мама желала ей добра, и девушке стало неловко за охвативший её приступ обидного гнева. Она уже собиралась объяснить маме – спокойно, без эмоций, – что всё совсем не так, как та себе представляет… Но передумала. И не потому, что смутилась или испугалась. Просто теперь всё случившееся и вправду показалось ей не таким простым и очевидным, как, скажем, вчера вечером или сегодня утром. И как бы её ни раздражали подобные нотации, на сей раз в маминых словах действительно было что-то, что требовало тщательного обдумывания.
– О свадьбе не переживай, я всё улажу, – голос Виктории Юрьевны вновь стал сухим и строгим. – И насчёт твоего отпуска: ты будешь его брать? Может, хочешь слетать куда-нибудь – одна или с кем-то из девочек?
– Нет, – мотнула головой Света, подумав о Федоте. – Я не хочу в отпуск. Лучше буду ходить на работу.
– Хорошо, я переговорю с кадрами, – кивнула Виктория Юрьевна. – Ну а теперь мне пора. Нужно очень многое сделать. Если что-то будет нужно – звони.
Она поднялась с дивана, взяла с вешалки плащ, сумочку и, проведя ладонью по плечу дочери, направилась к кассе.
Света на неё не оглянулась. Она ещё какое-то время неподвижно смотрела в окно, потом встала, взяла рюкзак и зашагала к выходу. Свой кофе она так и не выпила.
* * *
Над уже успевшим расшуметься городом стоял очередной изумительный сентябрьский день – ясный, солнечный, тёплый. Поэтому, возвращаясь домой, Света особо не спешила. Надев солнцезащитные очки и опустив голову, она медленно брела по Муравьёва-Амурского, сосредоточенно разглядывая брусчатку у себя под ногами.
Полная неразбериха, творившаяся в её голове после разговора с мамой, исчезать сама собой явно не собиралась. А разум зачем-то настойчиво требовал, чтобы Света срочно, сию же минуту, разложила по полочкам гложущие её мысли. Но как она ни старалась, ничего путного из этого не выходило. Возможно, ей мешали до сих пор ворочавшиеся в ней возмущение, стыд, чувство вины и одновременно – нежелание считать себя виноватой. А возможно… возможно, дело было в том, что мама, как всегда, была права. Просто она, Света, упрямо отказывалась это признавать.
Может, всё и впрямь сложилось так, как сложилось, именно из-за неё? Может, воспринимай она чуть серьёзнее и себя как женщину, и их с Антоном отношения – то эти самые отношения были бы совсем другими? И не завершились бы таким вот скверным образом. К тому же мама верно подметила, что со временем у Светы появится кто-нибудь другой. Пока думать об этом как-то не хотелось, но что, если подобная история и в самом деле повторится снова? Что если Света точно так же разочарует и своего нового молодого человека?
Всё это было очень похоже на правду. И тем не менее было что-то, что никак не позволяло молодой девушке согласиться с этими рассуждениями, какими бы логичными и складными они ни казались. Была какая-то мысль, какая-то, скорее всего, до невероятности простая – и вместе с тем, как назло, решительно неуловимая. Она крутилась где-то совсем рядом, у самой поверхности сознания, однако Свете так и не удавалось за неё ухватиться.
Ну и ладно. Не получается сейчас – значит, получится позже, на свежую голову. А пока она ещё немного погуляет, проветрится – и вернётся домой. К Федоту.
Она живо представила, как входит в квартиру и с порога подхватывает на руки встречающего её котёнка. Как гуляет с ним по квартире, чувствуя мягкое прикосновение его шёрстки и ощущая приятное дрожание его размеренного мурлыкания. Как играет с ним, бросая мышку или заставляя его бегать за удочкой…
Света обнаружила, что неожиданно для самой себя расплывается в широкой улыбке. А ведь раньше она никогда не улыбалась мыслям о, например, скором возвращении Антона из длительной командировки. Смешно сказать, но даже за эти полчаса она успела соскучиться по Федоту больше, чем когда-то по своему мужчине после двухнедельной разлуки.
И тут Света поняла – с некоторым для себя удивлением, – что она всё-таки нашла ответ на мучивший её вопрос. Да, мама была, несомненно, права насчёт того, что у всего есть причина и есть следствие. Вот только то, что Света не слишком ценила их с Антоном отношения – это вовсе не причина их разрыва. Это следствие того, что эти отношения с самого начала были совершенно пустыми и безжизненными.
Они с Антоном не были друг другу близкими людьми. Не были родственными душами. И никогда по-настоящему не хотели быть вместе. Просто так случилось. По большому счёту – помимо их собственной воли. Хотя для Светы это действительно была великолепная возможность крепко-накрепко привязать к себе такого завидного холостяка, став для него безупречной пассией. Многие девушки ведь именно так и поступают: делают из себя идеальную куклу, с тем чтобы охмурить, а затем удержать какого-нибудь успешного, денежного мужика.
Однако хоть мир, очевидно, и становился всё циничнее и бездушнее, Света так не смогла. Да и не очень хотела. И вряд ли захочет в будущем. Ей, как выяснилось, было не плевать на то, что она чувствовала, – или, напротив, не чувствовала. И что касается этого самого будущего, то её матери не о чем переживать: Света больше ни за что не совершит такую же ошибку. Она и близко не подпустит к своему сердцу мужчину, который… который будет значить для неё меньше, чем тот же Федот.
Что же до Антона, то его винить особо не в чем. Ну если только в том, что он сам не отважился порвать с ней ещё давным-давно. Не исключено, конечно, что он боялся выставить себя подлым негодяем в глазах других – той же Светы, её матери, своих родителей. Но в этом смысле, раз уж на то пошло, Света была ничуть не лучше. Она точно так же плыла по течению, страшась самой мысли о том, чтобы что-то изменить.
Поэтому, вернувшись домой, она напишет Антону, чтобы тот зашёл за вещами. Не будет ни скандала, ни обвинений, ни косых взглядов. Они просто спокойно поговорят, а затем мирно разойдутся. И Света искренне пожелает ему счастья с его новой подругой…
Девушка даже остановилась посреди улицы, поражённая непривычной зрелостью своих размышлений. В чём бы ни пыталась убедить её мама – намного более умудрённая жизнью женщина, – Света пришла к совсем иным выводам. И в правильности этих выводов она нисколько не сомневалась.
«Неужели я наконец взрослею?» – промелькнуло у неё в голове.
Она улыбнулась и лёгкой, почти танцующей походкой зашагала дальше.
Глава 5. Невысокая плата
– Привет! – с улыбкой поздоровался Антон, когда Света открыла дверь.
Гладко выбритый и волосок к волоску причёсанный, он был одет в красивый деловой костюм (купил новый?) и в свежую, идеально отглаженную рубашку. Но это ладно. Самое нелепое было то, что в руках он держал огромную охапку роз и бутылку Mo?t.
– Привет… – растерянно нахмурилась Света, отступая назад. – Проходи.
Кажется, её бывший жених несколько своеобразно истолковал их договорённость «побеседовать как взрослые люди». Она-то посчитала, что он не писал, не звонил и не пытался заявиться на квартиру, поскольку понял, что это был действительно конец. А может, даже обрадовался этому, придя к тем же нехитрым умозаключениям, что и сама Света…
Но нет. Судя по тому, что Антон вырядился как на первое свидание и притащил цветы с шампанским, он шёл сюда явно не для того, чтобы просто попрощаться. И свою почти уже было законную супругу, внезапно заимевшую неудобную привычку слоняться по всяким непонятным дворам, он всё это время не трогал вовсе не потому, что так быстро смирился с их расставанием. Скорее, он просто хотел дать ей малость остыть. А ещё, наверное, тщательно готовился к этой встрече, справедливо полагая, что это будет его последняя возможность что-то изменить.
Перешагнув через порог, Антон поставил бутылку на трюмо, а розы протянул Свете:
– Вот, держи.
– Это лишнее… – сконфуженно пробормотала девушка.
Она обратила внимание, что от Антона, хоть сейчас и было всего два часа дня, весьма откровенно попахивало алкоголем. Видимо, он решил немного принять для храбрости перед не самым простым, как ему представлялось, объяснением.
Света всё же взяла цветы, прошла на кухню и положила их на стол. Это был самый большой букет, который ей когда-либо дарили, но должного впечатления на неё это, понятно, не произвело.
– Пойдём в зал, – ровным голосом сказала она, направляясь в гостиную.
– Пойдём! – с готовностью кивнул Антон. Он уже наклонился, чтобы расшнуровать свои до блеска начищенные туфли, но, вспомнив о чём-то, торопливо произнёс: – Погоди…
– Да?
– Может, возьмём фужеры? – предложил молодой мужчина, приподняв пузатую бутылку.
– Не стоит, – ответила Света и пошла дальше.
– Как скажешь, – разочарованно отозвался Антон, и девушка услышала, как Mo?t с глухим стуком вернулся на прежнее место.
– Мя-я-я-у! – донеслось из-за закрытой двери в спальню.
Во избежание сутолоки в прихожей, да и чтобы не отвлекаться во время предстоящей беседы, Света решила ненадолго запереть Федота одного. Она, само собой, пристроила у стены за кроватью и лоток, и миску с водой, а чтобы малыш не скучал – принесла его игрушки. Тем не менее котёнок был категорически против этой вынужденной разлуки с хозяйкой и время от времени жалобно мяукал.
«Прости, маленький! – мысленно обратилась к нему Света. – Потерпи чуточку…»
Она вошла в гостиную и устроилась на небольшом диване у окна. Антон же, вероятно, желая быть к ней поближе, решил обосноваться не в кресле, а на втором диване, стоящем вдоль стены. Сняв пиджак, он присел, поставил локти на колени и подался вперёд, всем своим видом изображая внимание и сосредоточенность. А Света вдруг подумала о том, что этот человек хоть и прожил с ней здесь почти целый год, теперь был для неё всего лишь гостем. Причём не особенно желанным.
Вообще-то она собиралась начать разговор первой, но, задумавшись, не сразу нашлась что сказать. Зато вот Антон не растерялся и тотчас же взял быка за рога.
– Света, – твёрдо проговорил он, – перед тем, как ты примешь окончательное решение, я хочу, чтобы ты меня выслушала. Я совершил ошибку. Я поступил низко, и я осознаю, насколько сильно я тебя обидел. Я не хочу оправдываться. Я виноват, я очень виноват перед тобой. Ты ничем этого не заслужила…
