скачать книгу бесплатно
Ловцы душ на «Обероне»
Сергей Юрьевич Валов
Космопехотинцы бывшими не бывают! Как ни крути, но прошлое не отпускает и не дает расслабиться. Да и мирная и жизнь на "гражданке" постепенно приедается и начинает раздражать. Поэтому они снова рвутся в бой и хотят испытать себя в стоящем деле. Министерство Обороны помнит о них и предлагает выгодный, хорошо оплачиваемый контракт.Однако они, совершенно не догадываются, какими последствиями он для них аукнется! И какую цену придется заплатить капитану Ярославцеву за спасение отряда…Содержит нецензурную брань.
Глава I. Тряхнем стариной…
На войне не бывает «плохих» и «хороших».
На войне есть победители и побежденные.
От автора.
Большой, смолистый факел, проворно выхваченный Фабио из жаровни, нетерпеливо потрескивал и, словно палочка бенгальского огня, разбрасывал по сторонам огромные оранжевые искры. Он был настолько тяжелым, что палач с трудом мог орудовать им с помощью двух рук.
– Ну, держись, братан! Посмотрим, насколько тебя сегодня хватит? – задиристо выкрикнул Инквизитор и поднес огонь к пяткам Константина.
Первая волна боли заставила выгнуться дугой, но он стиснул зубы и смолчал.
«Наораться всласть еще успею», – отрешенно подумал Ярославцев, а пламя уже цепко схватило его за ноги и жадно поползло вверх, радостно пожирая вздувавшуюся пузырями кожу.
– Гори, гори ясно, чтобы не погасло! – исступленно завопил его мучитель и запрыгал, приплясывая от нетерпения, словно малый ребенок.
Жгучая боль, нарастая подобно сорвавшейся со склона лавине, становилась настолько невыносимой, что неотвратимо поглощало остатки сознания…
Когда огонь подобрался к горлу, капитан наконец-то не выдержал и сорвался на крик, корчась в предсмертных судорогах.
Но Фабио был искусным Инквизитором и, не дав ему возможности распрощаться с обугленным телом, обдал студеною водицей, которую заранее щедро напитал заживляющими эликсирами.
– Охладись чуток, братишка. Рановато тебе еще на тот свет отправляться.
Пленник, часто задышал, при этом громко всхлипывая. Боль немного приглушенная купанием вновь набирала силу, не смотря на то, что истерзанная плоть, как по волшебству, покрывшись мелкими рубцами, а кое-где даже отторгнув обугленную корку, начала подживать буквально на глазах.
Палач вальяжно приблизился почти вплотную, оценивающе склонил голову на бок и, критично осмотрев результаты своего «титанического» труда, с неизменным брюзжанием, решил-таки продолжить выполнение порядком опостылевших обязанностей.
Как всегда он был чем-то недоволен, чуточку взбешен и в меру нетороплив.
У Ярославцева уже давно сложилось свое, собственное, мнение относительно характера и наклонностей этой насквозь провонявшей копотью персоны. Даже сейчас было видно, что наш уважаемый Инквизитор, не испытывает особого удовольствия от пытки.
Хотя удивляться было нечему? Этот позор рода человеческого, без преувеличения представлял собой высочайшую степень лени, трусости и зависти и, как следствие, не привык лишний раз перетруждать свое изуродованное, горбатое тело.
К тому же Костя достоверно знал, что в прошлом он ни один десяток лет тупо болтался под потолком в кандалах и, корчась от боли, визгливо умолял своих мучителей о снисхождении.
Однако в один прекрасный день, ему каким-то образом все же удалось возвыситься над Проклятыми, и занять должность подвального Инквизитора.
– Отдохни немного землячок, отдохни, – неожиданно умерил свою прыть палач, – я еще успею тебя, как следует уделать.
Костя в тот же миг расслабился и отрешенно обвис, выравнивая дыхание и собирая волю в кулак.
Кандалы, с помощью которых его каждый раз подвешивали к прокопченному потолку, жалобно звякнули, и до крови впились в запястья. Но эта боль не шла, ни в какое сравнение с тем, что ожидало его впереди…
Здесь, в Преисподней, он впервые полностью утратил чувство времени и, балансируя на грани жизни и смерти, под изощренными пытками этого мелкорослого и жилистого садиста, только чудом не превратился в обезумевшее от нескончаемой боли животное.
Конечно же, прежняя закалка, да полученные, за годы службы в Космической пехоте, профессиональные навыки, позволяли ему хотя бы частично контролировать ее, но сохранить так долго человеческое достоинство и ясность ума без дополнительной мотивации было необычайно сложно. И когда становилось совсем невмоготу Ярославцеву, как ни странно, приходила на выручку… НЕНАВИСТЬ! Именно в ее бездонных колодцах он с благодарностью черпал новые силы для дальнейшей борьбы, и раздувал угасавшую искру надежды.
И поэтому, стоило лишь палачу взять в руки пыточный инструмент, как ранее неведомое, сладкое предвкушение мести, мгновенно овладевало сознанием капитана и, перерастая в нечто большее, не давала сломить его, до предела, истерзанную волю.
И сколько бы ни изощрялся Фабио, но пока ему так и не удалось вырвать из уст своего пленника мольбу о пощаде. Костя, наперекор здравому смыслу, каждый раз умирал гордо, с вызывающим уважение презрением.
А палача это просто бесило! Ведь благодаря его упрямству он ежедневно подвергался жестоким насмешкам и грубым подколкам со стороны, трудившейся с ним бок обок, пыточной братии.
Инквизиторы очень часто кучкавались вокруг горбуна и, заключая между собой «пари на клиента», своими обидными замечаниями и советами, не раз доводили его до истерического исступления.
Сказать по совести, такое положение дел совершенно не радовало недотепу – палача и, в глубине души он убежденно считал, что в этот раз ему крупно не повезло.
Толи дело у соседа справа!
Тоже, между прочим, не очень-то ревностного и искусного мастера…
Вот на его столе, каждый божий день в истерике билась соблазнительная брюнетка.
Которую он, под одобрительный гогот остальных Инквизиторов, сперва, изощренно насиловал и только, потом дорывался до ее красивого тела огнем и раскаленным железом.
А Фабио оставалось лишь завидовать, злиться, и довольствоваться меньшим. Именно поэтому он очень быстро входил в раж и доводил своего подопечного до смерти уже к полудню, за что потом получал по первое число от Главного подвального смотрителя.
Однако сегодня этот не отягощенный интеллектом недомерок почему-то решил сыграть совершенно по другим правилам. Какая блажь сегодня втемяшилось в его шишковатую лысую голову, так и осталось тайной за семью печатями. Ведь Инквизиторы никогда не давали своим жертвам передышки. Это считалось у них правилом дурного тона, а если даже и практиковалось, то только в исключительных случаях.
Они без устали терзали пленников, всеми силами стараясь, внести в сей рутинный процесс как можно большую толику изобретательности и творчества.
Таланты… Без всякого преувеличения таланты и мастера своего дела, эти люди в совершенстве знали каждое нервное окончание, каждый суставчик и могли, без особого труда, исполнить на человеческом теле целую болевую симфонию.
Сказать по правде Костя даже растерялся когда его мучитель, на несколько минут, вдруг решил воздержаться от истязаний. Он прекрасно понимал, что Фабио не станет долго корчить из себя добряка, и очень скоро, дикая волна боли вновь затмит его разум, вытеснит сознание и превратит в стонущее, медленно умирающее животное…
И хотя наш прославленный капитан и пользовался некоторой степенью уважения среди большинства Инквизиторов, не о каком снисхождении с их стороны не могло быть и речи.
Свой гордый и непреклонный нрав, он успел продемонстрировать, как только оказался в стенах этого пыточного заведения.
Причем Ярославцев заставил своих палачей не только поволноваться, но еще и пережить несколько унизительных минут.
Стоило ему лишь переступить порог своего подвала, как Инквизиторы, потирая от удовольствия руки, тут же решили всем скопом организовать гордому капитану «дружескую прописку», которую устраивали каждый раз по прибытию «молодняка».
Пока один из них бегал за Главным смотрителем, остальные успевали вдосталь поиздеваться над запуганными до полусмерти пленниками, покуда тех, при помощи обычной жеребьевки, не распределяли по пыточным столам.
Но закованный в цепи офицер не замедлил лишить их этого удовольствия.
Каким-то непонятным образом он мгновенно освободился от кандалов и умудрился не только разметать своих обидчиков, но и посворачивать особо ретивым их потные, бычьи шеи.
Узрев такой расклад уцелевшие, в панике, забились по углам и стали очень убедительно умалять его о пощаде…
Однако Ярославцев даже не успел вооружиться валявшимся повсюду пыточным инвентарем. В помещение тут же ворвалась охрана и, совершенно не напрягаясь, набросила на него мелкую стальную сеть, а затем замесила бунтаря шипастыми палицами.
Придя в сознание, он оказался надежно прикованным к столу, и был, незамедлительно подвергнут таким изощренным истязаниям, что спустя полчаса скончался от чудовищного болевого шока.
Озверевшие Инквизиторы, памятуя о пережитом унижении, набросились на него со всех сторон и, мстя за собственный страх, фактически разорвали на части.
К его величайшему сожалению пребывание в объятиях смерти длилось всего мгновение. Сначала он, как и положено, провалился в непроглядную и желанную темноту, но уже в следующую секунду с удивлением узрел себя распластанным на пыточном столе.
И все бы ничего, однако, эта процедура стала повторяться с неизбежным постоянством. Не успевая иной раз даже осознать долгожданное наступление вечности, Костя был вынужден открывать глаза и начинать свои мучения заново.
– Ба-ба-ба! Знакомые все лица, – каждый раз верещал Фабио и, с тупым остервенением, приступал к очередной экзекуции.
Вскоре он настолько сильно привязался к своему подопечному, что охотно раскрыл ему секрет этих бесконечных возвращений из кратковременных путешествий по миру теней.
Если верить палачу, то воскрешение пленников осуществлялось в этом мире достаточно примитивным способом.
Каждого, кто попадал в Преисподнюю, подвергали многократному клонированию чтобы, по окончанию пытки, когда клиент уже гарантированно простился с жизнью, перезагрузить его пойманное, с помощью специальной ловушки, сознание, в целехонькое, наисвежайщее, тело. Причем, не смотря на большую частоту повторений, облик узника после этих бесконечных процедур оставался без каких либо видимых изменений.
Что ни говори, а технология непрерывного воспроизводства физических оболочек была отработана здесь до полного совершенства!
Сегодня же весь, обкатанный месяцами, процесс, благодаря необъяснимому бзику Фабио, пошел немного наперекосяк.
И Костя, как бывший командир оперативного ранга, не стал тратить драгоценное время на дальнейшие охи и стенания, а занялся тем, что начал анализировать обстановку, в надежде отыскать за отпущенное время хоть какое-то решение.
Тем более что Инквизитор, сам того не подозревая, великодушно подарил ему эту возможность.
И Ярославцев не замедлил воспользоваться ей…
Со скоростью космического лайнера он прокручивал в уме все варианты своего дальнейшего поведения, пытаясь отыскать ответ на один единственный вопрос: «Какой поступок может кардинально повлиять на мою судьбу и, в последствии, освободить от незавидной участи Проклятого?».
Располагая скудными обрывками информации о том месте, где он теперь был вынужден коптить задымленный потолок и, сопоставляя ее с царящими в Подземелье порядками, Костя старался связать их воедино и хоть как-то объяснить логику поведения своих мучителей.
Беглый анализ и накопленный опыт подсказывал, что он не просто так, и не ради развлечения какой-то кучки подонков мучается здесь в компании таких же бедолаг. А еще капитан успел заметить, что среди Инквизиторов существует строгая иерархия, и некое подобие общих правил, за нарушение которых они могут быть подвергнуты очень жестокому наказанию.
Костя уже на собственной шкуре успел убедиться в эффективности местной системы безопасности, и прекрасно понимал, что вырваться отсюда, привычным для него способом, основанным на профессиональных навыках, было невозможно. Любая такая попытка немедленно пресекалась бдительной охраной. Однако перед ним постоянно маячил пример, в лице уже знакомого нам Фабио. Которому удалось поменять окровавленные кандалы Проклятого на пыточный факел инквизитора. Оставалось только уточнить: каким образом тот сумел добиться этой Привилегии.
Но пока, ни одна путная мысль не лезла в его отупевшую от боли голову. А переполненное мучениями существование, неумолимо обретало реальные очертания замкнутого круга, оставляя ему только зыбкую надежду на привыкание.
Единственное, чего он мог реально добиться в этом плачевном положении, так это постараться до максимума увеличить временной отрезок от своей гибели и до воскрешения. И все! Больше никаких перспектив ему пока что не светило.
Вскоре Фабио действительно надоело бездельничать и он, вооружившись небольшими, острыми щипцами, начал деловито отсекать Константину пальцы…
Быстро управившись с этим делом, палач, теперь уже не спеша, отнял большой пилой обе ступни, предусмотрительно прижигая обрубки раскаленным куском железа, чтобы пленник не скончался раньше времени от потери крови, и начал готовить к работе дробильные молоточки.
Первое время Костя при любой возможности пробовал связаться с Зеей, но каждый раз его отчаянные попытки неизменно оканчивались неудачей.
Сначала он думал, что государыня Ней отправила к планете экспедиционный корпус и мощью оружия уничтожила его Госпожу вместе с уцелевшими Ангелами. Однако очень скоро Главный подвальный смотритель, отвечающий за общий порядок в Подземелье, во время утреннего обхода, как бы, невзначай, коротко поведал ему печальную историю этого, наполненного болью, Мира. С его слов Ярославцев понял, что является вечным узником большой подземной тюрьмы, расположенной в недрах одной из планет, находящейся в непосредственной близи от гигантской, даже по космическим меркам, черной дыры. Отсюда даже свет не мог вырваться обратно, не то, что его страстные призывы о помощи. От него же Костя уточнил и свой общественный статус. Проклятые, к его величайшему удивлению, были далеко не самыми несчастными обитателями Преисподней, а находились примерно где-то посредине ее сословной пирамиды. А вот каким испытаниям подвергались более согрешившие Души, оставалось только догадываться…
– Здесь каждый выполняет свое предназначение, и вносит посильный вклад в наше общее дело! – проникновенно и с пафосом закончил свой краткий монолог Главный смотритель.
Ярославцев хотел, было возразить, что ни подписывался на такие нечеловеческие мучения, но не смог, ибо в тот момент уже около часа болтался под потолком совершенно без кожи.
В тот день боль, как ни странно отступила, и тело уже ничего не чувствовало, однако ему невыносимо хотелось пить, и он понимал, что медленно умирает от потери крови. А Фабио, словно бы в насмешку, сидел на стульчике рядом, и дул подряд уже вторую кружку пива.
– Ну, как самочувствие ветеран?
– Твоими молитвами, – промычал в ответ Ярославцев сквозь сжатые зубы.
– Молодцом! Ей, ей, сегодня ты держишься на удивление молодцом. – Радостно верещал горбун, выламывая ему суставы.
Сочленения сухо трещали и, разрывая подрумяненные огнем мышцы, выскальзывали наружу.
Но палач решил не ограничиваться только переломами и, приковав с помощью двух Инквизиторов пленника к железному столу, начал дробить увесистой кувалдой каждую косточку в отдельности, превращая плоть в сплющенную отбивную.
Он всегда держал нос по ветру и, как только замечал, что клиент худо или бедно, но все, же начинает привыкать к пытке, то тут, же придумывал, что, ни будь новенькое.
Голубоватая дымка на горизонте океана нарушилась легким мазком показавшихся облаков.
«А ведь будет шторм», – подумал Ярославцев и, омыв в пенистой воде перепачканные песком ступни, забросил ноги в открытый, прогулочный флай, намереваясь, за оставшееся время, немного прошвырнуться вдоль побережья.
Летательный аппарат медленно заскользил по пенной кромке прибоя, вспугивая редких чаек. Теплый, в меру влажный бриз, бросившись за капитаном вдогонку, попытался, обогнуть его и ласково поцеловать в лицо.
Костя любил эти утренние минуты и очень ценил их равномерное, неторопливое течение. В столь короткие, и так желанные мгновения, он как бы растворялся в окружавшей его природе и чувствовал себя маленьким пилигримом, открывающим новую, еще никому неизвестную, страну.
Ярославцев совершал облет побережья ежедневно. После длительной пробежки по горам, и умеренного купания, он неизменно отправлялся на поиски артефактов, которые океан мог выбросить на берег во время прилива или шторма.
Если удача улыбалась ему, и находка была интересной, он забирал ее в свой маленький домашний музей.
Изредка в его руки, помимо диковинных раковин и причудливых обломков кораллов, попадали предметы, оставшиеся от предыдущей цивилизации, которую Зея когда-то в гневе стерла в порошок за непослушание.
Они всегда вызывали у Константина двоякое чувство: сожаления и, в тоже время гордости, за тот народ, к которому он по праву принадлежал.
Однако Планета – Призрак не желала больше обсуждать с ним эту тему. Она была для нее закрытой раз и навсегда, и Ярославцеву оставалось только строить предположения о том, каких высот достигли его соплеменники, прежде чем хозяйка показала им свой крутой нрав.
И именно поэтому в своих робких исследованиях он был вынужден, довольствовался теми крохами, которые, волей случая, попадали в его руки. Изучая их, наш упорный первооткрыватель, пытаться хоть как то обозначить свою позицию по данному вопросу. Пока это получалось с трудом. Но он не унывал, ведь впереди у ушедшего в отставку капитана была долгая и счастливая жизнь в мире, который он: «Создал и обустроил по собственному усмотрению!».
Наивный, ведь он так до сих пор и не понял, что является невольным хранителем не только величайших знаний и многовекового опыта своего народа, но и его генетической усталости. Мощнейшей бомбы замедленного действия способной рвануть в самый неподходящий момент. К сожалению, а может быть и к радости, но пока это великое и грозное наследие продолжало мирно дремать в его подсознании, ни чем, не напоминая о себе.
Однако сегодня все его усилия по поиску редких посланий из прошлого, были потрачены впустую.
Осознав свое поражение, он вздохнул и утешил себя тем, что на воде вот уже вторую неделю господствовал полный штиль, и рассчитывать в таких условиях наудачу было просто глупо…
Константин еще немного погонял вдоль спящей океанской кромки, а затем, припарковав летательный аппарат на посадочную площадку, уже пешком направился к своему особняку.
Крытый натуральной черепицей дом он построил в непосредственной близости от океана.
По началу Ярославцев хотел, было поселиться в горной местности, где надеялся воплотить в реальность свои романтические мечты о маленьком рыцарском замке…
Но Марина не поддержала его устремлений, и выбрала этот травянистый холм, с вершины которого открывалась такая головокружительная панорама на бескрайние водные просторы.
Их семейные апартаменты представляли собой маленький двухэтажный, кирпичный особнячок, построенный в классическом английском стиле, сплошь увитый зарослями плюща и огороженный живым заборчиком из садовой ежевики.
